Datasets:

AigizK

/

mari-russian-parallel-corpora

like 7

Лисук кока интернатыште латик ий ила.

Тётя Лисук в интернате уже одиннадцать лет.

Латик кужу ий.

Одиннадцать долгих лет.

Ойгырымыж дене шке илышыжымат кӱрлаш тӧчен ончен, мӱшкыржым вашкӱзӧ дене шуралтен.

С горя хотела покончить со своей жизнью, резала себе живот ножницами.

Но утареныт.

Но спасли.

Ончальым: корштымешке палыме тӱсан пӧръеҥым ужым.

Я оглянулась: увидела до боли знакомое лицо.

Йытыра изи суас Хайрулла Мустафин ончыч пошкудо Урняк ялыште ила ыле, кочам дене чот келшеныт.

Аккуратный маленький татарин Хайрулла Мустафин раньше жил в соседнеей деревне Урняк, очень дружили с моим делдушкой.

Хайруллат мыйым палыш ала-мо, шогале да, Иван изайын улат вет манын, марла йодо.

Хайрулла, видимо, тоже меня узнал, остановился и по-марийски спросил: «Ты ведь брата Ивана внучка?».

Шукертсек уждымо родыжым вашлийшыла куаныш.

Обрадовался, словно долгожданного родного человека встретил.

Хайрулла изайым чытен кертде ӧндальым.

Не выдержала, обняла дядю Хайруллу.

Кудло кандаш ияш кугыза шортынат колтыш, ындыжым мыйынат кумылем тодылто.

Шестидесятивосьмилетний старик даже заплакал, теперь и моё настроение пропало.

Ой, юмо, ала-кӧм палыдымым, тышан ужын, чаманен пытарет, а тиде айдемыже шкенан Порат кундем гычак, сандене путырак жал.

«Ой, Господи, встретив здесь кого-нибудь незнакомого, сжалишься над ним, а если этот человек с нашей Поратской стороны, ещё больше становится жаль.

«Тыйже кузе вара тышке тольыч?» — манам.

Говорю: "Ты-то как сюда ппришёл?"

Хайрулла ойла: «Ок лий агулышто шкетын илаш.

Хайрулла говорит: "Невозможно в деревне одному жить.

Шоҥгылык пижын, куат уке.

Старость одолела, сил нет.

Мончашкат шкетын пурен ом керт: вуй савырна да камвозам.

Даже в баню один не могу сходить: голова кружится и падаю.

Лӱдам веле.

Боязно так-то.

Волжскышто ӱдырем, эргым илат.

В Волжске живут сын и дочка.

Мый нунын нерген нимо удамат ом ойло.

Я про них плохого ничего не скажу.

Мый куштылго корным кычалын омыл, ӱмыр мучко пашам ыштенам.

Не искал я лёгкого пути, трудился всю жизнь.

А ик ӱдыремже ушыжо лушкыдыраклан кӧра тыште ила.

А одна дочь слаба умом и проживает здесь.

Теве санитарке-шамычлан кӱварым мушкаш полша.

Вон, ходит, санитаркам полы мыть помогает.

Мый декем палатышке мия — шӱмлан ласка.

Ко мне в палату приходит — сердцу хорошо.

Иленам мыят, пашам шуко ыштенам, куштылгыракым кычал шым кошт.

И я жил, много трудился, лёгкого не ходил не искал.

Сар жапыште ятыр нелым ужаш перныш.

В войну много трудностей пришлось пережить.

Ынде теве ом керт.

Теперь вот не могу.

Чыла шылыжем коршта.

Вся поясница у меня болит.

А тыште мыланем келша, сай.

Мне здесь нравится, хорошо.

Палатыште еҥ-влак тыматле улыт, огыт шурго.

В палате спокойные люди, не скандальные.

Вич ий интернатыште илем.

Пять лет я в интернате живу.

Тысе шотлан да законлан шуынам...»

Привык к здешним порядкам и законам...»

Инвалид орваште шинчыше кугу капан, чал пондашан, ошемше ӱпан кугыза ала-кӧ дене пеш мутлана ыле, кенета кычкыраш, шорташ тӱкале: «Мый шукшыш савырненам!

Сидевший на инвалидной каталке седобородый с белыме волосами крупный старик с кем-то оживлённо разговаривал, внезапно начал кричать, рыдать: «Я превратился в червяка!

Мый ынде шукш веле улам!

Я теперь всего лишь червь!

Тетла тыге илен ом керт!

Не могу больше так жить!

Молан мылам илаш?»

Незачем мне жить!»

Корштмылыан кӧра почаҥеш, кычкырымыже эше кужун шоктыш.

Метался от боли, ещё долго были слышны его крики.

