mhr
stringlengths
0
1.63k
rus
stringlengths
0
1.74k
Зал покшелне пӱкен-шамыч ӱмбалне цинк колотка шинча.
В середине зала, на стульях, стоит цинковй гроб.
Колышо йолташыштым ужатен толшо кок салтак ден самырык майор вес пӧлемыште верланеныт.
Сопровождавшие своего погибшего товарища два солдата и молоденький майор разместились в соседней комнате.
Улыжат латиндеш ияш ик падыраш эргыштын тыге толын пурымыжлан эше нигузе ӱшанаш тоштдымо ача-ава колотка воктечын огыт кораҥ, пеле йӱкын мутланат, пуйто эргышт мала гына.
Отец с матерью всего лишь девятнадцатилетнего сына ещё никак не могли поверить в его такое вот возвращение, не отходят от гроба, разговаривают в полголоса, словно их сын просто уснул.
Ну, тыге тудо нунын дек толын кертшаш ыле мо?!
Ну, разве мог он вернуться к ним вот так?!
Тудлан демобилизаций марте служитлашыжат ик кече кодын ыле.
Ему ведь до демобилизации оставалось служить всего один день.
Ача ден ава коктынат нылле ияшрак улыт.
Отцу и матери обоим около сорока лет.
Октябрина шем шовычым кумык пидын гынат, пеш мотор улмыжо палдырна.
Октябрина, в низко повязанном чёрном платке, поистине была красива.
Тыгай годым тидын нерген шоналташат язык, но улыт вет чесле ӱдырамаш-влак — ынет ойло гынат, ала-можо ойлыкта.
В такую минуту думать об этом казалось кощунством, но есть ведь хорошие женщины — не хочешь разговаривать, но что-то заставляет говорить.
Октябрина шкенжым йӧршынат ок эскере — шке ава ойгышкыжо каен.
Сама Октябрина на себя не обращала внимания абсолютно – ушла в своё материнское горе.
Ӱмбалныже, йытыра шымавуч гай могырыштыжо, тошто халат йылгыжше парча гыч ургымо вургемла чучеш.
На ней, на статной, как камыш, фигуре старый халат кажется одеждой, сшитой из блестящей парчи.
Ӱстембалне вӱргене калайым таптен ыштыме нарынче рамке.
На столе самодельная рамка из жёлтой латуни.
Тушечын аваж дене ик чӱчалтыш мӱй гай икгай тӱсан рвезе ласкан шыргыжеш.
Оттуда смотрело улыбающееся ласковое лицо парня, похожее, как капля мёда, на мамино лицо
Вадим, Вадимушкашт.
Вадим, их Вадимушка.
Снимкысе торгавуй пеледыш гай шинчаштыже пуйто «Авай, мый тыште улам, нигуш лийын омыл» манын возалтын.
У него на снимке в глазах было написано, как будто он вот-вот скажет: «Мама, я здесь, никуда не пропал».
Кидыштыже пушкыдо, шоҥшо име гай тӱсан персидский урлык пырыс.
В его руке пушистая цвета ежовых иголок персидской породы кошка.
Тудо кызыт Василян пулвуйыштыжо кия да ынеж кай.
Теперь она лежала на коленях у Васили и не желала уходить.
Кия огыла.
Пусть лежит.
Ок мешае.
Не мешает.
Октябрина Велимир пелашыж дене огыт шорт.
Октябрина с мужем Велимиром не плачут.
Тылзе ончыч Вадимын колымыж нерген уверым налмеке, уло шинчавӱдышт йоген пытен.
Слёзы все иссякли месяц назад, когда они получили известие о гибели Вадима.
Вес кечынже эргышт деч мӧҥгӧ тарванышаш кечым ончыктыман серыш тольо...
На другой день пришло от сына письмо с обозначенной датой его выезда домой...
А кызыт аваже ӱмылла пернылеш, колотка деч минутланат кораҥаш лӱдеш, сар гыч толшо тиде шучко "посылкым" эре ниялткала да шып ойла:
А сейчас мать бродила, как тень, хоть на минуту боясь отойти от гроба, постоянно поглаживала эту страшную «посылку», пришедшую с войны, и тихо говорила:
— Эх, эргым, кузе ме тыйым вучышна. Вашке йӧршеш пӧртылшаш ыльыч...
— Эх, сынок, как мы тебя ждали. Скоро ведь совсем должен был вернуться...
Наташат серышым ок колто манын, ӧпке мутым мыланем возен шогышыч.
Обижался на Наташу, жаловался мне, что нет от неё писем.
Теҥгече мый тудым вашлийым да мемнан деке пураш каласышым.
Вчера я её встретила и сказала, чтобы зашла к нам.
Но тудо але толын огыл...
Но она не пришла пока...
Чынжымак тиде колоткаште улат мо вара?
А ты и вправду в этом гробу находишься?
Ом ӱшане.
Не верю.
Тыге лийшаш огыл.
