Datasets:

dmgold

/

last_poem_data

like 0

эх, сыночек, помоги!

но спешит вперед прохожий,

весь блестя скрипучей кожей,

и вослед ему старуха

что-то шепчет, шепчет глухо,

и слаба-то, и пьяна

без вина.

это вечер. завтра глянет

мутный день, метель устанет,

чуть закружится снежок

выйдем мы – а у ворот

протянулась из сугроба

пара ног.

легкий труп, окоченелый,

простыней покрывши белой,

в тех же саночках, без гроба,

милицейский увезет,

растолкав плечом народ.

неречист и хладнокровен

будет он, – а пару бревен,

что везла она в свой дом,

мы в печи своей сожжем.</s>я задумался. очнулся.

колокольный звон!

в церковь, к свечкам, к темным ликам

грустно манит он.

поздно, поздно. в церкви пусто.

то последний звон.

сердцу хочется больного,

сердцу внятен стон.

слишком поздно. свечи гаснут.

кто всегда — один,

тот забыл, что в церкви — радость,

он — как блудный сын.

я хочу назад вернуться,

на колени пасть!

боже, боже! дом твой кроток,-

надо мною — власть!

я в тюрьме своих исканий.

призраки плывут,

и грозят, и манят, манят,

паутину ткут!

слишком поздно. в темной бездне

я ослеп и сгнил

будет стыдно выйти к свету —

и не хватит сил.</s>леди долго руки мыла,

леди крепко руки терла.

эта леди не забыла

окровавленного горла.

леди, леди! вы как птица

бьетесь на бессонном ложе.

триста лет уж вам не спится –

мне лет шесть не спится тоже.</s>всё-то смерти, всё поминки!

.чредой

впоединке

ссудьбой

гибнут русские поэты</s>я сон потерял, а живу как во сне.

всё музыка дальняя слышится мне.

и арфы рокочут, и скрипки поют —

от музыки волосы дыбом встают.

но кто-то.рукой,

и звук обрывается с болью такой,

как будто бы в тире стрелок удалой

сбивает фигурки одну за другой.

и падают звуки, а сердце горит,

а мир под ногами в осколки летит.

и скоро в последнем, беззвучном бреду

последним осколком я сам упаду.</s>под звуки мандолины

отрывки

из песен израиля — воины божьи

о, пой еще, пой еще, дочь рима!

огонь твоих перстов пусть перельется в звуки,

пускай поет, как если бы запело

мое немое сердце

так! пой еще! зачем с недоуменьем

глазами черными ты смотришь на меня?

иль не узнала ты меня, — ты, внучка

тех, кто страну мою и храм мой растоптали?

я иудей я внук зелотов древних!

вглядись — и ты в глазах моих приметишь

сверканье глаз симона бар-жиоры.

еще горит во мне вся ярость иоханана,

что головы дробил твоим бойцам,

взбиравшимся на башни гуш-халава

забыла ты или не знаешь вовсе,

что нас с тобой одна смуглило солнце,

что море общее лизало в дни былые

моей страны нахмуренные скалы

и родины твоей утес береговой?

предательское море! не стыдилось

оно на вспененных горбах своих валов

нести плоты сидониские, что предки

твои похитили! оно влекло покорно

сионских пленников, высоких, юных, смуглых,

чтоб на глазах изнеженных матрон

они сражались в цирках со зверями

и ,