ru
stringlengths
2
1.74k
mhr
stringlengths
2
1.63k
В оковах льда спит река Кокшага. Недалеко от ее берегов, в густом хвойном лесу, укрылось зимовье лесорубов.
Какшан воктенысе пӱнчер ден кожер лоҥгаште лум дене чокан леведалтше зимовка-влак шинчат.
По вечерам отсюда обычно разносятся звуки песен.
Тувелым мӱндыркӧ пеш сылне муро йӱк шокта.
Они допоздна звенят в воздухе, и тогда кажется, что здесь их слушают все.
Тиде мурым пуйто чыла пушеҥге, чыла янлык колыштеш.
Здесь, в лесном крае, все знают этого искусного музыканта и певца.
Тыште, чодыран вершӧрыштӧ, иде уста музыканчым да мурызым чыланат палат.
Зовут его Чопан Чолпаев.
Лӱмжӧ тудын Чопан Чолпаев.
Лесорубы молча смотрят на пляшущие языки пламени.
Чодыра руышо-влак чӱчкышӧ тулйылмым шыпак ончат.
О чем думает каждый из них?
Мом кажныже шона гын?
Трудно понять.
Умылаш неле.
Но вот гусляр перестал играть и петь.
Теве кӱслезе чарналтыш.
Он оглядел притихших товарищей и, чуть подумав, сказал:
Тудо чыла могырыш ончале да пелештыш:
— Эх, родные, худая жизнь наша.
— Илышна неле, родо-влак.
В ответ на его слова вырвались сдавленные вздохи, похожие на стон.
Вашеш еҥ-влак кугун шӱлалтен колтат, шӱлалтымышт эҥыралтыме гай веле шокта.
Затем наступила гнетущая тишина.
Вара неле тымык лиеш.
— Как вы думаете, сможет наш Николашка япошек побить?
— Кузе те шонеда, мемнан Николашкына япошкым сеҥен кертеш мо? .
— Об этом спросите Назарова, — отозвался гусляр. — Он с фронта.
— Тидыжым теве фронт гыч толшо Назаров гына каласен кертеш, — вашештыш кӱслезе.
Пусть расскажет о том, как наши оставили Порт-Артур.
Тек каласкала, кузе мемнан-влак Порт-Артурым коденыт.
— О чем рассказывать, — нехотя, не отводя взгляда от костра, произнес здоровяк-чувашин в синей рубашке.
— Мом тыланда ойлашыже? — шоктыш шерева корнан канде тувырым чийыше таза кап-кылан чуваш.
— Наш царь бестолковый.
— Мемнан кугыжа тептердыме.
Кроет японец наших солдат снарядами, а у нас, якорь тя подери, вместо снарядов иконы божьи.
Японец-влак руш салтакым снаряд дене кушкедыт, а рушын снаряд олмеш юмоҥаже гына уло.
Моли бога сколько хочешь, а врага без оружия не осилишь.
Юмым кеч-мыняр сӧрвале, оружий деч посна тушманым сеҥен кертат, ужат...
Вот вам и весь сказ.
Да ойлымыжат ок шу.
Назаров умолк и стал ворошить палкой тлеющие головешки.
Назаров шыпланыш да эҥше тулвуйым тоя дене удыраш пиже.
— Эх, спой-ка, Чопан, что-нибудь веселенькое!
— Чопан, шокталте адакат ик гана кӱслетым.
— Не будем грустить, братья! — тряхнул тот кудрями и, приладив гусли к груди, смело заиграл.
— Ойгырымо ок кӱл, иза-шольо-влак! — веселан пелештыш Чопан да кӱслежым оҥышкыжо нале, шокталтен колтыш.
Новая, незнакомая мелодия насторожила людей.
У, палыдыме сем еҥ-влакым ӧрыктарыш.
— Это что за музыка? — тихо спросил своего соседа-татарина старый Эргубаев.
— Могай тиде сем? — воктеныже шинчыше пошкудо татар деч шоҥго Эргубаев шыпрак йодеш.
— Не знаю, — отозвался тот.
— Ом пале, — вашештыша тудыжо.
— Я, отец, тоже слышу ее впервые.
— Ачай, тыгай мурым мыят первый гана колам.
А Чопан Чолпаев все играет. Его упругие пальцы уверенно касаются струн.
А Чолпаев Чопан тугак шокта, лывырге кидше кӱсле кылым ӱшанлын пералта.
— Чопан, кто тебя научил играть эту мелодию?
— Чопан, кӧ тылат тиде семым туныктен?
Чья она? — слышатся голоса.
— Кӧн тудо? — йӱк-влак шоктат.
— Наша, рабочая, — отвечает гусляр, продолжая играть.
— Мемнан, пашазын, — шоктымым чарныдеак умылтара кӱслезе.
Мелодия звучит все смелее и громче, все призывнее.
Йӱк кӱрышталтын лектеш, талышна да кенета чарна.