Так не должно быть.
Эрла тыланет шӱгарым кӱнчаш спортивный клуб гыч йолташет-влак шӱгарлаш шӱгарым кӱнчаш каят.
Завтра твои товарищи по спортивному клубу поедут копать могилу на кладбище.
Волгыдо, эрык верым муыныт.
Место нашли на свободном, солнечном участке.
Саде калыкет, кӧмытын мландыштышт тый служитленат...
Тот народ, на земле которого ты служил...
Ом умыло, тыгай мотор лӱмым нумалше калык кузе осалже лийын сеҥа?
Не понимаю, как народ с таким красивым названием может быть столь жестоким?
Мом толаша?
Что творит?
Меже ачат дене тый дечт посна умбакыже кузе илышаш улына?
Как мы теперь с отцом будем дальше, без тебя?
Шешкымат конден шыч шукто, уныкамат мыланна шыч пӧлекле, эргым...
Не успел нам ни сноху привести, ни внуков подарить, сыночек...
Чын огыл.
Неправда.
Ончалде ом ӱшане...
Не посмотрев, не поверю...
Тый отыл колоткаште, Вадим.
Не ты в гробу, Вадим...
Лийын ок керт.
Не может быть.
Молан лач мыйын вӱр шочшемлан «кокшӱдымшӧ» номерым налаш пӱрен?
Почему именно моей кровиночке выпало носить "двухсотый" номер?
Ала тудо мыланна эн кӱлешан?
Может быть, он нам нужнее всего?
Тый мыланна кӱлат ыле, коча-коват ялыште тыйым туге йӧратат.
Ты был нужен нам, бабушка с дедушкой в деревне так тебя любят.
Шӱмем кылма, чонем кылма.
Моё сердце замерзает, стынет моя душа...
Колымекет, тылат Россий Герой лӱмым пуэныт.
Тебе присвоили звание Героя России посмертно.
Молан тудо мыланна?
Зачем это нам?
А палет?
А знаешь?
Садак почам да тыйым ончалам, тый декет тӱкнем, Вадим.
Всё равно открою и посмотрю на тебя, прикоснусь к тебе, Вадим.
Октябрина писын ошкыл колтыш, кухньышто тамакым шупшын шинчыше марийже дене ала-мом мутланышт, вара коктынат залыш тольыч.
Октябрина быстро ушла, поговорили о чём-то с сидящим на кухне и курящим мужем, и потом они вдвоём возвратились в зал.
Октябринан кидыштыже отвёрткым кучен, эше ала-могай инструмент коеш.
В руках Октябрина держала отвёртку и другой какой-то инструмент.
Тудо вошткойдымо шем изи окна кӧргыш онча, эркын тудым тӧргалташ тӧча.
Она вглядывалась в глубину тёмного непрозрачного окошечка, стала потихоньку пытаться его снять.
Вес пӧлемысе виш омса гыч, нуным эскерен, самырык майор койылалтыш.
Наблюдая за ними из приоткрытой двери другой комнаты, появился молодой майор.
Тудынат омыжо уке.
У него тоже нет сна.
Марла огеш пале гынат, салтакын ача-авашт мом ышташ шонымым вик умылыш.
Хотя не знает по-марийски, сразу понял, что замышляют родители солдата.
— Почаш ида тӧчӧ, — мане тудо рушла тыматлын, — ом темле.
— Не пытайтесь открывать, — сказал он спокойно по-русски. — Не рекомендую.
Вадимын капше самоходкеш пудештын, кӱрышталт пытен, тыланда ончаш шучко лиеш.
Тело Вадима разорвалось в самоходке, всё изорвано, вам будет страшно смотреть.
Эшежым, кужу жап тышке толын, локтылалтын дыр.
К тому же, долго везли сюда, испортилось, наверное.
Вадим шкеже, сусыргышо, утаралт кертеш ыле, тӱжвалне лийын.
Сам Вадим, раненый, мог спастись, был снаружи.
Но тудо йолташыжым утараш пурен.
Но он полез спасать своего товарища.
Тендан эргыда деч ниможат кодын огыл.
От вашего сына ничего не осталось.
Тыгак экипаж дечат.
И от экипажа тоже.
Тыгайым ончаш шучко.
На такое страшно смотреть.
Колоткам ида тӱкӧ.
Не трогайте гроб.
Пален ом керт, мом тушто кӧргыштӧ оптымо.
Не могу знать, что сложено там внутри.
Ала йолташыж-влакынат кап ужашышт.
Может, там части тел и его товарищей.
Сарыште тӱрлыжат лиеда.
На войне всякое бывает.
Нелеш ида нал.
Простите.
Мый шкеже туддене пырля служитлен омыл.
Сам я с ним вместе не служил.
Тышке приказ дене колтеныт.
Сюда послали по приказу.
— Ну, кеч уна теве изи окнажым почын, шӱргыжым ончалам, — ок чакне Октябрина.
