Datasets:

lingtrain

/

sanskrit-russian

like 0

Я хмурить веки научилась, и веки томно прикрывать, И плакать, и смеяться гордо, молчанием встречать мольбы. В душе я стойкость утвердила, завязаны узлы одежды, Я ревновать его готова… Успех зависит от судьбы.

95 bhrūbhedo guṇitaściraṃ nayanayorabhyastamāmīlanaṃ roddhuṃ śikṣitamādareṇa hasitaṃ maune'bhiyogaḥ kṛtaḥ | dhairyaṃ kartumapi sthirīkṛtamidaṃ cetaḥ kathañcinmayā baddho mānaparigrahe parikaraḥ siddhistu daive sthitā.

Когда любимый к ложу подошел, Узлы одежды сами развязались, Лишь тонкий ослабевший поясок Едва держал на бедрах мое платье. Но как поведать, что случилось после, Подруга? Ведь когда в его обьятьях Я оказалась, то затмился разум. Где я была? Где он? И как любили Друг друга мы? Не помню я. Не помню…

97 kānte talpamupāgate vigalitā nīvī svayaṃ tatkṣaṇāt vāso viślathamekhalāguṇadhṛtaṃ kiñcinnitambe sthitam | etāvatsakhi vedmi sāmpratamahaṃ tasyāṅgasaṅge punaḥ ko'yaṃ kāsmi rataṃ nu vā kathamiti svalpāpi me na smṛtiḥ.

Прощенья просил он, к стопам припадая, но слишком был гнев мой крут. Теперь от тоски разрывается сердце, и вздохи мне губы жгут. Зачем я отвергла жестоко его, послушав подружек совет? И ночью, и днем я горюю о том, что рядом любимого нет.

98 niḥśvāsā vadanaṃ dahanti hṛdayaṃ nirmūlamunmathyate nidrā neti na dṛśyate priyamukhaṃ rātrindivaṃ rudyate | aṅgaṃ śoṣamupaiti pādapatitaḥ preyāṃstathopekṣitaḥ sakhyaḥ kaṃ guṇamākalayya dayite mānaṃ vayaṃ kāritāḥ.

Когда первые крупные капли дождя застучали в ночной тишине, Вспомнил путник невольно с тоскою тогда об оставленной дома жене. И так громко и горько бедняга рыдал, не смолкая всю ночь напролет, Что приюта с тех пор чужакам не давать порешил деревенский сход.

1 dhīraṃ vāridharasya ri kirataḥ śrutvā niśīthe dhvaniṃ dīrghocchvāsamudaśruṇā virahiṇīṃ bālāṃ ciraṃ dhyāyatā | adhvanyena vimuktakaṇṭhamakhilāṃ rātriṃ tathā kranditaṃ grāmīṇairvrajato janasya vasatirgrāme niṣiddhā yathā.

„В тяжких думах оцепенело, О любимая, твое тело, Красота, что дана природой, — Ныне все твои украшенья. Что с тобой? На тебя взгляну я — И в душе моей страх и смятенье“.

3 analpacintābharamohaniścalā vilokyamānaiva karoti sādhvasam | svabhāvaśobhānatimātrabhūṣaṇā tanustaveyaṃ bata kiṃ nu sundari.

Любовных томлений я прежде не знала, И грудь от волнения не трепетала, И страстная дрожь не бежала по коже, И пот по лицу не струился… Так что же? Сегодня он бросил единственный взор, — И стал господином души с этих пор. И можно ли средство какое сыскать, Чтоб гордость былая вернулась опять?

5 jātā notkalikā stanau na lulitau gātraṃ na romāñcitaṃ vaktraṃ svedakaṇānvitaṃ na sahasā yāvacchaṭhenāmunā | dṛṣṭenaiva mano hṛtaṃ dhṛtimuṣā prāṇeśvareṇādya me tatkenātra nirūpyamāṇanipuṇo mānaḥ samādhīyatām.

Стройная станом при старших горькие слезы сдержала, Ими огонь Манматхи залила, рожденный разлукой. Казалось, будто не пчелы у губ ее роем кружатся — Вместе со вздохом выходит тонкая струйка дыма.

8 tanvaṅgyā gurusannidhau nayanaja yad vāri saṃstambhitaṃ tenāntargalitena manmathaśikhī sikto viyogodbhavaḥ | manye tasya nirasyamānakiraṇasyaiṣā mukhenodgatā śvāsāyāsasamākulālisaraṇivyājena dhūmāvaliḥ.

„Ступай“, — одним лишь поднятьем бровей она отдала приказ, И понял возлюбленный, что означает движенье прекрасных глаз. Так место она указала ему для новой сладостной встречи. Когда нужно тайну от старших скрывать, то юным не надобны речи.

17 gacchetyunnatayā bhrūvaiva gaditaṃ mandaṃ valantyā tayā tenāpyañcitalocanadvayapuṭenājñā gṛhītā śanaiḥ | saṅketāya valaddṛśā piśunitā jñātā ca dikpreyasā gūḍhaḥ saṅgamaniścayo gurupuro'pyevaṃ yuvabhyāṃ kṛtaḥ.