И людям кажется, что песня не кончается.
Еҥ-влаклан тиде муро пытымыла ок чуч.
Конец её где-то далеко впереди.
Мучашыже тудын пуйто ала-кушто умбалне, ончылно.
Из гущи людей восковолосый русский стал на колени.
Еҥ кокла гыч шышталге ӱпан руш сукалтен шинче.
— Я знаю эту мелодию...
— Мый тиде семым палем.
И слова песни знаю.
— Мурын мутшымат палем.
— А ну, спой, Румлев!..
— А ну, Румелёв, муралте!
Спой! — просят его слушатели.
Мурен ончыкто! — йодаш тӱҥальыч колыштшо-влак.
Румлев придвинулся поближе, запел:
Румелёв тембаке лишеме, муралтен колтыш:
Отречемся от старого мира,
Тошто тӱня деч кораҥына,
Отряхнем его прах с наших ног...
Пуракшым йолна гыч почкалтена...
Хорошо поет человек.
Сайын мура айдеме.
Люди пристально смотрят на него.
Еҥ-влак тудым тӱткын ончат.
Румлева знают все, но никто не знает, откуда пришел этот русский.
Румелёвым чылан палат, но кушеч тиде руш толын, иктат ок шинче.
Здесь все сезонники, и люди мало интересуются друг другом.
Тыште чылан сезонник улыт, икте-весышт нерген пешыжак огыт йодышт.
Известно, что одни пришли из-под Казани, другие из-под Чебоксар, а третьи со стороны Царевококшайска.
Икте Озаҥ вел гыч, весе Шупашкар воктеч, а шукышт Чарла вел гыч улыт.
От товарищей по работе Румлев мало чем отличается.
Румелёвым пашазе йолташыж-влак деч шагал ойыртемалтеш.
На нем, как и на многих, рваная брезентовая куртка, на голове старенький малахай, на ногах лапти.
Тудын ӱмбалныже молын гаяк шӱкшӧ куртка, вуйышто малахайка, йолышто йыдал.
Нет ничего примечательного и в его осанке.
Тӱс дене, кап-кыл дене але пашам чот ыштен кертмыж дене ок ойыртемалт.
Не выделяется он и силой.
Вий денат моктанымашыже уке.
Самым сильным в артели считается чувашин Назаров.
Тысе артельыште эн виянлан чуваш Назаров шотлалтеш.
Он рослый, широкоплечий. Работает всегда без шапки, грудь открыта.
Тудо кугу капан, лопка туп-вачан, пашам эре чара вуйын ышта, оҥжат орай.
Мастерски валит лес татарин Сивагат.
Чодырам устан йӧрыктен моштымаште татар кокла гыч Сивагат ойыртемалтеш.
Этот низенький, кривоногий мужчина — большой весельчак и балагур.
Тудо изирак капан, кадыррак йолан, весела айдеме.
Правда, повеселить товарищей, сказать острое словечко может и Румлев, но это бывает с ним редко.
Чын, веселалыкше Румелёвынат уло, но тудо мыскарам шагал ышта.
А сейчас, когда Румлев поет, его бледное, в послеоспинных ямках лицо, морщинистый лоб и смелые голубые глаза привлекли внимание всех.
Теве кызыт тыгай у мурым мурымыж годым ошалге-кына чурийже, лакын шогышо шӱргыжӧ, куптыргылаш тӱҥалше саҥгаже, йылгыжше кандалге шинчажат чыла еҥлан перна.
Каждый любуется лесорубом и по-своему думает о нем.
Кажне тудын нерген шке семынже шонкала.
А Румлев, как бы не замечая пристальных взглядов, продолжает:
А Румелёв тудым тӱткын ончымым пуйто ок уж, умбакыже мура:
...Вставай, подымайся, рабочий народ...
...Кынел, нӧлталалт, пашазе калык...
И вот уже все — и русские, и марийцы, и татары, и чуваши пытаются подпевать.
Но, кеч-кузе гынат, тунемыт: рушыжо, марийже, татарже да чувашыже — чыланат мурат.
А Чопан, уверенно перебирая струны, задорно поглядывает на людей, и песня, подхваченная несколькими голосами, звучит все громче, смелее.
А Чопан тиде семымак кӱслеж дене пералта.Тыге пеш сылнын да чолган лектеш, зимовка шергылт гына шога:
...Вставай на борьбу, люд голодный...
...Кынел тушман ӱмбак, шужышо калык...
Поднялись лесорубы еще затемно.
Эрлашыжым эр йӱдымак чодыра руышо-влак тарванышт.
Наскоро позавтракав, к началу рассвета они были уже на делянках.
Кочкын-йӱын, волгыжаш тӱҥалме жаплан нуно чодыраштат лийыч.
День выдался пасмурный.
Кече пылан.
Стройные красавицы-сосны с треском повалились на землю.
