Datasets:

AigizK

/

mari-russian-parallel-corpora

like 7

Эрдене пӧрт воктене калык ятыр погыныш.

Утром возле дома собралось много народу.

Военкоматын еҥже-влак кӱшкӧ шӱдырым пижыктыман ямде памятник дене тольыч.

Представители военкомата подъехали с готовым памятником со звездой наверху.

Духовой оркестрым тарлен.

Наняли духовой оркестр.

Военком тояш толшо-влакым пукшен лукташ шӱдӧ еҥлан кафеште кочкышым ямдылаш кӱштен.

Военком заказал поминальный обед в кафе для участников поминки на сто человек.

Кече ояр шога, каваште ик пылат уке.

День выдался ясный, в небе ни облачка.

Пуйто нигуштат нимогай сар уке, нигӧат ок коло.

Словно нигде нет никакой войны, никто не погибает.

Лач Вадимын цинк колоткажым салтак вургеман рвезе-влак машина деке нумалыт.

Лишь цинковый гроб Вадима ребята в солдатском одеянии выносят к машине.

Октябринан ошкылаш вийже уке, тудым кидпӱанже гыч Семён Гурьевич налын.

У Октябрины нет сил шагат, её за локоть взял Семён Гурьевич.

Машина кузов тич аршаш-влак, пеледыш аршашым шотленат от пытаре.

Венки с яркими цветами заполнили кузов, цветы невозможно и сосчитать.

Тойышо кортеж корныш тарваныш.

Похоронный кортеж двинулся в путь.

Шӱгарла воктенысе черке.

Церковь возле кладбища.

Тыштат калык ятыр.

Здесь тоже много людей.

Лишыл ялла гычат толыныт.

Пришли из ближайших деревень.

Военком Шатров, шола кидше олмышто протезан ончычсо афганец, поп дене мутлана.

Военком Шатров, бывший афганец с протезом вместо левой руки, беседовал с батюшкой.

— Владимир ача, колотка почде, колышым отпеватлашда перна, — ойла тудо.

— Отец Владимир, вам придётся отпевать погибшего воина над закрытым гробом, — говорил он.

— Уке, уке, — торешлана юмынъеҥмалда тудыжо, оҥжым ыресла. — Тыгай ышташ языкым чонышкем ом нал..

— Нет и нет! — сопротивлялся священник, осеняя себя крестом. — Такой грех на душу я брать не буду.

Мый тыге ыштен ом керт.

Не могу я так поступить.

Кӧргыштӧ тендан эргыда улмым раш палем гын...

Если бы я точно знал, что внутри ваш сын...

— Йӱла почеш тойынена вет, — сӧрвала тудым Октябрина, — пожалуйста, лудса мыйын эргымлан молитвадам.

— По обычаям ведь хотим похоронить, — умоляла его Октябрина, — пожалуйста, почитайте моему сыну вашу молитву!

Христиан семын тояш кӱлнеже.

Надо же по-христиански хоронить.

Шот денак йӱлам шуктыза.

Выполните обряд, как положено.

Пытартышлан Владимир ачам савырен кертыч, да тудо йӱлам шуктыш.

Наконец, смогли отца Владимира уговорить, и он провёл обряд.

Вара шӱгарлашке мийышт.

После поехали на кладбище.

Шӱгар ямде ыле.

Могила была готова.

Йошкар шун ора вӱдыжгын йылгыжеш.

Кучи красной глины возле неё влажно блестели.

Куэрла ӱмбалне кок курныж йыр пӧрдеш.

Высоко над берёзами кружились два ворона.

Колоткам шӱгарыш волташ тарванышт.

Собрались уже опускать гроб.

Тыгодым Октябрина кычкырен шорташ тӱҥале:

В эту минуту зарыдала, забилась Октябрина:

— Мыйым пеленже урен пыштыза! — кычкыра тудо. — Ода поч — ӱлык шуҥгалтам.

— Заройте меня вместе с ним! — кричала она. — Не откроете – брошусь вниз.

Пытартыш гана ончалде, нимо денат ом урыкто.

Не дам засыпать, пока не взгляну последний раз.