Ночью бесстыдно и нежно они друг на друга глядят, Страсти огонь разжигая, со взглядом сплетается взгляд. А днем, когда снова встречаются глаза их в присутствии всех, Едва удержать они могут в зрачках затаившийся смех.

19 yadrātrau rahasi vyapetavinayaṃ dṛṣṭaṃ rasātkāmino- ranyonyaṃ śayanīyamīhitarasavyāptipravṛttaspṛham | tatsānandamiladdṛśoḥ kathamapi smṛtvā gurūṇāṃ puro hāsodbhedanirodhamantharamilattāraṃ kathañcit sthitam.

„Подруги, я твердо усвоила речи, что слышала часто от вас. В лицо я неверному прямо, открыто и смело скажу их сейчас!“ Но этот хитрец меня обнял так крепко, что кругом пошла голова, И выпил, смеясь, мед губы моей нижней и ревности гордой слова.

21 sakhyastāni vacāṃsi yāni bahuśo'dhītāni yuṣmanmukhā- dvakṣye'ham bahuśikṣitā kṣaṇamiti dhyātvāpi maunaṃ śritā | dhūrtenaitya ca maṇḍalīkṛtakucaṃ gāḍhaṃ pariṣvajya māṃ pītānyeva sahādhareṇa hasatā vaktrasthitānyeva me.

Дрожит мое сердце, несвязанна речь, и душу терзает мне пламя, И тело слабеет, и блекнет лицо, и взор замутился слезами. Подумай, подруга, ведь ревности мук все это лишь только начало. Какою же твердой должна быть жена, что их до конца испытала!

22 utkampo hṛdaye skhalanti vacanānyāvegalolaṃ mano gātraṃ sīdati cakṣuraśrukaluṣaṃ cintā mukhaṃ śuṣyati | yasyaiṣā sakhi pūrvaraṅgaracanā mānaḥ sa mukto mayā vandyāstāpi yoṣitaḥ kṣititale yāsāmayaṃ saṃmataḥ.

Болезнью гордыни измучена я, к нему не иду, свои чувства тая, И мудрой подруги такой не найти, что силой могла бы меня отвести. Он тоже гордец и боится спешить, он сам не придет и как дальше мне жить? Терзаюсь — стремителен времени бег, и короток жизни отпущенный век.

23 mānavyādhinipīḍītāhamadhunā śaknomi tasyāntikaṃ no gantuṃ na sakhījano'sti caturo yo māṃ balān neṣyati | mānī so'pi jano na lāghavabhayādabhyeti mātaḥ svayaṃ kālo yāti calaṃ ca jīvitamiti kṣuṇṇaṃ manaścintayā.

Если решил уходить, — уходи, но помедли немного. Дай на тебя поглядеть, подождет пусть дорога. Жизнь — что вода из кувшина, текущая быстрой струей. Кто может знать, повидаемся ль снова с тобой?

27 gantavyaṃ yadi nāma niścitamaho gantasi keyaṃ tvarā dvitrāṇyeva padāni tiṣṭhatu bhavān paśyami yavanmukham | saṃsāre ghaṭikāpraṇālavigaladvārā same jīvite ko jānāti punastvayā saha mama syādvā na vā saṅgamaḥ.

5 4 К любви зовущими, и томными, и ждущими ответа, в полон берущими, глядящими то искоса, то прямо, вовек не лгущими, огромными и нежными глазами, о простодушная, о скромная, кому в глаза ты глянешь?..

5 alasavalitaiḥ premārdrārdrairmuhurmukulīkṛtaiḥ kṣaṇamabhimukhairlajjālolairnimeṣaparāṅmukhaiḥ | hṛdayanihitaṃ bhāvākūtaṃ vamadbhirivekṣaṇaiḥ kathaya sukṛtī ko'yaṃ mugdhe tvayādya vilokyate.

13 12 „Вернешься сразу же, не правда ли? Иль через час? Иль в полдень? Быть может, вечером? Иль к полночи придешь домой, любимый?“ — жена печальная промолвила, задерживая дома в дорогу долгую, стодневную собравшегося мужа.

13 praharaviratau madhye vāhnastato'pi pareṇa vā kimuta sakale yāte vāhni priya tvamihaiṣyasi | iti dinaśataprāpyaṃ deśaṃ priyasya yiyāsato harati gamanaṃ bālālāpaiḥ sabāṣpagalajjalaiḥ.

29 31 Сверкая перстнями и перлами, украсившими шею, в шелка одетая, браслетами позванивая тонко, к нему ты шествуешь торжественно, как в громе барабанов. Так что ж, наивная, пугливая, ты вся дрожишь от страха?

29 urasi nihitastāro hāraḥ kṛtā jaghane ghane kalakalavatī kāñcī pādau raṇanmaṇinūpurau | priyamabhisarasyevaṃ mugdhe tvamāhataḍiṇḍimā yadi kimadhikatrāsotkampaṃ diśaḥ samudīkṣase.

