text
stringlengths
0
3.24k
на серебряные шпоры
я в раздумии гляжу
за тебя, скакун мой скорый,
за бока твои дрожу.
наши предки их не знали
и, гарцуя средь степей,
толстой плеткой погоняли
недоезжаных коней.
но с успехом просвещенья
вместо грубой старины
введены изобретенья
чужеземной стороны
в наше время кормят, холят,
берегут спинную честь
прежде били – нынче колют!
что же выгодней? – бог весть!</s>пилигрим
аллах ли там среди пустыни
застывших волн воздвиг твердыни,
притоны ангелам своим
иль дивы, словом роковым,
стеной умели так высоко
громады скал нагромоздить,
чтоб путь на север заградить
звездам, кочующим с востока?
вот свет всё небо озарил
то не пожар ли цареграда?
иль бог ко сводам пригвоздил
тебя, полночная лампада,
маяк спасительный, отрада
плывущих по морю светил?
мирза
там был я, там, со дня созданья,
бушует вечная метель
потоков видел колыбель.
дохнул, и мерзнул пар дыханья.
я проложил мой смелый след,
где для орлов дороги нет,
и дремлет гром над глубиною,
и там, где над моей чалмою
одна сверкала лишь звезда,
то чатырдаг был
пилигрим
а!</s>о, не скрывай! ты плакала об нем –
и я его люблю он заслужил
твою слезу, и если б был врагом
моим, то я б с тех пор его любил.
и я бы мог быть счастлив но зачем
искать условий счастия в былом!
нет! я доволен должен быть и тем,
что зрел, как ты жалела о другом!
</s>ты знал ли дикий край, под знойными лучами,
где рощи и луга поблекшие цветут?
где хитрость и беспечность злобе дань несут?
где сердце жителей волнуемо страстями?
и где являются порой
умы и хладные и твердые как камень?
но мощь их давится безвременной тоской,
и рано гаснет в них добра спокойный пламень.
там рано жизнь тяжка бывает для людей,
там за утехами несется укоризна,
там стонет человек от рабства и цепей!
друг! этот край моя отчизна!
ах! если ты меня поймешь,
прости свободные намеки
пусть истину скрывает ложь
что ж делать? — все мы человеки!
</s>когда ты холодно внимаешь
рассказам горести чужой
и недоверчиво качаешь
своей головкой молодой,
когда блестящие наряды
безумно радуют тебя
иль от ребяческой досады
душа волнуется твоя,
когда я вижу, вижу ясно,
что для тебя в семнадцать лет
всё привлекательно, прекрасно,
всё – даже люди, жизнь и свет,
тогда, измучен вспоминаньем,
я говорю душе своей
счастлив, кто мог земным желаньям
отдать себя во цвете дней!
но не завидуй ты не будешь
довольна этим, как она
своих надежд ты не забудешь,
но для других не рождена
так! мысль великая хранилась
в тебе доныне, как зерно
с тобою в мир она родилась
погибнуть ей не суждено!
</s>есть люди странные, которые с друзьями
обходятся как с сертуками
покуда нов сертук в чести – а там
забыт и подарен слугам!
тот самый человек пустой,
кто весь наполнен сам собой.
поэтом хоть и это бремя
из журналиста быть тебе не суждено
ругать и льстить, и лгать в одно и то же время,
признаться, – очень мудрено!