Тиде шкемын шочшем — ончалаш правам уло!

Это моё дитя — есть у меня право посмотреть!

Военком Шатров, военкомат пашаеҥ-влак, майор Юрий Афанасьевич тумаяльычат, кӧнышт.

Военком Шатров, работники военкомата, майор Юрий Афанасьевич подумали, согласились.

Салтак-влак колоткам почын колтышт... икте кодде тӱҥын шогалме гай лийыч: кӧргыштӧ нигӧ уке...

Солдаты вскрыли гроб... все до единого словно остолбенели: внутри не было никого...

Колоткаште — салтак вургем, чылт у, снарядын когаргыше гильзыже, кугу размеран пел ботинке (Вадимын йолжо изирак ыле), лукышто пычырик шыл моклака да парня гычын изи гына лу падыраш.

В гробу лежали новый комплект солдатской формы, сгоревшая гильза от снаряда, один ботинок большого размера (у Вадима ноги были меньше), в углу несколько маленьких кусочков тела и одна крохотная косточка от фаланги пальца.

Ак-мук лийше калыкым ончалде, Октябрина шке сумкаж гыч Вадимлан ямдылыме шемалге-канде плюш йолашым, мотор спортивный курткым, адидас кроссовкым, тувырым луктын, колотка кӧргыш йытыран пыштыш, «Ала ок кӱл шергакан вургемым...» манаш тӧчышӧ еҥым шӱкалын каласыш: — Эргымлан огыл гын, тек вес тӱняште иктаж-кӧлан йӧра.

Не глядя на растервшихся людей, Октябрина вытащила из своей сумки приготовленные для Вадима плюшевые тёмно-синие брюки, красивую спортивную куртку, адидасовские кроссовки, рубашку и аккуратно всё это добро положила вовнутрь гроба, объяснив тем, кто попытался её остановить: «Может, не надо дорогую одежду...": — Если не моему сыну, то пусть кому-нибудь на том свете пригодится.

Тек тыге лиеш!

Пусть будет так!

А мемнан ӱшанна кодеш: эргына ала ила..."

А у нас останется надежда: может, наш сын жив...»

Шӱгар чоҥгата воктене автомат дене кӱшкыла кум гана лӱйымӧ йӱк шергылте.

Возле холмика могилы прогремели тройные выстрелы из автомата.

Шем пыл гай койшо корак-влакым лӱдыктышт, нунышт, куэ укшла гыч тарванен, чот караш тӱҥальыч да лӱдмышт дене чоҥга-шамыч могырышкыла чоҥештен кайышт.

Напугали тучи воронья, которые с громким карканьем сорвались с веток берёз и испуганно помчались прочь в сторону холмов.

Вадим Зоряевын ныллыжлан поминкам ыштышт, Корабельщикова адакат тиде ешышке тольо.

На сороковой день устраивали поминки, и Корабельщикова снова побывала в семье Вадима Зоряева.

— Ме чыла сарзе госпитальыш серышым возенна, — каласкален Октябрина тудлан. — Вашмут-влак толедат, но результат але уке.

— Мы написали письма во все военные госпитали, — рассказывала Октябрина ей. — Приходят ответы, но всё пока безрезультатно.

Сар гыч увер хроникыште мый шке йочамым ужынам...

В хронике новостей с войны я видела моего мальчика...

Кум мужаҥче деке мийышым.

Посетила трёх гадальщиц.

Да кажныжат ойла: мыйын эргым илыше.

И каждая говорит, что живой мой сыночек.

Теве ужат — эргым толеш.

Вот увидишь — мой сын вернётся.

Уке гын садак мый тудым кычал муам.

Если нет, я его всё равно разыщу.

Корнылан оксам кӱсын налын, марием дене тудо велашке миен толаш шонена.

Знаяв на дорогу денег, мы с мужем думаем съездить в те места событий.

Омыштем Вадим кончыш, илыше да таза, но ала-молан кутырен ыш керт.

Во сне Вадим приснился, живой и здоровый, но почему-то не мог говорить.

Шӱгарыш шӱмем ок шупш, ом кошт...