— Ну, хоть приоткрою это окошечко и посмотрю его лицо, — не отступает Октябрина.
— Яндажым молан шемым пижыктыме? — йодо Октябрина.
— Почему стёклышко чёрное? — спросила Октябрина.
— Мый вет эргымын чурийжым ончалнем ыле.
— Я ведь хотела на лицо сына поглядеть.
Ок лий тидым ышташ.
— Нельзя этого делать.
— Садак огына шӱтӧ, огеш лий тидым ышташ, — тыге каласен, майор ойган аван кидиге гыч отвёрткым виешак нале да суртоза Семён Гурьевич дене пырля кухньыш кайыш.
— Всё равно не проколем, нельзя этого делать, — сказав так, майор отнял из рук горестной матери отвёртку и и вместе с хозяином дома Семёном Гурьевичем пошёл в кухню.
Василя акафист почеш акафистм лудеш.
Василя читала акафист за акафистом.
Логарже кошка да коклан-коклан кружка гыч вӱдым подылеш.
Иногда делала глоток воды из кружки – пересыхало горло.
Пырыс, пӱтырналт возынат, тугак Василян пулвуйыштыжо мала.
Кошка так и спит, свернувшись, у неё на коленях.
Жап эр деке кая.
Время шло к утру.
Пырдыжысе шагат мучашдымышке лым лийде жап мундырам пӱтыра.
Настенные часы накручивали моток времени в бесконечность.
Вадимын илышыжым гына шагат ынде ны кужемден, ны кӱчыкемден ок керт.
Только часы теперь не смогут ни удлинить, ни укоротить жизнь Вадима.
Урем гычла мардеж окнам нелын шӱка я кораҥешат, уэш толын перна, я, койдымо шелшым верештын, лышташым лӱҥген, семым лукмыла йӱкым пуа.
С улицы ветер тяжело толкает окно или отходит и вновь возвращается, найдя невидимую щель, издаёт мелодию словно посвистывая на листочке.
Велимир майор дене сигарет почеш сигаретым шупшыныт, аракам йӱыныт.
Велимир с майором курили сигарету за сигаретой, пили водку.
— Юрий Афанасьевич, — майор деч йодын умылынеже Вадимын ачаже.
— Юрий Афанасьевич, — пытаясь разузнать у майора, спрашивает отец Вадима.
Сигаретым кучышо кидше чытырналтеш, уржа олым тӱсан ӧрыш лоҥгашкыже шинчавӱд йоген волен йомеш.
Рука, держащая сигариту, подрагивает, в усы цвета ржаной соломы стекает и ичезает слеза.
— Каласыза, пожалуйста, эше ик гана: кузе мыйын эргым колен, кӧ пеленже лийын?
Скажите, пожалуйста, ещё раз: как погиб мой сын, кто был рядом с ним?
— Вуеш ида нал, Семён Гурьевич, ме Вадим дене пырля служитлен огынал.
— Простите, Семён Гурьевич, мы не служили вместе с Вадимом.
Мыланна тендан деке приказ почеш толаш логале.
Нам пришлось приехать к вам по приказу.
Но частьыште ойлышт: эргыдан самоходкыжо снаряд логалме деч вара йӱлаш тӱҥалын.
Но в части сказали: самоходка вашего сына загорелась после попадания снаряда.
Вадим сусыргышо лийын гынат, тӱжваке лектын кертын.
Вадим хоть и был ранен, но сумел выйти наружу.
Илыше кодеш улмаш, а тудо йолташыжым утараш мӧҥгеш пурен.
Остался бы в живых, но он проник обратно, чтобы спасти товарища.
Вара экипажге пудештыныт.
Затем взорвались со всем экипажем.
Кушто мом мумо, тудым гына, поген, колоткаш оптымо.
Где что нашли, то и сложили в гроб.
Ӱшаныза, тушто ала эргыдан кап ужашыже, ала йолташыжын.
Поверьте, там фроагменты тела или вашего сына, или его товарища.
Сар годым мо гына лийын ок сеҥе...
Чего только не бывает во время войны.
Коктын чарныде сигаретым шупшыт, чаркаш темен, аракам подылыт.
Вдвоём беспрестанно курят сигареты, наливая в чарки, пьют водку.
Октябрина руашым нӧштылеш да эртак шона: «Ом кӧнӧ, ом ӱшане, Вадим колен огыл, шӱмем ок инане», — шона ӱдырамаш...
Октябрина месила тесто и всё время думала: «Не согласна, не верю, Вадим не погиб, сердце моё не верит...»
Тугае кужу йӱд.
Такая долгая ночь.
Мучашдыме, малыдыме.
Бесконечная, бессонная.
А тӱня шке пӱрымашыж дене ила.
А мир жил своей судьбой.
Лач салтакыш кайыше икшывышт нерген шонышо ава-влак омыштым сандалыклан пӧлеклат.
Лишь матери, думающие о детях, ушедших в солдаты, дарят свои сны вселенной.