Коридор мучко медшӱжар куржын тольо, инвалидым лыпландараш тӱҥале.

По коридору прибежала медсестра, стала успокаивать инвалида.

Вара мыйын могырыш савырнышат, ош халатан ӱдыр мане: «Тендан землякда тидыжат.

Затем, повернувшись в мою сторону, девушка в белом халате сказала: «Он тоже ваш земляк.

Тудын паралич.

У него паралич.

Фронтовик.

Фронтовик.

Тудлан 73 ий.

Ему 73 года.

Эргыже Заполярьеште ила, ӱдыржӧ — Волжскышто.

Сын живёт в Заполярье, дочка – в Волжске.

Иктат тудым ужаш ок тол.

Никто его не навещает.

Кугызан нервыже нимолан ок йӧрӧ.

У старика нервы никуда не годятся.

Чот коляна.

Сильно переживает.

Экстрасенс-специалист тудлан кӱлеш.

Ему нужен экстрасенс-специалист.

Но мемнан дене интернатыште тыгай врач пашам ышташ тӱҥалмым вучен огына шукто, очыни».

Но у нас в интернате, наверное, такого человека на работу не дождёмся".

А кузе айдемым лыпландараш?

А как человека успокоить?

Мемнан дене тыгайже шуко.

У нас таких много.

Илат шоҥго кугыза-кува-шамыч.

Живут в интернате старики и старушки.

Кажныжын шке ойгыжо, ӱшанаш да вучаш шкенжын амалже.

У каждого своё горе, своя причина надеяться и ждать.

Куанже кажныжынат шкенжын.

Радости у каждого отдельные.

Шкет илыше айдемын уремысе теҥгылыште кужу жап шинчылтмыжлан ида ӧр — тудын кӧ дене гынат пелештымыже шуэш.

Не надо удивляться сидящему подолгу на уличной скамейке человеку — ему хочется с кем-нибудь перемолвиться словом.

Тудынат еҥ коклаште лиймыже шуэш.

Ей ведь хочется быть среди людей.

Мемнан дене тыге ик кува эре тӱнӧ шинчылтеш ыле.

У нас такая вот одна старушка всё время сидела на улице.

Нигӧжат уке, пырысше пеленже ила ыле да тудат йомо.

Никого у неё нет, кошка у неё жила и та пропала.

Шоҥго кува тудым кум тылзе наре кычале, эре ӱжӧ.

Старушка искала её месяца три, всё звала.

Пырысе таки ыш лек.

Так и не нашлась «кошача».

Вара саде кува теҥгылыште коймым чарныш.

Потом та старушка перестала появляться на скамье.

Нигӧ удам шоналтен огыл.

Никто не подумал о плохом.

Уке и уке.

Нет и нет.

Кӧн могай пашаже?

Кому какое дело?

А тудо колен да ныл кече пӧлемыштыже киен улмаш.

А она умерла и четыре дня лежала в своей комнате.

Кажныжын вет шке илышыже.

У каждого ведь своя жизнь.

Тӱрлын илыше уло.

По-всякому живут.

Примерымат тӱжем дене кондаш лиеш.

Примеров тому можно привести тысячу.

Икте чот ӧрыктара: икшыван-влакше шке шочшыштым нигунамат огыт карге.

Одно сильно удивляет: те, кто имеет детей, никто своё чадо не клянёт.

Колянен, орланен, еҥ воктене илат, интернат-пӧртыш верештыт, а ӱдырышт ден эргыштым огыт шылтале, нунын нерген эн сайым веле ойлаш тыршат.

Беспокоясь, страдая, живут рядом с чужими, а на свою дочь и сына не обижаются, стараются говорить о них самое хорошее. детях ничего худого не говорит.

А шкешт?

А сами?

Йӧршеш йотъеҥ нуным мушкеш, вургемыштым вашталта, кочкашышт шолтен пукша, тарванен кертдымыжым савыркала, эрыкта.

Совершенно чужой человек их моет, сменяет одежду, варит ему еду, возится с лежачими, убирает.

Тек нунылан тидын верч илыш суапым конда.

Пусть им за это жизнь принесёт благо.

Уржа олымат икмыняр йыжыҥан, мом айдемын илышыж нерген ойлаш?

Даже у стебля ржи несколько частей, что уж о жизни человеческой говорить?

Но вет шукыштын шочшышт шкештат кугыза-кува ийготым кунам-гынат шуктат.

Но ведь дети многих когда-нибудь сами достигнут возраста стариков.

Огыт шоналте мо?

Не думают чтьо ли?

Шке ача-авам кудалтен кодышо икшыве-влак дек порыс мӧҥгеш савырнен толеш...»