81 69 Ты помнишь ли — давно у нас одно с тобою было сердце, потом ты стал моим, а я возлюбленной твоею стала, ты мой супруг сейчас, твоя супруга я — а дальше что же? Тверда я, как алмаз, и радости мне больше не осталось...

81 purābhūdasmākaṃ niyatamavibhinnā tanuriyaṃ tato nu tvaṃ preyānvayamapi hatāśāḥ priyatamāḥ | idānīṃ nāthastvaṃ vayamapi kalatraṃ kimaparaṃ mayāptaṃ prāṇānāṃ kuliśakaṭhinānāṃ phalamidam.

89 90 Огонь светильника, бессильная, она задуть пыталась, бросала лилии, стыдливая, и с бедер пояс падал, и, всхлипнув тоненько, ладонями глаза закрыла мужу, а он с улыбкою на гибкую глядел не отрываясь.

89 karakisalayaṃ dhūtvā dhūtvā vimārgati vāsasī kṣipati sumanomālāśeṣaṃ pradīpaśikhāṃ prati | sthagayati muhuḥ patyurnetre vihasya samākulā surataviratau ramyaṃ tanvī punarpunarīkṣyate.

65 107 Цветами алыми, сандаловой осыпавшейся пудрой, крупицей пурпура и бурыми — от бетеля — следами, алоэ пятнами и смятыми полотнищами простынь влюбленной женщины движения показывает ложе.

65 kvacittambūlāktaḥ kvacidagurupaṅkāpaṅkamalinaḥ kvaciccūrṇodgārī kvacidapi ca sālaktakapadaḥ | valībhaṅgābhogairalakapatitaiḥ śīrṇakusumaiḥ striyā nānāvasthaṃ prathayati rataṃ pracchadapaṭaḥ.

8 Твой самый желанный сидит сейчас возле дома, Печально склонясь, на земле что-то пальцем чертит, Глаза у твоих наперсниц от слез опухли, Служанки в тоске — с утра ничего не ели, Из клеток весь день не слышна болтовня попугаев, А в зеркало глянь — на кого ты сама похожа? Довольно, красавица, сердцем смягчись, опомнись, Свой темный гнев смени на светлую милость.

8 likhannāste bhūmiṃ bahiravanataḥ prāṇadayito nirāhārāḥ sakhyaḥ satataruditocchūnanayanāḥ | parityaktaṃ sarvaṃ hasitapaṭhitaṃ pañjaraśukai- stavāvasthā ceyaṃ visṛja kaṭhine mānamadhunā.

66 „Тебе расскажу о чем-то, пойдем скорее!“ — И ловко меня он увлек в укромное место. Я села рядом, решив внимательно слушать, Хоть сердце мое то дрожало, то замирало. А он... а он склонился над самым ухом, Невнятно шепча, щекоча горячим дыханьем, Потом, за косу схватив, лицо мое поднял И начал пить нектар моих губ, обманщик!

66 ahaṃ tenāhūtā kimapi kathayāmīti vijane samīpe cāsīnā saralahṛdayatvādavahitā | tataḥ karṇopānte kimapi vadatā ghrāya vadanaṃ gṛhītvā dhammillaṃ mama sakhi nipīto'dhararasaḥ.

Из драмы „Мужеством завоеванная Урваши“ Кто ее сотворил — луна ли, мир сиянием озаряющая? Или Кама, любви воплощенье? Иль весна, цветами обильная? Непрестанно твердящий Веды, отрешившийся от мирского, Разве мог создать старый муни этот облик, сердца пленяющий?

asyāḥ sargavidhau prajāpatirabhūccandro nu kāntipradaḥ, śṛṅgāraikarasaḥ svayaṃ tu madano māsaḥ sa puṣpākaraḥ | vedābhyāsajaḍaḥ kathaṃ nu viṣayavyāvṛttakautūhalo nirmātuṃ prabhavenmanoharamidaṃ rūpaṃ purāṇo muniḥ ||.

Когда б Создатель мира увидал лицо красавицы, как лотос золотое, То взгляда б от него не оторвал, забросил свое дело непростое. А если бы творил закрыв глаза, то это диво вряд ли б создал он. Так значит, у Вселенной нет начал, и в этом прав буддийский наш закон.

yātā locanagocaraṃ yadi vidhereṇekṣaṇā sundarī neyaṃ kuṅkumapaṅkapiñjaramukhī tenojjhitā syātkṣaṇam | nāpyāmīlitalocanasya racanādrūpaṃ bhavedīdṛśaṃ tasmātsarvamakartṛkaṃ jagadidaṃ śreyo mataṃ saugatam ||.

„У девы очи, словно у газели, и юное лицо — расцветший лотос, И с каждым днем заметнее под платьем становятся бутоны крепких грудей…“ — „Напрасно утруждаешься ты, сердце, воды напиться жаждешь из миража. Не опьяняйся вновь любовной страстью, не становись на ложную дорогу“.

sā bāleti mṛgekṣaṇeti vikasatpadmānaneti krama- pronmīlatkucakuḍmaleti hṛdaya tvāṃ dhig vṛthā śrāmyasi | māyeyaṃ mṛgatṛṣṇikāsv api payaḥ pātuṃ samīhā tava tyaktavye pathi mā kṛthāḥ punar api prema-pramādāspadam ||.

