Datasets:

Megnis

/

vkr_dataset_clear

like 0

master_43372.json

2.3

1.3 Information on PJSC VTB

PJSC VTB (hereinafter referred to as VTB) is a Russian commercial bank providing a wide range of financial services for private and corporate clients. The controlling stake belongs to the state (60.1%), the remaining shares are in free circulation, since VTB is a public joint stock company. The bank is a financial conglomerate, as the financial market participant who provides services in Banking, Insurance, Corporate Finances, Trust management and Investments. At the current moment, the bank is present not only in Russia, but also in various countries outside of Russia and the CIS. The international network of the bank, which is called VTB Group, is formed by building relationships in the format of a holding company with a single strategy with centralized financial management and risk management from the head office. Thus, a unified vision of the bank's strategy and competent development in accordance with the goals and objectives are achieved. The most notable foreign members of the group are the companies (VTB 2023 [1]) in CIS countries, such as VTB Bank CJSC in Armenia, and various banks in the Asian and European region that also cooperate with VTB (VTB 2023 [1]). VTB Bank is one of the largest banks in the country, being represented in most cities of the country, occupying one of the leading places in the banking sector. The Bank provides services in the field of corporate banking, SME (Small and Medium Enterprise) sector and to private clients. The Bank also has the right to conduct operations with securities and act as a broker, as well as conduct operations with precious metals (VTB 2023 [2]). The bank regularly gets into the tops of various ratings: 2nd place in key performance indicators according to the rating Banki.ru for the last 2 years (Banki Ru 2023); 2nd place for 2021 by assets according to RA Expert (Raexpert 2021); 2nd place in 2021 in terms of the volume of loans issued to medium and small businesses, according to RA Expert (Raexpert 2023 [1]); The Bank has a ruAAA rating on the national creditworthiness scale, which characterizes its maximum reliability as a financial institution. This rating has been maintained since 2017 (Raexpert 2023 [2]) and was confirmed in April 2022 by RA Expert specialists (Raexper 2022), as well as by ACRA agency in September 2022 (ACRA 2022) and the NKR agency in November 2022 (NKR 2022). The triple confirmation from reputable authorities additionally demonstrates the reliability of the bank and high expectations for stable development from stakeholders; According to the SBIS network, VTB Bank ranks 5th in terms of revenue in St. Petersburg in 2021, as well as 1st in the number of banking services and lending provided (SBIS 2023). Such consistently high results, even in times of crisis, are achieved not only by competent centralized financial management and risk management, but also by the fact that VTB Bank pays great attention to digital transformation. So, between June 2020 and 2022, the total IT budget was 180 billion rubles (TAdviser 2020 [1]). Sberbank, VTB's main competitor, spent 118 billion rubles at the same time in 2020 (TAdviser 2020 [2]). The bank pays great attention to integration and unification, as the bank periodically absorbed small banks and opened new directions.The bank's IT services are divided by functions (TAdviser 2020 [1]) in several departments dealing with IT architecture: Department working with the tasks of retail, corporate business and general banking systems in the IT context; Development Department responsible for automation and integration; The planning department where the project office is located. Thus, VTB divides its IT resources in accordance with the strategic vision and operational situation for the maintenance and development of IT systems. Import substitution of information systems and IT equipment for domestic ones is actively carried out to increase the reliability of systems from external political and economic factors. Therefore, at the time of July 2022, 60% of the systems in the Bank had already been replaced, which, according to the bank's representatives, could already save VTB 30 billion rubles in the next 3 years. The Bank is also a regular customer in business incubators, actively cooperates with startups in various issues, ranging from gamification to new cybersecurity systems (TAdviser 2022). Active cooperation with small teams of domestic specialists demonstrates the Bank's readiness to search for solutions for its systems with the help of external specialists, not just internal staff. Undoubtedly, such solutions will not affect critical or tightly regulated parts, but this is the type of solution that increases the overall usability of the Bank's systems, reduces the cost of individual operations or is aimed at finding new ways to conduct them. And, since most of the operations in banks today take place in a digital environment, the question of the Data Management and Data Governance processes optimization arises.

master_43372.json

2.4

1.4 Research Gap of the Data Quality Control

The company has recognized that the current manual process for data quality control is not the most effective approach. Prior attempts to establish a global gateway for data validation have proven unsuccessful. As a result, VTB faces several significant challenges, including : the inability to establish a universal gateway for data quality control; excessive manual labor required for dataset verification. On average, one round of dataset quality checking can take up to several months; Data Analysts being required to work with a high volume of features in the dataset (which can reach up to 1000); inability of existing business rules to detect a broad range of errors that were not previously identified or formalized.

master_43372.json

2.5

1.5 Research Goal & Tasks

The manual search of poor-quality data can be effective for small datasets, but in the case of VTB's scale, it can be time-consuming, resource-intensive, and limiting employee flexibility. On average, it can take an analyst from one to six months to validate a dataset containing up to one thousand attributes. Therefore, there is a need to propose and investigate alternative methods for automating data quality control. The goal formulated by the VTB representative can be set up as follows: conduct a study to determine the feasibility of employees’ work time reduction spent on data quality control with the use of a machine learning algorithm. To achieve this goal, the study has been divided into several tasks that together aim to confirm the fulfillment of the goal or demonstrate the other research outcomes. In order to conduct research in this direction, the following tasks were set: Analyze existing ML-based methods for outliers and anomaly detection; Create a basic model capable of identifying anomalous attributes in the datasets that do not conform to the general rules set by the business unit; Research and validate various machine learning techniques that are able to detect potential errors in data; Estimate reduction of time required to process Data Mart achieved by introduction of Machine Learning algorithms; Assess the potential economic effect of using the models in case of a positive result; Visualize the business processes’ changes with the application of the algorithm. The fulfillment of the assigned tasks is an indicator of the fulfillment of the main purpose of the study.

master_43372.json

2.6

1.6 Research limitations and assumptions

The study relies on the assumption that the machine learning algorithm can detect anomalies and outliers within large datasets, thereby identifying areas where potential data quality problems may arise. An additional crucial assumption is that VTB cannot provide authentic data for the intended application of the solution. Consequently, it is presumed that a solution constructed and evaluated using an open dataset would possess the capability to generalize effectively to the VTB’s real data. In the table 2 these main risks and ways to mitigate these risks are outlined. Risk description table Possible Risk Risk Level Risk Reduction Factor No algorithm is able to provide a high level of reliability and will not be able to confidently identify problem areas. High This risk can be reduced by combining approaches and increasing the sensitivity of the trained models. The negative result of this risk can also be used for research as a partial refutation of the feasibility of research goals. Having initially low-quality, irrelevant or incomplete data. High To reduce the impact of risk, the dataset considered in the study has to be agreed with the VTB representative. The resulting model has little utility, because it indicates too many potential problems without reducing the time spent on data quality control. High In order to evaluate the machine learning model, several metrics are taken into account including precision, recall and AUC ROC in order to reduce the likelihood of having a false positive result.

master_43372.json

2.7

Summary of Chapter 1

In Russia, the banking industry faces the challenge of managing a substantial volume of data, which is subject to multiple regulations and standards governing secure storage, smooth operations, and data quality, such as Regulation of the Bank of Russia No. 483 and No. 716-P. It is the industry's responsibility to ensure Data Quality by controlling accuracy, consistency, completeness and other characteristics of data, and by developing systems and algorithms for measuring data quality. The primary objective of data quality control is to facilitate well-informed decision-making based on reliable data. The industry-wide standard for data quality is outlined in DAMA DMBOK, which defines six dimensions of data quality. The first five dimensions - completeness, uniqueness, timeliness, consistency, and accuracy - can be assessed using deterministic algorithms. Compliance with business rules and metadata is used to measure accuracy and validity. However, formulating business rules that comprehensively cover data requirements and meta-information for validity and accuracy checks may not always be feasible, necessitating expert evaluation. Therefore, this study focuses on identifying a solution capable of detecting data inconsistencies without analysts needing to create additional business rules. It was noted that assessing the data in these two dimensions have a lot of similarities with the canonical anomaly detection problem, thus, the proposed approach involves leveraging machine learning algorithms. The analysis of industrial level solutions was conducted, which revealed that the development of a common gateway for data entering the Bank's Data Warehouse could greatly facilitate the search and control of low-quality data. However, the development and installation of such a solution would require a large amount of human resources, and the cost of the necessary technical infrastructure would be a serious obstacle. Currently, there are solutions in the Western market aimed at solving Data Quality problems, such as Informatica Data Quality, IBM Infosphere Information Analyzer, and SAP Data Service, as well as AlmazMonitoring and Universe DQ in the Russian market, which can provide limited usability for the case of the company. However, these solutions may not be very flexible for adaptation within companies with non-standard ecosystems, and the use of foreign programs at critical data transfer nodes may be difficult due to the current political and economic situation. The analysis that was carried out after discussions with the VTB representative revealed that currently it is impossible to set up a global gateway for data quality control due to financial limitations. In addition to that, the company spends a lot of manpower on manual search (on average, one task of checking a dataset can take several months) and control analysts have to work with large numbers of features on the dataset, the number of which on the dataset can reach one thousand. Following these insights, the goal to conduct a study in order to find out the possibility of reducing the time spent by employees on data quality control using ML algorithms was set up. Several assumptions and limitations were formulated which are related to the applicability of the machine learning approach for the problem of data quality evaluation, and availability of high-quality data from VTB. What is more, a number of risks and related approaches to mitigate these risks were highlighted.

master_43372.json

3.1

2.1 Research design

The research adopts a positivist perspective to achieve a generalized solution for the established goal. This approach is based on the assumptions mentioned in the first chapter, where one assumption posits that the proposed solution can be generalized to the VTB's data, which is unavailable during the research process. The research follows an inductive approach, conducting experiments on fixed and tangible data. The hypothesis is that the resulting solution can generalize to arbitrary data. The rationale behind the research is to achieve the goal of reducing costs associated with manual Data Quality control within VTB. The research design is exploratory/causal, encompassing both qualitative and quantitative elements. Thorough work is required from both a business and mathematical perspective to accomplish the established goal. The quantitative nature of the research stems from the tabular and numeric information present in the secondary data. The qualitative aspect is derived from primary data sources such as interviews and feedback obtained from the VTB’s representative. The research encompasses analysis at both the industry and company levels. A comparison and evaluation of solutions within the banking industry contribute to the industry-level analysis. Additionally, the study explores the AS-IS and TO-BE system states specific to the company, necessitating a company-level analysis.

master_43372.json

3.4

2.4 Anomaly detection datasets in financial domain

Bank data comprises sensitive information that, if leaked, can cause harm to both the bank and its customers. To address this concern, the VTB representative advocated for the use of open data to test the hypothesis regarding the detection of anomalous attributes. As part of the open data study, various datasets were considered, including some obtained from articles referenced in the literature review. These datasets share a common characteristic of being financial in nature. The final decision on selecting a specific dataset to test the hypothesis was made by the VTB representative.

master_43372.json

3.5

Summary of Chapter 2

This chapter emphasizes business frameworks, management frameworks, and data science frameworks that are utilized to achieve the goal set within the scope of this study and address related tasks. RACI and KANBAN tools are employed as management frameworks to facilitate coordination among the research participants. Cost-Benefit Analysis enables the measurement of potential benefits to the VTB resulting from the implementation of the proposed product within this study. For the data science aspect, CRISP-DM is utilized as a framework. It serves as the foundation for designing the experiment, through which the validation of the developed solution is conducted. CRISP-DM also serves as the primary framework for this research. The analysis of previous studies in the domain of identifying anomalies in financial data has shown that the majority of research focuses on detecting anomalous transactions within the data (individual records in a table). In contrast, this study addresses the issue of identifying anomalous attributes within the data. Nonetheless, the reviewed studies do discuss numerous diverse sets of financial data that can be employed to validate the developed solution. Furthermore, the research highlights various metrics that can be utilized in this study to assess the performance of machine learning models. This study considers a set of machine learning algorithms for detecting anomalies in data, which are intended to be used within its framework. Three models have been selected for evaluation. The first model, Isolation Forest, represents the state-of-the-art approach for identifying outliers in tabular data. The second model, Local Outlier Factor, is recognized as one of the top-performing models in outlier detection (and novelty detection). The last model is One Class SVM, which has also proven to show promising results in novelty detection tasks. As VTB did not provide the data due to privacy concerns, five open datasets with a financial nature were studied, all of which primarily focusing on user financial transactions. IEEE-CIS Fraud Detection; Credit Card Fraud Detection; Fraud E-commerce; Synthetic Financial Datasets For Fraud Detection; Credit Card Customers. The decision to select the Credit Card Customers dataset for further analysis was made by the VTB representative.

master_43372.json

4.1

3.1. Anomaly generation procedure

The problem of identifying anomalous attributes in a dataset, as addressed in this study, is not widely explored in the research community, and the authors of this work have not discovered any labeled open datasets suitable for validating the algorithm under development. Consequently, the following approach, which has been agreed upon with the VTB representative, has been adopted. It involves simulating the data acquisition process from a genuine source that generates e observations (table rows) at regular intervals (such as hourly, daily, monthly, etc.), where e is fixed to some number (in this study, it is fixed to 3000). As there is no access to the general population from which the "Credit Card Customers" dataset was sampled, data for a specific time period can be generated through resampling with repetitions (bootstrapping). Within this study, it has been decided to generate data for 30 non-anomalous periods, where no anomalies are present in the attributes, and 10 anomalous periods, which include attribute anomalies. To ensure a fair and accurate experiment, data generation is conducted prior to the modeling stage, with no modifications made to the data generation process after initial results are obtained. The only circumstance that might require revisiting the data generation process is to verify its correct implementation. There are two types of attributes in the "Credit Card Customers" dataset - numerical and categorical. For these two types of data, it is proposed to generate the following types of anomalies, described in a table 6. Column types and related anomalies Data type Anomaly Numerical The distribution that produces the data changes (variance or expectation has changed). Categorical New categories appear. Old categories disappear. The distribution of categories changes. Both numerical and categorical An increase in the number of duplicates (according to methodology of data generation, there are duplicates in data anyway, thus an increase in the number of duplicates is considered). The columns swap (categorical and numerical columns can also be swapped as well). Empty values appear in the columns. The data generation process can be summarized as follows. Initially, bootstrapping is employed to generate data for 30 time periods by resampling from the "Credit Card Customers" dataset. This generated data is free from anomalies and can be utilized by machine learning algorithms to capture the fundamental characteristics of attributes without anomalies (following a novelty detection approach). Subsequently, the data undergoes resampling an additional 10 times, simulating 10 additional time periods. These resampled datasets are to be populated with diverse anomalies and employed to validate anomaly detection algorithms. The high-level scheme of the process is presented in the figure 4. Data generation for validation of the anomaly detection algorithm The experiment proposes three options for evaluating the anomaly detection algorithm within its framework. The first option aims to assess the algorithm's sensitivity to different anomaly types. This evaluation is conducted in the context of individual anomalies. The second option focuses on determining the suitability of the algorithm for specific attribute types. Here, the evaluation is performed considering individual attributes. The third option is the most important as it aims to assess the algorithm's applicability for addressing the general anomaly detection problem. This evaluation is conducted on a subset of attributes, providing insights into the algorithm's overall performance. An evaluation of machine learning algorithms on the anomaly-level slice involves selecting a subset of attributes for each anomaly from a given set of anomalies. Each selected attribute undergoes the “application” of the corresponding anomaly (data transformation). Additionally, non-anomalous attribute instances are included to control the false positive rate (FPR) of the algorithm. This ensures the formation of a balanced dataset, where 50% of the records represent anomalies, while the remaining 50% do not (as shown in the figure). Next, a feature extraction algorithm is employed to derive descriptive statistics for each attribute. This process aims to capture essential characteristics of the data. Subsequently, a machine learning model is used to evaluate the abnormality of attributes. It is important to note that outlier detection algorithms, such as IsolationForest or LocalOutlierFactor, are not well-suited for perfectly balanced datasets. To address this, the dataset underwent artificial undersampling, which reduces the number of positive samples (anomalies) to only 10%. This undersampling procedure is also applied to novelty detection algorithms to ensure precise and meaningful comparisons. The high-level scheme of the process is presented in the figure 5. Data generation procedure for single-anomaly level validation To assess the algorithm at an attribute-level slice, the authors suggest selecting a set of appropriate anomalies for each individual attribute (based on the attribute type derived from metadata) and estimating the number of distinct anomalies the algorithm can identify for a given attribute. Moreover, a non-anomalous exemplar of the attribute is included to ascertain that the false positive rate does not equal zero. The data generation process is depicted schematically in the figure. In this context, the ratio of anomalous to non-anomalous observations is established as 1/K(T), where K(T) represents the number of anomalies for an attribute of type T. To effectively evaluate the algorithms, an undersampling procedure is conducted to decrease the proportion of anomalies in the dataset to 10%. The high-level scheme of the process is presented in a figure 6. Data generation procedure for single-attribute-level validation The data generation process for evaluating the algorithm in the context of a set of attributes is more intricate than in the two previously discussed cases. This complexity arises from the need for the evaluation to emulate a realistic scenario of detecting anomalies in production data. Initially, it is essential to define several sets of anomaly-attribute pairs. Within the scope of this research, the authors propose to manually define 15 of such sets. Each set ought to contain anomalies for half of the attributes from the selected dataset, and every attribute among these should be represented in at least one of the sets. In this study, the researchers consider employing 10 validation datasets; hence, these 15 sets of anomalies are applied to each of these validation datasets, resulting in a total of 150 (10*15) datasets where half of the attributes exhibit anomalies. The generation process for these datasets is illustrated in a figure 7. The process of dataset generation for attribute-set evaluation Following the aforementioned transformation, training datasets without anomalies and validation datasets with 50% of their attributes being anomalous are generated. Comprehensive statistics related to these datasets are provided in a table 7 and 8. It is important to note, that the same undersampling procedure leaving 10% of positive samples is to be conducted on this data during the evaluation procedure. Description of training datasets for attribute-group level anomaly detection Train Datasets # Attributes 20 # Datasets 30 # Observations per dataset 3000 # Share of attributes w/ anomalies 0,00% Description of validation datasets for attribute-group level anomaly detection Validation Datasets # Attributes 20 # Datasets 150 # Observations per dataset 3000 # Share of attributes w/ anomalies 50,00%

master_43372.json

4.2

3.3. Transposing the problem of anomaly detection

Given that this research focuses on addressing the issue of anomaly detection at the attribute level, it is crucial to formulate a technical problem in such a manner that the conventional machine learning framework can be employed for anomaly identification. The suggested approach involves transposing the dataset, representing attributes as distinct observations. Consider a dataset supplied from a source with a periodicity of N time periods (for simplicity, a time period in this example is a day). The dataset contains K attributes, and accordingly, N daily implementations of each of the K attributes. Given that a dataset can contain any number of observations, a naive transposition of data and interpretation of observations as attribute factors would not offer an adequate mechanism for embedding such a description of an object (attribute) into a machine learning model. As a result, the authors propose using a set of descriptive statistics derived from the distribution of an attribute's values for a specific day and treating these statistics as the factors describing the attribute. Figure below illustrates this process. All values of a certain attribute are collected from the datasets for each of the N days (the attribute is highlighted in red in the figure). Subsequently, a transform function is employed to extract descriptive statistics from the values, and a new dataset is formed using these statistics. The rows of the resulting dataset can be interpreted as observations of an attribute described using a set of factors (descriptive statistics) for a particular day. The high-level scheme of the process is presented in the figure 8. The procedure of forming a new dataset from a single attribute’s descriptive statistics Consequently, for K attributes, K datasets are generated, each comprising N objects (or observations) represented as rows. In general, no constraints are imposed on the frequency of data receipt, which can encompass hourly, daily, weekly, monthly, or other time intervals. However, for the sake of the experiment, daily periodicity is adopted. The previously examined problem formulation for detecting anomalies at the level of individual attributes shares considerable similarities with the method proposed by the authors of the Gazprombank article (Habr 2023). Nevertheless, this study employs a more general approach that accommodates not only numeric attributes but also categorical ones. In Gazprombank's article, the following descriptive statistics serve as features describing the distribution of an attribute per day: count - number of observations; count_unique - number of unique observations; count_nulls - number of empty values of attribute; min - minimum value of attribute; max - maximum value of attribute; mean - average value of attribute; median - median value of attribute; stdev - standard deviation of attribute. It is proposed to extend this set of descriptive statistics for numerical attributes by the following features, quantile_25 - 25th percentile of attribute distribution; quantile_50 - 50th percentile of attribute distribution; quantile_75 - 75th percentile of attribute distribution; quantile_95 - 95th percentile of attribute distribution; skewness - skewness of attribute distribution; kurtosis - kurtosis of attribute distribution; number_of_numeric_values - number of numeric values. The inclusion of quantile, skewness, and kurtosis features aims to enhance the algorithm's sensitivity to changes in data distribution, while the number_of_numeric_values feature is intended to improve the algorithm's flexibility in specific cases. For instance, suppose the data originates from a "dirty" source that supplies unfiltered data, periodically introducing non-numeric values into the numerical columns of the table. In such a scenario, this feature enables tracking situations when non-numerical values appear more frequently than anticipated. As mentioned earlier, this study investigates anomaly detection for both numerical and categorical attributes. Categorical attributes are presumed to be distinguished using metadata, which, according to the VTB representative, contains information about attribute types and is accessible for real VTB data. To characterize categorical attributes, the authors propose employing the following set of features: count - number of observations; count_unique - number of unique observations; count_nulls - number of empty values of attribute; entropy - entropy of category distribution; log_proba_quantile_25 - logarithm of 25th percentile distribution of category empirical probability; log_proba_quantile_50 - logarithm of 50th percentile distribution of category empirical probability; log_proba_quantile_75 - logarithm of 75th percentile distribution of category empirical probability; log_proba_quantile_95 - logarithm of 95th percentile distribution of category empirical probability; log_proba_quantile_min - logarithm of 95th percentile distribution of category empirical probability; log_proba_quantile_max - logarithm of 95th percentile distribution of category empirical probability. The first three attributes - count, count_unique, count_null have similar semantics with the eponymous features for numerical attributes. The remaining features describe the empirical distribution of categories.

master_43372.json

4.3

3.4. Experiment configuration

To evaluate the model at the level of individual anomalies, the authors suggest employing three classification problem metrics - Precision, Recall, and AUC ROC. The evaluation proceeds as follows. First, the data generated according to the description provided in the previous section is utilized to train and infer the algorithm (in the case of novelty detection algorithms) or applied directly to make predictions from the algorithm (in the case of outlier detection algorithms). Subsequently, using the aforementioned metrics, the model is evaluated, and the final result is presented as a single table consolidating the evaluation outcomes for each of the three models (IsolationForest, OneClassSVM, LocalOutlierFactor). The formulas for calculating precision and recall are as follows (1, 2): Precision = TP / (TP + FP);(1) Recall = TP / (TP + FN).(2) The precision metric enables the estimation of the model's accuracy; in other words, it determines how many results labeled as "anomaly" are indeed anomalies. The recall metric assesses the model's coverage completeness, specifically, the number of anomalies the model identifies as an "anomaly." As for the AUC ROC metric, it signifies the degree of separability, indicating the model's ability to differentiate between classes. The formula for this metric is relatively complex and technical, and therefore, is not included in this description. In the experimental setup, the authors consider using the implementation of models (Isolation Forest, Local Outlier Factor, One Class SVM) from the Scikit-Learn package of the Python programming language. All the aforementioned models are outlier detection/novelty detection models that produce an "anomaly score" rather than binary values - anomaly/non-anomaly. Although their implementations include a method that returns a binary anomaly identifier, it has been found to perform poorly. Consequently, the primary focus of the evaluation analysis is placed on the AUC ROC metric, which relies on the raw model score rather than the thresholded score. Nevertheless, precision and recall metrics are incorporated into the evaluation results to examine the adequacy of the binary outputs from the default model configurations within this experimental context. The source code of the dataset preparation and experiments is available on github and is free for commercial and non-commercial use (see Annex 2).

master_43372.json

4.4

3.5. Evaluation of novelty and outlier detection models

Following the evaluation of the models at the level of individual anomalies, a table was compiled that features three models: Isolation Forest, Local Outlier Factor, and One Class SVM. The assessment is conducted with a 10% level of anomaly contamination in the dataset, achieved through undersampling of the data. The undersampling procedure was performed 10 times, and the value of metrics was averaged over these 10 measures. The highest AUC ROC score for each distinct anomaly type is emphasized in bold text (see Annex 3). It is noteworthy that the best result was obtained using the Local Outlier Factor in novelty-detection mode, although Isolation Forest and the Local Outlier Factor in outlier-detection mode also exhibited good performance. The least favorable outcome was consistently achieved by the One Class SVM algorithm. As anticipated, in most evaluations, the precision metric is significantly lower compared to the AUC ROC value. This discrepancy is attributed to suboptimal automatic threshold selection in the default implementations of the algorithms. In a production setup, this threshold can either be disregarded if data analysts rely exclusively on the model-generated score or carefully adjusted for specific data. Next, metrics for attribute-level evaluation of the aforementioned models are calculated. In this experimental setup, the validation dataset contains 10% anomalies. This 10% proportion is achieved through undersampling, performed 10 times randomly for each evaluation. Consequently, the metric value is an average of 10 evaluations. In this evaluation setup, only the AUC ROC metric is considered, as precision and recall do not provide sufficient information to draw conclusions about the quality of the algorithms, as previously demonstrated. The highest AUC ROC score for each distinct attribute type is emphasized in bold text (see Annex 4). The results indicate that the best algorithm is not consistent across evaluations over different columns. There are two algorithms that perform well - Isolation Forest and Local Outlier Factor in novelty-detection mode. Overall, it is evident that all algorithms, except for One Class SVM, exhibit exceptional performance in this experiment across all columns. Subsequently, the authors propose examining the algorithms' results for the attribute-set level classification problem, with anomalies artificially undersampled to 1%, 5%, 10%, 15%, and 20%. To calculate metrics, 10 evaluations of randomly undersampled data were conducted, resulting in the metric values being averages of 10 measures. This problem is pivotal, and the metric values for it will play a crucial role in assessing the applicability of the proposed solution. The findings are presented in the subsequent figure 9 and table 9. Attribute-group level evaluation of all three models. Next comes the table. Attribute-group level evaluation of all three models Algorithm Type Anomalies Precision Recall AUC ROC IsolationForest Outlier 1,00% 0,018 1,000 0,9997 IsolationForest Outlier 5,00% 0,348 0,987 0,9941 IsolationForest Outlier 10,00% 0,822 0,957 0,9903 IsolationForest Outlier 15,00% 0,966 0,925 0,9862 IsolationForest Outlier 20,00% 0,990 0,908 0,9900 LocalOutlierFactor Outlier 1,00% 0,102 0,978 0,9788 LocalOutlierFactor Outlier 5,00% 0,376 0,952 0,9647 LocalOutlierFactor Outlier 10,00% 0,533 0,943 0,9605 LocalOutlierFactor Outlier 15,00% 0,636 0,920 0,9482 LocalOutlierFactor Outlier 20,00% 0,720 0,917 0,9511 LocalOutlierFactor Novelty 1,00% 0,453 0,967 0,9929 LocalOutlierFactor Novelty 5,00% 0,818 0,972 0,9881 LocalOutlierFactor Novelty 10,00% 0,904 0,961 0,9823 LocalOutlierFactor Novelty 15,00% 0,938 0,968 0,9852 LocalOutlierFactor Novelty 20,00% 0,955 0,965 0,9853 OneClassSVM Novelty 1,00% 0,016 0,978 0,9719 OneClassSVM Novelty 5,00% 0,080 0,989 0,9754 OneClassSVM Novelty 10,00% 0,157 0,987 0,9761 OneClassSVM Novelty 15,00% 0,228 0,989 0,9780 OneClassSVM Novelty 20,00% 0,295 0,988 0,9777 The results show that the Isolation Forest algorithm achieved the best performance, consistent with previous tests. The AUC ROC metric is consistently higher than those of all other models at different levels of anomaly contamination. It is worth noting that the precision score gradually improves as the proportion of anomalous records in the data increases. This improvement is directly related to the threshold selection in these algorithms, which is designed to label 10% of records as anomalies by default. Although precision and recall are lower for Isolation Forest in some tests, the AUC ROC value suggests that with an appropriate threshold for the decision function, the balance of precision and recall can be enhanced. In the authors' opinion, this result is satisfactory and should significantly facilitate the work of data analysts. Overall, it is rather surprising that the outlier detection model outperforms novelty detection models, such as the Local Outlier Factor in novelty detection mode, given that the model lacks information about the reference distribution of data without anomalies, yet it still performs better.

master_43372.json

4.5

3.6. Time-complexity estimation

Feature engineering is the most computationally complex part of the proposed approach. Although the computation of features for the dataset used in this study is negligible (<0.1s per column in Python on a MacBook Pro 2016), processing data with numerous columns and millions of rows might be extremely slow. According to information from a VTB representative, the company employs Big Data technology called Spark for distributed computations. When feature engineering is conducted in a Spark cluster with an average number of Spark instances (64), a million rows, and a thousand columns, it can be roughly estimated that processing one column takes 1 minute in an unfavorable scenario. Consequently, 1 min * 1000 / 64 = 15.6 min. In the worst-case scenario, the feature engineering part for one dataset could take 15.6 minutes. Model training and inference are negligible given the very small dataset size. This process can be performed in Python, deployed in a Docker container on a machine with extremely limited resources. On a MacBook Pro 2016, training the most complex model (Isolation Forest) on 100 observations takes 0.1 seconds without multithreading. Assuming that training and inferring a model takes 1 second on one column, the entire process would require at most 15.6 + (1 * 1000 / 60) minutes, or approximately 32 minutes to process a dataset with millions of rows and thousands of columns, utilizing a Spark cluster for feature extraction and a dedicated virtual machine for model training and evaluation.