Возвратятся неотданные долги к детям, бросившим своих родителей...»

Репортаж газетын ик страницыжым айлыш.

Репортаж занял одну газетную страницу.

Василя яллашке лектеден коштмыж годым ты материал нерген калык дене ик гана да ик вере веле огыл мутланен.

Василя, выезжая в деревни, не раз и не в одном месте разговаривала об этом материале с народом.

Эше да эше йодыштыныт, потомушто кажне ял гыч кӧ-гынат интернатыште илен.

Люди спрашивали снова и снова, потому что из каждой деревни кто-нибудь проживал в интернате.

Кузежым-можым умылаш шоненыт, поснак ончычсо пошкудыштын але тукымыштын кузе илымышт нерген палымышт шуын.

Хотели понять, что и как, особенно хотелось им узнать о житье-бытье своих бывших соседей и родственников.

Районысо администрацийыш мутланымашке мийымыж нерген Василя редакцийыште нигӧлан ойлен огыл.

О том, что была на собеседовании в администрации района, Василя в редакции никому не сообщила.

Мом ончылгоч ойлет, эше шинча возеш.

Чего заранее говорить, вдруг сглазишь ещё.

«Келшен ом тол гын, эше иктаж-кӧжӧ куана», — мане шкаланже да паша коклаште тудо тиде татым уш кыдежын умбал лукышкыжо верландарыш.

«Если не подойду, кто-нибудь ещё обрадуется», — сказала себе, и, занятая работой, поместила этот момент в дальний угол своего ума.

Газетыште паша график сайынак шыгыр.

График работы в газете был довольно плотный.

Районко арнялан ик гана лектеш, но материалым чак, шапашлен ямдылаш логалеш.

Районка выходила раз в неделю, но материалы приходилось готовить впритык, с запасом.

Кокымшо гана йыҥгыртымаш тудлан вучыдымо сай уверым кондыш:

Тем более, приятной неожиданностью стал для неё второй звонок.

— Ме тендан кандидатуреш шогалынна, Василя Андреевна.

— Мы остановились на вашей кандидатуре, Василя Андреевна.

Шке редакторда дене мутланен налза, куснен толаш кӧнымӧ кагазым налза.

Переговорите со своим редактором, возьмите разрешение на перевод к нам.

Икымше декабрь гыч пашам налшаш улыда.

С первого декабря вы должны принять дела.

Тыге Василя социальный пашаеҥыш савырныш.

Так Василя превратилась в социального работника.

Шкет илыше-влакым ончышо отделенийым вуйлаташ тӱҥале.

Стала руководить отделением, обслуживающим одиноких.

Тудын деч ончыч тыште улшо ӱдырамашым ӱшанле огыл айдеме манме амал дене паша гыч лукмо улмаш.

Оказывается, её предшественница была уволена по статье за недоверие.

Чот нелеш налын, кӧнен огыл, тошто верешак кодаш сӧрвален йодын, маныт.

Говорят, сильно обиделась, была не согласна, умоляла, чтобы её оставили на прежнем месте.

Писатель Гогольын ик геройжо семын, тудо «колышо чон» дене озаланен, ведомостьыш шке аважым да эше ала-могай шонен лукмо еҥым пуртен.

Совсем как герой писателя Гоголя, она владела «мёртвыми душами», включив в ведомость свою мать и ещё какое-то вымышленное лицо.

Нунын олмеш пашадарым идалык мучко налын.

Получала за них зарплату в течение года.

Моден колташ лийыме вариантым шонен муын гай лектеш, а шояклыме кандыра кужун пуналтьын огыл.

Придумала, казалось бы, совершенно беспроигрышный вариант, но верёвочка обмана вилась недолго.

Намысше могай.

Стыд-то какой.

Паша гыч кораҥдымылан ончычсо вуйлатыше чот ӧпкелалтын, титаклыме да факт дене келшен огыл, пашаште кодаш сӧрвален.

За то, что её увольняли, бывшая заведующая сильно обиделась, не соглашалась с обвинениями и фактами, умоляла оставить на работе.

Чынжымак, намысше могай!

И правда, стыд-то, какой!

Чыла тидын нерген пален налмек, Василя шӱлыкаҥе: тыгай деч вара у еҥлан вигак ӱшанаш тӱҥалыт мо?

Василя, узнав обо всём этом, расстроилась: после такого новому человеку разве сразу станут доверять?

У еҥлан вет вигак огыт ӱшане, кодшо йоҥылыш ты отделениеш лапка чапым коден.

Новому человеку не сразу доверят, предыдущая ошибка в этом отделении оставила низкую славу.

Системыжымак умылен налаш жап кӱлын.

Понадобилось время, чтобы вникнуть в саму систему.