„Хранители сторон небесных, прочь! Вы, облака, скорей бегите с неба! В ад провались, Земля, и пусть в тебе сокроют горы гордые вершины! Ты, Брахма, свой дворец куда подальше перетащи, ведь не хватает места Танцующему Шиве!“ — да хранит вас тот Нандина-быка могучий возглас.

bho bho dikpatayaḥ prayāta parataḥ khaṃ muñcatāmbhomucaḥ pātālaṃ vraja medini praviśata kṣoṇitalaṃ kṣmābhṛtaḥ | brahmannunnaya dūramātmasadanaṃ devasya me nṛtyataḥ śaṃbhoḥ saṅkaṭametadityavatu vaḥ protsāraṇā nandinaḥ ||.

Свежая веточка манго, присланная любимым, Вызвала зависть подружек, и дева газелеокая Про себя обещала отдать ее богу Каме, Но ­все-таки ­отчего-то не может оставить — снова Касается нежно, вертит, и аромат вдыхает, Глядит на нее неотрывно и к щеке прижимает.

kāntena prahito navaḥ priyasakhīvargeṇa baddhaspṛhaś cittenopahṛtaḥ smarāya na samutsraṣṭuṃ gataḥ pāṇinā | āmṛṣṭo muhurīkṣito muhurabhighrāto muhurloṭhitaḥ pratyaṅgaṃ ca muhuḥ kṛto mṛgadṛśā kiṃ kiṃ na cūtāṅkuraḥ ||.

На шее — ожерелье из жемчужин, покрыты груди камфарною пудрой, Блестит сандалом тело, и обвились два лотосовых стебля вкруг запястий, Китайские шелка на ней, и мнится: то божество луны хладнолучистой, Поднявшись в неба выси, опустилось на землю, озарив ночную тьму.

kaṇṭhe mauktikamālikā stanataṭe kārpūramacchaṃ rajaḥ sāndraṃ candanamaṅgake valayitāḥ pāṇau mṛṇālīlatāḥ | tanvī naktamiyaṃ cakāsti śucinī cīnāṃśuke bibhratī śītāṃśoradhidevateva galitā vyomāgramārohataḥ ||.

На лотосовых прудах краснеют побеги свежие, Ночи короче стали, и что ни день, то ярче Сияет небес жемчужина, освободившись от холода. Благоухает манго, звенят голоса кукушек. Дни приходят весенние, которые юным женам Сердце жестоко изранят тоской в разлуке с любимыми.

āraktāṅkuradanturā kamalinī nāyāminī yāminī stokonmuktatuṣāramambaramaṇerīṣatpragalbhaṃ mahaḥ | apyete sahakārasaurabhamuco vācālitāḥ kokilair āyānti priyaviprayuktayuvatīmarmacchido vāsarāḥ ||.

Не украшали рук моих браслеты, блестящие, как лик луны осенней, Я не отведал юных губ жены, дрожащих от смущения и нежных, Не заслужил себе бессмертной славы науками или на ратном поле, Я время растерял в убогих школах, нахальных обучая сорванцов.

no baddhaṃ śaradindudhāmadhavalaṃ pāṇau muhuḥ kaṅkaṇaṃ vrīḍāmantharakomalaṃ navavadhūvaktraṃ ca nāsvāditam | nītaṃ naiva yaśaḥ surendrabhavanaṃ śastreṇa śāstreṇa vā kālo jīrṇamaṭheṣu dhṛṣṭapiśunaiśchātraiḥ saha preritaḥ ||.

Пушан, скиталец небесный, утром с горы восточной Бредет, закутан по горло в пелену густого тумана. Видно, всю ночь провел скорчившись у костра он И ноги–лучи затекшие — размять все никак не может.

pūṣā prātargaganapathikaḥ prasthitaḥ pūrvaśailāt sūcībhedyaprabalamahikājālakanthāvṛtāṅgaḥ | rātriṃ sarvāṃ hutavahapariṣvaṅgabhājo'pi manye jāḍyābaddhāṃstvarayitumayaṃ drāṅ na śaknoti pādān ||.

Поистине, это было вначале одним Атманом. Не было ничего другого, что бы мигало. Он подумал: «Теперь я создам миры».

ātmā vā idam eka evāgra āsīt | nānyat kiñcana miṣat | sa īkṣata lokān nu sṛjā iti.

Он создал эти миры: небесные воды, частицы света, смерть, воду. Небесные воды — над небом, небо — их опора, воздушное пространство — частицы света, земля — смерть; что находится внизу, то — вода.

sa imāṃl lokān asṛjatāmbho marīcīr maram āpaḥ | ado 'mbhaḥ pareṇa divam | dyauḥ pratiṣṭhā | antarikṣaṃ marīcayaḥ | pṛthivī maraḥ | yā adhastāt tā āpaḥ.