master_43372.json

4.6

3.7. Additional experiments with outlier detection models

Moreover, attribute-group level anomaly detection evaluations were carried out using a set of algorithms from the Python library pyod (Pyod 2023), which offers a variety of outlier detection algorithms. These algorithms are not discussed in depth in this study, as they are not widely adopted and the evaluation aims to provide only the information about how this experimental configuration is managed by a diverse set of algorithms. In the table 10 there is a demonstration of performance of outlier detection algorithms from pyod library.

master_43372.json

4.7

Summary on chapter 3

Within this chapter, due to inability to use real VTB data, it was proposed to generate datasets of a pseudo-temporal nature and apply a special kind of transformation to a subset of its attributes which simulates different kinds of anomalies. A total number of possible kinds of anomalies equals ten (five types of anomalies for any type of attribute, three types of anomalies for categorical attributes and two types of anomalies for numerical attributes). The task was set to detect anomalies on a level of attributes, which is orthogonal to the canonical problem of anomaly detection where anomalies are searched on a level of rows. It is proposed to address this problem as “Transposed Anomaly Detection”. The procedure for feature generation for machine learning models is emphasized. It is stated that in order to approach the problem of transposed anomaly detection, it is important to transform the data in such a way, that attribute is treated as an object described by a set of features. A solution was proposed when attribute values are collected within one time period, and then data transformation that produces a limited set of features is applied to the attribute. This approach provides an opportunity to collect compressed information about the distribution of attribute values. For a deeper analysis of the quality of the algorithms for an above-mentioned problem, a three-level model evaluation scheme is proposed. At the first level, algorithms are evaluated in the task of detecting anomalies on a slice of individual anomalies, at the second level, an evaluation is made over individual attributes slice. The crucial part of evaluation is on the third level. The results of the evaluation of algorithms on the third level give the final answer about the applicability of the approach proposed in this work for the data quality evaluation task. At the third level, an evaluation is made over a set of attributes, in other words, a real problem is simulated of finding a set of abnormal attributes among the entire set of attributes. As a result of the evaluation of three models (Isolation Forest, Local Outlier Factor, One Class SVM), it was discovered that the Isolation Forest model demonstrated the best results within the configuration considered in this study, which slightly bypassed the competing Local Outlier Factor algorithm (in novelty detection mode). In evaluation with 1%, 5%, 10%, 15% and 20% of anomaly pollution, the AUC ROC score was respectively 0.9997, 0.9941, 0.9903, 0.9862, 0.9900. Also, the precision and recall metrics were calculated, however - these did not demonstrate satisfactory results since it has been proven that the threshold for decision function of Isolation Forest has to be carefully twitched for specific data. Also, in real problems it is suggested to use a normalized score, that Data Analyst can utilize to make a decision about a more detailed study of the data set. Additional outlier detection models from the pyod Python library underwent evaluation, with the kNN algorithm displaying slightly superior results to the Isolation Forest algorithm. This outcome encourages the investigation of opportunities to employ the kNN model from the pyod library in real-world scenarios, alongside the Isolation Forest. Moreover, the analysis included an estimation of time complexity, revealing that the proposed approach, when applied to a dataset with millions of rows and thousands of columns, necessitates at most 32 minutes of computation time. This is achievable with a dedicated machine hosting the service with the anomaly detection algorithm and the support of a Spark cluster.

master_43372.json

5.1

4.1 AS IS Modelling of Data Quality Control in VTB

The data quality process consists of several steps and participants. There are several actor types that receive and share data, most important of them are: Business departments as data providers; Analysts – receive, operate, transform and store the data in the data warehouse. For different data consumers analysts transform the data in to different formats; for example, for internals they create data marts (data mart is a data storage with narrow specialization for specific needs or field (k0d 2019) for different departments; Data consumers (most common examples): Central Bank – CB is the main controlling entity of the banking industry and therefore requires banks to provide the analytical and reporting data on a recurring basis; Credit Reporting Agencies – private reporting agencies that store the data on loan history of individual and corporate loaners; Internal departments – users inside of the organization, that need the data for decision making. For example, the credit department may use the historical data on a potential client from data mart and calculate the most fitting sum of money, time period and interest rate. The flow of the data, according to the interview with the company’s employees, can be simplified into several main procedures: Primary data collection by the departments; Data transformation inside of the departments; Data is transferred via MDM (Master Data Management) system, where it is standardized and corrected; Data is being transformed for different entities such as credit scoring agencies, central bank, data marts, tax authorities and others; Data is additionally stored in the data warehouse. The example of this data flow is demonstrated in the figure 10. Simplified example of bank’s data flow This is one of the many possible schemes of data transfer in the VTB as there are different departments working inside of the company. In such a complex organization there is a place for human error, such as mistyping, wrong format selection, column and row disappearance. Therefore, there is a need for data quality control. In the analytical department, analysts are involved in the creation of Data Marts as one of their main objectives. The Data Mart creation process can be divided into 4 parts: Data analysis – at this stage, the data is being profiled for any possible errors. Data quality is being assessed; Development – the data mart is being filled with the tables, indexes, fields, and access controls; Testing/Population – the Data Mart is being filled with data and assessed for any problems; Production – the Data Mart is put into active use and during its use is optimized and filled with new data if needed. This whole process is time- and labor-intensive. One of the most time-consuming parts of the DM creation is the Data Quality Control that belongs to the Data analysis stage of its creation. The whole analysis part takes almost 30% of total work time according to the VTB representative. However, there is one part of the data analysis process in VTB that is the most problematic (the requirements formulation step) consisting of the data profiling and anomalies search. Currently, these steps are done manually by workers with SQL queries. Anomaly detection is conducted using a machine learning algorithm, that is applied to transformed attributes (columns) of the dataset., where the amount of these columns can reach 1000 and more at a time. The more detailed view of this part is demonstrated in the figure 11. Data profiling stage of the data quality analysis In the Data Analysis process the Data Profiling stage accounts for up to 10% costs of Data Mart creation time. To visualize the problem on the level of the user and the process, an additional action diagram was created. It demonstrates the worker’s actions during the data profiling stage so that it is possible to see the pain point that consumes the 10% of total work time in more detail in the figure 12. AS-IS process of data profiling Therefore, the problematic point of further application of the ML algorithm was found out. As mentioned before, the global solution is not possible to implement, thus the solution should be oriented to work on the current stage of the DM creation line.

master_43372.json

5.2

4.2 TO-BE modeling of the data quality control process

After the model was created in AS-IS state and validated by the VTB representative, the first part of the scheme was selected. The discussion of AS-IS state of process had led to an agreement that the requirements formulation stage could be aided with Machine Learning in order to decrease work time consumption by this process. The VTB vision was that the implementation takes place before data quality requirements creation. According to the VTB representative, the ML automated procedure for data quality problem identification is primarily used. On the basis of it, analysts conduct checkups and data quality requirements options are assumed. The updated process has been projected to the BPMN diagram in the figure 13 (Red text indicates new entries). Updated BPMN diagram with the integration of ML solution The proposed solution is aimed at the decrease of the time, therefore in the implementation it is supposed to replace the subprocesses of requirements formulation. In the new solution, the ML algorithm is used by the worker instead of manual labor. The depth of the scheme shows the whole process and the changes to it and does not demonstrate the way of how the worker is supposed to operate the said solution. To cover that part, an additional BPMN scheme was created to demonstrate the suggested actions for the user when he is to use the ML-aided profiling tool in the figure 14 (Red text indicates new entries). Suggested action sequence for the use of ML-aided data profiling With this addition to the process of data analysis and especially data profiling stage, the time needed for the DM creation is supposed to be decreased with the use of ML algorithm. TO-BE state demonstrates the process of interaction of the user and the ML model, which takes away the column-to-column analysis stage conducting the search by itself and indicates the columns that have anomalies. With the visual representation of the model in the business process description and technical evaluation of the model, it is needed to describe the solution integration vision from the technical perspective.

master_43372.json

5.3

4.3 System design of anomaly detection service prototype

As part of prototyping a system for anomaly detection, it is proposed to consider the simplest scenario when anomalies detection routine is triggered on-demand by a Data Analyst. In this case, the analyst is tasked with analyzing a dataset and initiates the routine through an interface, such as a chatbot in Telegram, a button on a dataset page in a data catalog, or another method. Subsequently, an anomaly search task is generated, and a set of detected anomalies is uploaded to a storage system, such as an SQL Database, HDFS, HIVE or other data storage. The analyst then manually retrieves this information and utilizes it for further investigation of the dataset. It is important to acknowledge that this lean approach imposes certain restrictions on the implementations of anomaly detection algorithms and the responsiveness of the system. In this configuration, a machine learning model is limited to being of an outlier detection nature. Response time depends on the speed of computations within the given system (as anomalies are not precomputed automatically, but only on demand). It may be considered slow from a Data Analyst's perspective, as the time-complexity estimation of the proposed solution has shown that it could take up to 30 minutes. A high-level overview of how a Data Analyst interacts with the system can be outlined as follows. Firstly, the Data Analyst initiates the process of anomaly detection through an interface, which could be a chatbot, a button in the data catalog, or directly through REST API. Then, the query to the REST server is sent, containing information about the dataset's location. For simplicity, it is assumed that the dataset is located in HDFS in Parquet format, incorporating basic metadata to infer the type of data the columns contain. Next, the anomaly detection routine сommences, which retrieves the results of anomaly detection to the analyst in the form of an artifact stored on HDFS. The sequence diagram describing the process is shown in a figure 15. Sequence diagram describing the process of anomaly detection In this study it is proposed to host the anomaly detection service on a Docker container as a REST service written in Python language. Additionally, it is assumed that HDFS and Spark with YARN/K8 backend are deployed at VTB. Following these assumptions, the anomaly detection routine can be executed as follows. First, the "Feature Extraction" procedure submits the Spark job to the YARN/K8 cluster, extracting features from the dataset. The dataset is downloaded from HDFS, and the results, in the form of features describing the attributes, are uploaded back to HDFS. While the Spark job is executing, the server awaits the results, periodically querying the job status from the YARN/K8 cloud until it reports "Success" or "Fail". If the job is successful, the anomaly detection routine stage starts, loading the features from HDFS, performing anomaly detection, and storing the result locally in the container. Finally, the results are uploaded back to HDFS, where the Data Analyst can retrieve and utilize these for further dataset investigation. The deployment diagram describing physical and logical artifacts of the proposed solution along with their relationships is shown in a figure 16. Deployment diagram describing the anomaly detection solution

master_43372.json

5.4

4.4 Financial justification of the model

In order to evaluate the effectiveness of the model, it is important to take into account not only its indicators as a machine learning model. It is also necessary to understand how the model corresponds to the tasks set from a business point of view. Since the task of the study was, among other things, to verify the possibility of reducing time costs, it is necessary to compare the indicators of the model and manual work. In order to demonstrate the real effectiveness of the model, it is necessary to show its financial component in it. An assessment of the financial viability of a machine learning model can be carried out from the point of view of saving time, but such an assessment cannot fully demonstrate the real potential benefits of implementation. Therefore, in the case of this study, a full-fledged analysis was performed with the calculation of the NPV of the project. But NPV can be calculated when there is revenue, respectively, for the case of this project, it is necessary to determine what can be considered as annual revenue. To calculate revenue in the event of a decrease in the number of working hours, the hours themselves are considered as the main element of the benefit in the equivalent of employees' wages per hour. To do so a list of payments was created according to Habr Karyera. The median salaries of analysts in 2022 were taken as the baselines for the calculations (Habr Karyera 2022). Then there was a question asked to the VTB representative about the ratio of Junior, Middle and Senior analysts in the staff. The numbers were 10%, 82% and 8% correspondingly. There also was an additional type of workers – the outsourced workforce, which are used to aid the workers with extra work hours when needed. In the table 11 there is a list of the salaries per month on each type of the workers. Salaries of Juniors, Middles, Seniors and Outsourced workers Level of expertise Junior Middle Senior Outsource Salary per hour 75 000,00 ₽ 150 000,00 ₽ 250 000,00 ₽ 165 000,00 ₽ % In the company 10% 82% 8% - Salary per hour 468,75 ₽ 937,50 ₽ 1 562,50 ₽ 1 031,25 ₽ Next, it was important to see how many Data Marts are being created. During the interview it was found out that there are several levels of DMs that are created during the process. They can be divided into 3 main groups by their difficulty level. They can be divided into categories by the amount of features they have: small DMs have less than 10 features (columns), medium DMs have around 100 features on average and large DMs have around 1000 features on average and require senior analysts for the analysis. In summary, the difficulty of the table is not predefined by its length, but by its width. Distribution of these DMs is not linear: small DMs take 20% of the total amount, Medium ones take 70% of the total amount and Large DMs take the remaining 10%. The difficulty of the DMs influences the time needed for the assessment of the features. Thus, the average time needed for data quality assessment was also questioned. In the table 12 there are findings related to the DMs levels and the Data Quality Control statistics. Levels of DMs related to the Data Quality Control Table level Small Medium Large Amount of Attributes 10 100 1000 Hours needed for a single DM 2,5 40 160 Expertise level (Main/Support) junior/middle middle/juniour seniour/middle % of main actor work 75% 75% 75% % of supporting actor work 25% 25% 25% % in the total amount of DMs 20% 70% 10% After the necessary information was acquired, it became possible to start the calculation of the time costs needed for the profiling of the data. The last step was to count the amount of workers and DM requests yearly that the company has and plans to have. The amounts are presented in the table 13. Estimated by VTB representative amount of workers and DMs requests Year 2022 2023 2024 2025 2026 Personnel amount 50 65 85 111 145 DMs amount 100 180 400 800 1500 Finally, before the calculations it was important to evaluate the time decrease that is created by the algorithm. First, the dataset that the model was trained on was verified by the VTB representative and the relevance of the synthetic data created during the process was also confirmed by the VTB representative. The expert evaluation of the model by the VTB representative was done, and the estimation showed that on average the ML-algorithm is capable of reducing the time costs of the profiling by 30% of the task that takes 10% of the DM creation time. First, it was important to calculate the current costs that the company has. The numbers are done in totals, with percentages of difficulties and personnel expertise levels included. Total work hours are the work hours needed for the creation of all DMs in the year, while work hours of inner personnel represent the maximum possible time of inner workers that can be allocated onto this task yearly. The extra hours are supposed to be given to outsource personnel, which inner workers cannot cover (for detailed calculations see Annex 5). Current work hours and their costs are demonstrated in the table 14. Current work hours and total costs Year 2023 2024 2025 2026 2027 Total work hours for all DMs 4450 8010 17800 35600 66750 Work hours of inner personnel 9880 12844 16796 21933,6 28652 Extra work hours (outsource) 0 0 1004 13666,4 38098 YEARLY COST NO ML 6 949 023,44 ₽ 12 817 187,50 ₽ 28 329 125,00 ₽ 67 500 975,00 ₽ 138 165 125,00 ₽ There was only one thing left to do before the calculation of the costs with the help of the ML – to estimate the % of usage this algorithm has each year. After the discussion with the VTB representative the estimated implementation period is projected to have a 20%-90%-100% increase starting from the point of the time the algorithm is deployed. The deployment is considered at the year 2024 of the project. Therefore, there is a modifier of the efficiency of the time decrease added in the table 15 (for detailed calculations see Annex 6). Costs after the implementation of the ML-algorithm with implementation modifier Year 2023 2024 2025 2026 2027 ML Application Modifier 0,00% 20% 90% 100% 100% Total work hours for all DM, ML-AID 4450 7529,4 12994 24920 46725 Work hours of inner personnel 9880 12844 16796 21933,6 28652 Extra work hours (outsource 0 0 0 2986,4 18073 HOURS SAVED 0 480,6 4806 10680 20025 YEARLY COST ML 6 949 023,44 ₽ 12 086 156,25 ₽ 21 483 437,50 ₽ 44 510 975,00 ₽ 96 321 375,00 ₽ Therefore, now it became possible to calculate the financial benefits of implementation of the solution. Saved hours represent the decrease of the work time needed for the data profiling task. Yearly costs represent the price of the labor on the data profiling task. The table 16 demonstrates the difference in yearly costs before and after the implementation of the algorithm. Cost benefits with the application of the ML-algorithm Year 2023 2024 2025 2026 2027 YEARLY COST NO ML 6 949 023,44 ₽ 12 817 187,50 ₽ 28 329 125,00 ₽ 67 500 975,00 ₽ 138 165 125,00 ₽ YEARLY COST ML 6 949 023,44 ₽ 12 086 156,25 ₽ 21 483 437,50 ₽ 44 510 975,00 ₽ 96 321 375,00 ₽ COST DECREASE - ₽ 731 031,25 ₽ 6 845 687,50 ₽ 22 990 000,00 ₽ 41 843 750,00 ₽ The financial results demonstrate the money equivalent of the time cost decrease. However, since this solution must be implemented inside of the company, it was important to calculate not only the benefits, but also the costs of the implementation. To do so, the cost plan was created. There was an investment during the first year, that consists of the costs for the development of the solution for the company, that is considered as a CAPEX investment, and it had to be amortized as a part of an OPEX. OPEX also includes the costs of the infrastructure support and direct fixed costs of the workers. The cost structure, simplified into general costs is presented in the table 17 (for detailed calculations see Annex 7). Cost structure of the project Cost Structure of the program 2023 2024 2025 2026 2027 Development (CAPEX) 7113600 0 0 0 0 Testing (CAPEX) 3432000 0 0 0 0 Total Investments/CAPEX 10 545 600,00 ₽ - ₽ - ₽ - ₽ - ₽ Development (Staff) 0 197600 197600 197600 197600 Testing (Staff) 0 143000 143000 143000 143000 Technical Support (Staff) - ₽ 1872000 1872000 1872000 1872000 Total Staff - ₽ 2 212 600,00 ₽ 2 212 600,00 ₽ 2 212 600,00 ₽ 2 212 600,00 ₽ Server Rent (OPEX) 84 000,00 ₽ 168 000,00 ₽ 168 000,00 ₽ 168 000,00 ₽ 168 000,00 ₽ Staff Indirect costs (OPEX) 1 200 000,00 ₽ 280 000,00 ₽ 280 000,00 ₽ 280 000,00 ₽ 280 000,00 ₽ Amortizatation (OPEX) - ₽ 2 636 400,00 ₽ 2 636 400,00 ₽ 2 636 400,00 ₽ 2 636 400,00 ₽ Total OPEX 1 284 000,00 ₽ 3 084 400,00 ₽ 3 084 400,00 ₽ 3 084 400,00 ₽ 3 084 400,00 ₽ Total Costs 11 829 600,00 ₽ 5 297 000,00 ₽ 5 297 000,00 ₽ 5 297 000,00 ₽ 5 297 000,00 ₽ The last step before the evaluation was the construction of the cash flows. They are demonstrated in the table below. Cash flow is the difference between the profits and costs in the year, cumulative cash flow is a sum of the cash flow from current year plus previous year. Discounted cash flow and discounted cumulative cash flow are their normal counterparts but with the discount rate, which show the future money value if they were in use in the present day. The discount rate is composed of the proposed inflation rate in 2023 as 5.5%, average % of the deposit in the banks of 7% and Central Bank key bid/rate as 7.5%, giving in total the 20% discount rate. Annual cash flows are demonstrated in a table 18. Cash flows of the project Cash Flows Cash Flow - 11 829 600,00 ₽ - 4 565 968,75 ₽ 1 548 687,50 ₽ 17 693 000,00 ₽ 36 546 750,00 ₽ Discounted Cash Flow - 9 899 246,86 ₽ - 3 197 401,13 ₽ 907 528,09 ₽ 8 676 206,03 ₽ 14 997 167,29 ₽ Cumulative Cash Flow - 11 829 600,00 ₽ - 16 395 568,75 ₽ - 14 846 881,25 ₽ 2 846 118,75 ₽ 39 392 868,75 ₽ Discounted Cumulative Cash Flow - 9 899 246,86 ₽ - 13 096 647,99 ₽ - 12 189 119,90 ₽ - 3 512 913,87 ₽ 11 484 253,42 ₽ In the end to fully evaluate the project it was needed to calculate the financial indicators, which are shown in the table 19. In the table the NPV was calculated, which shows how much is the investment worth through the lifetime of a project. Payback period shows the year, at which the investment costs are covered and total cash flow becomes positive. Discounted payback period indicates the same but takes into account the value changes of money in time. MIRR is a comparative measure that makes it possible to choose between different projects or to understand the viability of the project. PL ratio demonstrates how many times does NPV exceed the investments. Project financial results Financial Results NPV 11 484 253,42 ₽ PP 3 DPP 5 MIRR 40% PL Ratio 1,09 To sum up the financial evaluation, the proposed cost and benefit structure indicates that the implementation of the project can not only reduce the total work hours spent on the data profiling, but also bring some profit – with total development investments of 10 545 600 roubles the 5 year NPV of the project generates 11 484 253 roubles, and covers investment costs in 3 years, making the solution investworthy. After the study of the financial evaluation results, it became possible to make a safe assumption that the application of the ML-algorithm can decrease the time needed for the data profiling while being financially sustainable, and, therefore the answer for the research question is given and the research goal is complete.

master_43372.json

5.5

Summary of Chapter 4

In this chapter, the solution of a research goal is presented. In the beginning a visualization of the business processes in the AS-IS state had been created to demonstrate the problematic region of the data mart creation process, where the exact problem was highlighted as the manual data profiling, which consumes 10% of the whole creation work time. After the indication of the problematic region, with approval from the VTB representative, there was a TO-BE state suggested to replace the current situation. In the future solution the implementation of the ML algorithm inside of the data profiling stage was described and the process of the data profiling with the new solution was also visualized. Understanding of the scheme of the solution allowed to plan the integration in the infrastructure. An integration of the proposed solution prototype in the technological ecosystem was described. The solution is supposed to be programmed using the Python language with microservice architecture used for the service’s refined collaboration with other services and is deployed in a Docker container. In the research there is an assumption that data is stored in the HDFS data storage in Parquet format. For feature extraction it is expected to use the Spark and YARN tools, after which the formed dataset is being passed to the solution for the anomaly detection phase. The results are stored back in HDFS, where these can finally be accessed by analysts. After integration in the business processes and technical infrastructure was described, the financial evaluation of the model took place. During it, an expert evaluation revealed that application of ML algorithm makes it possible to decrease the data quality control time by 30%. Afterwards, it was important to calculate the cost benefits to the company. This was achieved by calculating the average hour pay of analysts of 3 levels: juniors, middles and seniors, as well as the outsourced workers (who are used for the overtime tasks). The company operated 3 types of Data Marts, which can be divided by the amount of features, since it is the amount of features that influences the time of the Data Quality Control. There were 3 levels: Small, Medium and Large, each being 10 times bigger in terms of features than its predecessor. The time costs of the current situation and after the ML-algorithm were counted. That helped to count the hourly difference between two states. It resulted in a significant decrease in pricing for the profiling tasks and freed some time. To make these calculations more practical, it was necessary to estimate the needed costs for the implementation. Basically, to implement something, some money and time must be invested. Therefore, the cost structure was created. The development capital investments were of 10 545 600,00 roubles. The yearly operating and staff costs for the 5 year operating period were calculated too, demonstrating profits from the implementation and costs that are used for the development and support of the solution. At the end of the 5 year period the solution has an NPV of 11 484 253 roubles and a payback period of 4 years, with a positive cash flow starting from the 3rd year. In terms of solely benefits, the model saves 35992 working hours in 5 years, which is equal to 72 410 468 roubles. Positive technical and financial results reinforce the judgment that ML algorithms can influence the time costs of the data quality activities and are capable of decreasing the work hours of the personnel.

master_43372.json

6

CONCLUSION

Ensuring data quality will always remain a pertinent issue. Even though there are standards and regulations that address this issue, it must be resolved individually by every company. In VTB, there are different data streams flowing inside and there is a standardized outside flow to entities like the Central Bank, so there is always a chance for an error to occur. There is always a risk of human error when the data is being created or updated, like mistyping or wrong symbol usage. The goal was set to conduct a study to determine the feasibility of employees’ work time reduction on data quality control with the use of Machine Learning algorithms. Several subgoals were set to achieve the main one. The first subgoal was to analyze existing ML-based methods for anomaly detection in financial data. To achieve this goal, a literature review had been carried out in order to understand the specifics of the industry and make an overview of the most common types of ML methods used in the financial data. An important step was to understand the process where the data quality control is done – in case of this project at the data profiling stage of the Data Mart creation routines. Additionally, a market study was conducted that included the analysis of the existing solutions of foreign and domestic origin. It revealed that only a small portion of these incorporated machine learning models for data quality checks, while still being inflexible for the application in non-standard conditions. After understanding the limitations of the existing corporate solutions it was decided to conduct a study in order to develop a machine learning approach for data quality control that fits to the specifics of the bank’s processes. The second subgoal was to create a machine learning model capable of identifying anomalous attributes in the VTB internal datasets. In order to develop a solution that is generalizable to VTB data, it was important to select the data that can represent actual datasets within the company. Since it proved to be impossible to obtain the actual data from the bank due to security protocols, a number of financial datasets were chosen and discussed with the representative of the company. After the discussion, it was decided to use the dataset called “Credit Card Customers”. It was requested by the VTB representative to approach the problem of detecting anomalous attributes rather than anomalous records, but unfortunately the chosen dataset did not contain information to approach the problem “as is”. Thus, in agreement with the VTB representative it was decided to simulate the most common anomalies by creating the synthetic dataset with manually generated anomalies in attributes. Following the third subgoal for researching and validating various machine learning techniques that can detect potential errors in data, it was decided to use classical machine learning algorithms for outlier / anomaly detection. Isolation Forest, Local Outlier Factor and One Class SVM models were chosen for the anomaly detection task because these are well studied and highly adopted in industry. All models were trained and tuned on the chosen dataset and demonstrated high efficiency in detecting several types of anomalies, which were predefined by authors of this study. However, it is still important to ensure the models’ ability to generalize on VTB data as well. The evaluation procedure was conducted in three dimensions: anomaly-level slice, attribute-level slice, attribute-set level slice. The evaluation revealed that Isolation Forest performs the best among all the models under consideration. Assuming that the anomalies that were generated in this study represent the real anomalies, the results are rather promising and demonstrate exceptional performance of the Isolation Forest model. In addition, several models from the Python library pyod were evaluated, which also show good results. The fourth subgoal was to evaluate the models to compare the reduction in time costs using ML, while the fifth goal required to assess the potential economic effect of using the model. When the models were evaluated and the best performing model was highlighted, the evaluation was conducted in several steps. After the algorithm was proven to be time-effective on the chosen dataset, it was evaluated by the VTB representative, and it was projected to save up to 30% of the work time needed for the manual labor of data profiling. This estimation allowed to build a model, where several sizes of Data Marts and levels of employees were combined to compare the time costs for the creation of Data Marts and available time resources of the workers. The difference between current and projected time spendings with percentage of active use implementation were counted as project benefits. However, there was also a cost part, where the estimated investments and support costs of the ML algorithm usage were calculated. Cost structure included CAPEX investment, OPEX and Staff costs for 5 years annually. At the end of the 5 year period, with total investments of 10 545 600,00 roubles, the project finishes with an NPV of 11 484 253 roubles and a payback period of 4 years. This allows to make a statement that the use of ML algorithms can bring profit from time cost reduction. Finally, the last subgoal was to visualize the business processes’ changes with the application of the algorithm. This subgoal was completed with the creation of system design and AS-IS/TO-BE visualizations, aimed at description of the processes in the current stage and in the future, when the model is implemented. Visual description helped understanding the pain points in the process of the Data Mart creation and suggested the place of the solution in the business processes of the company. Thus, visualization helped to understand not only what the problem was, but also to demonstrate how the proposed solution of ML algorithm can fit in. The suggested solution was accepted by the company’s representatives and recommended for the implementation, meaning that the research question to find out the influence of ML algorithms on the time spendings of data quality control events was fulfilled with positive result, therefore completing the research goal.