На кладбище сердце не тянет, не бываю...

Ик тылзе эртымеке, газетеш увер тольо: Зоряев Вадим Семёновичлан Россий Федерацийын Геройжо лӱмым пуымо...

Спустя месяц, в газете было сообщение: Зоряеву Вадиму Семёновичу присвоено звание Героя Российской Федерации...

Шыже велеш кайык веле огылилыме верым вашталта, южо шоҥгыеҥат кусныл чоҥештыше лиеш.

Место жительства по осени меняют не только птицы, но и некоторые старики становятся перелётными.

Телылан пӧртшым петырен кода, иктаж родо-тукымжо деке але палымыж деке кусна, а шошым пӧртыл толеш.

На зиму закрывает свой дом, уезжает к каким-нибудь родственникам или знакомым, а весной приезжает.

Тыгай "куснылшо-влакым", поснак шоҥго кува-влакым, Василя «шырчык павай» манын лӱмда.

Таких «переселенцев», особенно старушек, Василя называла «скворушками-старушками».

Нуно шагал огыл пашам да тургыжланымашым пуртат: толын лектыт — ончаш адакат нал, йомын каят — учёт гыч кораҥде, личный пашаштым ӧрдыжкӧ кораҥде.

Они доставляли немало забот и беспокойства: то появляются – бери их на обслуживание, то исчезают – снимай с учёта, убирай и откладывай личные дела.

Пошкудышт маныт: «Да ок сеҥе ӧрдыжтӧ илен — пӧртылеш, теве ужыда.

Соседи говорили: «Да не сможет она там ужиться – вернётся, вот увидите.

Шке ялже деч коҥга тӱньык гыч лекше шикш коймым ужмо кужыт марте веле кораҥеш».

От своей деревни отъедет лишь до того расстояния, пока дымы из печных труб видит».

Теве Онтон Майрукымак налаш.

Взять, например, Марию Антоновну.

Кандашле вич ияш манын от шоно — але тугае южгыр.

Не подумаешь, что ей восемьдесят пять лет — ещё такая проворная.

Эше яндар ушан шинчан пеш тарванылше кова.

Еще какая подвижная старушка с ясными умными глазами.

Шкенжым арун кучаш тырша — молылан пример.

Аккуратность у неё – в пример другим.

Туддене мутланашат пеш кумылло.

С ней поговорить было одно удовольствие.

Майра кова шкеж веке кеч-кӧмат саырен моштен — вет тудо мужедын да еҥ-влаклан ончыкылыкыштым ойлен.

Баба Мария умела расположить к себе кого угодно — ведь она гадала и предсказывала людям будущее.

Калык тудын деке эре толеда, могай-гынат костенечым конда.

Народ к ней всё время приходит, приносит какие-нибудь гостинцы.

Майруш мужедеш.

Мария гадает.

Василя первый семын тудын суртышкыжо шекланенрак пуреден коштыштеш ыле гын, вара тунемын да чылт лишыл еҥеш ужаш тӱҥале.

Василя в первое время заходила к ней с какой-то осторожностью, но постепенно привыкла и уже стала считать абсолютно близким человеком.

Василя Майрам мучаш марте умыленжат кертын огыл — кеч-могай яклака да йӧндымӧ йодыш деч тудыжо тыманмеш кораҥын, мутым тыгайыш гына кусарен.

Разгадать Марию до конца Василя так и не сумела – от любого скользкого или неприятного вопроса та уходила мгновенно, переводя разговор на обыденные темы.

Кова шудо дене ыштен огыл, чай шолташ гына арален гын веле.

Травами старушка не занималась, разве что чайные сборы хранила.

А теве пӱнчӧ нерештышым да тыгыде пӱгыльмым спиртыш пыштыман шапашыже кум литран икмыняр банкыже уло.

А вот заспиртованных запасов сосновых побегов и крохотных шишечек у неё было несколько трёхлитровых банок.

Икана Василя тудын капкажым шӱкале, кудывечышке пурыш да ужо: илалше ӱдырамаш сукен шинчын, мланде деке тайнен да ала-мом мугыматен.