Он подумал: «Вот эти миры. Теперь я сотворю хранителей миров». И, извлекши из вод пурушу, он придал ему внешний облик.

sa īkṣateme nu lokāḥ | lokapālān nu sṛjā iti | so 'dbhya eva puruṣaṃ samuddhṛtyāmūrcchayat.

Он согрел его. Рот этого согретого раскрылся, словно яйцо; изо рта вышла речь, из речи — огонь. Ноздри его раскрылись; из ноздрей вышло дыхание, из дыхания — ветер. Глаза его раскрылись; из глаз вышло зрение, из зрения — солнце. Уши его раскрылись; из ушей вышел слух, из слуха — страны света. Кожа его раскрылась; из кожи вышли волосы, из волос — травы и деревья. Сердце его раскрылось; из сердца вышел разум, из разума — луна. Пуп его раскрылся; из пупа вышел выдох, из выдоха — смерть. Детородный член его раскрылся; из детородного члена вышло семя, из семени — вода.

tam abhyatapat | tasyābhitaptasya mukhaṃ nirabhidyata yathāṇḍam | mukhād vāk | vāco 'gniḥ | nāsike nirabhidyetām | nāsikābhyāṃ prāṇaḥ | prāṇād vāyuḥ | akṣiṇī nirabhidyetām | akṣībhyāṃ cakṣuḥ | cakṣuṣa ādityaḥ | karṇau nirabhidyetām | karṇābhyāṃ śrotram | śrotrād diśaḥ | tvaṅ nirabhidyata | tvaco lomāni | lomabhya oṣadhivanaspatayaḥ | hṛdayaṃ nirabhidyata | hṛdayān manaḥ | manasaś candramāḥ | nābhir nirabhidyata | nābhyā apānaḥ | apānān mṛtyuḥ | śiśnaṃ nirabhidyata | śiśnād retaḥ | retasa āpaḥ.

Будучи сотворены, эти божества погрузились в этот великий океан. Атман подверг этого пурушу голоду и жажде. Божества сказали ему: «Сотвори нам пристанище, пребывая в котором мы поедали бы пищу».

tā etā devatāḥ sṛṣṭā asmin mahaty arṇave prāpatan | tam aśanāpipāsābhyām anvavārjat | tā enam abruvann āyatanaṃ naḥ prajānīhi | yasmin pratiṣṭhitā annam adāmeti.

Он привел им корову. Они сказали: «Поистине, этого нам недостаточно». Он привел им лошадь. Они сказали: «Поистине, этого нам недостаточно».

tābhyo gām ānayat | tā abruvan na vai no 'yam alam iti | tābhyo 'śvam ānayat | tā abruvan na vai no 'yam alam iti.

Он привел им пурушу. Они сказали: «Да, это хорошо сделано». Поистине, поэтому пуруша — это хорошо сделанное. Атман сказал им: «Войдите каждый в свое пристанище».

tābhyaḥ puruṣam ānayat | tā abruvan sukṛtaṃ bateti | puruṣo vāva sukṛtam | tā abravīd yathāyatanaṃ praviśateti.

Голод и жажда сказали ему Атману: «Сотвори пристанище и нам». Он сказал им: «Я доставляю вам долю в этих божествах, я делаю вас соучастниками в них». Поэтому, какому божеству ни приносится подношение, голод и жажда бывают соучастниками в нем.

tam aśanāpipāse abrūtām avābhyām abhiprajānīhīti | te abravīd etāsv eva vāṃ devatāsv ābhajāmy etāsu bhāginyau karomīti | tasmād yasyai kasyai ca devatāyai havir gṛhyate bhāginyāv evāsyām aśanāpipāse bhavataḥ.

Он Атман подумал: «Вот и миры, и хранители миров, Я сотворю пищу для них».

sa īkṣateme nu lokāś ca lokapālāś ca | annam ebhyaḥ sṛjā iti.

Он согрел воду. Из нее, согретой, он произвел воплощенный образ. Поистине, воплощенный образ, который он произвел, и есть пища.

so 'po 'bhyatapat | tābhyo 'bhitaptābhyo mūrtir ajāyata | yā vai sā mūrtir ajāyatānnaṃ vai tat.

Будучи созданной, эта пища пожелала ускользнуть от него. Он хотел схватить ее речью, он не смог схватить ее речью. Если бы он схватил ее речью, то можно было бы насытиться пищей, уже произнося речь.

tad enat sṛṣṭaṃ parāṅ atyajighāṃsat | tad vācājighṛkṣat | tan nāśaknod vācā grahītum | sa yad dhainad vācāgrahaiṣyad abhivyāhṛtya haivānnam atrapsyat.

Он хотел схватить ее дыханием, он не смог схватить ее дыханием. Если бы он схватил ее дыханием, то можно было бы насытиться пищей, уже вдыхая ее запах.

tat prāṇenājighṛkṣat | tan nāśaknot prāṇena grahītum | sa yad dhainat prāṇenāgrahaiṣyad abhiprāṇya haivānnam atrapsyat.