master_43372.json

7

LIST OF REFERENCES

Aziz, Rabia Musheer, Mohammed Farhan Baluch, Sarthak Patel, and Abdul Hamid Ganie. "LGBM: a machine learning approach for Ethereum fraud detection." International Journal of Information Technology (2022): 1-11. “AlmazMonitoring”, Inleksis. Accessed March 2, 2023, HYPERLINK "https://inleksys.ru/almaz-monitoring/" \h https://inleksys.ru/almaz-monitoring/ "Big Data i banki: chto nuzhno znat o bolshih dannyh". Otus. Accessed February 28, 2023. HYPERLINK "https://otus.ru/journal/big-data-i-banki-chto-nuzhno-znat-o-bolshih-dannyh/" \h https://otus.ru/journal/big-data-i-banki-chto-nuzhno-znat-o-bolshih-dannyh/ Breunig, Markus M., Hans-Peter Kriegel, Raymond T. Ng, and Jörg Sander. "LOF: identifying density-based local outliers." In Proceedings of the 2000 ACM SIGMOD international conference on Management of data, 93-104. 2000. Carreño, Ander, Iñaki Inza, and Jose A. Lozano. "Analyzing rare event, anomaly, novelty and outlier detection terms under the supervised classification framework." Artificial Intelligence Review 53 (2020): 3575-3594. "Cloud Data Quality: Trusted data for all". Informatica. .https://www.informatica.com/products/data-quality/cloud-data-quality-radar.html "Credit Card Fraud Detection". Kaggle. [4] Accessed March 12, 2023. HYPERLINK "https://www.kaggle.com/datasets/mlg-ulb/creditcardfraud" \h https://www.kaggle.com/datasets/mlg-ulb/creditcardfraud "Credit Card customers". Kaggle. [7] Accessed March 12, 2023. HYPERLINK "https://www.kaggle.com/datasets/sakshigoyal7/credit-card-customers" \h https://www.kaggle.com/datasets/sakshigoyal7/credit-card-customers "Distributed Database For High‑Performance Applications With In‑Memory Speed", Apache Ignite. Accessed March 2, 2023. https://ignite.apache.org/ "Datasets". Revolutionanalytics. Accessed March 2, 2023, HYPERLINK "https://packages.revolutionanalytics.com/datasets/" \h https://packages.revolutionanalytics.com/datasets/ "Data Quality Solutions". Gartner. Accessed March 28, 2023. HYPERLINK "https://www.gartner.com/reviews/market/data-quality-solutions" \h https://www.gartner.com/reviews/market/data-quality-solutions "Ezhemesyachnyj vypusk renkingov bankov: 01.01.2022". Raexpert [1]. Accessed on February 28, 2023. HYPERLINK "https://www.raexpert.ru/rankingtable/bank/monthly/jan2022/tab01/" \h https://www.raexpert.ru/rankingtable/bank/monthly/jan2022/tab01/ "«Ekspert RA» podtverdil kreditnyj rejting Banka VTB (PAO) na urovne ruAAА". Raexpert, April 29, 2022. https://www.raexpert.ru/releases/2022/apr29c Eliorat, J. "BIG DATA IN BANKING: HOW BNP PARIBAS IS ANSWERING QUESTIONS WITH ITS DATA". Global Ranking and Finance Review. Accessed February 28, 2023. HYPERLINK "https://www.globalbankingandfinance.com/big-data-in-banking-how-bnp-paribas-is-answering-questions-with-its-data/" \h https://www.globalbankingandfinance.com/big-data-in-banking-how-bnp-paribas-is-answering-questions-with-its-data/ "Ethereum Classic Blockchain". Kaggle [1] Accessed March 2, 2023, HYPERLINK "https://www.kaggle.com/datasets/bigquery/crypto-ethereum-classic" \h https://www.kaggle.com/datasets/bigquery/crypto-ethereum-classic "EdgarLopezPhD / PaySim". GitHub. Accessed March 12, 2023. HYPERLINK "https://github.com/EdgarLopezPhD/PaySim" \h https://github.com/EdgarLopezPhD/PaySim "Experience Applied Data Science". Analyttica. Accessed March 12, 2023. HYPERLINK "https://leaps.analyttica.com/" \h https://leaps.analyttica.com/ "Federalnyj zakon ot 27.07.2006 g. № 152-FZ". Kremlin.ru, June 14, 2006 HYPERLINK "http://www.kremlin.ru/acts/bank/24154" \h http://www.kremlin.ru/acts/bank/24154 "Federalnyj zakon ot 18.07.2011 g. № 242-FZ". Kremlin.ru, July 13, 2023. HYPERLINK "http://www.kremlin.ru/acts/bank/33744" \h http://www.kremlin.ru/acts/bank/33744 "FDB: Fraud Dataset Benchmark". Kaggle. [2] Accessed March 2, 2023, HYPERLINK "https://github.com/amazon-science/fraud-dataset-benchmark" \h https://github.com/amazon-science/fraud-dataset-benchmark "Fraud ecommerce". Kaggle. [5] Accessed March 12, 2023. HYPERLINK "https://www.kaggle.com/datasets/vbinh002/fraud-ecommerce" \h https://www.kaggle.com/datasets/vbinh002/fraud-ecommerce "Generalnaya litsenziya Banka Rossii № 1000". VTB [2]. Accessed February 28, 2023. HYPERLINK "https://www.vtb.ru/-/media/paris/personal/investicii/advisory/discl.pdf" \h https://www.vtb.ru/-/media/paris/personal/investicii/advisory/discl.pdf Griffith, E. "Get to know customers better by monitoring social media sentiment". Raconteur, September 1, 2016. HYPERLINK "https://www.raconteur.net/get-to-know-customers-better-by-monitoring-social-media-sentiment/" \h https://www.raconteur.net/get-to-know-customers-better-by-monitoring-social-media-sentiment/ "Informatsionnoye pismo Banka Rossii ot 6 marta 2022 g. № IN-018-38/28 "O komplekse mer po podderzhke uchastnikov finansovogo rynka". Garant Ru. Accessed February 28, 2023. HYPERLINK "https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/403520542/" \h https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/403520542/ "Intervyu TAdviser: Starshij vice-prezident VTB Sergej Bezbogov - o strategii, byudzhete i novyh rukovoditelyah bloka IT". TAdviser [1], June 1, 2020. HYPERLINK "https://www.tadviser.ru/index.php/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F:%D0%98%D0%BD%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B2%D1%8C%D1%8E_TAdviser:_%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%88%D0%B8%D0%B9_%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%B5-%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D1%82_%D0%92%D0%A2%D0%91_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B9_%D0%91%D0%B5%D0%B7%D0%B1%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D0%B2_-_%D0%BE_%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D0%B8,_%D0%B1%D1%8E%D0%B4%D0%B6%D0%B5%D1%82%D0%B5_%D0%B8_%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D1%85_%D1%80%D1%83%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8F%D1%85_%D0%B1%D0%BB%D0%BE%D0%BA%D0%B0_%D0%98%D0%A2" \h https://www.tadviser.ru/index.php/Статья:Интервью_TAdviser:_Старший_вице-президент_ВТБ_Сергей_Безбогов_-_о_стратегии,_бюджете_и_новых_руководителях_блока_ИТ "IT-byudzhet Sberbanka". TAdviser [2], March 19, 2020. HYPERLINK "https://www.tadviser.ru/index.php/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F:%D0%98%D0%A2-%D0%B1%D1%8E%D0%B4%D0%B6%D0%B5%D1%82_%D0%A1%D0%B1%D0%B5%D1%80%D0%B1%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D0%B0" \h https://www.tadviser.ru/index.php/Статья:ИТ-бюджет_Сбербанка "IT-strategiya VTB". TAdviser, December 19, 2022. HYPERLINK "https://www.tadviser.ru/index.php/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F:%D0%98%D0%A2-%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D1%8F_%D0%92%D0%A2%D0%91" \h https://www.tadviser.ru/index.php/Статья:ИТ-стратегия_ВТБ "Informacionnye tekhnologii v gruppe VTB". TAdviser, December 27, 2022. HYPERLINK "https://www.tadviser.ru/index.php/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F:%D0%98%D0%BD%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B5_%D1%82%D0%B5%D1%85%D0%BD%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D0%B8_%D0%B2_%D0%B3%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%BF%D0%B5_%D0%92%D0%A2%D0%91" \h https://www.tadviser.ru/index.php/Статья:Информационные_технологии_в_группе_ВТБ International, Dama. DAMA-DMBOK: data management body of knowledge. Technics Publications, LLC, 2017. "IBM InfoSphere Information Analyzer". IBM. Accessed March 28, 2023. HYPERLINK "https://www.ibm.com/products/infosphere-information-analyzer" \h https://www.ibm.com/products/infosphere-information-analyzer "IEEE-CIS Fraud Detection". Kaggle. [3] Accessed March 12, 2023. HYPERLINK "https://www.kaggle.com/c/ieee-fraud-detection" \h https://www.kaggle.com/c/ieee-fraud-detection Jain, Yashvi, Namrata Tiwari, Shripriya Dubey, and Sarika Jain. "A comparative analysis of various credit card fraud detection techniques." Int J Recent Technol Eng 7, no. 5S2 (2019): 402-407. k0d, "Data Mart vs Data Warehouse", habr.ru, October 14, 2019. HYPERLINK "https://habr.com/ru/post/72389/" \h https://habr.com/ru/post/72389/ Liu, Zhiwei, Yingtong Dou, Philip S. Yu, Yutong Deng, and Hao Peng. "Alleviating the inconsistency problem of applying graph neural network to fraud detection." In Proceedings of the 43rd international ACM SIGIR conference on research and development in information retrieval, 1569-1572. 2020. Liu, Yajing, Zhengya Sun, and Wensheng Zhang. "Improving fraud detection via hierarchical attention-based Graph Neural Network." Journal of Information Security and Applications 72 (2023): 103399. Liu, Fei Tony, Ting, Kai Ming and Zhou, Zhi-Hua. "Isolation forest." Data Mining, 2008. ICDM’08. Eighth IEEE International Conference on. Makki, Sara, Zainab Assaghir, Yehia Taher, Rafiqul Haque, Mohand-Said Hacid, and Hassan Zeineddine. "An experimental study with imbalanced classification approaches for credit card fraud detection." IEEE Access 7 (2019): 93010-93022. M. Chen, A. Jain. "Gartner Magic Quadrant for Data Quality Tools". Gartner, March 27, 2019. https://www.gartner.com/en/documents/3905769 "Metrics for Multi Label Classification". Mustafa Murat ARAT. Accessed April 9 2023. https://mmuratarat.github.io/2020-01-25/multilabel_classification_metrics Nosova, A., Poluhin, M. "AKRA PODTVERDILO KREDITNYJ REJTING BANKA VTB (PAO) NA UROVNE AAA(RU), PROGNOZ «STABILNYJ»". Acra-Ratings, September 12, 2022. HYPERLINK "https://www.acra-ratings.ru/press-releases/3490/" \h https://www.acra-ratings.ru/press-releases/3490/ "NKR prisvoilo Bank VTB (PAO) kreditnyj rejting AAA.ru so stabilnym prognozom". NKR, November 7, 2022. https://ratings.ru/ratings/press-releases/bank-vtb-RA-071122/ "Polozhenie Banka Rossii ot 21 fevralya 2013 g. № 397-P "O poryadke sozdaniya, vedeniya i hraneniya baz dannyh na elektronnyh nositelyah". Garant.Ru, April 22, 2013. HYPERLINK "https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70260996/" \h https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70260996/ "Prilozhenie 3 k Polozheniyu Banka Rossii ot 6 avgusta 2015 g. N 483-P "O poryadke rascheta velichiny kreditnogo riska na osnove vnutrennih rejtingov". Garant.Ru, July 3, 2021. https://base.garant.ru/71203444/3e22e51c74db8e0b182fad67b502e640/ "Polozhenie Banka Rossii ot 8 aprelya 2020 g. № 716-P "O trebovaniyah k sisteme upravleniya operacionnym riskom v kreditnoj organizacii i bankovskoj gruppe". Garant.Ru, June 25, 2020. HYPERLINK "https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/74179372/" \h https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/74179372/ Psychoula, Ismini, Andreas Gutmann, Pradip Mainali, Sharon H. Lee, Paul Dunphy, and Fabien Petitcolas. "Explainable machine learning for fraud detection." Computer 54, no. 10 (2021): 49-59. "Pyod documentation". Pyod. Accessed May 9, 2023. HYPERLINK "https://pyod.readthedocs.io/en/latest/" \h https://pyod.readthedocs.io/en/latest/ "Rejtingi bankov". Banki Ru. Accessed on February 28, 2023. HYPERLINK "https://www.banki.ru/banks/ratings/?SEARCH_NAME=&" \l "search_label" \h https://www.banki.ru/banks/ratings/?SEARCH_NAME=&#search_label "Renkingi krupnejshih bankov, kredituyushchih MSB, po itogam 2021 goda".Raexpert. Accessed on February 28, 2023. https://www.raexpert.ru/rankingtable/bank/msb_2021_f/tab1/ "Rejtingi kreditosposobnosti bankov". Raexpert [2]. Accessed on February 28, 2023. HYPERLINK "https://www.raexpert.ru/ratings/bankcredit/?sort=rating&type=asc" \h https://www.raexpert.ru/ratings/bankcredit/?sort=rating&type=asc "Struktura Gruppy VTB", VTB [1]. Accessed February 28, 2023. HYPERLINK "https://www.vtb.ru/about/group/" \h https://www.vtb.ru/about/group/ "SBIS". SBIS. Accessed February 28, 2023. HYPERLINK "https://online.sbis.ru/" \h https://online.sbis.ru/ Shalimov, A. "BIG DATA IN THE BANKING INDUSTRY: THE MAIN CHALLENGES AND USE CASES ". Eastern Peak, January 10, 2019. HYPERLINK "https://easternpeak.com/blog/big-data-in-the-banking-industry-the-main-challenges-and-use-cases/" \h https://easternpeak.com/blog/big-data-in-the-banking-industry-the-main-challenges-and-use-cases/ "Security of financial (banking) operations. Information protection of financial organizations. Basic set of organizational and technical measures". Kodeks LTD, January 1, 2018. HYPERLINK "https://docs.cntd.ru/document/1200146534" \h https://docs.cntd.ru/document/1200146534 Standart Banka Rossii STO BR IBBS-1.0-2014 "Obespechenie informacionnoj bezopasnosti organizacij bankovskoj sistemy Rossijskoj Federacii/ Obshchie polozheniya". Grant.Ru, June 10, 2014. https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70567254/ Shwartz-Ziv, Ravid, and Amitai Armon. "Tabular data: Deep learning is not all you need." Information Fusion 81 (2022): 84-90. "SAP Data Services". SAP. Accessed March 28, 2023. HYPERLINK "https://www.sap.com/products/technology-platform/data-services/features.html" \h https://www.sap.com/products/technology-platform/data-services/features.html SSul, "Traceability matrix." Habr, May 30, 2018. HYPERLINK "https://habr.com/ru/company/simbirsoft/blog/412677/" \h https://habr.com/ru/company/simbirsoft/blog/412677/ "Synthetic Financial Datasets For Fraud Detection". Kaggle. [6] Accessed March 12, 2023. HYPERLINK "https://www.kaggle.com/datasets/ealaxi/paysim1" \h https://www.kaggle.com/datasets/ealaxi/paysim1 "Stradayushee ML: Kak my avtomatizirovali proverku dannyh, chtoby ne bylo muchitelno bol’no". Habr. Accessed April 9 2023. HYPERLINK "https://habr.com/ru/companies/gazprombank/articles/712214/" \h https://habr.com/ru/companies/gazprombank/articles/712214/ Schölkopf, Bernhard, Robert C. Williamson, Alex Smola, John Shawe-Taylor, and John Platt. "Support vector method for novelty detection." Advances in neural information processing systems 12 (1999). "The Role of Big Data in Banking : How do Modern Banks Use Big Data?". Finextra, June 11, 2021. HYPERLINK "https://www.finextra.com/blogposting/20446/the-role-of-big-data-in-banking--how-do-modern-banks-use-big-data" \h https://www.finextra.com/blogposting/20446/the-role-of-big-data-in-banking--how-do-modern-banks-use-big-data Terekhova, M. "JPMorgan takes AI use to the next level". Insider, August 2, 2017. HYPERLINK "https://www.businessinsider.com/jpmorgan-takes-ai-use-to-the-next-level-2017-8" \h https://www.businessinsider.com/jpmorgan-takes-ai-use-to-the-next-level-2017-8 Thaler, David G., and Chinya V. Ravishankar. "Using name-based mappings to increase hit rates." IEEE/ACM Transactions on networking 6, no. 1 (1998): 1-14. Khovansky, A. "User Stories Guide for Junior BA / PO / PM" Habr, September 11, 2021. HYPERLINK "https://habr.com/ru/post/577420/" \h https://habr.com/ru/post/577420/ “Universe DQ”, DIS Group. Accessed March 2, 2023, HYPERLINK "https://dis-group.ru/products/universe-data/universe-dq/" \h https://dis-group.ru/products/universe-data/universe-dq/ Wang, Daixin, Jianbin Lin, Peng Cui, Quanhui Jia, Zhen Wang, Yanming Fang, Quan Yu, Jun Zhou, Shuang Yang, and Yuan Qi. "A semi-supervised graph attentive network for financial fraud detection." In 2019 IEEE International Conference on Data Mining (ICDM), 598-607. IEEE, 2019. "YelpCHI Dataset". StonyBrooks. Accessed March 2, 2023, HYPERLINK "http://odds.cs.stonybrook.edu/yelpchi-dataset/" \h http://odds.cs.stonybrook.edu/yelpchi-dataset/ Zhang, Xinwei, Yaoci Han, Wei Xu, and Qili Wang. "HOBA: A novel feature engineering methodology for credit card fraud detection with a deep learning architecture." Information Sciences 557 (2021): 302-316. Zhu, Yongchun, Dongbo Xi, Bowen Song, Fuzhen Zhuang, Shuai Chen, Xi Gu, and Qing He. "Modeling users’ behavior sequences with hierarchical explainable network for cross-domain fraud detection." In Proceedings of The Web Conference 2020, 928-938. 2020.

master_43372.json

8

ANNEX 1. "Credit Card Customers" dataset description

"Credit Card Customers" dataset decription Feature Description Type CLIENTNUM Client number. Unique identifier for the customer holding the account Categorical Attrition_Flag Internal event (customer activity) variable - if the account is closed then 1 else 0 Categorical Customer_Age Demographic variable - Customer's Age in Years Numerical Gender Demographic variable - M=Male, F=Female Categorical Dependent_count Demographic variable - Number of dependents Numerical Education_Level Demographic variable - Educational Qualification of the account holder (example: high school, college graduate, etc.) Categorical Martial_Status Demographic variable - Married, Single, Divorced, Unknown Categorical Income_Category Demographic variable - Annual Income Category of the account holder Numerical Card_Category Product Variable - Type of Card (Blue, Silver, Gold, Platinum) Categorical Months_on_book Period of relationship with bank Numerical Total_Relationship_Count Total no. of products held by the customer Numerical Months_Inactive_12_mon No. of months inactive in the last 12 months Numerical Contacts_Count_12_mon No. of Contacts in the last 12 months Numerical Credit_Limit Credit Limit on the Credit Card Numerical Total_Revolving_Bal Total Revolving Balance on the Credit Card Numerical Avg_Open_To_Buy Open to Buy Credit Line (Average of last 12 months) Numerical Total_Amt_Chng_Q4_Q1 Change in Transaction Amount (Q4 over Q1) Numerical Total_Trans_Amt Total Transaction Amount (Last 12 months) Numerical Total_Trans_Ct Total Transaction Count (Last 12 months) Numerical Total_Ct_Chng_Q4_Q1 Change in Transaction Count (Q4 over Q1) Numerical Avg_Utilization_Ratio Average Card Utilization Ratio Numerical

master_43372.json

10

ANNEX 3. Metrics for anomaly-level evaluation

Anomaly-level evaluation metrics Algorithm Detection Attribute AUC ROC IsolationForest Outlier Attrition_Flag 0,9606 LocalOutlierFactor Outlier Attrition_Flag 0,9000 LocalOutlierFactor Novelty Attrition_Flag 0,9250 OneClassSVM Novelty Attrition_Flag 0,8000 IsolationForest Outlier Avg_Open_To_Buy 0,9788 LocalOutlierFactor Outlier Avg_Open_To_Buy 0,9588 LocalOutlierFactor Novelty Avg_Open_To_Buy 1,0000 OneClassSVM Novelty Avg_Open_To_Buy 0,7000 IsolationForest Outlier Avg_Utilization_Ratio 0,9844 LocalOutlierFactor Outlier Avg_Utilization_Ratio 0,9856 LocalOutlierFactor Novelty Avg_Utilization_Ratio 1,0000 OneClassSVM Novelty Avg_Utilization_Ratio 0,7000 IsolationForest Outlier CLIENTNUM 0,9938 LocalOutlierFactor Outlier CLIENTNUM 0,9813 LocalOutlierFactor Novelty CLIENTNUM 1,0000 OneClassSVM Novelty CLIENTNUM 0,8000 IsolationForest Outlier Card_Category 0,9750 LocalOutlierFactor Outlier Card_Category 0,9519 LocalOutlierFactor Novelty Card_Category 0,9000 OneClassSVM Novelty Card_Category 0,6500 IsolationForest Outlier Contacts_Count_12_mon 0,9750 LocalOutlierFactor Outlier Contacts_Count_12_mon 0,9538 LocalOutlierFactor Novelty Contacts_Count_12_mon 1,0000 OneClassSVM Novelty Contacts_Count_12_mon 0,6000 IsolationForest Outlier Credit_Limit 0,9800 LocalOutlierFactor Outlier Credit_Limit 0,9756 LocalOutlierFactor Novelty Credit_Limit 1,0000 OneClassSVM Novelty Credit_Limit 0,8500 IsolationForest Outlier Customer_Age 0,9919 LocalOutlierFactor Outlier Customer_Age 1,0000 LocalOutlierFactor Novelty Customer_Age 1,0000 OneClassSVM Novelty Customer_Age 0,7000 IsolationForest Outlier Dependent_count 0,9800 LocalOutlierFactor Outlier Dependent_count 0,9869 LocalOutlierFactor Novelty Dependent_count 1,0000 OneClassSVM Novelty Dependent_count 0,7000 IsolationForest Outlier Education_Level 0,9900 LocalOutlierFactor Outlier Education_Level 1,0000 LocalOutlierFactor Novelty Education_Level 0,9000 OneClassSVM Novelty Education_Level 0,6000 IsolationForest Outlier Gender 0,9675 LocalOutlierFactor Outlier Gender 0,9625 LocalOutlierFactor Novelty Gender 0,8250 OneClassSVM Novelty Gender 0,6500 IsolationForest Outlier Income_Category 0,9881 LocalOutlierFactor Outlier Income_Category 0,9994 LocalOutlierFactor Novelty Income_Category 0,9000 OneClassSVM Novelty Income_Category 0,6000 IsolationForest Outlier Marital_Status 0,9813 LocalOutlierFactor Outlier Marital_Status 0,9881 LocalOutlierFactor Novelty Marital_Status 0,9250 OneClassSVM Novelty Marital_Status 0,7000 IsolationForest Outlier Months_Inactive_12_mon 0,9806 LocalOutlierFactor Outlier Months_Inactive_12_mon 0,9844 LocalOutlierFactor Novelty Months_Inactive_12_mon 1,0000 OneClassSVM Novelty Months_Inactive_12_mon 0,7000 IsolationForest Outlier Months_on_book 0,9850 LocalOutlierFactor Outlier Months_on_book 0,9975 LocalOutlierFactor Novelty Months_on_book 1,0000 OneClassSVM Novelty Months_on_book 0,7000 IsolationForest Outlier Total_Amt_Chng_Q4_Q1 0,9900 LocalOutlierFactor Outlier Total_Amt_Chng_Q4_Q1 0,9775 LocalOutlierFactor Novelty Total_Amt_Chng_Q4_Q1 0,9500 OneClassSVM Novelty Total_Amt_Chng_Q4_Q1 0,7000 IsolationForest Outlier Total_Ct_Chng_Q4_Q1 0,9931 LocalOutlierFactor Outlier Total_Ct_Chng_Q4_Q1 0,9988 LocalOutlierFactor Novelty Total_Ct_Chng_Q4_Q1 1,0000 OneClassSVM Novelty Total_Ct_Chng_Q4_Q1 0,8000 IsolationForest Outlier Total_Relationship_Count 0,9913 LocalOutlierFactor Outlier Total_Relationship_Count 1,0000 LocalOutlierFactor Novelty Total_Relationship_Count 1,0000 OneClassSVM Novelty Total_Relationship_Count 0,6500 IsolationForest Outlier Total_Revolving_Bal 0,9850 LocalOutlierFactor Outlier Total_Revolving_Bal 0,9919 LocalOutlierFactor Novelty Total_Revolving_Bal 1,0000 OneClassSVM Novelty Total_Revolving_Bal 0,6000 IsolationForest Outlier Total_Trans_Amt 0,9850 LocalOutlierFactor Outlier Total_Trans_Amt 0,9731 LocalOutlierFactor Novelty Total_Trans_Amt 1,0000 OneClassSVM Novelty Total_Trans_Amt 0,8000

master_43372.json

11

ANNEX 4. Metrics for attribute-level evaluation

Attribute-level evaluation metrics Algorithm Detection Attribute AUC ROC IsolationForest Outlier Attrition_Flag 0,9606 LocalOutlierFactor Outlier Attrition_Flag 0,9000 LocalOutlierFactor Novelty Attrition_Flag 0,9250 OneClassSVM Novelty Attrition_Flag 0,8000 IsolationForest Outlier Avg_Open_To_Buy 0,9788 LocalOutlierFactor Outlier Avg_Open_To_Buy 0,9588 LocalOutlierFactor Novelty Avg_Open_To_Buy 1,0000 OneClassSVM Novelty Avg_Open_To_Buy 0,7000 IsolationForest Outlier Avg_Utilization_Ratio 0,9844 LocalOutlierFactor Outlier Avg_Utilization_Ratio 0,9856 LocalOutlierFactor Novelty Avg_Utilization_Ratio 1,0000 OneClassSVM Novelty Avg_Utilization_Ratio 0,7000 IsolationForest Outlier CLIENTNUM 0,9938 LocalOutlierFactor Outlier CLIENTNUM 0,9813 LocalOutlierFactor Novelty CLIENTNUM 1,0000 OneClassSVM Novelty CLIENTNUM 0,8000 IsolationForest Outlier Card_Category 0,9750 LocalOutlierFactor Outlier Card_Category 0,9519 LocalOutlierFactor Novelty Card_Category 0,9000 OneClassSVM Novelty Card_Category 0,6500 IsolationForest Outlier Contacts_Count_12_mon 0,9750 LocalOutlierFactor Outlier Contacts_Count_12_mon 0,9538 LocalOutlierFactor Novelty Contacts_Count_12_mon 1,0000 OneClassSVM Novelty Contacts_Count_12_mon 0,6000 IsolationForest Outlier Credit_Limit 0,9800 LocalOutlierFactor Outlier Credit_Limit 0,9756 LocalOutlierFactor Novelty Credit_Limit 1,0000 OneClassSVM Novelty Credit_Limit 0,8500 IsolationForest Outlier Customer_Age 0,9919 LocalOutlierFactor Outlier Customer_Age 1,0000 LocalOutlierFactor Novelty Customer_Age 1,0000 OneClassSVM Novelty Customer_Age 0,7000 IsolationForest Outlier Dependent_count 0,9800 LocalOutlierFactor Outlier Dependent_count 0,9869 LocalOutlierFactor Novelty Dependent_count 1,0000 OneClassSVM Novelty Dependent_count 0,7000 IsolationForest Outlier Education_Level 0,9900 LocalOutlierFactor Outlier Education_Level 1,0000 LocalOutlierFactor Novelty Education_Level 0,9000 OneClassSVM Novelty Education_Level 0,6000 IsolationForest Outlier Gender 0,9675 LocalOutlierFactor Outlier Gender 0,9625 LocalOutlierFactor Novelty Gender 0,8250 OneClassSVM Novelty Gender 0,6500 IsolationForest Outlier Income_Category 0,9881 LocalOutlierFactor Outlier Income_Category 0,9994 LocalOutlierFactor Novelty Income_Category 0,9000 OneClassSVM Novelty Income_Category 0,6000 IsolationForest Outlier Marital_Status 0,9813 LocalOutlierFactor Outlier Marital_Status 0,9881 LocalOutlierFactor Novelty Marital_Status 0,9250 OneClassSVM Novelty Marital_Status 0,7000 IsolationForest Outlier Months_Inactive_12_mon 0,9806 LocalOutlierFactor Outlier Months_Inactive_12_mon 0,9844 LocalOutlierFactor Novelty Months_Inactive_12_mon 1,0000 OneClassSVM Novelty Months_Inactive_12_mon 0,7000 IsolationForest Outlier Months_on_book 0,9850 LocalOutlierFactor Outlier Months_on_book 0,9975 LocalOutlierFactor Novelty Months_on_book 1,0000 OneClassSVM Novelty Months_on_book 0,7000 IsolationForest Outlier Total_Amt_Chng_Q4_Q1 0,9900 LocalOutlierFactor Outlier Total_Amt_Chng_Q4_Q1 0,9775 LocalOutlierFactor Novelty Total_Amt_Chng_Q4_Q1 0,9500 OneClassSVM Novelty Total_Amt_Chng_Q4_Q1 0,7000 IsolationForest Outlier Total_Ct_Chng_Q4_Q1 0,9931 LocalOutlierFactor Outlier Total_Ct_Chng_Q4_Q1 0,9988 LocalOutlierFactor Novelty Total_Ct_Chng_Q4_Q1 1,0000 OneClassSVM Novelty Total_Ct_Chng_Q4_Q1 0,8000 IsolationForest Outlier Total_Relationship_Count 0,9913 LocalOutlierFactor Outlier Total_Relationship_Count 1,0000 LocalOutlierFactor Novelty Total_Relationship_Count 1,0000 OneClassSVM Novelty Total_Relationship_Count 0,6500 IsolationForest Outlier Total_Revolving_Bal 0,9850 LocalOutlierFactor Outlier Total_Revolving_Bal 0,9919 LocalOutlierFactor Novelty Total_Revolving_Bal 1,0000 OneClassSVM Novelty Total_Revolving_Bal 0,6000 IsolationForest Outlier Total_Trans_Amt 0,9850 LocalOutlierFactor Outlier Total_Trans_Amt 0,9731 LocalOutlierFactor Novelty Total_Trans_Amt 1,0000 OneClassSVM Novelty Total_Trans_Amt 0,8000