Яшката мотор пӱнчӧ-влак рӱж-ж-бух шоктен йӧрледаш тӱҥальыч.
Чопан трудится со своим односельчанином Филиппом.
Чопан ден йолташыже, Выльып, пашам коктын ыштат.
Десятник Эргубаев часто подходит то к вальщикам, то к раздельщикам.
Туштыракак десятник Эргуваев коштеш, я икте деке,я весе деке мия.
Много лет он провел в лесу и хорошо знает свое дело.
Шуко ийым тудо чодыраште эртарен да шке пашажым сайын пала.
Вот и сейчас вальщикам подсказывает, в какую сторону нужно вести повал при ветре, а раздельщикам — как лучше разделывать хлысты.
Тудо пашам вуйлата, йӧрыктымӧ пӱнчым кузе пӱчкедаш, ончыктылеш.
Перед обедом сюда приехал лесопромышленник Николай Пеньков и приказчик Горлов.
Кечывал шушаш годым чодыра руымашке чодыра промышленник Николай Пеньков ден приказчик Горлов толын шуыч.
Пенькова Чопан видит впервые.
Пеньковым Чопан икымше гана огыл ужеш.
Хозяин в длиннополом медвежьем тулупе с волчьим воротником, похож на большую бочку.
Оза кызыт пире соган, кужу урвалтан маска тулупшо дене ала-могай кугу вочкыла коеш, йӱкшат вочко кӧргыштӧ ойлымыла йоҥгалтын лектеш.
Скинув тулуп, он небрежно бросил его в сани и, тяжело ступая, направился к лесорубам.
Пеньков, тулупшым кудашын, терыш пыштышат, пашазе-влак дек ошкыльо.
Узкими заплывшими жиром глазами хозяин смотрит себе под ноги, и, кажется, он что-то разыскивает. Складками свисает его подбородок.
Шинчаже аҥысыр, шел дене кушкын петырнен шуын. Шинча ончалтышыштыже нимо сайжымат муын от керт: ни веселалык, ни порылык.
Выражение лица недовольное.
Тудлан пуйто ала-мо эре ок сите.
За Пеньковым с испитым бледным лицом бредет длинноногий худощавый Горлов.
Почешыже Горлов ошкылеш. Тудыжо пеш вичкыж да кужу капан, кукшо шӱргывылышан, тӱсдымӧ айдеме.
На нем ладно сидит синеватый, в крупную стежку армяк, на ногах валенки.
Ӱмбалныже кандалге тӱсан, шолдыра пӱреман мыжер, йолыштыжо портышкем.
До слуха приехавших донеслось негромкое пение.
Тыге кайыме годым нунын пылышыш кенета муро йӱк перныш:
...Вставай, подымайся, рабочий народ...
...Кынел, нӧлталалт, пашазе калык...
Горлов вздрогнул и повел мутными глазами по сторонам:
Горлов чытырналте, вудака шинчаж дене йыр ончыштеш:
— Что такое?
Мо тыгай?
В стороне, у костра, он заметил сидящего на бревне старика.
Теве тулдӱр воктен пырня ӱмбалне шоҥго марий шинчылтеш.
Приказчик узнал в нем десятника Эргубаева, марийца с острой седой бороденкой.
Приказчик десятник Эргубаевым, кошар чал пондашан марийым, палыш.
Он быстро подошел к старику.
Тудо писын шоҥго дек лишеме.
А тот продолжал петь:
А тудыжо тугак мура:
...Вставай на борьбу, люд голодный...
...Кынел кредалоаш, шужышо калык...
— Это какую песню ты поешь, любезный? — вкрадчиво спросил Горлов.
— Тый могай мурым мурет? — йодо эркынрак Горлов.
— Новую, — не задумываясь, ответил старик.
— Уым, — шижде ойлен колтыш Эргуваев.
— Веселая, хорошая песня!
— Мотор, сай муро!
— Тебе, что, в Сибирь захотелось? — зашипел Горлов.
— Тый мо, Сибирьыш логалнет? — чушлалтыш Горло.
— Волю почуял?
Эрыкым шижынат!
Против царя идешь, да?
Кугыжан ваштареш шогалнет, да?
— Упаси бог, — проговорил Эргубаев, перекрестившись.
— Юмо аралыже, — шоктыш Эргуваев, оҥжым ыресла.
— Как это можно идти против царя?
— Мый кугыжа ваштареш нигунамат ом шогал.
Он нам батюшка-бог на земле.
Вет тудо мланде ӱмбал юмына.
Он нас кормит, он нас поит, он нас от ворогов бережет...
Мемнам пукша-йӱкта, тушман деч арала.
— Ну ладно, ладно, — вмешался подошедший Пеньков.
— Йӧра, йӧра, — коклаш пурыш Пеньков.

Dataset Card for "ru-mhr-parallel"

More Information needed

Downloads last month
0
Edit dataset card