Он хотел схватить ее глазом, он не смог схватить ее глазом. Если бы он схватил ее глазом, то можно было бы насытиться пищей, уже видя ее.

tac cakṣuṣājighṛkṣat | tan nāśaknoc cakṣuṣā grahītum | sa yad dhainac cakṣuṣāgrahaiṣyad dṛṣṭvā haivānnam atrapsyat.

Он хотел схватить ее слухом, он не смог схватить ее слухом. Если бы он схватил ее слухом, то можно было бы насытиться пищей, уже слыша о ней.

tac chrotreṇājighṛkṣat | tan nāśaknoc chrotreṇa grahītum | sa yad dhainac chrotreṇāgrahaiṣyac chrutvā haivānnam atrapsyat.

Он хотел схватить ее кожей, он не смог схватить ее кожей. Если бы он схватил ее кожей, то можно было бы насытиться пищей, уже касаясь ее.

tat tvacājighṛkṣat | tan nāśaknot tvacā grahītum | sa yad dhainat tvacāgrahaiṣyat spṛṣṭvā haivānnam atrapsyat.

Он хотел схватить ее разумом, он не смог схватить ее разумом. Если бы он схватил ее разумом, то можно было бы насытиться пищей, уже размышляя о ней.

tan manasājighṛkṣat | tan nāśaknon manasā grahītum | sa yad dhainan manasāgrahaiṣyad dhyātvā haivānnam atrapsyat.

Он хотел схватить ее детородным членом, он не смог схватить ее детородным членом. Если бы он схватил ее детородным членом, то можно было бы насытиться пищей, уже изливая семя.

tac chiśnenājighṛkṣat | tan nāśaknoc chiśnena grahītum | sa yad dhainac chiśnenāgrahaiṣyad visṛjya haivānnam atrapsyat.

Он хотел схватить ее выдохом, он достал ее. Хватающий пищу — ветер; живущий пищей — это, поистине, ветер.

tad apānenājighṛkṣat | tad āvayat | saiṣo 'nnasya graho yad vāyuḥ | annāyur vā eṣa yad vāyuḥ.

Он подумал: «Как же это может существовать без меня?». Он подумал: «Каким путем я войду в это тело?». Он подумал: «Если речью говорят, если дыханием дышат, если глазом видят, если слухом слышат, если кожей касаются, если разумом размышляют, если выдохом выдыхают, если детородным членом изливают семя, то кто же я?».

sa īkṣata kathaṃ nv idaṃ mad ṛte syād iti | sa īkṣata katareṇa prapadyā iti | sa īkṣata yadi vācābhivyāhṛtaṃ yadi prāṇenābhiprāṇitaṃ yadi cakṣuṣā dṛṣṭaṃ yadi śrotreṇa śrutaṃ yadi tvacā spṛṣṭaṃ yadi manasā dhyātaṃ yady apānenābhyapānitaṃ yadi śiśnena visṛṣṭam atha ko 'ham iti.

И, рассекши черепной шов, он вошел через эти врата. Имя этих врат — видрити. Это — блаженство. Там у него три пристанища, три состояния сна. Вот — пристанище, вот — пристанище, вот — пристанище.

sa etam eva sīmānaṃ vidāryaitayā dvārā prāpadyata | saiṣā vidṛtir nāma dvāḥ | tad etan nāndanam | tasya traya āvasathās trayaḥ svapnā ayam āvasatho 'yam āvasatho 'yam āvasatha iti.

Рожденный, он стал рассматривать существа с мыслью: «О чем другом захотели бы здесь говорить?». Он увидел этого пурушу, всепроникающего Брахмана, и сказал: «Я увидел это».

sa jāto bhūtāny abhivyaikhyat kim ihānyaṃ vāvadiṣad iti | sa etam eva puruṣaṃ brahma tatamam apaśyad idam adarśam itī 3.

Поэтому его имя Идандра, поистине, его имя Идандра. И его, Идандру, тайно называют Индрой, ибо боги любят тайное.

tasmād idandro nāma | idandro ha vai nāma | tam idandraṃ santam indra ity ācakṣate parokṣeṇa | parokṣapriyā iva hi devāḥ parokṣapriyā iva hi devāḥ.

Поистине, этот Атман сначала становится зародышем в человеке. Это семя — силу, собранную из всех членов тела, — человек носит в себе как Атмана. Когда он изливает это в женщину, то он порождает его. Это его первое рождение.

puruṣe ha vā ayam ādito garbho bhavati yad etad retaḥ | tad etat sarvebhyo 'ṅgebhyas tejaḥ sambhūtam ātmany evātmānaṃ bibharti | tad yadā striyāṃ siñcaty athainaj janayati | tad asya prathamaṃ janma.

Это семя становится Атманом женщины — словно частью ее собственного тела; поэтому оно не приносит ей вреда. Она питает этот Атман мужчины, вошедший туда.

tat striyā ātmabhūyaṃ gacchati yathā svam aṅgaṃ tathā | tasmād enāṃ na hinasti | sāsyaitam ātmānam atra gataṃ bhāvayati.