master_43372.json

12

ANNEX 5. Data Profiling work hours and costs without ML solution

Work hours and costs calculation without the implementation of ML solution NO ML Year 2023 2024 2025 2026 2027 Hours for small DMs 50 90 200 400 750 Hours on medium DMs 2800 5040 11200 22400 42000 Hours on large DMs 1600 2880 6400 12800 24000 Total work hours for all DMs 4450 8010 17800 35600 66750 Work hours of inner personnel 9880 12844 16796 21933,6 28652 Extra work hours (outsource) 0 0 1004 13666,4 38098 Costs for juniors 345 703,13 ₽ 1 244 531,25 ₽ 2 765 625,00 ₽ 5 531 250,00 ₽ 10 371 093,75 ₽ Costs for middles 2 355 468,75 ₽ 4 239 843,75 ₽ 9 421 875,00 ₽ 18 843 750,00 ₽ 35 332 031,25 ₽ Costs for seniors 1 875 000,00 ₽ 3 375 000,00 ₽ 7 500 000,00 ₽ 15 000 000,00 ₽ 28 125 000,00 ₽ Outsource costs - ₽ - ₽ 1 035 375,00 ₽ 14 093 475,00 ₽ 39 288 562,50 ₽ Indirect fixed costs 1 000 000,00 ₽ 1 300 000,00 ₽ 1 700 000,00 ₽ 2 220 000,00 ₽ 2 900 000,00 ₽ Cost with taxes 5 949 023,44 ₽ 11 517 187,50 ₽ 25 593 750,00 ₽ 51 187 500,00 ₽ 95 976 562,50 ₽ YEARLY COST NO ML 6 949 023,44 ₽ 12 817 187,50 ₽ 28 329 125,00 ₽ 67 500 975,00 ₽ 138 165 125,00 ₽

master_43372.json

13

ANNEX 6. Data Profiling work hours and costs with ML solution

Work hours and costs calculation after the implementation of ML solution ML-AID Year 2023 2024 2025 2026 2027 Hours for small DMs with ML 35 63 140 280 525 Hours on medium DMs with ML 1960 3528 7840 15680 29400 Hours on large DMs with ML 1120 2016 4480 8960 16800 ML Application Modifyer 0,00% 20% 90% 100% 100% Small DMs with ML, modifier 50 85 146 280 525 Medium DMs with ML, modifier 2800 4738 8176 15680 29400 Large DMs with ML, modifier 1600 2707 4672 8960 16800 Total work hours for all DM, ML-AID 4450 7529 12994 24920 46725 Work hours of inner personnel 9880 12844 16796 21934 28652 Extra work hours (outsource 0 0 0 2986 18073 Costs for juniors with ML 345 703,13 ₽ 1 169 859,38 ₽ 2 018 906,25 ₽ 3 871 875,00 ₽ 7 259 765,63 ₽ Costs for middles with ML 2 355 468,75 ₽ 3 985 453,13 ₽ 6 877 968,75 ₽ 13 190 625,00 ₽ 24 732 421,88 ₽ Costs for seniors with ML 1 875 000,00 ₽ 3 172 500,00 ₽ 5 475 000,00 ₽ 10 500 000,00 ₽ 19 687 500,00 ₽ Outsource costs with ML - ₽ - ₽ - ₽ 3 079 725,00 ₽ 18 637 781,25 ₽ Indirect fixed costs 1 000 000,00 ₽ 1 260 000,00 ₽ 2 800 000,00 ₽ 5 600 000,00 ₽ 10 500 000,00 ₽ Pay with taxes 5 949 023,44 ₽ 10 826 156,25 ₽ 18 683 437,50 ₽ 35 831 250,00 ₽ 67 183 593,75 ₽ YEARLY COST ML 6 949 023,44 ₽ 12 086 156,25 ₽ 21 483 437,50 ₽ 44 510 975,00 ₽ 96 321 375,00 ₽

master_43372.json

14

ANNEX 7. Cost structure of the solution development & support

Cost structure of the ML solution development and support COST STRUCTURE Year 2023 2024 2025 2026 2027 Development/CAPEX-2022/STAFF 2023+ Developer salary per month 152000 152000 152000 152000 152000 Quantity 6 1 1 1 1 Months of employment 6 1 1 1 1 Total pay 5472000 152000 152000 152000 152000 Tester salary per month 110000 110000 110000 110000 110000 Quantity 4 1 1 1 1 Months of employment 6 1 1 1 1 Total pay 2640000 110000 110000 110000 110000 Total cost of development - ₽ 262 000,00 ₽ 262 000,00 ₽ 262 000,00 ₽ 262 000,00 ₽ Investments/CAPEX 10 545 600,00 ₽ - ₽ - ₽ - ₽ - ₽ OPEX Amortization - ₽ 2 636 400,00 ₽ 2 636 400,00 ₽ 2 636 400,00 ₽ 2 636 400,00 ₽ Support/STAFF System administrator, salary 120000 120000 120000 120000 120000 Quantity 0 1 1 1 1 Months of employment 0 12 12 12 12 Total cost of support - ₽ 1 440 000,00 ₽ 1 440 000,00 ₽ 1 440 000,00 ₽ 1 440 000,00 ₽ TOTAL STAFF + TAX - ₽ 2 212 600,00 ₽ 2 212 600,00 ₽ 2 212 600,00 ₽ 2 212 600,00 ₽ Technical costs/OPEX Physical Selectel server (Monthly rent) Processor - Intel Core i5-10600 (6x3.3GHz HT) 3.3 GHz, 6 cores Memory - 32 GB DDR4 NON-ECC Disk - 10 TB HDD SATA Enterprise Motherboard - Intel B460 Housing + power supply 14000 14000 14000 14000 14000 Months of use 6 12 12 12 12 Hosting annual cost 84 000,00 ₽ 168 000,00 ₽ 168 000,00 ₽ 168 000,00 ₽ 168 000,00 ₽ Indirect direct costs for employees 1 200 000,00 ₽ 280 000,00 ₽ 280 000,00 ₽ 280 000,00 ₽ 280 000,00 ₽ TOTAL OPEX 1 284 000,00 ₽ 3 084 400,00 ₽ 3 084 400,00 ₽ 3 084 400,00 ₽ 3 084 400,00 ₽ TOTAL COSTS 11 829 600,00 ₽ 5 297 000,00 ₽ 5 297 000,00 ₽ 5 297 000,00 ₽ 5 297 000,00 ₽

master_42366.json

2.2

§ 1.2. Стандарт добросовестного и разумного поведения арбитражного управляющего

Как было сказано ранее, арбитражный управляющий обязан действовать добросовестно и разумно. Судебная практика при оценке действий внешнего и конкурсного управляющего применяет те же маркеры, что и при оценке действий директора при решении вопроса о взыскании с него убытков. В соответствии с п. 4 Постановления Пленума Высшего арбитражного суда РФ от 30.07.2013 г. № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» (далее – Постановление Пленума ВАС РФ № 62) добросовестность и разумность при исполнении возложенных на директора обязанностей заключаются в принятии им необходимых и достаточных мер для достижения целей деятельности, ради которых создано юридическое лицо, в том числе в надлежащем исполнении публично-правовых обязанностей, возлагаемых на юридическое лицо действующим законодательством. Таким образом, и деятельность управляющих оценивается с точки зрения принятия им необходимых и достаточных мер для достижения целей процедур несостоятельности (восстановления платежеспособности должника или же соразмерного удовлетворения требований кредиторов). Что такое необходимые и достаточные меры – вопрос, на который невозможно дать однозначный ответ. В литературе предлагается использовать критерии «достаточности» совершенных действий для достижения целей процедуры несостоятельности должника, целесообразности совершения указанных действий, их обоснованности и эффективности. Критерий эффективности, в свою очередь, рассматривают как совокупность трех факторов: полноту осуществленных действий (использовал ли управляющий все возможные средства для достижения определенной цели), всесторонность осуществления конкретного действия (использовал ли он указанное средство эффективно, при учете всех деталей и аспектов) и фактическое достижение целей исполнения функций арбитражного управляющего (соответственно достижение целей процедуры, в которой он утвержден) и совершенных им действий. В настоящее время актуальной является проблема того, что не всегда формальное неукоснительное исполнение обязанностей, возложенных Законом о банкротстве, может привести к достижению целей процедуры. Приведем пример. В обязанности конкурсного управляющего входит принятие мер, направленных на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц (абз. 5 п. 2 ст. 129 Закона о банкротстве), в том числе, оспаривание сделок также вменено в обязанности арбитражным управляющим. Однако арбитражному управляющему не следует оспаривать каждую сделку. Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ (далее по тексту – СКЭС ВС РФ) указала: «…возбуждение по инициативе арбитражного управляющего судебных производств по заведомо бесперспективным требованиям может указывать либо на его непрофессионализм, либо на его недобросовестность, влекущие для конкурсной массы дополнительные издержки. Уменьшение конкурсной массы, вызванное подобными неправомерными действиями, может являться основанием для взыскания с арбитражного управляющего убытков». Таким образом, стандарт поведения арбитражного управляющего заключается в том, что он должен исполнять обязанности, возложенные на него законом о банкротстве, но при этом не допускать ситуаций, при которых его действия могут привести к уменьшению или утрате возможности увеличения конкурсной массы, т.е. причинению убытков должнику и его кредиторам. В соответствии с п. 4 ст. 20.4 Закона о банкротстве арбитражный управляющий обязан возместить должнику, кредиторам и иным лицам убытки, которые причинены в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения арбитражным управляющим возложенных на него обязанностей в деле о банкротстве и факт причинения которых установлен вступившим в законную силу решением суда. Поскольку арбитражный управляющий утверждается судом (п. 5 ст. 45 Закона о банкротстве) и не связан с должником, кредиторами и третьими лицами какими-либо договорными отношениями, можно сделать вывод о том, что по правовой природе его ответственность является деликтной, а убытки возмещаются за причинение вреда участникам дела о банкротстве. На положения ст. 1064 ГК РФ зачастую ссылаются и арбитражные суды. Профессор Е.В. Богданов считает, что к описываемым отношениям должна применяться специальная норма статьи 1069 ГК РФ, в соответствии с которой возмещение убытков, причиненных арбитражным управляющим в деле о банкротстве, должно осуществляться за счет казны Российской Федерации. Связывает он это с публичным характером деятельности арбитражного управляющего, назначаемого судом от имени государства и контролируемого государством посредством суда, следовательно, являющимся, по сути, должностным лицом. В зарубежных правопорядках такой пример можно увидеть в законодательстве Сербии, где в случае, когда ущерб причинен по неосторожности, государство несет ответственность, как юридическое лицо, ответственное за ущерб, причиненный его органом. Однако нормы отечественного законодательства и складывающаяся судебная практика не позволяют поддержать данные доводы. Так, например, п. 4 ст. 24.1 Закона о банкротстве устанавливает, что «…объектами обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего являются имущественные интересы арбитражного управляющего, <…>, связанные с его обязанностью возместить убытки лицам, участвующим в деле о банкротстве…». Таким образом, мы видим, что убытки возмещает именно арбитражный управляющий, за свой счет, и именно этот имущественный интерес подлежит обязательному страхованию. Как следует из разъяснений, данных в п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 25), по делам о возмещении убытков истец обязан доказать, что ответчик является лицом, в результате действий (бездействия) которого возник ущерб, а также факты нарушения обязательства или причинения вреда, наличие убытков. Более подробно условия наступления гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего и проблемы установления этих условий будут рассмотрены в главе 2 настоящей работы. В настоящей главе были рассмотрены основные теории правового статуса арбитражных управляющих в делах о банкротстве. Сделан вывод о том, что правовой статус арбитражного управляющего в России содержит в себе различные элементы правового статуса лиц, ведущих процедуры банкротства в зарубежных процессах: доверительного управляющего, представителя должника и кредиторов, исполнительного органа должника или же должностного лица. Однако единая концепция в настоящее время не выработана. Связано это с тем, что в отдельных процедурах банкротства арбитражный управляющий наделен различными правами и обязанностями в зависимости от целей этих процедур. Возможность привлечения арбитражного управляющего к гражданско-правовой ответственности обусловлена единым требованием к его деятельности на любой стадии дела о несостоятельности – требованием действовать добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества. Виды гражданско-правовой ответственности, наступающей за невыполнение этого требования, будут рассмотрены более подробно в следующей главе.

master_42366.json

3.2

§ 2.2. Снижение вознаграждения арбитражного управляющего

В соответствии со ст. 20.6 Закона о банкротстве за проведение процедур банкротства арбитражный управляющий имеет право на вознаграждение, состоящее из фиксированной суммы и суммы процентов. Вместе с тем, при ненадлежащем исполнении управляющим возложенных на него обязанностей, размер фиксированного вознаграждения и процентов может быть уменьшен. ВАС РФ в п. 5 Постановления от 25.12.2013 г. № 97 «О некоторых вопросах, связанных с вознаграждением арбитражного управляющего при банкротстве» (далее – Постановление Пленума ВАС РФ № 97) объяснял такую возможность частноправовым встречным характером правовой природы вознаграждения арбитражного управляющего (п. 1 ст. 328 ГК РФ). При этом ВАС РФ делает ссылки на абз. 3 п. 1 ст. 723 и ст. 783 ГК РФ, таким образом, говоря о том, что снижение вознаграждения – это ответственность арбитражного управляющего за ненадлежащее качество работ или за некачественно оказанные услуги. Действительно, иногда отношения конкурсного управляющего и несостоятельного должника трактуются в литературе как подрядные. В свою очередь Т.П. Шишмарева критикует данный подход со ссылкой на статьи 702, 703 ГК РФ, отмечая, что арбитражный управляющий не производит каких-либо работ, а материализованный результат отсутствует. Одновременно с этим отмечается, что рассматриваемые отношения можно было охарактеризовать как оказание услуг по санации и (или) ликвидации юридического лица, а также по соразмерному распределению имущества между кредиторами несостоятельного должника. Однако существенным препятствием для принятия данной теории является то, что в силу прямого указания закона отношения по возмездному указанию услуг возникают из договора, возникновение в силу закона не предусмотрено (ст. 779 ГК РФ). Если вознаграждение арбитражного управляющего и его уменьшение не связано с выполнением работ или оказанием услуг, какой еще правовой природой оно может обладать? Некоторые исследователи считают, что арбитражный управляющий связан трудовыми правоотношениям. Причем одни говорят, что это трудовые правоотношения с должником, другие считают, что это правоотношения между арбитражным управляющим и судом. Так, Г.И. Скаредов считает, что путем утверждения управляющего арбитражный суд принимает его на работу на основе профессионального отбора через СРО аккредитацию и аттестование, устанавливает размер его заработной платы (вознаграждения), контролирует и может наказать вплоть до отстранения от исполнения служебных обязанностей, т.е. вплоть до увольнения. Позволим себе не согласиться с данным подходом. Во-первых, с арбитражным управляющим не заключается какого-либо трудового договора. Во-вторых, говоря о профессиональном отборе арбитражных управляющих, автор не учел, что избрание арбитражного управляющего внутри саморегулируемой организации «скрыто от посторонних глаз», зачастую конкретную кандидатуру управляющего представляют сами кредиторы (абз. 10 п. 2 ст. 39 Закона о банкротства). До суда саморегулируемая организация доносит только информацию о соответствии кандидатуры арбитражного управляющего требованиям, предусмотренным Законом о банкротстве (п. 4 ст. 45 Закона о банкротстве). При этом суд лишь формально проверяет управляющего на соответствие указанным требованиям, исходя из информации, представленной саморегулируемой организацией, и утверждает арбитражного управляющего, соответствующего таким требованиям (п. 5 ст. 45 Закона о банкротстве). В-третьих, доводы об установлении размера заработной платы управляющему также не видятся обоснованным, поскольку размер фиксированного вознаграждения и порядка исчисления процентов по вознаграждению установлены законом, а, например, увеличение размера фиксированной суммы вознаграждения, выплачиваемого арбитражному управляющему, осуществляется хоть и судом, однако, на основании решения собрания кредиторов или мотивированного ходатайства лиц, участвующих в деле о банкротстве. Уменьшение вознаграждения также осуществляется по заявлению соответствующих лиц. Стоит отметить, что при рассмотрении вопроса о снижении размера вознаграждения арбитражного управляющего суду следует учитывать, в частности, имелись ли случаи признания судом незаконными действий этого управляющего, или необоснованными понесенных им за счет должника расходов, или недействительными совершенных им сделок, причинил ли он убытки должнику, а также имелись ли периоды, когда управляющий фактически уклонялся от осуществления своих полномочий (абз. 2 п. 5 Постановления Пленума ВАС РФ № 97). При этом для снижения вознаграждения нарушения, допущенные управляющим, должны быть значительными. Малозначительность вменяемых конкурсному управляющему нарушений не может являться самостоятельным основанием для уменьшения размера его вознаграждения. Интересно, что даже установление наличия в действиях арбитражного управляющего состава административного правонарушения основанием для уменьшения вознаграждения также не является. На основании изложенного можно сделать вывод о том, что снижение вознаграждения – ответ на действия арбитражного управляющего, не соответствующие целям процедуры, для проведения которой он назначен. Напрашивается мнение, что правовая природа такой ответственности схожа с ответственностью за совершенный деликт. Однако возмещение убытков предполагает возвращение утраченного или неполученного в конкурсную массу за счет личных средств управляющего, то есть предполагает неблагоприятные имущественные последствия для последнего. В свою очередь снижение вознаграждения заключается в изначальном оставлении сумм, на которые мог рассчитывать арбитражный управляющий, в конкурсной массе. Некоторые исследователи и вовсе полагают, что требование о снижении вознаграждения конкурсного управляющего носит неимущественный характер: «Кредитор, подавая подобное заявление, в первую очередь просит установить факт нарушения законодательства о банкротстве со стороны арбитражного управляющего и лишь во вторую, в качестве последствия допущенного нарушения, - взыскать с арбитражного управляющего излишне выплаченное ему вознаграждение», - пишет С.И. Соболев. Данная точка зрения также видится весьма логичной, вместе с тем, снова возвращает нас к рассуждениям о правовой природе ответственности в виде снижения вознаграждения. Наиболее близкой представляется идея, изложенная в Постановлении Пленума ВАС РФ № 97, о том, что снижение вознаграждения – ответственность за ненадлежащее качество работ или за некачественное оказание услуг. В судебной практике также можно встретить случаи, когда суды прямо указывают на наличие обязательственных правоотношений. Так, Арбитражный суд Московского округа указал, что «...учитывая в совокупности положения норм ст. 20.4 Закона о банкротстве и ст. ст. 723, 783 ГК РФ, соразмерное уменьшение вознаграждения возможно тогда, когда работа конкурсным управляющим выполнена и услуги оказаны, однако они не соответствуют по объему и качеству требованиям, предъявляемым к ним действующим законодательством о банкротстве». В другом деле Арбитражный суд Поволжского округа указал, что встречный характер природы вознаграждения арбитражного управляющего предполагает выплату вознаграждения за конкретный труд, за оказанные услуги. Склоняясь к мнению о том, что арбитражный управляющий не производит работ, а материализованный результат отсутствует, далее рассмотрим возможность признавать снижение вознаграждения ответственностью за некачественно оказанные услуги. Для начала необходимо отметить, какие действия арбитражных управляющих, согласно складывающейся судебной практике, являются основаниями для снижения вознаграждения. Примечательно, что в случае ненадлежащей работы арбитражного управляющего размер процентов по его вознаграждению может быть снижен до нуля. Так, в одном из дел арбитражному управляющему было отказано в удовлетворении заявления об установлении процентов по вознаграждению. Основанием для отказа послужил тот факт, что ранее в рамках обособленных споров было установлено наличие неправомерных действий арбитражного управляющего, причинение убытков кредиторам в размере более сорока миллионов рублей, причинная связь между неправомерными действиями (бездействием) и причинением убытков кредиторам, а также удовлетворены требования кредиторов должника к управляющему о взыскании убытков. Суды трех инстанций со ссылкой на п. 13 ст. 20.6 Закона о банкротстве пришли к обоснованному выводу об отсутствии оснований для выплаты процентов по вознаграждению арбитражного управляющего, поскольку они носят стимулирующий характер и подлежат установлению в связи с эффективной и добросовестной деятельностью по формированию и реализации конкурсной массы, а в данном деле был установленным факт причинения конкурсным управляющим должником убытков должнику и кредиторам. При этом суд не принял во внимание доводы подателя жалобы о том, что одновременное взыскание с арбитражного управляющего убытков и снижение вознаграждения представляет собой двойное привлечение к ответственности. Одним из оснований для снижения вознаграждения арбитражного управляющего является ненадлежащее выяснение причин неплатежеспособности должника. Например, вознаграждение может быть снижено, если судом будет установлено, что временный управляющий проводил меры по инвентаризации имущества, а также анализу финансового состояния должника формально и некачественно, ограничиваясь лишь очевидно недостаточным и безрезультатным направлением запросов. Не будет признано надлежащим исполнением обязанностей составление отчета, в котором будет указано на невозможность проведения анализа, вызванную непредоставлением документов руководителем должника, поскольку сведения, необходимые для анализа, могут быть получены не только из названных документов. Составление в данном случае лишь формального отчета будет признано уклонением от исполнения возложенных на управляющего обязанностей. Еще одним распространенным основанием для снижения вознаграждения является непринятие мер по оспариванию сделок. Интересно, что даже тот факт, что срок исковой давности по оспариванию сделки не истек и сама возможность оспаривания не утрачена, медлительность арбитражного управляющего может стать основанием для снижения его вознаграждения, поскольку надлежащее исполнение обязанностей арбитражного управляющего предполагает своевременное, как можно скорейшее обращение с заявлением об оспаривании сделки. К этой же группе оснований можно отнести непринятие мер по взысканию дебиторской задолженности. Необоснованное привлечение специалистов также может послужить основанием для снижения вознаграждения. Так, в одном из дел суд установил, что с учетом наличия у должника незначительного объема имущества, реализуемого путем проведения открытых торгов, конкурсным управляющим должны быть представлены доказательства невозможности самостоятельного осуществления функций, для которых был привлечен организатор торгов. Снижение вознаграждения в данном случае видится обоснованным, поскольку арбитражный управляющий не только не осуществил действия, которые мог осуществить самостоятельно, следовательно, сам его не «заработал», но и возложил дополнительное бремя расходов на конкурсную массу. Как ранее было сказано, проценты по вознаграждению арбитражного управляющего носят стимулирующий характер, в связи с чем их размер может быть уменьшен в том случае, если управляющий не внес сколько-нибудь существенного вклада в достижение целей процедуры банкротства. Такую позицию сформулировала Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ в Определении № 305-ЭС21-9813 от 23.08.2021. В этом деле финансовый управляющий просил утвердить проценты по вознаграждению по результатам выполнения должником плана реструктуризации долгов гражданина. При этом финансовый управляющий ранее в процедуре возражал против утверждения плана, а также не предпринимал никаких действий, направленных на помощь должнику в исполнении этого плана. Судебная коллегия говорила о том, что арбитражный управляющий должен оказывать активное содействие при разработке, утверждении и исполнении экономически обоснованного плана реструктуризации долгов с обеспечением справедливого баланса между имущественными интересами кредиторов и правами должника. Пассивное же наблюдение за исполнением должником реабилитационного плана является основанием для снижения вознаграждения финансового управляющего. В другом деле суд не только установил, что объем выполненных конкурсным управляющим мероприятий не являлся значимым и не повлек за собой какого-либо положительного эффекта для должника и кредиторов, но и определил, что этот объем мог быть выполнен в течение семимесячного срока, без продления процедуры конкурсного производства. В связи с этим суд констатировал в данном случае затягивание арбитражным управляющим процедуры конкурсного производства и снизил размер фиксированного вознаграждения арбитражного управляющего до 210 000 руб. (из расчета 30 000 руб. за каждый из семи месяцев разумного срока процедуры). Таким образом мы видим, что снижен может быть не только процент по вознаграждению арбитражного управляющего, но и фиксированный размер вознаграждения. Из анализа приведенной судебной практики мы видим, что снижение вознаграждения арбитражного управляющего – это ответ на некачественные/недостаточные действия по исполнению обязанностей, возложенных на управляющего Законом о банкротстве. Все это очень напоминает ответственность за некачественно оказанные услуги, предусмотренную ст. 723, 783 ГК РФ. Однако можно ли говорить о возникновении обязательственных правоотношений, если отношения по возмездному оказанию услуг возникают, в силу указания статьи 779 ГК РФ, из договора? Представляется, что все-таки можно. В пользу такого толкования можно привести следующие аргументы. В соответствии с п. 2 ст. 307 ГК РФ обязательства возникают из договоров и других сделок, вследствие причинения вреда, вследствие неосновательного обогащения, а также из иных оснований, указанных в настоящем Кодексе. Одним из оснований возникновений гражданских прав и обязанностей пп.3 ст. 8 ГК РФ называет судебное решение, установившее гражданские права и обязанности. Хотя сами права и обязанности арбитражного управляющего установлены Законом о банкротстве, приобретает их арбитражный управляющий именно в связи с назначением в конкретной процедуре в соответствии с положениями ст. 45 Закона о банкротстве. Таким образом, можно говорить о том, что права и обязанности арбитражного управляющего возникают из судебного решения. Несмотря на то, что ст. 779 ГК РФ говорит только о договоре возмездного оказания услуг, нельзя говорить о том, что отношения по оказанию услуг не могут возникать на основании судебного решения в соответствии со ст. 8 ГК РФ. Судебная практика признает выплату вознаграждения арбитражному управляющему денежным обязательством. Это обуславливает тот факт, что суды применяют к этим отношениям, например, положения о сроке исполнения обязательств (ст. 314 ГК РФ), а также об ответственности за неисполнение денежного обязательства (ст. 395 ГК РФ). При этом отмечается, что обязанность должника выплатить вознаграждение должна быть установлена соответствующим судебным актом. Таким образом, можно согласиться с одним из ранее названных доводов о том, что деятельность арбитражного управляющего – это оказание услуг по санации и (или) ликвидации юридического лица, а также по соразмерному распределению имущества между кредиторами несостоятельного должника. Однако возникают отношения по оказанию услуг не из договора, а на основании судебного решения. Судебным актом арбитражный управляющий назначается в конкретную процедуру, тем самым на него возлагаются определенные обязанности, установленные Законом о банкротстве. Он также приобретает определенные права, в том числе, право требовать вознаграждения за проведение процедуры банкротства. На основании того же судебного акта у должника возникает обязанность это вознаграждение выплатить. В случае разногласий по поводу размера такого вознаграждения выносится дополнительный судебный акт. Таким судебным актом размере вознаграждения арбитражного управляющего может быть снижен вплоть до нуля, что, исходя из всего вышесказанного, является ничем иным, как ответственностью за оказание услуг ненадлежащего качества. В настоящей главе были рассмотрены основные виды и условия наступления гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего. Сделан вывод о том, что при обращении с требованием о взыскании убытков с арбитражного управляющего заявитель обязан доказать неисполнение или ненадлежащее исполнение арбитражным управляющим своих обязанностей, размер причиненных убытков, причинно-следственную связь между ненадлежащим исполнением обязанностей и причиненными убытками. Отмечено, что нормы об ответственности сформулированы чересчур абстрактно, что вызывает трудность их применения, обуславливает хаотичное развитие судебной практики. Кредиторы обращаются с заявлениями о взыскании убытков за любое формальное невыполнение обязанностей, установленных законом о банкротстве, суды оценивают действия арбитражных управляющих также по формальным основаниям, при этом последние должны обосновать правомерность и целесообразность тех или иных своих действий. В связи с этим возникает потребность в более детальном регулировании требований к деятельности арбитражного управляющего. Предлагается сформулировать норму абз. 5 п. 2 ст. 129 Закона о банкротстве следующим образом: «конкурсный управляющий обязан предпринимать меры, направленные на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц, если данные меры могут привести к пополнению конкурсной массы в размере большем, чем будет затрачено на осуществление таких мер, а также если есть разумные основания полагать, что имеется реальная возможность фактического восстановления нарушенных прав должника». Такая формулировка поможет обойти ситуации привлечения арбитражного управляющего к ответственности за, например, отказ от бесперспективного оспаривания сделок или реализацию неликвидной дебиторской задолженности вместо её взыскания. Также предлагается закрепить на законодательном уровне, что в случае, когда полномочия арбитражного управляющего в течение производства о несостоятельности исполняли несколько лиц, при рассмотрении требования о взыскании убытков суду необходимо устанавливать, какие действия осуществлял каждый управляющий и в какой степени эти действия могли повлиять на возникновение убытков. Сделан вывод о том, что ответственность в виде взыскания убытков с арбитражного управляющего по правилам ст. 20.4 Закона о банкротстве – специальная норма об ответственности арбитражного управляющего в процедуре банкротства, в связи с чем правила о привлечении к субсидиарной ответственности к арбитражному управляющему применяться не должны.

master_42366.json

4.1

§ 3.1. Институт страхования гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего и его современные проблемы