Однажды Василя толкнулась в её ворота, зашла во двор и увидела, что пожилая женщина стояла на коленях, наклонилась к земле и что-то бормотала.

— Мом ыштет, Майра кокай? — йодо Корабельщикова.

— Тётя Мария, ты чем занимаешься? — спросила Корабельщикова.

Шкеже шогале да умбакыже ыш кай — верешыжак тӱҥгылгыш.

Сама встала и дальше не пошла – застыла на месте.

— Ай, уда омым ужынам, тудым пуракеш урен шындем.

— Ай, сон плохой приснился, вот и зарываю его в пыль.

Эрте пӧртыш, ӱдырем!

Проходи в дом, дочка!

Электроплиташте тушто мыйын чайник.

Там у меня чайник на электроплитке.

Шолеш дыр, йӧртӧ.

Кипит, наверно, выключи.

Чечас мыят ушнем, пырля чайым йӱына.

Я сейчас присоединюсь, вместе почаёвничаем.

Василя, йолчиемжым пӧртӧнчылан кудаш коден, пӧлемыш пурыш.

Василя разулась в сенях, вошла в комнату.

Сумка гыч ик сукыр ош киндым да кагазан кампет оптыман пакетым ӱстембаке луктын пыштыш.

Достала из сумки буханку белого хлеба, пакетик магазинных конфет, сложила на столе привезённые гостинцы.

Чайник чынжымак шолын шинча, пӧрт тич шудо пуш шарлен.

Чайник и правда уипит, по дому растекался травяной запах.

— Шудым лӱмын пыштышым, — омсалондем гоч вончышыжла ойла Майруш кува. — Шӧрым келанен йӱым, пошкудо вате эрдене але гына лӱштымыжым конден.

— Специально положила траву, — сказала, переступая порог, бабка Мария. — Молоко в охотку выпила, соседка с утра парное принесла.

— Мӱшкырем таче тарванен.

— Живот сегодня схватило.

Очыниеш шӧрым йӱым, ок кӱл ыле.

Зря молоко пила, не надо было.

Теве мӱшкырем забастовкым и увертарен.

Ну и живот мой объявил забастовку.

Тый, ӱдырем, темкале шкаланет чайым, чевертышыже пакетыште.

Ты, дочка, наливай себе, заварка в пакетиках.

Чашке-шамычым нал, озалане.

Бери чашки, хозяйничай.

Шӱялтенам такше.

Ополоснула вообще-то.

Мыйже тунаре шыгырын илем, нимомат ыштен пытарен кертмыла ок чуч.

Я в такой суете живу, кажется, что никакие дела не смогу доделать.

Але нянькем мочоло полша.

А сколько мне помогает моя нянька.

Тау Нинуклан.

Спасибо Нинушке.

Пареҥгым пакчаште чыла Нинукем дене лукна.

Картошку в огороде всю убрали с моей Нинушкой.

Умла сайын умен, кошкен шуктен огыл.

Хмель хороший уродился, не успел пожухнуть.

Умламат тудак погкалаш полшыш.

Тоже моя помощница помогла собрать.

Пеш тау тыгае ӱдырым мыйын пеленем кучыметлан.

Спасибо тебе – такую славную женщину ко мне прикрепила.

Ава пареҥге тений шӱйын — тугеже вес ийлан сай лектыш лиеш.

Маточные картофелины нынче сгнили, значит, на будущий год будет хороший урожай.

Мыняр шылын кодшыжым, "сокыр" вожсаскажым, йӱр деч вара лектын погем огыла.

«Слепые», спрятавшиеся клубни выйду и соберу после дождя.

Пасунат шке пайже уло — мучаш марте садак муын от пытаре.

У поля тоже есть свой пай — до конца всё равно не найдёшь.

Туддеч чылажымак налын от сеҥе.

Всё ведь не сможешь у него забрать.

Пыртак шып шогышат, йодо: — Тый, ӱдырем, от вашке?

Немного посояла молча, спросила: — Ты, дочка, не спешишь?

Тугеже пеш сай.

Вот и славно.

Таче тыланет мужед пуэм.

Хочу тебе сегодня погадать.