Ее, питающую, следует питать. Женщина носит его как зародыш. Он питает дитя до и после рождения. Питая дитя до и после рождения, он питает самого себя ради продолжения этих миров, ибо таким образом бывают продолжены эти миры. Это его второе рождение.

sā bhāvayitrī bhāvayitavyā bhavati | taṃ strī garbhaṃ bibharti | so 'gra eva kumāraṃ janmano 'gre 'dhi bhāvayati | sa yat kumāraṃ janmano 'gre 'dhi bhāvayaty ātmānam eva tad bhāvayaty eṣāṃ lokānāṃ santatyai | evaṃ santatā hīme lokāḥ | tad asya dvitīyaṃ janma.

Он, его Атман, становится на место отца ради исполнения добрых дел. Далее другой его Атман, совершив то, что надлежит совершить, достигнув своего срока, уходит. Уйдя из этого мира, он рождается снова. Это его третье рождение. Так сказано риши:

so 'syāyam ātmā puṇyebhyaḥ karmebhyaḥ pratidhīyate | athāsyāyam itara ātmā kṛtakṛtyo vayogataḥ praiti | sa itaḥ prayann eva punar jāyate | tad asya tṛtīyaṃ janma.

«Еще пребывая в материнском лоне, я узнал все рождения богов. Сотня железных крепостей охраняла меня; с быстротой сокола я улетел оттуда». — Так сказал Вамадева, еще лежа в материнском чреве.

tad uktam ṛṣiṇā -- garbhe nu sann anv eṣām avedamahaṃ devānāṃ janimāni viśvā | śataṃ mā pura āyasīr arakṣannadha śyeno javasā nir adīyam | iti | garbha evaitac chayāno vāmadeva evam uvāca.

Зная это и поднявшись вверх после распада этого тела, он достиг в том небесном мире исполнения всех желаний и стал бессмертным, стал бессмертным.

sa evaṃ vidvān asmāc charīrabhedād ūrdhvam utkramyāmuṣmin svarge loke sarvān kāmān āptvāmṛtaḥ samabhavat samabhavat.

«Кто (он — тот, кого мы почитаем как Атмана? Кто из них Атман?» — Тот, благодаря которому видят, благодаря которому слышат, благодаря которому обоняют запахи, благодаря которому произносят речь, благодаря которому распознают сладкое и несладкое.

ko 'yam | ātmeti vayam upāsmahe | kataraḥ sa ātmā | yena vā paśyati yena vā śṛṇoti yena vā gandhāñ jighrati yena vā vācaṃ vyākaroti yena vā svādu cāsvādu ca vijānāti.

То, что является сердцем и разумом, сознание, разумение, распознавание, познание, мудрость, проницательность, стойкость, мышление, рассуждение, стремление, память, представление, намерение, жизнь, любовь, господство — все это имена, данные познанию.

yad etad dhṛdayaṃ manaś caitat | sañjñānam ājñānaṃ vijñānaṃ prajñānaṃ medhā dṛṣṭir dhṛtir matir manīṣā jūtiḥ smṛtiḥ saṅkalpaḥ kratur asuḥ kāmo vaśa iti sarvāṇy evaitāni prajñānasya nāmadheyāni bhavanti.

Он — Брахман, он — Индра, он — Праджапати и все эти боги и пять великих элементов: земля, ветер, воздушное пространство, вода, свет; и эти маленькие разнообразные существа от того или иного семени — рожденные из яйца, и рожденные из чрева, и рожденные из пота, и рожденные из ростка; и лошади, коровы, люди, слоны; и все, что дышит, и движущееся по земле, и летающее, и неподвижное. Все это ведомо познанием, утверждено в познании. Мир ведом познанием, утвержден в познании. Познание — Брахман.

eṣa brahmā | eṣa indraḥ | eṣa prajāpatiḥ | ete sarve devāḥ | imāni ca pañca mahābhūtāni pṛthivī vāyur ākāśa āpo jyotīṃṣīty etānīmāni kṣudramiśrāṇīva bījānītarāṇi cetarāṇi cāṇḍajāni ca jārujāni ca svedajāni codbhijjāni cāśvā gāvaḥ puruṣā hastino yat kiñcedam prāṇi jaṅgamaṃ ca patatri ca yac ca sthāvaram | sarvaṃ tat prajñānetram | prajñāne pratiṣṭhitam | prajñānetro lokaḥ | prajñā pratiṣṭhā | prajñānaṃ brahma.

Наделенный этим познающим Атманом и поднявшись из этого мира, он достиг в том небесном мире исполнения всех желаний и стал бессмертным, стал бессмертным.

sa etena prajñenātmanāsmāl lokād utkramyāmuṣmin svarge loke sarvān kāmān āptvāmṛtaḥ samabhavat samabhavat.

Ом! Тогда Ангирас сказал: «Пуруша бывает трех видов, а именно: внешний Атман, внутренний Атман и высший Атман. Тот, у кого есть оболочка, кожа, ногти на руках, мясо, волосы, пальцы, большие пальцы, позвоночник, ногти на ногах, лодыжки, утроба, пуп, детородный член, бедра, ляжки, щеки, брови, лоб, руки, бока, голова, артерии, глаза, уши; кто рождается и умирает — тот зовется внешним Атманом.