Обязательным условием членства лица в саморегулируемой организации арбитражных управляющих, а следовательно, и условием осуществления профессиональной деятельности, является наличие у данного лица договора обязательного страхования ответственности (п. 3 ст. 20 Закона о банкротстве). Поскольку между арбитражным управляющим и субъектами, которым может быть причинен вред, не прослеживается наличие договорного отношения, по своей правовой природе договор страхования ответственности арбитражного управляющего является договором страхования риска ответственности по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда имуществу других лиц. К такому договору применяются положения ст. 931 ГК РФ. В теории страхового права выделяют два объекта страховой защиты при страховании ответственности: имущественный интерес делинквента и потерпевшего. Закон о банкротстве делает акцент на имущественных интересах арбитражного управляющего (п. 4 ст. 24.1), называя объектами обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего имущественные интересы арбитражного управляющего, не противоречащие законодательству Российской Федерации, связанные с его обязанностью возместить убытки лицам, участвующим в деле о банкротстве, или иным лицам в связи с неисполнением или ненадлежащим исполнением арбитражным управляющим возложенных на него обязанностей в деле о банкротства. В соответствии с п. 1 ст. 6 Закона РФ от 27 ноября 1992 г. № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации» страховщиками являются страховые организации, иностранные страховые организации и общества взаимного страхования. Вместе с тем, Закон о банкротстве в п. 1 ст. 24.1 в качестве страховщика называет только страховую организацию, аккредитованную СРО АУ. Таким образом, страховщиком по данному договору не могут выступать иностранные страховые организации. Общества взаимного страхования также исключены из числа страховщиков, поскольку не вправе осуществлять обязательное страхование в отсутствие специальных указаний закона (ч. 5 ст. 3 Федерального закона от 29 ноября 2007 г. № 286-ФЗ «О взаимном страховании»). В соответствии с п. 3 ст. 931 ГК РФ договор страхования риска ответственности за причинение вреда считается заключенным в пользу лиц, которым может быть причинен вред (выгодоприобретателей), а не в пользу страхователя. Таким образом, выгодоприобретателями по договору обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего являются лица, участвующие в деле о банкротстве, и иные лица, которым может быть причинен вред действиями (бездействием) арбитражного управляющего. Определение круга выгодоприобретателей по договору тесно связано с вопросом о том, кто может обращаться к страховщику за выплатой страхового возмещения, поскольку зачастую суды отказывают управляющему в получении страхового возмещения со ссылкой на то, что он не является выгодоприобретателем по договору страхования. Такая позиция представляется неверной. Как было сказано ранее, объектом страхования является не только имущественный интерес потерпевших лиц, но и имущественный интерес самого арбитражного управляющего. Поэтому арбитражный управляющий как участник договора страхования вправе требовать выплаты возмещения несмотря на то, что он не является выгодоприобретателем по договору. В одном из недавних дел ВС РФ, отказывая в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в СКЭС ВС РФ, указал на то, что «довод об отсутствии у арбитражного управляющего права на предъявление иска в свою пользу неоснователен, поскольку судами установлено, что он возместил убытки от собственных действий, ответственность за которые застраховал, и как страхователь вправе требовать компенсации понесенных расходов за счет страховой выплаты». Высказанная позиция наиболее точно согласуется с идеей страхования арбитражным управляющим своей имущественной ответственности, который «хотя и исполняет предписанную законом обязанность по заключению такого договора, исполнив ее, вправе минимизировать за счет страхования непреднамеренно возникшие неблагоприятные последствия». Страховым риском по договору обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего является вероятность наступления ответственности арбитражного управляющего перед кредиторами и иными лицами, за исключением наступления ответственности в результате причинения убытков в следствие обстоятельств непреодолимой силы, причинения морального вреда, противоправных действий или бездействия иного лица, действий или бездействия арбитражного управляющего, не связанных с осуществлением им полномочий в деле о банкротстве (п. 6 ст. 24.1 Закона о банкротстве). Закон о банкротстве в п. 5 ст. 24.1 страховым случаем называет подтвержденное вступившим в законную силу решением суда наступление ответственности арбитражного управляющего. Такая формулировка нормы провоцирует споры, связанные с определением момента наступления страхового случая. В литературе со ссылкой на судебную практику высказывается мнение о том, что период факта причинения убытков не имеет значения, поскольку указанная норма права связывает факт наступления страхового случая с моментом вступления в силу решения суда. Позволим себе не согласиться с таким выводом. Как справедливо отмечает Т.П. Шишмарева, «арбитражный управляющий может совершать неправомерные действия (бездействия), ошибки, упущения в любой период своей деятельности, результат которых обнаруживается по истечении определенного времени». Решение о привлечении к ответственности может быть вынесено в тот момент, когда у арбитражного управляющего не имеется договора страхования, например, в связи с прекращением профессиональной деятельности. Это не должно лишать пострадавших лиц права на возмещение причиненных им убытков. Такую позицию разделяет и ВС РФ, отметивший, что страхованием должен охватываться период осуществления арбитражным управляющим полномочий в деле о банкротстве конкретного должника, а не дата вступления в законную силу судебного акта. Минимальный размер страховой суммы по договору обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего составляет десять миллионов рублей в год (п. 2 ст. 24.1 Закона о банкротстве). Если балансовая стоимость активов должника превышает сто миллионов рублей, подлежит заключению дополнительный договор обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего, минимальный размер страховой суммы по которому зависит от балансовой стоимости активов должника и определяется по правилам п. 2 ст. 24.1 Закона о банкротстве. Довольно часто балансовая стоимость активов не соответствует реальному положению дел, в связи с чем арбитражные управляющие не желают заключать дополнительные договоры, обуславливая это, помимо прочего, отказом страховых компаний или несоразмерными тарифами. В судебной практике предложены следующие варианты разрешения данной практической проблемы: отнесение расходов на дополнительное страхование ответственности арбитражных управляющих к расходам, возмещаемым из конкурсной массы; отказ в удовлетворении жалобы кредитора на бездействие управляющего, если этот кредитор недобросовестно создал условия, исходя из которых страховые компании не заключили с управляющим договор дополнительного страхования ответственности; возможность арбитражного управляющего заявить возражения об отсутствии необходимости заключения договора дополнительного страхования ответственности ввиду явного несоответствия балансовой стоимости активов должника реальному положению дел. Последний вариант активно поддерживается практикующими юристами. В соответствии с п. 7 ст. 24.1 Закона о банкротстве при наступлении страхового случая страховщик производит страховую выплату в размере причиненных лицам, участвующим в деле о банкротстве, и иным лицам убытков, установленных вступившим в законную силу решением суда, но не превышающем размера страховой суммы по договору обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего. Выгодоприобретатель вправе предъявить требование о возмещении вреда арбитражному управляющему или же на основании п. 4 ст. 931 ГК РФ обратиться непосредственно страховщику. По нашему мнению, такой альтернативный подход не согласуется с сущностью института страхования внедоговорной ответственности. «Интерес страхователя в данном случае проявляется в том, что, заключая договор страхования и уплачивая страховые платежи, он рассчитывает при наступлении страхового случая быть свободным от несения неблагоприятных имущественных последствий. В противном случае у него не было бы причин заключать договор страхования ответственности и лишаться денег», – к такому выводу приходит Ю. Б. Фогельсон. Действительно, допущение обращения за возмещением вреда к арбитражному управляющему лишает смысла само страхование его ответственности. Специфической особенностью выплаты страхового возмещения по договору обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего является то, что страховщик не вправе отказать в выплате даже при наличии умысла застрахованного лица. Норма п. 6 ст. 24.1 Закона о банкротстве, в которой закреплен перечень обстоятельств, при которых событие не будет считаться страховым случаем (и, соответственно, страховщик будет свободен от обязанности осуществить выплату), является специальной по отношению к п. 1 ст. 963 ГК РФ, закрепляющему право страховщика отказать в страховом возмещении, если страховой случай наступил вследствие умысла страхователя, выгодоприобретателя или застрахованного лица. Перечень оснований для отказа в возмещении страховой выплаты, закрепленный в Законе о банкротстве, является исчерпывающим. В связи с этим ВС РФ выработал четкую правовую позицию, согласно которой страховщик ответственности арбитражного управляющего не вправе отказать в осуществлении страховой выплаты выгодоприобретателю со ссылкой на умышленный характер действий арбитражного управляющего. В этом случае страховщик защищен возможностью предъявления регрессного требования к арбитражному управляющему в размере произведенной страховой выплаты. Страховщик в соответствии с п. 9 ст. 24.1 Закона о банкротстве имеет право предъявить регрессное требование к причинившему убытки арбитражному управляющему, если такие убытки возникли вследствие незаконного получения арбитражным управляющим любых материальных выгод в процессе осуществления возложенных на него обязанностей в деле о банкротстве или же вследствие его умышленных действий или бездействия, выразившихся в нарушении требований, предъявляемых к его деятельности. Со вторым составом на практике возникают вопросы. В первую очередь, возникают разночтения при толковании данной нормы. В первом прочтении к нарушению законов и проч. должен добавляться умысел арбитражного управляющего, а во втором прочтении нарушение законов и проч. само по себе свидетельствует об умышленном действии (бездействии). Второй вариант неоднократно был отвергнут судами, сформировавшими правовую позицию о том, что нарушение арбитражным управляющим возложенных на него обязанностей, а также иных требований закона само по себе не свидетельствует о наличии в его действиях вины в форме умысла. Нарушение законодательства о банкротстве может быть проявлением грубой неосторожности. Таким образом, страховщик имеет право регресса к арбитражному управляющему, если действия последнего носили умышленный характер и выразились в нарушении закона или стандартов профессиональной деятельности. Ю. Б. Фогельсон обращает внимание на формулировку рассматриваемой нормы и считает, что она отличается от правила, сформулированного в п. 1 ст. 963 ГК РФ. По его мнению, право предъявить регрессное требование страховщика по договору страхования ответственности арбитражного управляющего возникает при наличии умысла на нарушение законов и иных правил, независимо от наличия умысла, направленного на причинение убытков лицам, участвующим в деле о банкротстве. Однако СКЭС ВС РФ толкует и применяет эту норму иначе. В Определении от 17 апреля 2017 г. № 309-ЭС16-18581 Суд указал, что критерий для применения содержащегося в Законе о банкротстве правила о регрессе совпадает с установленным общими нормами гражданского законодательства о страховании критерием освобождения страховщика от страховой выплаты и связан с совершением страхователем умышленных действий, заведомо направленных на извлечение из страхования выгоды. На необходимость доказывания страховщиком умысла управляющего именно на причинение вреда и извлечение собственной выгоды Суд неоднократно указывал и в последующих определениях. Если же применять подход, озвученный Ю.Б. Фогельсоном, то может сложиться такая ситуация, когда каждый раз страховые компании будут возвращаться с регрессным требованием к арбитражным управляющим. Ведь очень редки случаи, когда причинение убытков не связано с тем или иным нарушением норм закона и профессиональных стандартов. Арбитражный управляющий может иметь умысел на нарушение определенных норм закона, но не иметь умысла на причинение вреда имущественным правам участвующих в деле лиц. В случае же причинения такого вреда, он будет обусловлен ошибкой, просчетом или упущением в его профессиональной деятельности, а именно на сокращение расходов от этих ошибок и направлен договор страхования ответственности. Таким образом, следует согласиться с позицией ВС РФ о том, что для предъявления регрессного требования к причинившему убытки арбитражному управляющему страховщик обязан доказать умысел на причинение вреда правам участвующих в деле лиц или на извлечение собственной выгоды, а также то, что этот умысел был реализован за счет совершения противоправных действий. Во избежание двоякого толкования нормы, предлагается сформулировать абз. 2 п. 9 ст. 24.1 Закона о банкротстве следующим образом: «…умышленных действий или бездействия арбитражного управляющего, направленных на причинение убытков лицам, участвующим в деле о банкротстве, и иным лицам и (или) извлечение собственной выгоды, и выразившихся в нарушении им требований настоящего Федерального закона, других федеральных законов или иных нормативных правовых актов Российской Федерации либо федеральных стандартов или стандартов и правил профессиональной деятельности…». Помимо рассмотренных выше правоприменительных споров, в настоящее время особо остро встали проблемы практического характера, связанные со взаимоотношениями арбитражных управляющих и страховых компаний по поводу заключения договора страхования. Основные трудности возникают в связи с: 1) массовым отказом страховщиков от данного вида страхования; 2) нерегулируемыми, необоснованно высокими страховыми тарифами; 3) произвольным уклонением страховых компаний от заключения договоров с конкретными арбитражными управляющими. На сегодняшний день насчитывают порядка 5-7 страховых компаний, предлагающих страхование ответственности арбитражных управляющих. Многие из них добровольно покидают данный рынок, поскольку не могут адекватно оценивать риски. Во-первых, размер причиненных убытков может составлять как несколько десятков тысяч рублей, так и несколько миллионов, во-вторых, как было ранее выяснено, страховое возмещение должно быть осуществлено и при умышленных противоправных действиях (бездействии) управляющего, что влечет за собой дальнейшее судебное разбирательство по поводу заявленного к нему регрессного иска, где бремя доказывания будет лежать на страховой организации. В свою очередь страховщик не наделен полномочиями по контролю за управляющим на предмет надлежащего исполнения обязанностей и профессиональной пригодности. Другой проблемой являются необоснованно высокие страховые тарифы, устанавливаемые страховыми компаниями. Арбитражные управляющие в своих статьях называют размеры страховых тарифов от 70 000 до 500 000 рублей в год. Арбитражный управляющий как субъект профессиональной деятельности, занимающийся частной практикой, расходы по страхованию собственной ответственности в деле о банкротстве несет самостоятельно, т.к. они являются расходами, необходимыми для его профессиональной деятельности. Суды неоднократно указывали на то, что Законом о банкротстве не предусмотрено возмещение расходов на заключение договора страхования за счет средств должника. Как справедливо отмечает арбитражный управляющий И. В. Коняев, «выплаты в размере нескольких сотен тысяч рублей могли бы быть обеспечены другими способами, хотя бы личными средствами управляющего. <…> В любом случае действительно значимый деликт управляющего (на несколько десятков или сотен миллионов рублей и даже более – история такие случаи знает) страхованием не покрывается». И получается, что страховой тариф задается в таком размере, которого, вполне возможно, хватит на всю сумму убытков, причиненных арбитражным управляющим. В таком случае теряется смысл страхования, имеющего целью, помимо прочего, защиту имущественных интересов самого управляющего.

master_42366.json

4.2

§ 3.2. Роль саморегулируемой организации в механизме реализации ответственности арбитражного управляющего

Федеральный закон от 01 декабря 2007 г. № 315-ФЗ «О саморегулируемых организациях» в качестве одного из способов обеспечения имущественной ответственности членов СРО предусматривает формирование компенсационного фонда (п. 1 ст. 13). Данный способ предусмотрен и Законом о банкротстве (ст. 25.1). Компенсационным фондом саморегулируемой организации арбитражных управляющих является обособленное имущество, принадлежащее саморегулируемой организации на праве собственности (п. 2 ст. 25.1 Закона о банкротстве). Он является необходимым механизмом покрытия причиненных убытков, дополняющим систему страхования ответственности членов саморегулируемой организации, а потому формирование компенсационного фонда – обязательное требование к СРО АУ (абз. 4 п. 2 ст. 21 Закона о банкротстве). Поскольку расходование компенсационного фонда осуществляется исключительно для выплаты в связи с возмещением убытков, причиненных лицам, участвующим в деле о банкротстве, и иным лицам вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения арбитражным управляющим возложенных на него обязанностей в деле о банкротстве (п. 10 ст. 25.1 Закона о банкротстве), арбитражные управляющие обязаны участвовать в формировании компенсационного фонда СРО АУ (п. 1 ст. 25.1 Закона о банкротстве). В соответствии с п. 2 ст. 25.1 Закона о банкротстве формирование компенсационного фонда осуществляется за счет членских взносов членов саморегулируемой организации, перечисляемых только в денежной форме в размере не менее чем двести тысяч рублей на каждого ее члена. Минимальный размер компенсационного фонда составляет пятьдесят миллионов рублей. Поскольку формирование компенсационного фонда СРО представляет собой способ обеспечения дополнительной имущественной ответственности членов СРО, т.е. средства этого фонда имеют строго целевое назначение, возникает необходимость обособления имущества, его составляющего, от иного, ранее обособленного имущества некоммерческой организации. Закон о банкротстве устанавливает ограничения по расходованию компенсационного фонда, в то же время предоставляя СРО полномочия по восполнению средств и их преувеличению. Что касаемо ограничений, расходование компенсационного фонда саморегулируемой организации арбитражных управляющих на цели, отличные от тех, для осуществления которых формируется фонд, в том числе на выплату или возврат взносов членам саморегулируемой организации, не допускаются (п. 10 ст. 25. 1 Закона о банкротстве). Законом о банкротстве (п. 12 ст. 25.1) также установлен исполнительский иммунитет имущества, составляющего компенсационный фонд. На него не может быть обращено взыскание по долгам саморегулируемой организации и ее членов, за исключением выплат из компенсационного фонда, для которых предназначено его формирование. В целях сохранения и прироста средств компенсационного фонда СРО обязана заключить договор доверительного управления средствами компенсационного фонда саморегулируемой организации с управляющей компанией, осуществляющей размещение и инвестирование данных средств (п. 13 ст. 25.1 Закона о банкротстве). По вопросу сохранения и прироста средств можно отметить стремление законодателя создать условия для максимальной защиты имущества, составляющего компенсационный фонд. Во-первых, Законом о банкротстве (п. 14 ст. 25.1) установлен широкий перечень обязанностей управляющей компании, среди которых ежемесячное информирование и ежегодное представление отчетности. Во-вторых, коллегиальный орган управления обязан утвердить инвестиционную декларацию компенсационного фонда СРО, а перечень активов, в которые допускается инвестирование, строго ограничен (п. 19 ст. 25.1). Наконец, должен быть установлен внешний контроль за соблюдением управляющими компаниями ограничений размещения и инвестирования средств компенсационного фонда СРО со стороны специализированного депозитария, отобранного по результатам конкурса (п. 16, 18 ст. 25.1). Доход, полученный от размещения средств компенсационного фонда СРО также имеет строго целевое назначение и в соответствии с п. 17 ст. 25.1 Закона о банкротстве, направляется на его пополнение, покрытие расходов, связанных с обеспечением надлежащих условий инвестирования средств компенсационного фонда СРО, в том числе на выплату вознаграждения управляющей компании и уплату налогов и иных обязательных платежей, обязанность по уплате которых возникает в связи с получением дохода от размещения средств компенсационного фонда саморегулируемой организации арбитражных управляющих. Выплаты из средств компенсационного фонда производятся СРО или национальным объединением СРО арбитражных управляющих при условии передачи последнему имущества, составляющего компенсационный фонд указанной саморегулируемой организации (п. 4 ст. 25.1 Закона о банкротстве). На данном этапе необходимо отметить, что требование предъявляется к той СРО, членом которой являлся арбитражный управляющий на дату совершения действий или бездействия. В данной норме отсутствует привязка к дате вынесения судебного акта о привлечении арбитражного управляющего. Это положение, по аналогии с ранее сделанным нами выводом в отношении момента наступления страхового случая, подтверждает, что для реализации гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего имеет значение именно период факта причинения убытков, а не дата вступления в законную силу судебного акта. В соответствии с п. 3 ст. 25.1 Закона о банкротстве требование о выплате за счет средств компенсационного фонда может быть предъявлено только при одновременном наличии двух условий: недостаточность средств, полученных по договору обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего, для возмещения причиненных им убытков; отказ арбитражного управляющего удовлетворить требование такого лица или неудовлетворение арбитражным управляющим этого требования в течение тридцати рабочих дней с даты предъявления этого требования. К требованию о выплате должны быть приложены документы, подтверждающие наступление двух названных условий, а также решение суда о взыскании с арбитражного управляющего убытков в определенном размере (п. 5 ст. 25.1 Закона о банкротстве). Непредоставление перечисленных документов может послужить основанием для отказа в произведении выплаты. СРО также вправе отказать в компенсационной выплате, если на дату совершения действий или бездействия, повлекшего причинение убытков, арбитражный управляющий не являлся членом данной СРО (п. 7 ст. 25 Закона о банкротстве). Еще одним основанием для отказа в компенсационной выплате является тот факт, что убытки возмещены в полном размере за счет страховых выплат. Таким образом законодатель установил место компенсационного фонда в системе способов обеспечения имущественной ответственности арбитражных управляющих. Если по договору страхования ответственности арбитражного управляющего выгодоприобретатель может на свой выбор обратиться к арбитражному управляющему или страховщику, то выплаты из компенсационного фонда осуществляются только по остаточному принципу. Таким образом, ответственность СРО в пределах средств компенсационного фонда по отношению к арбитражному управляющему и страховщику носит субсидиарный характер. Кроме того, само по себе перечисление СРО денег из компенсационного фонда не освобождает арбитражного управляющего от обязанности исполнить вступивший в законную силу судебный акт о возмещении причиненных им убытков, так как в случае осуществления выплаты из средств компенсационного фонда саморегулируемой организации в пользу потерпевшего его место в обязательстве из причинения вреда (на сумму произведенной выплаты) занимает саморегулируемая организация применительно к правилам пункта 1 статьи 387 ГК РФ. В литературе встречаются мнения о том, что «использование компенсационного фонда по остаточному принципу (при недостаточности средств у непосредственного причинителя вреда - члена СРО) искажает смысл этой обеспечительной функции и в определенной мере позволяет квалифицировать сбереженную за счет удовлетворения требования потерпевшего непосредственным причинителем вреда сумму из компенсационного фонда СРО неосновательным обогащением». В процессе разработки данной темы у авторов сформировалось диаметрально противоположное мнение. Думается, что формирование компенсационного фонда, в отличие от страхования ответственности арбитражного управляющего, не ставит своей целью защиту имущественных прав члена СРО. В том случае, если компенсационный фонд будет покрывать все убытки, причиненные недобросовестными управляющими, он опустеет быстрее, чем сможет пополниться за счет новых членских взносов. Статистический анализ за 2015 год показал, что общий объем выплат из компенсационного фонда составил всего 2,56% от общего объема средств компенсационных фондов, а удовлетворялось лишь каждое 3 обращение из 10. Компенсационный фонд формируется для того, чтобы в случае действительно весомого, многомиллионного «промаха» арбитражного управляющего, не покрываемого ни страховкой, ни собственными средствами управляющего, не пострадали лица, которым причинен вред. Сбережение внесенной в качестве членского взноса денежной суммы не видится нам неосновательным обогащением, поскольку является своеобразной платой за то, что СРО принимает на себя имущественную ответственность за его деятельность (необходимо отметить, что при получении взноса в размере 200 тысяч рублей, СРО принимает на себя ответственность в размере до 50% компенсационного фонда, то есть минимум до 25 миллионов рублей (п. 11 ст. 25.1 Закона о банкротстве)).

master_42366.json

5

Заключение

В процессе настоящего исследования проведен комплексный анализ вопросов гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего. В первой главе сделан вывод о том, что привлечение арбитражного управляющего к гражданско-правовой ответственности, независимо от применяемой теории правового статуса управляющего, обусловлено единым требованием к его деятельности на любой стадии дела о несостоятельности – требованием действовать добросовестно и разумно в интересах должника, кредиторов и общества. Во второй главе были рассмотрены основные виды гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего, а также условия наступления ответственности в виде возмещения убытков. Для наступления ответственности необходимо наличие четырех условий: неисполнение или ненадлежащее исполнение арбитражным управляющим своих обязанностей, наличие убытков (и установление их размера), причинно-следственная связь между ненадлежащим исполнением обязанностей и причиненными убытками, вина арбитражного управляющего, которая презюмируется при установлении неисполнения/ненадлежащего исполнения управляющим возложенных на него обязанностей и доказывание отсутствия которой является бременем арбитражного управляющего. В связи с преобладанием ликвидационных процедурах в работе сделан акцент на исполнении обязанностей по формированию конкурсной массы и пропорциональному удовлетворению требований кредиторов. Отмечено, что в связи с наделением арбитражного управляющего большим объемом прав и обязанностей, появляется и большое количество оснований для привлечения его к ответственности. И в то время, как в зарубежных странах управляющие несут ответственность только за умышленное нарушение фидуциарных обязанностей или за грубую халатность, а в доктрине предлагаются различные критерии оценки поведения на предмет соблюдения требований заботливости и осмотрительности, в российских судах множатся заявления о взыскании убытков за любое формальное невыполнение обязанностей, установленных законом о банкротстве, а арбитражные управляющие вынуждены обосновывать правомерность и целесообразность тех или иных своих действий. При этом ни способы доказывания наличия условий для привлечения управляющих к ответственности, ни способы доказывания отсутствия этих условий, в законе не названы, в связи с чем практика развивается хаотично. В связи с этим предложено более детально регламентировать требования к деятельности арбитражного управляющего, установив, что конкурсный управляющий обязан предпринимать меры, направленные на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц, если данные меры могут привести к пополнению конкурсной массы в размере большем, чем будет затрачено на осуществление таких мер, а также если есть разумные основания полагать, что имеется реальная возможность фактического восстановления нарушенных прав должника. Также предложено закрепить на законодательном уровне, что при рассмотрении требования о взыскании убытков суду необходимо оценивать действия каждого из предыдущих и последующих управляющих для целей определения степени влияния действий конкретного лица на возникновение убытков. В третьей главе были рассмотрены вопросы реализации гражданско-правовой ответственности арбитражного управляющего. По результатам был дан ответ на вопрос, почему в настоящий момент институт страхования ответственности арбитражных управляющих переживает кризис и предложен ряд законодательных инициатив, которые могли бы улучшить ситуацию, которая в настоящих момент не является приятной ни для арбитражных управляющих, ни для страховых организаций. Предлагается закрепить порядок, когда за страховым возмещением пострадавшее лицо сначала обращается к страховщику и только затем (в субсидиарном порядке) – к арбитражному управляющему. Выработаны и иные предложения по совершенствованию законодательного регулирования: сформулировать абз. 2 п. 9 ст. 24.1 Закона о банкротстве следующим образом: «…умышленных действий или бездействия арбитражного управляющего, направленных на причинение убытков лицам, участвующим в деле о банкротстве, и иным лицам и (или) извлечение собственной выгоды, и выразившихся в нарушении им требований настоящего Федерального закона, других федеральных законов или иных нормативных правовых актов Российской Федерации либо федеральных стандартов или стандартов и правил профессиональной деятельности…»; закрепить право управляющего заявлять возражения об отсутствии необходимости заключения договора дополнительного страхования ответственности через установление действительной стоимости активов; допустить осуществление обязательного страхования ответственности арбитражных управляющих через общества взаимного страхования; разработать правила, согласно которым страховой тариф будет складываться из базовой ставки и коэффициентов, определяемых исходя из показателей деятельности арбитражного управляющего. Также в работе был рассмотрен вопрос о роли саморегулируемой организации в механизме реализации ответственности арбитражного управляющего. Авторами отвергнуто предложение поставить СРО на первое место в цепочке реализации ответственности арбитражного управляющего, поскольку средства компенсационного фонда не предназначены для защиты его имущественных прав. В результате механизм реализации ответственности арбитражного управляющего видится в возмещении убытков, в первую очередь, за счет страховых выплат. В случае недостаточности средств, полученных по договору обязательного страхования ответственности, необходимо обращение к арбитражному управляющему. И только в случае его отказа или неудовлетворения требования – к СРО за возмещением за счет средств компенсационного фонда. По итогам исследования можно сделать вывод о том, что институт арбитражного управления в делах о несостоятельности нуждается в качественном комплексном реформировании, в том числе по вопросам привлечения арбитражных управляющих к гражданско-правовой ответственности. Связано это с тем, что многие положения Закона о банкротстве сформулированы абстрактно, допускают расширительное толкование и делают практику привлечения управляющих к ответственности непредсказуемой, в связи с чем разрушаются и механизмы реализации этой ответственности (напр., с рынка соответствующих услуг уходят страховщики), что в конечном счете приводит к невозможности восстановления нарушенных прав кредиторов и иных лиц, пострадавших от недобросовестных арбитражных управляющих.

master_43110.json

1

Введение

Владимир Маяковский – одна из центральных фигур русской литературы начала XX века. Благодаря стараниям современников, последователей и противников его личность на протяжении долгого времени была окружена вниманием. Современный медиадискурс также демонстрирует значительный интерес к фигуре поэта, которая присутствует в сетевой литературе и изобразительном искусстве. Неоднозначная в осмыслении и восприятии, его поэзия до настоящего времени не теряет интереса и среди исследователей. Несмотря на то, что литературоведческий опыт изучения творчества Маяковского значителен, каждая историческая эпоха оставила свой след в восприятии и интерпретации его произведений. Необходимость научного переосмысления наследия поэта связана с потребностью освободить взгляд на его творчество от идеологической маркированности, будь то возведение в абсолют или развенчание культа Маяковского. Современные исследователи сознательно делают упор не на широкий круг проблем эстетического плана, не на биографию и фактографию, а на более детальное рассмотрение поэзии Маяковского: в центре внимания оказываются отдельные образы и мотивы, их эволюция, закономерности перехода от ранних творческих установок (1912–1917) к поздним (после 1917). В рамках данной работы в центре внимания окажется исключительно раннее творчество Владимира Маяковского – стихотворения, написанные до 1917 г. Поэтическая форма диктует особые законы изображения окружающей реальности. Более объемному, как правило, прозаическому тексту противопоставляется поэтическая краткость, вследствие чего семантическая концентрация в поэзии выше. Предметный мир всегда был важным и изменчивым аспектом художественного изображения. С изменением эстетических парадигм меняется и роль отдельного предмета в создании общей картины внешнего мира — от простой подробности до значимой детали, от детали — до символа. Изучение того, как воплощается предметный мир в произведении, помогает выявить механизмы авторского построения текста, а через это точнее понять его семантические связи. Живописное произведение качественно отличается от литературного формой выражения смысла, однако содержание – образ и мотив могут роднить его с тем или иным текстом. Сфера физического во многом определяет поэтический мир Владимира Маяковского. Разностороннее и многоплановое воплощение объектов физической реальности раскрывает многообразие смысловых пластов произведений В. Маяковского. Определяя специфику раннего творчества Маяковского, важно отметить особенность выстраиваемого им пространства: несмотря на то, что пейзажи его образно ярки, многие из них образованы в рамках одной процедуры – распада. Подобное явление в эстетике русского футуризма связывается с культом катастрофичности, что же касается собственно Маяковского, то, развоплощая предметы внешнего мира, он разрушает и буквальное, вещественное значение слов, их обозначающих. Объектный мир поэта складывается не только из образов вещного мира, но и из его телесной составляющей. Проявление последней окказионально и метафорично. В рамках данной работы предпринята попытка выделения основных эстетических закономерностей представления физического мира в раннем творчестве Маяковского, а также описания используемых для этого механизмов. Выделенные механизмы создания художественной реальности рассматриваются на материале поэзии, но также сопоставляются с полотнами авангардных и близких к авангарду художников, чье влияние на творческий облик Владимира Маяковского было значимым. Цель диссертации - изучить и описать основые механизмы формирования образов физического мира в поэзии Владимира Маяковского. С наступлением XX века человек начинает ощущать, что принципы гуманизма постепенно угасают, мир ожесточается, лишается цельности, доминирующей чертой становится его раздробленность. События Первой мировой войны многократно усиливают эти ощущения. Утрачиваются понятия гармонии, соборности и справедливости. Наступает время экзистенциальных вопросов, попыток заново постичь суть собственного существа. Новая парадигма восприятия действительности не может не влиять на новое искусство. Авангардное искусство предъявляет особые требования к изображению внешней реальности, что отражается и в изобразительном, и в словесном искусстве. Материалом исследования станут ранние стихотворения Маяковского (до 1917 г.) и живописные полотна художников-авангардистов. Отметим, что под физическим миром мы будем понимать не только его телесную составляющую и то, что может быть вписано в категорию «вещи», но также само пространство, законы его существования и взаимодействия с лирическим героем. Особого рассмотрения требует «овеществление» тела лирического героя, которое становится одной из констант эстетической системы Маяковского, что наглядно отражено как на уровне названий произведений («Флейта-позвоночник»), так и мотивно (череп-чаша, грудь-клетка). Объектом данного исследования является физический мир, изображенный в ранних произведениях В. Маяковского, предметом – механизмы формирования образов этого мира в его поэзии и авангардной живописи. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач: 1. Произвести литературоведческий анализ выбранных в качестве материала художественных текстов, определив, посредством каких образов, мотивов, сюжетов и приемов воплощается физический мир ранних произведений Маяковского. 2. Систематизировать полученные результаты в соответствии с их функциональной составляющей. Выделить основные механизмы, формирующие художественный облик физического мира в ранней лирике Маяковского, описать каждый из них. 3. Сопоставить приемы и механизмы создания образов физического мира в стихотворениях Маяковского со способами, обнаруженными авангардными живописцами, с которыми поэт находился в тесном творческом взаимодействии. Предполагаемым итогом исследования должно стать выявление системы основных приемов формирования образа физического мира в произведениях Маяковского. Теоретической базой диссертации служат, во-первых, литературоведческие труды, освещающие индивидуальную поэтическую систему В. Маяковского, во-вторых – научные разработки отечественных и зарубежных исследователей, посвященные культурологическому и семиотическому аспектам проблемы телесности, а также теории и истории авангарда. Исследование основывается на упоминаемом ранее разноуровневом анализе текста и дальнейшей типологической интерпретации. Значимое место занимает мотивный и интермедиальный сопоставительный анализ (поэзия и живопись). Актуальность работы обусловлена использованием интермедиального подхода. Разнонаправленность творчества Маяковского – поэта, драматурга, художника и даже актера – создает создает необходимость такого подхода. Сопоставляя два вида искусства – поэзию и живопись – мы исходим из общеавангардного генезиса поэтической системы Маяковского. Новизна исследования заключается в том, что избранный ракурс изучения позволяет вывести достаточно исследованную ранее поэтику Маяковского из сугубо литературного контекста – к более широкому – культурологическому. В центре рассмотрения оказывается не лирический герой, изучению которого посвящено большое количество литературоведческих трудов, а художественная реальность, формирование которой определяется механизмами, общими для словесного и изобразительного искусства эпохи.

master_43110.json

2.1

§ 1. Поэтический мир раннего Маяковского в освещении критиков и литературоведов.

