text
stringlengths 0
3.28k
|
---|
В унылой наготе холмов — и вся была, |
Как слабая душа, что жаждет избавленья — |
Как пламя, скорбь твоя мне сердце обожгла. |
В тебя поверил я. Припав к земле, я слушал |
Песнь сердца твоего. На каждый холмик твой |
Усталую главу доверчиво склонял я, |
Из камня каждого священный пил покой. |
Никто не ведает про то, что мне шептали |
Твой каждый кустик, терн в расщелине скалы, |
Когда, волнуемый печалью странно-древней, |
Я брел долинами в часы вечерней мглы. |
Когда душа дрожит пред щедростью Господней, |
Как сладок ветерок твоих святых ночей! |
Как сердце веселит усталому скитальцу — |
Среди пустынных гор напев твоих ключей! |
Мать-родина! Ты нам — как мореходам гавань. |
В тебе конец пустынь, покой и мирный сон. |
К твоим горам бредут от всех пределов мира |
Скитальцы всех времен, наречий и племен. |
В плодах твоих долин — какой избыток пышный! |
Как мягко шелестит в ручьях твоих вода! |
Как одиночество вершин твоих прекрасно! |
Как сердцем волен тот, кто добредет сюда!</s>Проси у него творчества и любви. |
Гоголь |
Когда истерпится земля |
Влачить их мертвенные гимны, |
Господь надвинет на меня |
С пустого неба — облак дымный. |
И мертвый Ангел снизойдет, |
Об их тела свой меч иступит. |
И на последний хоровод |
Пятой громовою наступит. |
Когда утихнет ураган |
И пламя Господа потухнет, |
Он сам, как древний истукан, |
На их поля лавиной рухнет.</s>Во мне конец, во мне начало. |
Мной совершенное так мало! |
Но все ж я прочное звено: |
Мне это счастие дано. |
В России новой, но великой, |
Поставят идол мой двуликий |
На пеpeкpeсткe двух дорог, |
Где время, ветер и песок…</s>Была туманной и безвестной, |
Мepцaлa в лунной вышине, |
Но воплощенной и телесной |
Теперь являться стала мне. |
И вот – среди беседы чинной |
Я вдруг с растерянным лицом |
Снимаю волос, тонкий, длинный, |
Забытый на плече моем. |
Тут гость из-за стакана чаю |
Хитро косится на меня. |
А я смотрю и понимаю, |
Тихонько ложечкой звеня: |
Блажен, кто завлечен мечтою |
В безвыходный, дремучий сон |
И там внезапно сам собою |
В нездешнем счастье уличен.</s>Нет, есть во мне прeкpaсноe, но стыдно |
Его назвать перед самим собой, |
Перед людьми ж – подавно: с их обидной |
Душа не примирится похвалой. |
И вот – живу, чудесный образ мой |
Скрыв под личиной низкой и ехидной… |
Взгляни, мой друг: по травке золотой |
Ползет паук с отметкой крестовидной. |
Пред ним ребенок спрячется за мать, |
И ты сама спешишь его согнать |
Рукой брезгливой с шейки розоватой. |
И он бежит от гнева твоего, |
Стыдясь себя, не ведая того, |
Что значит знак спины его мохнатой.</s>Подпольной жизни созерцатель |
И Божьей милостью поэт, — |
Еще помедлю в этом мире |
На много долгих зим и лет. |
Неуловимо, неприметно, |
Таясь и уходя во тьму, |
Все страхи, страсти и соблазны |
На плечи слабые приму. |
Стиху простому, рифме скудной |
Я вверю тайный трепет тот, |
Что подымает шерстку мыши |
И сердце маленькое жжет.</s>Великая вокруг меня пустыня, |
И я — великий в той пустыне постник. |
Взойдет ли день — я шторы опускаю, |
Чтоб солнечные бесы на стенах |
Кинематограф свой не учиняли. |
Настанет ночь — поддельным, слабым светом |
Я разгоняю мрак и в круге лампы |
Сгибаю спину и скриплю пером, — |
А звезды без меня своей дорогой |
Пускай идут. |
Когда шумит мятеж, |
Голодный объедается до рвоты, |
А сытого (в подвале) рвет от страха |
Вином и желчью, — я засов тяжелый |
Кладу на дверь, чтоб ветер революций |
Не разметал моих листов заветных. |
И если (редко) женщина приходит |
Шуршать одеждой и сиять очами — |
Что ж? я порой готов полюбоваться |