Oṃ athaivāṅgarāstrividhaḥ puruṣastadyathā bāhmātmā 'ntarātmā paramātmā ceti. tvakcarmanakhamāṃsaromāḍgulyaḍguṣṭapṛṣṭavaṃśanakhanulp hodaranābhimedrakaṭyūrukapolabhralalāṭabāhū pārśvaśirodhamanikākṣīṇi srotrāṇi bhavanti jāyate mriyata ityeṣa bāhmātmā nāma.

Теперь — о внутреннем Атмане. Кто, благодаря постижению земли, воды, огня, воздуха, пространства, желания, ненависти, счастья, несчастья, страсти, ослепления, сомнения и прочего, наделен признаком памяти; кто, благодаря высоким, низким, коротким, долгим, протяженным, запинающимся, ревущим, взрывным и смешанным звукам, а также танцам, пению, игре на инструментах, потере сознания, зевоте и прочему бывает слушающим, обоняющим, пробующим на вкус, думающим, постигающим, действующим; кто распознающий Атман, пуруша; кто изучает пураны, ньяйю, мимансу, дхармашастры; кто производит различение в действиях слуха, обоняния, тяготения — тот зовется внутренним Атманом.

athāntarātmā nāma pṛthivyaptejovāyvākāśecchādveṣasukhaduḥkha-kāmamohavikalpanādibhiḥsmṛti liṅgaudāttānudāttahrakhadīrghapluta-skhalitagarjitaspuṭitamuditanṛtyagītava aditraprala yadijṛmbhitādibhiḥ śrotā ghrātā rasayitā mantā boddhā kartā vijhānātmā puruṣaḥ nyāyomīmaṃsā dharmaśastrāṇīti śravaṇaghrāṇākarṣaṇakarmaviśeṣaṇaṃ karotyeṣo 'ntarātmā nāma.

Теперь — о высшем Атмане: Он — тот, которого следует почитать как священный слог Ом, который открывается думающему о высшем Атмане в размышлении и йоге — сдерживании дыхания, прекращении деятельности чувств и полном слиянии; подобный семени смоковницы, зерну проса, стотысячной части расщепленного кончика волоса; который недостижим, непостижим, не рождается, не умирает, не засыхает, не сгорает, не дрожит, не разрушается, не рассекается, лишен свойств, свидетель всего, чистый, неделимый по природе, единственный, тонкий, лишенный частей, незапятнанный, без самомнения, лишенный звука, прикосновения, вкуса, вида, запаха, лишенный сомнения, лишенный ожидания, всепроникающий. Он, немыслимый и неописуемый, очищает нечистое и оскверненное, он — бездеятельный, нет у него связи с прошлыми существованиями, нет у него связи с прошлыми существованиями. Этот пуруша зовется высшим Атманом».

atha paramātmā nāma yathākṣaramupāsanīyaḥ. sa ca prāṇāyāmapratyāhārasamādhiyogānumānādhyātmacintakaṃ vaṭakaṇikā śyāmākathaṇḍulo bālāgraśatasahastravikalpanādibhirna lamyate nopalabhyate. na jāyate bhriyate na śudhyate na dahmati na kampate na bhidyate na cchidyate nirguṇaḥ sākṣībhūtaḥ. śuddho niravayavātmā kevalaḥ sūkṣmo niṣkalo nirañjano nirabhimānaḥ śabdasparśarasarūpagandhavarjito nirvikalpo nirākāṅkṣaḥ sarvavyāpī so 'cintyo 'varṇyaścapunātyaśuddhānyapūtāni niṣkriyaḥ saṃskāro nāsti saṃskaro nāstyoṣa paramātmā puruṣo nāma.

На три гуны направлены Веды: отрешись от трех гун, Арджуна! Будь недвойствен, чужд обретенью, полон саттвы, всегда обуздан!

traiguṇyaviṣayā vedā nistraiguṇyo bhavārjuna. nirdvandvo nityasattvastho niryogakṣema ātmavān.

Если действуешь ты иль вкушаешь, если жертвуешь, дар если даришь, если ты совершаешь аскезу — делай это как Мне приношенье.

yatkaroṣi yadaśnāsi yajjuhoṣi dadāsi yat. yattapasyasi kaunteya tatkuruṣva madarpaṇam.

Прекратить подобает все действия как греховные — думают многие; приношение жертв, дары, тапас оставлять, мнят иные, не должно.

tyājyaṃ doṣavadityeke karma prāhurmanīṣiṇaḥ. yajñadānatapaḥkarma na tyājyamiti cāpare.

Жертв свершенье, дары, также тапас оставлять не следует, Партха, ибо тапас, дары и жертвы очищенью способствуют мудрых.

yajñadānatapaḥkarma na tyājyaṃ kāryameva tat. yajño dānaṃ tapaścaiva pāvanāni manīṣiṇām.