Поэзии Маяковского посвящена обширная исследовательская литература, в общий корпус которой входят работы, обращенные к интересующей нас теме. Рассмотрим важнейшие из них в хронологическом порядке. К осмыслению творчества В. Маяковского неоднократно обращался К. И. Чуковский, в 1913 г. написавший весьма прохладную рецензию на спектакль «Владимир Маяковский», а в 1921 г. – обстоятельную статью «Ахматова и Маяковский». Анализу критика подвергается эстетика Маяковского в сравнении с эстетикой Ахматовой — как два противолежащих литературных полюса, две мировые стихии. «Монахине» Ахматовой противопоставляется поэзия богоборца Маяковского, чье отношение к божественному, повторяя движение маятника, раскачивается от полного его отрицания (попытка богоубийства, «пощипанные» ангелы) до сопричастности ему («тринадцатый апостол»). Следующим моментом сопоставления является масштаб лирики: на фоне ахматовской поэзии «микроскопических малостей», выделяется «поэт-гигантист». Он будто на все глядит в телескоп; показательны в данном случае не только образы, но и лексика «разговорище, волнище, котлище», «тысяча, миллион, миллиард». Стиль поэзии Маяковского гиперболичен — ему подчинены и описания чувств («пожар сердца»). С этим же связаны развернутые метафоры, в рамках которых происходит конкретизация отвлеченного: «иносказательно-танцующие нервы становятся заправскими танцорами». Причина гигантизма – небывалый масштаб событий жизни, принесенных эпохой революций и войн. Поэт становится гражданином вселенной, по-новому ощущая пространство планеты: война в поэме «Война и мир» изображается как «грандиозное мировое побоище». В отличие от преданной «нашей земле» Ахматовой, Маяковский представлен глобалистом без чувства родины («Я не твой, снеговая уродина»). Чуковский пишет, что катастрофичность и конвульсивность свойственны поэзии Маяковского — она вся наполнена «горячечными и сумасшедшими» образами, применимыми не только к окружающему пространству, но и к нему самому: мозг — «воспаленный», слова — «исступленные». Он — поэт динамики: излюбленный прием — скачка массивных вещей, «все его образы стремятся к высшей моторности». Изображение тихого состояния мира для него невозможно. Сумасшедшее сотрясение вселенной сказывается и на самовосприятии поэта («Я уже наполовину сумасшедший»). Маяковский – поэт грома и грохота, революции и войны. Его кричащая поэзия ориентирована на публику, на уличную толпу. Улица требует «ошеломительных слов, <…> предписывает искусству свои законы». «Уличность» Маяковского проявляется и в лексике, и в метрике. Ритмы Маяковского — живые и разговорные: это ритмы речи рынка, трамвая, митингов; и он делает все для их «канонизации». Характеризуя яркие приемы Маяковского, критик отмечает их немногочисленность — в основном это гипербола или метафора. Узор стихов однообразен: две первый строки, как правило, приносятся в жертву двум последним, в которых сосредоточен основной эффект. Поэтические жесты Маяковского также ярки, но однообразны, и потому быстро перестают ошеломлять (глотание горящего булыжника, игра на флейте-позвоночнике, создание монокля из солнца). Наконец, Чуковский говорит о том образе, в котором Маяковского вошел в поэзию. Это хулиган-апаш, Исайя публичных домов, бандит-богоборец, воспевающий спирт, трактиры, сифилитиков и криворотый мятеж. Но за этим скрывалась сентиментальная боль, вызванная переживанием любви, первая обида на Бога, выплеснувшаяся в «Облаке в штанах». Боль трагедии «Владимир Маяковский» — другая, вселенская: это тоска о человечности и связанное с ней мировое страдание. Поиски утоления этой боли привели Маяковского к социалистическим утопиям, сулившим обретение «неотвратимого счастья». Немаловажен взгляд на поэзию В. Маяковского изнутри футуристического кружка. Статья А. Крученых «Стихи В. Маяковского. Выпыт» появилась через год после первой посвященной футуристам публикации Чуковского. Для Крученых значительность фигуры Маяковского несомненна. Внутренняя агрессия его стиха признается необходимой и действенной, слова — весомыми и материальными. В интерпретации А. Крученых Маяковский предстает в своей поэзии существом грубым и примитивным, дерзким и циничным, но одновременно чувствительным («сантиментальным»). Тынянов десятилетием позже назовет это «крайностью связываемых планов». Катастрофические городские сцены в интерпретации футуриста представляют собой описание внутренней жизни города, «он не созерцается, а переживается». Сюжет вселенских страданий, представленный в трагедии «Владимир Маяковский» и слезы, с этим связанные, А. Крученых считает закономерной «первобытной восприимчивостью» чувств», переходящей в имитацию безумия (которая спасает от безумия подлинного). Особое место в поэзии Маяковского занимает традиционная любовь, раскрываемая в футуристическом ключе: через внешне кричащие и эпатажные образы. Главным топосом Маяковского признается город, полный взбунтовавшихся вещей: «Маяковский свой среди вещей города <…> грубые вещи взбунтовались и убежали от людей и восстали на них». Самому поэту предрекается судьба вершителя «будетлянского» будущего, покорителя толпы. Давид Бурлюк, так же, как и Крученых, участник футуристической группы «Гилея», характеризуя ранний период творчества Маяковского, когда центральными для него были «городские натюрморты», «железные вывески» и «“трубы”, по которым водопадами струится сырость», сообщает, что «Вл. Вл. Маяковский в своей поэзии ничего не выдумывал <…> Все в его стихах списано с натуры». Этот тезис Бурлюк настойчиво повторяет: «Вл. Вл. Маяковский писал “с натуры”. В его произведениях “описано”, изображено все, что интересовало его. Точно, метко». Отметим, что Д. Бурлюк, реализовывал свой творческий потенциал не только через поэзию, но и через живопись. Таким образом, его свидетельство как авангардного живописца, утверждающего натурное изображение действительности Маяковским, становится важным аспектом в осмыслении образной системы последнего. Основы интерпретации творчества Маяковского во многом заложил другой современник поэта, знаменитый лингвист и литературовед Р. Якобсон. Его занятия поэтикой начинались с общего погружения в авангардную среду. Исследовательский интерес Р. Якобсона сосредоточен не только на Маяковском, но также на творчестве Хлебникова, Крученых. Новейшие эстетические течения существуют для Якобсона в общем контексте с современными научными открытиями, которые диктуют пересмотр мировоззрения, связанный с переосмысленным знанием о физике мира, о времени и пространстве. Устремление Якобсона к созданию новой поэтики формирует связь с футуристами — Хлебниковым и Маяковским. Так, одна из первых публикаций ученого посвящается поэзии Хлебникова, а также представляет собой своеобразный манифест нового отношения к слову и декларацию независимости науки о поэтическом слове. Поэтика у Р. Якобсона подчинена диктатуре языка, иллюстрацией к чему выступают образные метаморфозы Хлебникова (превращение одежды в снег или в горностая в «Маркизе Дэзес») — процессы, протекающие исключительно на уровне слова. Наблюдения о стихе Маяковского содержатся во второй книге Р. Якобсона по поэтике. Исследователь анализирует цитатный план (Маяковский и Пушкин), уделяет внимание стиху и особенностям синтаксиса. После смерти Маяковского написана статья «О поколении, растратившем своих поэтов», в которой дан магистральный анализ его поэтики. Важным аспектом становится утверждение цельности и диалектичности творчества: «необычайное единство символики». Поэт прибегает к разворачиванию символа в различных ракурсах, переходит от драматических образов к пародийным, но его цель – не низвержение веры прошлого, а связь двух аспектов единой символики — трагического и комического. «Единая целеустремленность управляет символами». Осмысляя бунт Маяковского против «быта» – закостенелых устоев общества, мешающих развитию, — Якобсон рассматривает это явление как связанное с общей литературной традицией XIX века, несмотря на футуристический отказ от нее. Для темы настоящей работы несколько тезисов статьи Якобсона получают повышенное значение. Исследователь указывает на то, что статика – «изначальный враг поэта», и к этой теме он не устает возвращаться. В качестве другого образа, постоянного у Маяковского, Якобсон называет образ «поэта, обгоняющего и подгоняющего время». И, наконец, отмечая настойчивый интерес Маяковского к проблеме бессмертия, Якобсон пишет, что «нет для него воскресения без воплощения, без плоти <…> оно нерасторжимо с землей. <…> Эта земляная тема круто противопоставлена всяческой надмирной бесплотной абстракции, она дана в поэзии Маяковского и Хлебникова в сгущенном физиологическом воплощении (даже не тело, а мясо); ее предельное выражение – задушевный культ зверья и его животной мудрости». Можно предположить, что в этой особой приверженности к плоти заключалось нечто иное, чем в федоровской концепции воскрешения предков. Р. В. Иванов-Разумник в работе «Владимир Маяковский: “Мистерия” или “Буфф”» задается вопросом: удалось ли футуризму в лице Маяковского победить Вещь («Машинную Вещь» – «ведьму современной культуры»), удалось ли ему «повторить о себе слова Заратустры: “Я – верхом на вещи”»? Иванов-Разумник отвергает победу над вещью через ее трансформацию или художественное искажение предмета. Он пишет, что изображение коровы, шествующей по скрипке, не решает этой задачи. Маяковский остается «наивным реалистом». Желая избавиться от Вещи, он надрывается от крика, но не способен достигнуть цели. Бунт вещей в трагедии «Владимир Маяковский» – не результат преображения их поэтом, это их собственный бунт, с которым поэту не совладать. Претензии Маяковского на преображение Вещи с помощью всего арсенала его художественных средств остаются претензиями. Не случайно его городские пейзажи однообразны, несмотря на их яркость: город всегда предстает как «адище», никакой иной пласт реальности покоренному Вещью поэту не дано увидеть, и это не может вызывать в герое ничего, кроме боли, бунта, усталости и крика. Овеществленные слезы в трагедии «Владимир Маяковский» Иванов-Разумник трактует как ношу боли, общую для всей русской литературной традиции. Так выясняется, что футуризм не способен порвать с ней, и Маяковский становится продолжателем традиции. Окружающий мир вызывает у Владимира Маяковского неприятие и ненависть, человек этого мира для него — «массомясая орава», приравнивающая культуру к комфорту, поработившая волю и заколдовавшая «вещи». Сам бог встает на службу к мещанину, провоцируя футуристическое богоборчество, но оно оказывается борьбой с «мелким богом», обреченной на провал. Свободу «вещи», земле и людям должен принести «Человек», внутренние, душевные качества которого полностью определяются его физическим здоровьем и физической мощью. И. Гроссман-Рощин в статье «О “вещном” и “духовном” в творчестве В. Маяковского» встает в оппозицию к Иванову-Разумнику в его попытке осмыслить творчество Маяковского через «борьбу с вещью» — косным, материальным миром. Противопоставление «души и вещи» критик находит в корне неправильным. С точки зрения Гроссмана-Рощина, революция, а с нею и Маяковский как ее певец, борется одновременно и с наследием средневековья с его отвращением к плоти, к вещи, и с буржуазной диктатурой вещи. Богоборчество Маяковского – иное, чем у Достоевского или Ницше. У Маяковского Бог вызывает презрительную улыбку, поскольку не предстает в его художественном сознании ни всесильным, ни всетворящим. Богоборчество Маяковского – это освобождение человека, утверждение антропоцентризма. В критической статье «Промежуток», написанной в 1924 г. и посвященной литературе 1920-х гг., Ю. Тынянов делает обзор состояния поэзии в период очевидного главенства прозы. Критик считает, что футуризм в своей литературной борьбе был сродни XVIII веку, а ранний Маяковский – Державину. «Как и Державин, он знал, что секрет грандиозного образа не в “высокости”, а только в крайности связываемых планов — высокого и низкого». Тынянов пишет, что стих Маяковского, «рассчитанный на площадной резонанс», «все время на острие комического и трагического, бурлеска и высокой поэзии». Опираясь на работу Якобсона «О чешском стихе преимущественно в сопоставлении с русским», в рамках которой исследователь уделяет внимание синтаксической и ритмической организации стиха В. Маяковского, Л. И. Тимофеев поддерживает тезис, согласно которому «у Маяковского повышена самостоятельность каждого слова. Синтаксическая обособленность каждого слова приводит к тому, что все члены фразы наделяются сильными ударениями». Л. И. Тимофеев пытается описать раннюю поэтику Маяковского через полное соответствие избираемых им художественных средств содержанию основных тематических комплексов его поэзии. С точки зрения исследователя, магистральная тема раннего Маяковского – «страдающий человек», причем его страдание обусловлено социально, а потому человек, созданный для гармонического развития, должен бороться с неправедным (капиталистическим) миром. По мнению Тимофеева, в поэтическом мире Маяковского бытие довлеет над сознанием: внутренняя жизнь человека определяется наличествующей реальностью, а сам герой Маяковского становится небезразличным свидетелем социальной неупорядоченности. Возникает кричащее противоречие между человеком и миром, которое находит свое выражение в постоянно повышенной эмоциональной напряженности. Ее-то и организуют все средства поэтики: столкновения лексических систем разной экспрессивной окраски, ритмические структуры стихов, каламбурные составные рифмы, гиперболы, неологизмы. Едва ли можно признать продуктивным такое сведение к общему знаменателю самых разнообразных средств поэтики, однако одно наблюдение Тимофеева существенно для разработки изучаемой темы. Исследователь считает, что всякое изображение внутреннего мира Маяковский строит так, чтобы по нему можно было судить о внешней действительности с ее противоречиями. Одной из концептуально ценных работ представляется монография Ф. Н. Пицкель «Маяковский: художественное постижение мира». Рассматривая творчество поэта в широком литературном контексте, а также обращая внимание на стилистический материал поэзии, Ф. Н. Пицкель делает вывод об эволюции творчества Маяковского: от связанного с футуризмом «свободного жизнетворчества» и «вольного фантазирования», поэт поступательно движется к изживанию вымысла и утверждению превосходства действительного над идеальным. Несмотря на постепенную трансформацию поэтики, во всем творчестве Маяковского исследовательница видит устойчивую систему эстетических взглядов, основой которой является пафос созидания и интенция к переустройству несовершенной действительности. Ф. Н. Пицкель отрицательно оценивает влияние футуризма на Маяковского, идейные установки направления кажутся ей изначально чужеродными для поэта. Так, например, резко выделяется характерный для раннего Маяковского топос улицы, по мнению исследовательницы, не играющий в рамках футуризма большой роли. Примечательна трактовка исследовательницей функции метафоры в творчестве Маяковского: она становится выразителем стремления поэта к переустройству объективной реальности. Автор монографии старается продемонстрировать эволюцию некоторых используемых поэтом средств художественной выразительности. Так, по мнению Ф. Н. Пицкель, преодолевая хаотичность ассоциаций, свойственную ранним произведениям, в частности, трагедии «Владимир Маяковский», ее автор приходит к сознательному «метафорическому воспроизведению» предметно представимой реальности, что можно заметить уже в поэме «Облако в штанах». В монографии В. Н. Альфонсова в качестве одного из основных концептуальных составляющих поэтики Маяковского продемонстрирован происходящий в его художественном пространстве перенос субъектного начала на объектный мир. Все происходящее вокруг воспринимается поэтом исключительно в преломлении к его собственной личности. Топос города сближается с лирическим субъектом – подвергается анимализации; вещный мир обретает свойства «природного существа»: он «лезет», «скачет», «содрогается». Одним из главных представителей демифологизирующего подхода к творчеству Маяковского стал Ю. К. Карабчиевский. Его установка – развенчание и обновление в глазах читателей и исследователей образа Маяковского, стремясь к этой цели, он скрупулезно рассматривает и его творчество, и его личность. С точки зрения исследователя, главный внутренний мотив Маяковского — обида, ее следствием становятся месть и ненависть. Поэт отвергает реальность, не желающую ему подчиниться, отсюда – катастрофичность пейзажей и апокалиптичность сюжетов. В способности к деструкции объективного мира, которому Маяковский навязывает свойства, продиктованные его субъективной обидой и ненавистью, и проявляется его талант. Результатом физиологического отвращения к миру становятся телесность и анатомические подробности образов. Вместе с тем напластование «анатомических ужасов» служит нейтрализации их предметного значения. Мир поэта сводится к «внешней стороне явлений» - к превалированию формальной стороны над значением. Взаимодействие предметов между собой представляется механическим, а сама реальность — совокупностью логических связей и геометрических построений. Таким образом, кажущаяся предметность сущностно перетекает в категорию противоположную — абстракции. Главным механизмом создания объектов поэтического мира Маяковского Карабчиевский считает деформацию как сознательное изменение внешней структуры вещи. Следствием этого становятся обнажение внутреннего содержания предмета, гигантизм и гиперболизм. Традицию демифологизации творчества и личности В. Маяковского продолжает А. К. Жолковский в статье «О гении и злодействе, о бабе и о всероссийском масштабе». Несомненным преимуществом перед Ю. Карабчиевским является здесь различение реальной личности автора и той фигуры поэта, которая воплощена в его стихах. Исследователь указывает на проявления мизогинии в творчестве поэта. Женщины наделяются физическим уродством, причем это качество обнаруживается не как индивидуальное, но скорее как «соборное». Телесность демонстрируется через буквальное обнажение плоти — тело соотносится с мясом, и продолжая логику расподобления — с категорией еды. Телесный аспект связан с похотью, образы «хищных самок» иллюстрируют презрение как к женщинам, так и к сексуальной сфере в целом. Исследователь выделяет три способа взаимодействия героя с женщинами: повелевание (нотации и пренебрежение), укрощение, физическое насилие — буквальное или фигуральное, изнасилование как акт революционного разрушения — навязывание личной воли так называемого «М». Значительная часть исследования Жолковского посвящена рассмотрению общей поэтической мифологии Маяковского. Интерес в данном контексте представляет выделяемая Жолковским антиномия «я — не я», активизирующаяся при взаимодействии с окружающей героя реальностью. Мир героя изменчив: любовь мутирует в трагедию, он сам способен обернуться «жутким двойником, бытовым Я — собственником-приобретателем». Исследователь утверждает ницшеанскую природу взаимодействия героя с реальностью: обожествление предметов (ванны, автомобиля) рассматривается как вызов существующему миропорядку; любовь к оружию (частотное создание образов оружия) и мотивам разрушения возводится к романтическому аморализму. А. Жолковский склонен трактовать «футуристический садизм» как выходящий за рамки литературной условности. Исследователь подробно разбирает некоторые мотивы, связанные с жестами или метафоризацией (плевки, части тела, оружие как слово). М. Вайскопф рассматривает поэзию Маяковского в сопоставлении с мистической средневековой христианской традицией, находя между тем и другим немало сходных мотивов (расширяющееся от избытка любви к Христу сердце — попытка героя Маяковского вырваться из гигантски разбухшего сердца; «вписанное» в сердце божественное/богоподобное имя (Христос/Ленин)). Культура богоглумления объединяет Маяковского с эпохой Средних веков. Исследователь доказывает, что новатор-Маяковский по своему миросозерцанию, по всему складу мышления и личности – поэт глубоко архаичный. Его дуализм восходит к средневековой традиции, основная оппозиция которой инвертируется: Маяковский предпочитает «вещественность» — «духу». Расслоение плотских образов Маяковского полярно: негативную оценку получает все «внутренне статичное, “жирное”», консервативное в эстетике. Все, что собирается на положительном полюсе, отличается количественным превосходством, активностью, динамикой. Футуристический религиозный материализм, с его верой в телесный земной рай и телесное бессмертие, есть наследие архаики, враждебное ко всему спиритуально-абстрактному, что ярко выражено в «150000000» и в «Мистерии-Буфф». Характерное для Маяковского снижение, осмеяние того, что имеет ценностно высокий статус, хорошо знакомо и средневековой культуре и тому типу религиозного сознания, которое воспринимает сакрально-возвышенное в единстве с грубо-материальным. В центре единого мифологического сюжета поэзии Маяковского — он сам как связующий элемент, на ассоциативно-семантическом уровне объединяющий внешне разрозненные фрагменты его художественного мира. Одна из глав книги М. Вайскопфа посвящена детальному разбору поэтических мотивов Маяковского в сопоставлении с литературным творчеством С. Пшибышевского (мотивы, связанные с богоборчеством, телом, мегаломанией и многие другие). Исследователь также утверждает влияние В. В. Розанова на общую стилистику текстов Маяковского, с их установкой на снижение и грубость, соматизацию духовного начала. Отдельная глава посвящена интертекстуальному слою «Облака в штанах» — М. Вайскопф выявляет в тексте поэмы мотивные соответствия произведениям Г. Гейне, В. Соловьева, И. Северянина и др.; значительными являются также библейские реминисценции. В попытке реконструировать общую сюжетную подоплеку поэзии Маяковского, М. Вайскопф говорит о его теогонии, обретающей формы богоборчества, дополнительно выделяя эдипов комплекс. Богоубийство (и связанные с ним мотивы — отцеубийство и солнцеубийство) мотивируются внутренней злобой лирического героя и желанием уничтожить «старье»: с этим связаны образы пораженного неба, раненного солнца, «дряблой луны». Однако дореволюционный Маяковский не противопоставляет себя Иисусу Христу, наоборот — соотносит себя с ним, противопоставляя тираническому Отцу. Отказываясь от кровного родства, герой Владимира Маяковского дистанцируется и от матери, коммуникация с которой, по утверждению исследователя, происходит в исключительных обстоятельствах. Образ матери наделен речевой невнятностью и постоянно связан со смертью. Важной становится тема принципиальной безродности героя, соотносимой с евангельским образом неприкаянного человека. С отказом от преемственности поколений связана вражда к детям как к «монотонной редупликации обыденности». Мотив детоубийства, продиктованный, по мнению исследователя, ненавистью, маскируется высоким актом трагического жертвоприношения. Время у Маяковского представляется страшной силой, жестокой и убивающей — с одной стороны, и рождающей (образ рождающей смерти) — с другой. Вторая ипостась сближает образ времени с негативным семантическим полем «Отец — Бог и Солнце». Навязчивый мотив богоубийства рождает поэтическую вариацию мифа об убийстве Хроноса (рождающего и истребляющего одновременно) своим сыном. Смерть Хроноса ведет к обретению поэтом бессмертия, вечности: как через стихи, оставшиеся в веках, так и через пародирующее историю Христа воскрешение. Говоря о фигуре небесного Отца, исследователь отмечает его двойственность — в поэзии Маяковского он сочетает в себе библейского Бога с дьяволом. Это определяется как его властью над инфернальным пространством, так и тем, что Ад и Рай принадлежат в представлении поэта одному — небесному — топосу. Бог и дьявол — эквивалентны, они одинаково подвержены грехам материальной сферы — похоти, чревоугодию и алчности. Как двойник-антипод «столь же всеобъемлющего и вездесущего поэта», Бог-дьявол словно вбирает в себя и его мечты о «грядущем великолепии» (роскошная одежда, космическое обжорство). Религиозная риторика Маяковского в принципе амбивалентна — это касается и фигуры Христа, нередко сливающейся с антихристом: Спаситель легко трансформируется в мясника. Голос и его акустические способности в контексте поэзии Маяковского занимают определяющее место: голос подается как эквивалент Логоса, слова в высшем его понимании, само же слово опредмечивается — и, начиная с самых ранних стихов, приобретает характеристику оружия (от острых зубочисток до штыка, бомбы). Пространство жизни поэта — городские низы, публичные дома; действительность предстает как «феерия порнографического анимизма». Как некогда Адам, герой дает новую номинацию предметам и осуществляет их преображение, соотносимое с демиургическим актом создания реальности (сюжет стихотворения «А вы могли бы?» раскрывается исследователем как ветхозаветный сюжет сотворения земли). В статье, посвященной трагедии «Владимир Маяковский», Е. Н. Колмогорова уделяет специальное внимание телесным образам произведения. Характерную для Маяковского фрагментарность представления человеческого тела она объясняет футуристической установкой на отказ от бесплотных символистских образов и классической цельности. Причину нарушения целостности телесных образов (Человека без уха, Человека без глаза и ноги…) исследовательница видит также в том, что, с одной стороны, они представляют разные ипостаси сознания субъекта монодрамы, с другой, олицетворяют подвергнутую деструкции реальность. Немаловажную роль играет балаганный характер трагедии — к описанной М. М. Бахтиным народной смеховой традиции восходит образ непрерывно становящегося тела. Через анализ отдельных сюжетообразующих образов (губы как женское рождающее начало) Е. Колмогорова описывает хаотическую реальность художественного мира трагедии. Восстание вещей представляется результатом дисгармоничности рождающего начала. Телесные женщины трагедии выступают как антитеза символистского образа Вечной женственности и соотносятся с архаичным образом Великой богини, «порождающей в мировом хаосе хтонических чудовищ». Богиня-мать приносится в жертву, тем самым в трагедии вечное рождение сплетено со смертью, что сближает действие с народным карнавалом и его амбивалентными образами: меняются местами верх и низ, части тела перемешиваются. Постоянные мотивы поглощения, с предварительным разъятием, исследовательница соотносит с актом архаического жертвоприношения — тело бога разрывается и съедается во имя его воскрешения. Бутафорский пир в трагедии выступает маркером безумия окружающего мира и его же безразличия к поглощаемому. Образ брюха в данном контексте лишается карнавальной веселости — он соотносится с «врагами-жирными» и разрушением. В разъятом мире, не способном к гармонизации, поэт — единственный цельный герой — обречен на одиночество. Высокая поэтическая миссия — преобразование мира Логосом — оборачивается катастрофой. Герой Владимир Маяковский приносит себя в жертву, принимая все страдания человечества. Д. Л. Быков, анализируя художественный мир Маяковского, выражает мысль о субъектной природе изображаемого пространства. Внешняя разъятость и катастрофичность пространства мотивируется «‎какофонией и дисгармонией собственной души» Маяковского (примером служит стихотворение «‎Адище города»). Само появление футуризма Д. Быков связывает с ожиданием всемирных исторических изменений — футуристы предвещали обрушение «обреченного мира» в хаос, эстетически приближали его гибель. Эволюция темы катастрофического бунта вещей прослеживается биографом от трагедии «Владимир Маяковский» до «Облака в штанах» и «Мистерии-буфф». Несмотря на то, что футуризм провозглашен как искусство автомобилей и аэропланов, Маяковский предстает урбанистом лишь формально. Одно из главных качеств его поэзии – отрыв речи от предмета и возникающая вследствие этого бессодержательность. Парадоксальный дуализм Д. Быков считает основополагающим принципом творчества поэта: «величие и ненужность, грандиозность и беспомощность, триумфальность во всех проявлениях и поражение по всем фронтам». Ключевая роль бинарных оппозиций продемонстрирована на примере стихотворения «Послушайте». Звезды предстают как сочетание грандиозности и малости, ненужности и величия, как «жемчужины» и «плевочки»; голос героя оказывается и мощным, и неслышимым, Бог — владыкой и бессменным рабочим. Анализу образов, связанных с плотью и телесностью, посвящена статья Ч. Чун. Отталкиваясь от их конкретных проявлений в ранних поэмах В. Маяковского («мясо», «огромное ухо», «кровь», «грудь» и прочее), исследователь приходит к выводу о том, что можно говорить о категории плотского в его поэтическом мире. Анализируя внутренние установки героя Владимира Маяковского, Ч. Чун отмечает их дихотомичность, которая находит свое отражение в плотской образности: «У меня в душе ни одного седого волоса». Внимание исследователя привлекают сквозные мотивы: кровь как знак плоти мира и поэта, морфогенез и частное его проявление — гипертрофия («весь из мяса»). Итогом работы становится утверждение принципов антропоцентризма в анализируемых произведениях поэта. Л. Ю. Большухин и М. А. Александрова анализируют взаимодействие лирического героя с реальностью в стихотворении «А вы могли бы?», в котором впервые появляется лирический герой Маяковского, его грандиозное Я. Герой осуществляет пересоздание мира, но в ходе этого свершения моделирует собственную позицию в мире, с которым вступает в диалог. Развивая мысль М. Вайскопфа, заметившего, что «в контурах „скул“ и „губ“ проступает лицо вселенной», исследователи указывают на недовоплощенность этого лица, лишенного глаз как признака одухотворенности. Активность «лица вселенной» связывается с губами, образом, в творчестве В. Маяковского амбивалентным: он символизирует и средоточие любви, и примитивный эротизм. Поэт стремится к обретению общности с «чужим лицом вселенной» через акт творчества — игра на «флейте водосточных труб» интерпретируется как процесс, связанный с обретением желанной гармонии.

master_43110.json

2.2

§ 2. Проблема телесного в научных трудах по культурологии и семиотике

Особый интерес для нашей работы представляют исследования, обращенные уже не к творчеству Маяковского, а к проблеме телесного в культурологическом и семиотическом аспектах. Обратимся к некоторым из них, а именно к тем, где предметом анализа служат понятия, выделенные в качестве ключевых в научных описаниях физического мира, изображаемого Маяковским. Ученые указывают на разное понимание и ощущение тела в разных культурах. Относящиеся к нему понятия («болезнь», «боль», «организм» и другие) подверглись в последние десятилетия существенному переосмыслению: восприятие их как естественных состояний тела оказалось недостаточным, их необходимо рассматривать как важные составляющие культурных и ментальных концепций. Современные исследования различают понятия тела и телесности, связывая с последним процессы культурно-семиотического и психотехнического порядка. Т. Цветус-Сальхова определяет «телесность» как «новообразование, конституированное поведением, то, без чего это поведение не могло бы состояться, это реализация определенной культурной и семиотической схемы (концепта), наконец, это <…> модус тела». Исследовательница отмечает, что телесность не есть ни объект, ни сумма органов, а является особым образованием — «неосознанным горизонтом человеческого опыта, постоянно существующим до всякого определенного мышления». Как утверждают Г. И. Кабакова и Ф. Конт — составители сборника, посвященного исследованию русской телесности, систематический интерес к телу — явление сравнительно недавнее. Христианские антиномии тело – дух не давали философской мысли вплоть до XIX века сосредоточиться на теле как на достойном предмете осмысления вне его связи с духовным началом. На протяжении большей части XX века тело было предметом гуманитарных исследований психоаналитиков и философов. Литературоведение занимается связью текста и тела. Тело как объект символизации и в то же время место скрещения социальных связей становится излюбленным предметом описания в социальной антропологии. Составители сборника утверждают проблематичность категории тела на всех уровнях его описания. Словари русского языка выдают противоречивый набор признаков: внешнюю форму, внутреннее строение, границу, заполненность, нераздельность, цельность, сложный состав присутствие или отсутствие души. Представляется затруднительным четкое определение границ тела, его состава, осмысление отношений между частями целого. Подобная неоднозначность порождает возможные множественные взгляды на тело. Так, Григорий Крейдлин рассматривает тело как знаковую систему. Особым значением наделяется телесная коммуникация – жесты, позы, мимика человека. Поставив вопрос о жесте, универсальном для разных культур, исследователь приходит к выводу, что представление о нем утопично, т. к. даже в рамках одной культуры жест может иметь разные значения. Наталья Пушкарева анализирует тело как систему, подконтрольную дискурсу. Почвой для исследования становится культура средневековой Руси и исповедь как средство контроля. Особое внимание уделяется сексуальной сфере, а именно — телу женщины. Исследовательница рассматривает дискурсивный контроль над отдельной частью тела — ртом — в попытке свести его исключительно к роли «отверстия для приема пищи», а также описывает следующие из данного отношения семантические наслоения: «С началом Нового времени женские губы как часть женской телесности не превращаются в объект желания и получения наслаждения, но чаще всего рассматриваются именно так». Тело в русской модели мира становится предметом описания Татьяны Цивьян. Материалом исследования служит интеллигентская культура и различные принадлежащие к ней «коды». В интеллигентской культуре, восходящей к дворянской, отношение человека к телу признается амбивалентным: оно подчинено оппозиции видимый/невидимый. С одной стороны присутствует «апофатизм»: тело и телесные проявления стараются сделать незаметными; с другой — возможное привлечение внимания к телу носит самоироничный характер. Ссылаясь на мемуары XIX — начала XX века, исследовательница отмечает активное замещение темы тела — темой одежды. Так, верхняя одежда («не-белье») представляется не просто «футляром», но заместителем, «пристойным двойником» тела». М. Эпштейн в монографии «Философия тела» углубляется в осмысление семантики тела с целью определить возможные пути формирования «пост-телесной» культуры. Рассматривая стороны телесности, обделенные вниманием философии, он обращает внимание на базовый пласт человеческих чувств и связанных с ним телесных проявлений. Так, одной из затрагиваемых им сфер становится эрос. Противопоставляя сексологию и эротологию, исследователь утверждает антитезу двух подходов — естествознания и человековедения. Эпштейн говорит о перспективности эротологии как научного вектора и определяет ее как область, родственную эстетике и поэтике в связи с возможностью рассмотрения любви в качестве предмета гуманитарного знания. Желание, в отличие от хотения, представляется Эпштейном диалогичной категорией — оно нуждается в воле другого человека, говорит с его желаниями и не-желаниями, отражается в них и определяется ими: «Я желаю чужого желания, которое желает меня». Окружающие предметы могут служить знаками любовного общения, выполнять функцию посредников желаний. Предметы — реликвии или фетиши — могут выступать символической заменой объекта любви, но при этом они сугубо монологичны — обращены лишь к влюбленному, вне зависимости от возлюбленной. Исследователь признает, что даже безнадежная любовь усиливает чувственную насыщенность мира — вещи, окружающие влюбленного, образуют эротогенную зону вне тела. Значимые предметы в своем многообразии метафоричны и метонимичны — в любовном дискурсе «каждая вещь — это эротический прием, обходной маневр желания». Для эротики, так же, как и для искусства, характерно остранение — с целью продления момента восприятия. Эпштейн характеризует эту черту в качестве исходной точки исторического развития эстетического и эротического переживаний. Эротика — искусство иносказания не только как свойства речи, но и как сокрытия-раскрывания, одевания-раздевания, отчуждения-присвоения. Важным аспектом эроса представляется момент нарушения, преодоления конвенциональной границы — переход от категории приличия к категории бесстыдства. При этом интенсивно выраженное бесстыдство (нагота, позы, жесты) признается исследователем новой формой приличия, эротическим тупиком. Эпштейн предлагает понятие «эротема», определяя его как «эротическое событие, единицу чувственного переживания и действия, то, из чего слагается динамика, “сюжет” эротических отношений», как пересечение границы, которая в чувственной сфере определяется как «открытое — закрытое», «дозволенное — недозволенное», «влекущее — отталкивающее», «близкое — дальнее», «разделение — касание» . Эротическое остранение может быть восходящим (привлекательность чистоты, стыдливости, недоступности) и нисходящим (влечение к грязному, морально и физически убогому, падшему). В самой эротологии исследователь выделяет особый раздел — поэтику соития: комплекс семантически наполненных уровней в рамках полового акта. Различный смысл он видит и в понятиях «тело» и «плоть»: если тело оформлено, ограничено и зримо, то плоть — безгранична и постижима исключительно тактильно — другой плотью. Таким образом, организм есть объект исследования, тело — предмет желания, плоть — среда наслаждения. Рональд Шлейфер рассматривает как телесную категорию опыт боли и его репрезентацию в культуре. На первый взгляд такая репрезентация невозможна, так как боль ― это сугубо личное переживание, проблемное с точки зрения возможности словесной передачи. Но боль является одновременно и ощущением (которое не невыразимо), и восприятием (которое может быть выражено и подвергнуто гуманитарному исследованию). По мнению Р. Шлейфера, ощущение боли может быть сообщено, если: 1) Отделить переживание боли от субъекта и представить её в качестве «независимого агента» или «противника тела», т. е. придать ей статус объекта. 2) Представить боль через «культурную схему», оформить её в какой-либо дискурс (медицинский, психологический) или использовать сравнения и метафоры. 3) Описать динамически разворачивающуюся ситуацию боли. В таком случае боль как бы остаётся неназванной, но при этом мы понимаем, что что-то происходит, и это что-то крайне болезненно.

master_43110.json

3

Глава 2. Механизмы трансформации пространства в ранней лирике Маяковского

В ходе анализа произведений В. Маяковского 1912—1916 годов мы выделили несколько основных механизмов трансформации физического мира в этих поэтических текстах. Данные механизмы действуют на разных уровнях и могут быть представлены в виде следующей схемы: Как можно проследить по схеме, основные механизмы трансформации физического мира в произведениях В. Маяковского мы предлагаем разделить на две группы. Первая из них, связанная с организацией пространства, включает в себя механизмы описания места, обстоятельств действия и его общей динамики, а также времени. Последняя категория включается в данный раздел неслучайно: течение времени всегда отражается на изображаемом пространстве. «Во все пространственные измерения замешивается время» — писал Р. Якобсон в посвященной новой живописи статье «Футуризм» (1919). Под «объектами в пространстве» мы будем иметь в виду актантов действия, вещи и детали, заполняющие пространство, тем или иным способом организованное, деформированное или трансформированное. В действительности механизмов создания художественной реальности гораздо больше, но из всего этого разнообразия нами были выделены лишь основные, те, повторяемость которых позволяет их систематизировать и осмыслить их природу. Один из основных тезисов данной работы заключается в том, что каждому из названных механизмов поэтического искусства кубофутуризма, представленного в творчестве раннего Маяковского, можно отыскать соответствующий изобразительный прием в кубической или родственной ей живописи.

master_43110.json

3.1

§ 1. Организация вертикали

Во многих ранних стихотворениях Маяковского лирический сюжет существенно определяется характером взаимодействия полярных плоскостей – чаще всего, неба и земли, хотя последняя может подменяться водой. Оппозиция неба и земли способна как усиливаться, - когда между плоскостями пролегает нечто, дополнительно отделяющее одно от другого (см. решетка проводов в стихотворении «Утро»), так и ослабляться. Ослаблению противостояния способствует организация вертикали, соединяющий небо и землю. Функцию вертикали могут выполнять как архитектурные сооружения (допустим, шпили башен), так и нисходящие и восходящие объекты (падающие звезды, поднимающийся лирический герой). Рассмотрим и осмыслим примеры организации вертикали в ранней лирике Маяковского. Стихотворение «Утро» 1912 г. представляет собой пространственную зарисовку, динамика которой достигается посредством игры планов и движением света и цвета. Лирический герой не предъявлен читателям, но фокус восприятия описанной в поэтическом тексте реальности определяется его взглядом, направленным снизу вверх: он явно находится на земле и устремляет взгляд ввысь. Пространство выси находится в оппозиции к земному и отделяется от него перекрестием проводов, которые в восприятии смотрящего сливаются в решетку. Эта графическая граница зрительно преодолима – за ней проступает небо с опредмеченными неназванными облаками – они обозначены как «перина». Мягкая «перина» облаков подвержена физическому воздействию со стороны «встающих звезд». Это обеспечено тем, что в слове «встающие» собраны воедино его буквальное значение и два значения метафорических (вставать в смысле просыпаться и в относящемся к светилам значении восходить). Данный прием, характерный для Маяковского, может быть описан словами О. Э. Мандельштама, сказанными в 1933 г.: «Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну официальную точку». Итак, при восходе (или пробуждении) звезд они способны опереться на перину облаков обретенными в ходе разворачивания поэтического текста ногами. Противопоставленные друг другу обитатели неба (получившие прививку олицетворения звезды) и обитатели земли (проститутки) соединяются нисходящим вектором, образованным движением дождя. Нижний ярус представляется грешным, болезненным пространством, непригодным для жизни, подспорьем чему является цвет («желтых <…> роз»), качество («ядовитых») и производимый эффект («сделала больней / букет бульварных проституток». Все это семантически подкрепляет низменный план – низменный как в прямом, так и в переносном смысле. Звуковой план подан как адекватный инфернальной реальности низа: жуткий смех в своем движении («возрос зигзагом») закладывает вектор, обратный направлению дождя – восходящий; таким образом, поэт сталкивают две реальности. Наконец, финальным аккордом стихотворения становится взгляд, устремленный на восходящее солнце, в перспективу – в точку схождения верха и низа – на горизонт. Именно там происходит синтез семантически антиномичных явлений: высокого образа здания монастыря (он обозначен как «раб крестов») и низменного образа разврата «домов публичных». Инструментом объединения становится опредмеченный свет восходящего солнца – «пылающая ваза» - точка схождения противонаправленных векторов. Лирический герой выступает соглядатаем разворачивающегося пространственного действа. Его оптика определяет динамику происходящего, которая проявляется и в особом фрагментированном словоразделе, служащим также почвой для рифмы: «перина. / И на», «ноги. / Но ги- / бель…». Стихотворение «Ночь» (I, 7), написанное в 1912 г, также проявляет пространственный сюжет, отдельная роль в рамках которого отведена цвету. В данном тексте нисходящая вертикаль закладывается посредством фокусировки на объектах реальности. Верхний ярус – небесный – изображен через цветовой контраст багрового и белого, искажаемых в сумерках. Цвета, в которые окрашено небо, подвергаются воздействию, как осязаемые предметы: «Багровый и белый отброшен и скомкан», и взгляд лирического героя опускается ниже – к деревьям, сквозь листву которых просвечивают отблески фонарей («в зеленый бросали горстями дукаты»). С первых строк ночная реальность характеризуется как пространство игры и азарта: «…а черным ладоням сбежавшихся окон / раздали горящие желтые карты» (об окнах, в которых загорается свет). Цвет в этом стихотворении не только передает внутреннюю сущность предметов, но и выступает в качестве их облачения, будь то синяя тень зданий («на зданиях синие тоги») или круги фонарного света, окольцовывающие ноги прохожих («огни обручали браслетами ноги»). Обитатели мира произведения нарочито обезличены – слиты в массу, единый зооморфный организм («пестрошерстая быстрая кошка»), который, вопреки биологической природе – плывет, обнажая вязкость физической реальности. Окказиональна и природа звука: смех превращается в тяжелую металлическую субстанцию («отлитый ком», он звучит, как «удары в жесть»), взаимодействие с которой приравнено к физической нагрузке. Лишь в последнем четверостишии появляется воплощенный лирический субъект. Телесно он фрагментарен: собственная улыбка «протиснута» им как предмет. Опредмечен и зрительно воспринимаемый акт (улыбка протиснута в глаза какой-то женщины): глаза оказываются принадлежностью платья. Женщина описана метонимически, через зовущие лапы платья, которым приданы те же, что и толпе в целом, зооморфные черты. Описание московского Елисеевского магазина в двух последних строчках «остраняет» предмет изображения: выставленные на витрине «две гипсовые фигуры арапов, украшенные разноцветными перьями, одна из них с бубном в руках» (I, 441) превращаются в пугающих толпу хохочущих и бьющих в жесть арапов, «над лбом расцветивших крыло попугая». Сюжет сдвигается в сторону экзотики и фантастики. Подобный принцип изображения действительности, в контексте которого затруднено распознавание изначальной природы объекта, распространяется и на прочие городские реалии, демонстрируя индивидуальность поэтической оптики. В стихотворении 1913 года «Уличное» (I,10) восходящая вертикаль закладывается через архитектурное сооружение – фонарь на Сухаревской башне, – наделяемое фрагментарной телесностью («Подняв рукой единый глаз, / Кривая площадь кралась близко»). Телесность пространства вновь оказывается расщепленной: поднятый вверх глаз (вероятно, выпавший или вырванный) существует отдельно от целого тела, как и всего одна рука, выполняющая действие. Аналогичным представляется лицо неба, на которое устремлен взгляд фонаря. Оно лишено глаз, что не мешает ему «смотреть в белый газ», прокладывая, таким образом, возвратный, нисходящий пространственный вектор. Специфическая организация пространства улицы ярко выражена в стихотворении «Кое-что про Петербург» (I, 16) 1913 года. В данном тексте искажается привычная пространственная логика: фокус восприятия мечется между верхом и низом. Строка «Слезают слезы с крыши в трубы» определяет нисходящее направление движения, чему тут же противостоит появляющееся вскоре затем упоминание неба. Последнее телесно изменяется, обретая губы, вспомогательным элементом к образу которых выступают купола, помещенные с небом в одной зрительной плоскости («…а в неба свисшиеся губы / воткнули каменные соски…»). Во втором четверостишии, как и в первом, происходит смешение верха и низа. Взгляд скрытого от читателя героя-соглядатая, оттолкнувшись от неба, следует за течением реки, формируя удаляющуюся перспективу, замыкающую две плоскости в одну точку («…туда, где моря блещет блюдо, / сырой погонщик гнал устало / Невы двугорбого верблюда»). Отметим, что пространство Петербурга, а именно – обилие рек и каналов, провоцирует подмену земли – водой. Таким образом, можно предположить, что постоянная смена фокуса восприятия оправдана визуально – небо, отраженное в воде, искажает физику пространства. Цикл стихотворений «Я!» 1913 года также содержит примеры организованного построения пространства, в частности – видоизмененный механизм вертикали. Начинает цикл стихотворение, в рамках которого изображаемое пространство полноценно соотносится с внутренним миром лирического героя: «По мостовой / моей души изъезженной» (I, 18). Таким образом, все формируемое поэтом художественное пространство связано с его личным опытом. Лирический герой как бы заключает мир в себя (или создает его из себя, закрепляя за собой роль его демиурга). Примечательным в таком случае становится развивающий эстетические принципы предшествующих произведений городской пейзаж. В изображении пространства больше не доминирует прямая линия – город заполнен хаотическим движением («…шаги <…> вьют жестких фраз пяты…» - Там же), а характерная для более ранних стихов вертикаль, соединяющая верх с низом, - искривлена («кривые выи»). Город доминирует над обитателями, распространяя на них свою разрушительную природу. Сумасшедшие люди, динамически заполняют мостовую, в то время как чудовищные в своей телесности башни устремляют искаженные шеи к небу, становясь похожими на висельников, образ которых тут же формируют возвратный вектор нисхождения. Следующее стихотворение цикла «Несколько слов о моей жене» (I, 18—19) своим названием определяет связи героя с его художественной реальностью. Мифически удаленное пространство, заложенное как перспектива, переходит во владение субъекта («Морей неведомых далеким пляжем / идет луна — / жена моя»). Далекая луна представляется близкой к герою настолько, что их связь может быть метафорически описана как брачные узы. Ее образ обретает развитие в ключе телесности: луна нарекается не только женой лирического героя, но и наделяется плотской характеристикой – «любовница рыжеволосая». Пространство идиллического небесного существования луны и пространство катастрофического бытия субъекта отделены друг от друга по принципу бинарной оппозиции «верх» - «низ». В пространственной перспективе они сходятся: «толпа созвездий» «венчается автомобильным гаражом», но тем не менее характерная вертикаль, соединяющая два полюса, проявляется в тексте через отрицание: «В края, где злоба крыш, / не кинешь блесткой лесни». Максимально приближенный мир небесный все же остается романтически недосягаемым для героя, и даже семейные узы, которыми он соединяется с луной, не обеспечивают доступ. Итоговым аккордом в сюжете брака с луной становится образ ребенка-песни. Песня так же, как и герой, не принадлежит пространству небесного, напротив – привязана к урбанистической реальности низа. Механизм специфической организации пространства, в том числе – с помощью проведения вертикали проявляется во многих других стихотворениях Маяковского. Еще одним примером тому становится стихотворение «Кофта фата» (1914): Пусть земля кричит, в покое обабившись: «Ты зеленые весны идешь насиловать!» Я брошу солнцу, нагло осклабившись: «На глади асфальта мне хорошо грассировать!» (I, 31) Если земля обвиняет лирического героя в насилии над невинными и не получает ответа, то, напротив, молчаливое солнце становится адресатом вызывающего заявления субъекта. Цепочка взаимодействия земля – лирический субъект – небо закладывает вертикаль и связывает пространство верха и низа, медиатором в данном процессе выступает герой. И если в одном случае его женой и любовницей может выступать небесное светило, то в другом случае ту же роль играет земля («а земля мне любовница в этой праздничной чистке» - Там же). Стихотворение «Война объявлена» (I, 35) 1914 года становится выражением внутренней реакции поэта на исторические события. Улица в изображении Маяковского резонирует с кричащими газетными лозунгами, обагряется кровью. Запускается череда предметных трансформаций. Телесной деструкции подвергаются здания («Морду в кровь разбила кофейня…»), ей же подвержено небесное пространство: «С неба, изодранного о штыков жала…». В характерной манере утрачивая недосягаемость, небо деформируется орудием убийства человека – штыком, играющим в данном контексте роль вертикали, соединяющей небо и землю. Реакция на эту процедуру также телесна и материальна – звезды проливают слезы, формирующие движение сверху вниз по уже проложенной вертикали, возвращая фокус на землю. Следующий образ в противовес опредмеченному небу, пронзенному осязаемыми штыками, сочетает в себе материальное и абстрактное начала: и подошвами сжатая жалость визжала: «Ах, пустите, пустите, пустите!» Лирический герой стихотворения «Я и Наполеон» 1914 года, выделяясь из общей людской массы и ступая на путь противостояния тревоге, вызванной войной, берет на себя роль солнцеборца, пространственной вертикалью, направленной снизу вверх, соединяя небо и землю: Через секунду встречу я неб самодержца, — возьму и убью солнце! (I, 42) И немедленно противник поэта – солнце – достраивает вертикаль, направляя ее в точку встречи сверху вниз: Вот он! Жирен и рыж. Красным копытом грохнув о площадь, въезжает по трупам крыш! (I, 43) Солнцеборчество трактуется как богоборчество и, несмотря на связь с христианским богом («…встречу я / неб самодержца…»), мотивно сосредотачивается на фигуре солярного бога, ответственного за происходящее на земле. Отправляясь на битву с солнцем, герой и его войско «изъеденных бессонницей» преодолевают гравитацию, закладывают вертикальную траекторию движения навстречу к врагу, тем самым перерабатывая миф об Икаре: как и ему, герою суждена гибель при встрече с солнцем. Привычное городское пространство, изображаемое в стихотворении «Чудовищные похороны» (I, 67—68) 1915 года, с первых строк заполняется цветовыми акцентами. Многочисленные безликие жители города в траурном шествии сливаются в единую черную массу, уподобленную «монахов черному ордену». Второе четверостишие не только трансформирует людей в животных – «траур воронов», но и прокладывает пространственную вертикаль, соединяющую землю с черными фигурами людей и небо с помощью образа птицы: Траур воронов, выкаймленный под окна, небо, в бурю крашеное, — все было так подобрано и подогнано, что волей-неволей ждалось страшное. Стоит отметить, что погода и воздушное пространство над городом воспринимается бутафорски: «небо, в бурю крашеное», «пыльного воздуха сухая охра». На фоне бутафорских декораций города такими же кажутся и церемония похорон, и само появление катафалка. Механизм вертикальной организации пространства можно обнаружить в полотнах авангардных живописцев. Так, одним из примеров становится картина Александра Богомазова, представителя кубофутуристического стиля живописи, «Монтер» 1915 года (Рис. 1). Пространство картины минималистично. Значимым в нем становится перекрестие проводов, образ знакомый поэтике Маяковского, и вертикаль, роль которой выполняет электрический столб. Роль последнего – двойственна: помимо статичной вертикали, столб выполняет роль вектора, движение по которому производит монтер. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 1 Данный пример не единственный. Обратим внимание на полотно Давида Бурлюка «В церкви» 1922 года (Рис. 2). Примечательно обилие аркообразных линий, не только повторяющих своей формой церковные своды, но и отсылающих к традиционной иконописной фигуре, уходящей от прямой линии, всегда несколько наклоненной. Уход от формального реализма в сторону иконописного канона также определяет плавность форм тела и подражание сакральному жесту. Сама фигура священника – очертание его одеяния единой линией проходят от нижнего края полотна – к верхнему. Линии сводов и остальных фигур также связывают пространство верха и низа, тем самым композиционно утверждая вертикальную организацию полотна. Подкрепляется она нисходящим движением света, преломляемого с помощью зеркала и проходящего через всю картину. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 2 Для сравнения положения фигур на полотне приведем икону Андрея Рублева «Троица» (Рис. 3): Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 3 Наконец, примером могут служить живописные опыты самого Владимира Маяковского. Полотно «Автопортрет. Желтая кофта» 1918 года (Рис. 4) не только демонстрирует свойственный кубофутуризму сдвиг плоскостей, порожденный динамикой изображаемого – города, но и вертикальную организацию пространства. Фрагментарные фигуры небоскребов графически устремлены вверх, почти полностью загромождая собой пространство неба, но при этом контрастируя с землей, на данном полотне выраженной через местонахождение портретируемого – самого Владимира Маяковского в желтой кофте. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 4 Во всех вышеприведенных случаях вертикаль представляет собой не перпендикулярно направленную линию, а диагональ или принимает форму арки. Подобная трансформация механизма заметна и среди образов физического мира Маяковского: дождь изображен косым («Угрюмый дождь скосил глаза» (I, 8), смех «возрос / зигзагом» (Там же), «единый глаз» поднят рукой «кривой площади» (I, 10), крыши, по которым совершается движение как вверх, так и вниз, - тоже наклонная плоскость; «и, бросив в небо косые вожжи, / качался в тучах, седой и тяжкий» (I, 17)).

master_43110.json

3.2

§ 2. Деструкция

Другой механизм поэтической оптики Маяковского – деструкция – также принадлежит плану пространства. Отметим, что деструкция во всех ее проявлениях – разрушение, распадение, увядание, – в произведениях поэта характерна как для объемных пространств вроде города, площади или улицы, так и для маленьких – предметов. Механизм деструкции осуществляется не только в условном плане пространства, он имеет глобальный охват, становится родовым, а не видовым процессом. В рамках эстетики Маяковского деструкции подвергается весь художественный мир, но не всегда эта деструкция означена отрицательно. Зачастую распадение является отражением эстетики кубизма, где определяющая роль отведена слому пространства и сдвигу, позволяющему увидеть новые стороны предмета изображения. Рассмотрим проявление механизма деструкции подробнее. Стихотворение 1913 г. «Уличное» (I, 8) иллюстрирует дробность поэтического пространства Маяковского. Первые строки отсылают к деструкции через мотив увядания плоти, которая покрывается плесенью («цвелью»: «В шатрах, истертых ликов цвель где»), однако искаженной представляется телесность не только человеческая, но и предметная («из ран лотков сочилась клюква…»). Среди ярко выраженной плоти окружающего мира, лирический герой примечательно бестелесен: физическая материя проходит сквозь него, столкновения двух тел не происходит вопреки ожиданиям («сквозь меня <…> / скакала <…> буква»). Включенность графически эксплицированного слова в художественную реальность представляет собой одно из отличительных качеств кубофутуризма. «Зрительные образы, столкновения и смещения смысловых и эмоциональных планов, возникшие в раннем “живописном” периоде, проходят сквозь все главнейшие вещи Маяковского 1915-1917 годов». Главный механизм существования объектов земного пространства в произведении «За женщиной» (I, 17) 1913 года – распадение и сдвиг плоскости, характерный для кубической живописи. Описываемая женщина скорее состоит из дробных частей тела (бедра, грудь), не коррелируюших между собой: Вулканы-бедра за льдами платий, колосья грудей для жатвы спелы. От тротуаров с ужимкой татьей ревниво взвились тупые стрелы. Природа подобной телесности двойственна, образы тела выражены через метафоры («вулканы», «колосья»), ноги вовсе становятся невидимыми за «тупыми стрелами». Сама возможность тактильно соприкоснуться с такой плотью – гипотетична, она завуалирована (прикрыта) метафорическим контекстом: «колосья грудей для жатвы спелы» – ни призрачный лирический герой, ни кто-либо в окружающем его мире, воплощенном в стихотворении, не способен претворить потенциальное в действительно осязаемое. Внутреннее восприятие героем экзистенциального плана первой части стихотворения «Несколько слов обо мне самом» (I, 19—20) из цикла «Я» сменяется кубическим изображением реальности. Безумие предваряется наступлением полуночи. Полночь наделена собственной волей и телом, которое подвержено деструкции и потому фрагментарно – из целого характеристику получают исключительно руки: «…промокшими пальцами щупала…». Монструозным гигантом представлен «сумасшедший собор», хаотическая динамика которого провоцирует деструктивный сюжет – распадается икона, лишаясь изображаемого. Побег Христа из иконы, хоть и вызван сотрясением пространства, но реализует сюжет богооставленности. Проявление телесности Христа, лишившегося сакрального места, ограничивается облачением: хитон волочится по земле. Земля как пространство низа маркирует то, что причастно к ней: «хитона оветренный край / целовала, плача, слякоть». На пустующее место божьего сына претендует лирический герой, превращая крик в сигнификатор своего физического присутствия. Адресат обращения искажается вместе с окружающей его динамичной реальностью. Метонимически теряется различие между собором как домом Господним и самим Богом: «Кричу кирпичу…». Зов лирического героя в конце концов достигает неба, своим вектором повторяя вертикаль, уже прочерченную собором. Усыновляя себя солнцу, реализуя тем самым мифологему солярного бога, герой устанавливает иерархию «бог-отец и бог-сын», таким образом, становясь неединоличным демиургом художественной реальности, но и подменяя новой сакральной парой Бога-отца и Христа. Бог-Солнце кровожаден и садистичен, он нарекается причиной мучений героя. Страдания приобретают как телесный («…кровь моя льется дорогою дольней»), так и деструктивный духовный характер («…душа моя / клочьями порванной тучи…»), а сам герой примеряет к своим мукам страсти Христовы. Обращение к персонифицированному времени с просьбой запечатлеть личный образ в веках, в таком случае, представляется платой за испытания жестоким богом. Наконец, финальные строки «Я одинок, как последний глаз / у идущего к слепым человека!» не только выделяют героя из общей массы, утверждением его превосходства в причастности к истине, но и воплощают его как тело, подверженное деструкции, а потому – фрагментарное. Пространство города, претерпевающее деструкцию, изображено в стихотворении «В авто» (I, 30) 1913 года. Фрагментарность реальности обусловлена восприятием лирического героя, находящегося в движущемся автомобиле. Так, распадаются не только фразы, услышанные субъектом лирики в ходе движения («поч <…> та»), но и вывески, буквы на которых также перемещаются, теряют привычный порядок. В своей хаотичной динамике город видится вывернутым наизнанку, искаженным, оттого – пугающим собственных обитателей: «Вывески разинули испуг». Лишь удалившись в перспективу, лирический герой способен под изменившимся углом зрения заметить город «робким», а буквы на вывесках статичными и покорными. Интересен способ организации текста данного произведения, а именно ремарка, помещенная в прямую речь. Таким образом, в произведении реализуется не только живописный план, но и сценический, приближающий происходящее к театральному действу. В стихотворении «Адище города» (I, 27) 1913 года в характерной дисгармоничной манере изображается городская панорама. Оптически поэт дробит большое целое пространство – «адище» – на множество мелких – «адки» фиксируя на отражения города в окнах. Процедуре распада подвергается не только пространство, но и сам герой, присутствие которого обозначено единственно упоминанием уха – части от целого: «…над самым ухом взрывая гудки…». Наравне с остальными обитателями он подчинен насильственному воздействию города. За счет парцелляции создается ощущение множественности и мельтешения, подкрепляемое динамичностью фигур. Главными действующими лицами городской сцены становятся транспортные средства, обретшие собственную волю, в очередной раз восставшие против человека. Их разрушительная природа проявлена не только через прямую характеристику («Рыжие дьяволы…»), но прежде всего через активные действия: подобно взбешенным животным они направляют свою ярость на людей – сбивают их с ног и пугают («…трамвай с разбега взметнул зрачки»). Внутренняя жизнь города катастрофична не только на земле, где хтонические поезда «громоздят лаз», но и высоко в воздухе: падение аэроплана становится результатом умышленной атаки на солнце. Небесные светила – как солнце, так и луна, утрачивают свою бесплотную недосягаемость и овеществляются, становятся осязаемыми. Телесно изувеченное солнце подобное дискредитировавшему себя демиургу, утратившему власть над реальностью, исчезает за горизонтом. Цветовая смежность закатного зарева с пламенем способствует созданию катастрофической адской перспективы. Дойдя до кульминации, катастрофа дня с заходом солнца сменяется ночью. Ночь, в свою очередь, привычно представляется воплощенной блудницей с помутненным сознанием, однако обратим внимание на изменение фактуры света. Неосязаемый свет фонарей опредмечивается и становится подверженным физическому воздействию со стороны ночи: комкается. Тем не менее, он не утрачивает свою основную функцию – освещение («…за солнцами улиц…»), подменяя собой естественный источник света – ставшую «не нужной» луну. А плоть луны, подобно плоти солнца дискредитируется, однако уже не через увечье, а через отталкивающую антиэстетическую фактуру – дряблость. Стихотворение «Мама и убитый немцами вечер» (I, 36—37) 1914 года неоднородно в плане организации текста: ремарки, дающие представление о природе пространства и сущности говорящего, перемежаются с пространными репликами. Первая строка закладывает представление о контрастном монохромном пространстве. Фигуры белых матерей на черных улицах превращаются в опредмеченную массу («судорожно простерлись, как по гробу глазет») - именно они, как безликий хор, произносят первую реплику: «Ах, закройте, закройте глаза газет!». Лирическое сознание дробит пространство на мелкие составляющие, связываемые посредством монтажа. «Письмо», таким образом, становится не только предметом, но и событием, запускающую цепную реакцию. Речь лирического героя, обращенная к матери создает ощущение «эллиптического» диалога – в его рамках звучит только часть реплик. Задымленное пространство представляет собой «пространство недостачи», в котором лирическому герою невозможно не только ничего разглядеть, но и услышать – также. Воздушное пространство вокруг него изменяет свое физическое состояние – уплотняется, дополнительно затрудняя восприятие, и наполняется звуками разрушения: «…весь воздух вымощен / громыхающим под ядрами камнем!». Атмосфера деструкции в стихотворении развивается через образ воплощенного вечера, невротическое состояние которого подчеркивается фонетическим рядом («…кургузый, / шершавый…»). Его телесность хоть и уязвлена («израненный»), но соответствует состоянию его первообраза («надломивши тучные плечи, / расплакался» - метафора дождя). По мере приближения к кульминации стихотворения, атмосфера инфернализируется: от вскользь упомянутого ранения фокус восприятия переходит к массовому плачу по убитому. Однако время в тексте не статично – за вечером наступает ночь, и облачение звезд (синий ситец) передает внешнюю характеристику ночного неба. Небесное светило наделяется глазом. На фоне мельтешащей динамики выделяется очеловеченная Ковна, разрушающая сама себя: слезя золотые глаза костелов, пальцы улиц ломала Ковна.Кульминации сцена плотских ужасов достигает в тот момент, когда реплики покалеченного, но все еще храбрящегося вечера звучат сразу после описания с его телесного состояния: «А вечер кричит, / безногий, / безрукий…». Динамический слом происходит через называние предмета-события: «Звонок» (такую же роль в начале стихотворения играла фраза «Письмо.»). Сознание лирического героя выскальзывает из реальности военных действий и возвращается в пространство тыла, уже незадымленное и пригодное для того, чтобы воспринимать происходящее. Последняя трансформация относится к «маме», получающей «об убитом телеграмму»: она белеет, сливаясь в единую массу с наполнившими город «белыми матерями». Обратим внимание на сходный механизм создания художественной реальности в полотне Александры Экстер «Город», 1914 года (Рис. 5). Пространство города распадается на дробные составляющие, перемежающиеся между собой. Происходит полный слом перспективы, смещается линия горизонта, дома, образуя неровные сколы, нагромождаются друг на друга. Французские флаги, накладывающиеся на фигуры домов, представляют повторяющийся паттерн. Помимо прочего просматривается геометризация пространства: угловатые фигуры домов соседствуют со сферическими деревьями. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 5 В картине художника-футуриста В. Пальмова «Суйфунский рынок» 1920 года (Рис. 6) пространство также организуется через механизм деструкции. Сам сюжет полотна – отражение эстетики кубофутуризма: городская улица, украшенная вывесками. Графическое слово внедрено в живописное пространство наравне с другими изображаемыми предметами. Примечательна деструкция пространства – нарушена привычная перспектива, дома расколоты и сдвинуты, облака на небе геометризированы, как и тени от объектов на земле. Изображенный город открывается с позиции движения – искажается в пропорциях и ракурсах. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 6 Картина «Рулетка» 1915 года (Рис. 7) представляет собой одно из немногих сохранившихся полотен авторства В. Маяковского. Для картины характерна не только геометризация – четкие формы и фигуры, но и деструкция: картина наполняется разрозненным предметами, представляющими собой единое целое. Деструкция обусловлена динамикой изображаемого – крутящейся рулетки. Так, демонстрируются различные аспекты игры в рулетку: азартное лицо игрока, загадавшего цифру (его мысли проявлены графически), фишки, глаза наблюдателей, поле для игры. В картину непосредственно внедряется вектор – стрелки, указывающие направления вращения рулетки. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 7

master_43110.json

4

Глава 3. Механизмы трансформации объектов физического мира в ранней лирике Маяковского

От рассмотрения основных принципов трансформации плана пространства перейдем к анализу способов трансформации конкретных и весьма разнообразных объектов, заполняющих это пространство. В строгом смысле к их числу можно отнести лишь собственно физические реалии. Но Маяковский «оплотняет» и погружает в физический мир многое из того, что в соответствии с общими представлениями ему не принадлежит (эмоции, абстрактные понятия и т. п.). Все, что вовлечено поэтом в физическую сферу, начинает существовать в его художественном мире по ее законам, подчиняясь тем же законам трансформации, что и реалии, исконно ей принадлежащие. Достаточно часто им подчиняется и сам лирический герой. Почти все обитатели художественной реальности, созданной в ранних стихотворениях Маяковского имеют особую природу. В редких случаях речь идет о людях в собственном смысле слова, наделенных индивидуальными чертами, – гораздо чаще поэт прибегает к образу толпы, в иных случаях актантами его произведений становятся объекты вещного мира, животные, географические объекты.

master_43110.json

4.1

§ 1. Анимизм

Многообразие образов, наделяемых поэтом собственной волей и сознанием, служит почвой для выделения отдельного механизма формирования физической реальности, который можно определить как анимизм. При погружении в лирику Маяковского, становится ясно, что вещей как таковых – то есть неодушевленных предметов бытового назначения – в его поэтической реальности немного. Художественное пространство Маяковского бывает пустым в редких показательных случаях (как, например, в поэме «Облако в штанах»: «Эй, вы! / Небо! / Снимите шляпу! / Я иду! / Глухо»). Как правило, его мир наполняют ожившие или взбунтовавшиеся предметы, которые выступают субъектами речи, целенаправленно или хаотически двигаются. Уточним, что наделение статичного по своей природе предмета динамикой (например, упомянутый выше, в связи с механизмом деструкции скачущий собор из стихотворения «Несколько слов обо мне самом») мы тоже будем рассматривать как проявление анимизма. Рассмотрим действие этого механизма на конкретных примерах. Внутренняя жизнь городского пространства становится предметом изображения в стихотворении «Из улицы в улицу» 1913 года (I, 11). Урбанистический пейзаж обрастает деталями, наполняется динамикой. Процедуре антропоморфизации подвергаются животные: «Лица / у / догов…»; зооморфной становится техника: «Че- / рез железных коней» (об автомобилях). Урбанистическое пространство оживает и освобождается, вступая в родство с животным миром, но одновременно с этим – представляется закованным и порабощенным («Лебеди шей колокольных, / гнитесь в силках проводов!»). Изображаемая реальность раздваивается, погружается в зрительную иллюзию («Фокусник / рельсы / тянет из пасти трамвая»). Техника и городской быт хаотически нагромождаются друг на друга: их взаимодействие невротично и телесно. Плотский сюжет представлен процедурой обнажения («Лиф души расстегнули»). Но это оголяемое «тело» души не принадлежит никому конкретному, оно уличное – общее. Последние восемь строк метафорически закладывают насильственно-эротическое взаимодействие – но уже явно происходящее не между людьми, а между одушевленными фрагментами урбанистического пейзажа (его участники – колючий ветер, лысый фонарь). Доминирование и жестокость вещного мира игнорирует волеизъявление «улицы» («Я не хотела!»). Динамика изображаемого пространства исходит не от субъекта лирики: он статичен и не выходит за рамки позиции соглядатая. Словесное выражение движения (распад, новые сочленения слов, образующие разные типы рифм), кажется, также берет начало из самостоятельной жизни языка. Хаотическим движением наделяются объекты пространства, статичные в реальности – дома, рельсы, фонари. Несмотря на соответствие хронотопа – городской улицы – предыдущему тексту, стихотворение «Вывескам» (I, 14) 1913 года уходит от общего описания динамики пространства и сосредотачивается на более частном предмете. Призывая предпочесть рекламные вывески – книгам, лирический герой устанавливает новую, кубофутуристическую, парадигму восприятия, в рамках которой уличная вывеска видится предметом искусства. Логоцентризм как принцип организации реальности видоизменяется и обретает свое физическое воплощение: сакральным становится бытовое слово. Иерархически такое слово превосходит прочие элементы материальной реальности, утверждается их глашатаем, перерабатывая сюжет легенды о Гамельнском крысолове, оживляя предметы обихода: Под флейту золоченой буквы полезут копченые сиги и золотокудрые брюквы. Материальная реальность стихотворения представлена в основном гастрономической сферой: сиги, брюква, торговая марка «Магги», фаянсовые чайники, харчевни; – из общего образного ряда выбивается только похоронное бюро. Однако именно таким образом развертывание карнавального действа графических знаков связывается со смертью через появление ее атрибута; и напротив – окончание карнавала вывесок, относящееся к смене времени суток, проявлено через чувство любовного характера, противостоящее Танатосу: влюбляйтесь под небом харчевен в фаянсовых чайников маки! Стоит отметить, что побуждение к действию относится не к настоящим, живым цветам, а к бутафорским макам на вывесках с изображением фарфоровых чайников – к объекту повседневного материального мира. Таким образом, жизнь и смерть представляются заключенными в одно смысловое пространство, маркером которого выступают рекламные вывески. Стихотворение «Театры» (I, 15) 1913 г. изображает внешнее пространство, улицу, постепенно переходя к интерьерной театральной эстетике. Природа афиш не только декоративна, но и функциональна – они выступают средством привлечения внимания. У наделенных телесностью анимизированных афиш появляются «зрачки». Вырисовывается сюрреалистическая обратная перспектива, согласно логике которой субъект (театралы) и объект (афиши) меняются местами. Актантами выступают представители мира предметного (автомобиль, фары). С помощью метафоры поэт вовлекает в произведение образы, внешне или функционально не связанные с изображаемым. Так, например, задействованы оказываются представители животного мира – «два огневые фокстерьера». Человек же напротив, исключается, выносится за скобки. Даже реальная человеческая телесность, на которую, казалось бы, направляется действие (свет фар: «Автомобиль подкрасил губы…»), оборачивается бутафорской женской фигурой с картины французского художника («…у блеклой женщины Карьера…»), а само воздействие – иллюзорной игрой света. От человека остается лишь облачение (шубы у входа в театр и фраки в ложах), метонимически заменяющее посетителей театра. Замкнутость изображаемого пространства подчеркивается недосягаемостью света. Пресекает его распространение тень, которая обретает качества твердого материального предмета («…о тень сломала копья драки…»). Стихотворение «От усталости» (I, 23) 1913 года начинается с прямого обращения к образу земли. Торжественное восклицание лирического героя соотносится с молитвенным зачином, таким образом, земля воспринимается не только как пространство низа, материальное и противопоставленное возвышенному небу, но и через архаическое представление о богине плодородия, универсальной матери. В дальнейшем не случайно упоминание матери в контексте сюжета поиска («В богадельнях идущих веков,// может быть, мать мне сыщется…»): лирический герой пытается связать себя с окружающим его миром через родственные узы. Однако материнство в таком случае представляется, если не бутафорским, то конвенциональным, договорным, основанным на чувстве жалости и сострадании. Время в восприятии героя – деструктивно и неблагоприятно для жизни, а люди вписанные в него – глубоко травмированные. Лирический герой не выпадает из общей системы: его кровь как результат телесного повреждения соотносится с творчеством («песни»). В свою очередь, «окровавленный песнями рог» представляется овеществленной отчаянной мольбой о помощи в неравной схватке. Название стихотворения отсылает к эмоциональному состоянию героя, в порыве эскапизма желающего соединиться с землей. Плодородная земля воспринимается героем не только через функцию материнства, она уравнена с ним в силу испытываемых страданиях («Нас — двое, // ораненных, загнанных ланями…»). Результатом их смежности является сочувствие, проявляемое как телесная ласка. Анимизируя и антропоморфизируя землю, поэт автоматически делает ее равной лирическому герою и наоборот. Важно заметить, что, обретая человеческие черты, земля не эстетизируется, напротив – ее телесный облик означен как болезненный и увядающий: у нее «лысеющая голова», «впалые груди». На этом фоне универсализированное тело героя выигрывает. В попытке объять землю, лирический субъект не только гипертрофирует свое тело, но и отказывается от телесности: волосы оборачиваются дымом, глаза – огнем и металлом. Таким образом, взаимодействие героя и земли лежат на двух разнонаправленных векторах: земля движется к вочеловечиванию, герой – к расчеловечиванию. Эта динамика приводит их к адекватности и родственности друг другу: «Сестра моя!». Наконец, само природное пространство, окружающее лирического героя, так же подверглось деструкции, как и урбанистический топос в изображении поэта, свидетельством чему представляется смерть как один из всадников, предвозвещающих Конец Света: «…вздыбилось ржанье оседланных смертью коней». Раскрытие анимизации художественного пространства реализуется в стихотворении «Шумики, шумы и шумищи» (I, 26). Главным топосом этого текста вновь становится город. Несмотря на видимую динамику – привычное в текстах поэта суматошное мельтешение, создаваемое словами с семантикой движения («проносят», «убегающих», «расплещет», «плывут») – фигуры, наполняющие город, едва ли являются полноценными исполнителями действия. Сам поэт поясняет их вторичность по отношению к возведенному в абсолют предмету – шуму: «…а люди и лошади — это только грумы…». Овеществление звука происходит через расширение спектра его свойств: шум становится не только перемещаемым, но осязаемым и видимым. Его абсолютизация выражается в причастности к нему каждого городского объекта – одушевленного, как «девоньки» или неодушевленного, как грузовоз или трамвай. Ранжирование этих самых городских объектов в оптике данного текста происходит в зависимости от объема, размера (в рамках логики произведения) доставляемого ими шума. Наконец, цель всеобщего шествия проявляет себя в последнем четверостишии, где из разрозненных фрагментов, принесенных обитателями города, формируется единая опредмеченная субстанция, господствующая над пространством. Шум, таким образом, представляется не просто полноправным жителем города, но его неприглядным правителем: звуковой фон в контексте художественного мира Маяковского наделяется значимостью, в некотором смысле превосходящей все прочие обстоятельства. На создание ощущения всеобъемлемости шума работает также свойственная кубофутуризму затрудненная форма – многочисленные стечения согласных, обилие шипящих и взрывных звуков. Лирическое «я», таким образом, растворяется в море городских звуков, в самом шуме и практически не выделяется из него. Сюжет стихотворения «Скрипка и немножко нервно» (1914) (I, 38—39) обнажает предметный план художественной реальности Маяковского. В центре произведения лежит конфликт оживших предметов, бунтующих против невротических страданий скрипки. Спонтанное проявление эмоций вызывает отторжение со стороны, казалось бы, равных скрипке предметов: барабан самоустраняется, геликон проявляет вербальную агрессию. Речевая характеристика музыкальных инструментов соотносится с тоном их звучания: барабану соответствует сочетание глухих согласных с лабиальным заднерядным «о», речь тарелки фрагментальна и резка, геликон – грубый и раскатистый («дура», «вытри»). Несмотря на то, что внимание сосредоточено на скрипке, она не наделена репликами, лишь уподоблена рыдающему ребенку. Лирический герой, наблюдающий за разворачивающейся сценой, соотносит себя с плачущей скрипкой и видит в скрипке предмет, равный себе: «Мы ужасно похожи». Субъект оказывается чужероден обществу осмеивающих его людей-музыкантов точно так же, как скрипка выбивается из числа музыкальных инструментов. При сближении с лирическим героем скрипка обретает плоть, пусть и деревянную, что подчеркивается сначала самим субъектом («…бросился на деревянную шею…»), а потом –музыкантами («Пришел к деревянной невесте!»). Результатом обретения предмета-двойника становится закрепление связи лирического героя со скрипкой: Знаете что, скрипка? Давайте — будем жить вместе! А? Первые строфы стихотворения «Гимн ученому» (1915) (I, 48) могут служить иллюстрацией свойственного многим текстам Маяковского пананимизма. Все обитатели объектного мира наделяются сознанием и уравниваются между собой вне зависимости от их реальной принадлежность к миру предметов, людей или природы – это демонстрирует их включенность в один перечислительный ряд: «И солнце интересуется, и апрель еще, / даже заинтересовало трубочиста черного…». Разномастность представленных фигур выступает контрастным фоном для главного объекта стихотворения – фигуры ученого. Его характеристика берет свое начало от противного – «не человек», переходит в абстрактно-телесную категорию – «двуногое бессилие» и завершается плотской деформацией – откусанная трактатом голова. Зооморфность образа подкрепляется хищническим отношением к письменному слову, а именно к букве. Ученый исключен из жизни и реального мира, он уподоблен вымершему ихтиозавру. Отстранению от жизни способствует внутренняя деформация тела («Искривился позвоночник, как оглоблей ударенный…») и практическая непроницаемость пространства, в котором персонаж обитает. Патологичность его существования обуславливает с трудом проникающий в это пространство свет, телесно соотносящийся с гнойной раной. Интерьер комнаты представлен множественными банками, содержащими в себе образцы жизни, от которой ученый добровольно отрекается: отвергая телесность, любовь и эрос он помещает в выставочную емкость сердце. Аналогично он поступает с мгновением жизни («обломок <…> лета») и с высшей космической реальностью. В соотношении с постоянно изменяющейся, динамичной жизнью, он статичен, а также непригоден для практических действий – его умения сводятся к абстрактному знанию: «Он знает отлично написанное у Дарвина, / что мы — лишь потомки обезьяньи» и «…ведь зато он может ежесекундно / извлекать квадратный корень». Анимизация становится основным сюжетообразующим принципом картины Д. Бурлюка «Приход весны и лета» 1914 года (Рис. 8). В авангардной манере остраняется смена времен года: автор прибегает к языковой игре – глагол движения «приходить» запускает трансформацию образов. Весна и лето опредмечиваются, превращаясь из временных отрезков в очерченные фигуры, наделяются телом, с помощью которого могут осуществить физическое «наступление». «Приход» весны и лета в рамках картины представляется единовременным целенаправленным действием, что усиливает персонификацию времен года. Впрочем, их образы по причине своей элементарной формы, стремящейся к супрематической минимализации деталей, разнятся лишь цветом и положением. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 8 Другая картина Д. Бурлюка «Я вижу художника» (Рис. 9) изображает реальность, подчиненную законам пананимизма. Созидательное сознание растворяется в объектах реальности, будь то ваза, окно или книга. Данное полотно отражает также футуристическое представление о вездесущей творящей энергии. Множественные глаза, взгляд которых обращается к реципиенту, рисуют обратную перспективу, а фрагмент руки подле стола с книгой наталкивает на мысль о том, что полотно предусматривает глядящего на него. При подобном рассмотрении художником оказывается сам реципиент. Пересекающиеся взгляды: один – из реальности жизни, второй – из художественной реальности, предполагают сотворчество: фраза «Я вижу художника» относится и к картине, и к смотрящему на нее. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 9 Принцип пананимизма реализован и в картине итальянского художника-футуриста Умберто Боччони «Материя», написанной в 1914 году (Рис. 10). В кубической манере представлена персонифицированная энергии. Смыслообразующую роль играет созидательное начало: материя это первооснова реальности – то, из чего она сконструирована. Силуэт персонифицированной энергии вырисовывается из урбанистических образов: крыш домов, труб заводов, кованых вывесок. Это энергия индустриального города, создавшая его и правящая им. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 10

master_43110.json

4.2

§ 2. Телесные метаморфозы

Телесные метаморфозы находят разные способы выражения в произведениях Маяковского. Это может быть «воплощение», то есть наделение плотью, телесностью того, чему она ранее не была свойственна (например, предметов вещного мира) или абсолютизация уже существующей плоти. «Воплощение» нередко сочетается с анимизацией – с обретением тела вещь оживает и обретает сознание. Обратные метаморфозы, или «опредмечивание» представляют процедуру утрачивания изначальной телесности – тело объекта или его часть превращаются в предметы вещного мира или качественно изменяются (каменеют, деревенеют). Универсализация телесности проявляет себя в стихотворении «Любовь» (I, 24) 1913 года. Девушка обретает власть над пространством, опредмечивая его и метафорически превращая в одежду («Девушка пугливо куталась в болото…»). Контрастной к болотному зеленому становится рыжая ржавчина, покрывающая металл рельс и заполняющая статичную сцену движением: «…в рельсах колебался рыжеватый кто-то, // <…> проходили локомотивы». Звуковое наполнение художественной реальности отражает общую дисгармонию через животные звуки: «…ширились зловеще лягушечьи мотивы…». Второе четверостишие меняет динамику действия – неспешное колебательное движение переламывается внедрением оживленного танца – искусства, напрямую связанного с телесностью: «…врезалось бешенство ветряной мазурки». Несмотря на абстрактную лексику, посредством которой образована метафора («бешенство мазурки»), сам танец опредмечивается («врезается»). Эта вещественность позволяет ему взаимодействовать внутри небесного пространства с облаками, в нисходящем движении пронзать их, игнорируя солнечный свет. Динамический слом реальности отражается и на лирическом героя, он отождествляет себя с тротуаром, который испытывает телесные ощущения. Плотски лирический герой существует в двух ипостасях – как человек, которого целуют, и как тротуар, на который бросают окурки. Эта двойственность впоследствии обретает общечеловеческий масштаб: герой призывает массы отвергнуть топос города и вернуться к первообразному состоянию – до грехопадения («Идите голые лить на солнцепеке…»). Человек в таком случае тоже обретает две формы: телесную (груди, поцелуи, щеки) и предметную (меха, дождь, угли). Универсализация телесности в массовом масштабе проявляется в стихотворении «Мы» (I, 25) 1913 г. На коллективность лирического субъекта указывает само название произведения, соотносящееся с одним из пунктов знаменитого футуристского манифеста «Пощечина общественному вкусу»: «Стоять на глыбе слова “мы” среди моря свиста и негодования». Художественный жест, осуществленный множеством исполнителей, обретает характер демонстрации. Как и в предыдущих текстах, природа наделяется телесной двойственностью (ресницы – пальмы, бельма – пустыни, губы – каналы). Деструктивная динамика первой части снимается восклицанием «Стынь, злоба!», служащим перформативом, которым лирический герой, впервые выделяясь из массы, останавливает всеобщее паразитическое действие, направленное на земную природу. Кубофутуристическая анаграмма «дорога – рог ада» обнажает противопоставление верха и низа, причем последний обретает демоническую сущность, в противовес небесной – ангельской. Через отказ от космического и небесного в пользу земного лирический герой приближается к нему, закрепляя за собой также право владения физическим и опредмеченным метафизическим миром: Перья линяющих ангелов бросим любимым на шляпы, будем хвосты на боа обрубать у комет, ковыляющих в ширь. В стихотворения «Нате» (I, 28) 1913 года, несмотря на памфлетную природу текста, план представления объектов остается авангардным. Люди, окружающие героя, подвержены метаморфозам, в основе которых лежит динамика разрушения телесности. Примечательной в данном тексте является обратная хронология действия: первое четверостишие демонстрирует отдаленный во временном плане момент («Через час…»). Таким образом, сразу изображен результат происходящего – люди утратят свою человеческую форму, изменят агрегатное состояние, обратившись в жирную массу. Свою заслугу лирический герой видит в открывании «стихов шкатулок», он опредмечивает собственное творчество, метафорически заключая его в форму шкатулки, которую следует открыть – для демонстрации. Образу шкатулки корреспондирует самонаречение поэта («бесценных слов мот и транжир»): слова – основное составляющее поэзии – соотносятся с драгоценностями, хранимыми в шкатулках. Люди вокруг поэта при первом же взгляде на них распадаются на части – даже лица оказываются фрагментарными, состоящими или из усов («…у вас в усах капуста…»), или из глаз («…вы смотрите устрицей…»). Люди и вещи становятся равнозначными в глазах лирического героя: основу в лице мужчины составляет капуста, а женщина оказывается в «раковине вещей». Ремесленное пространство парикмахерской в стихотворении «Ничего не понимают» (I, 29) 1913 года не соотносится с названием текста напрямую, но отражают общую футуристскую тенденцию к эстетическому вызову. А. Крученых, сотоварищ Маяковского по группе «Гилея», заявил, подчеркивая близость авангардной живописи с поэзией: ««Это не стихи, а ремесленная подпись к картине Ларионова “Парикмахер”» (См. рис. 11, 12). Мир стихотворения вновь строится на контрасте лирического героя – «спокойного», но при этом осмеянного – с парикмахером. Фигура парикмахера отличается не только фрагментарностью, но и изменчивостью формы: эмоциональное потрясение становится причиной множественных телесных метаморфоз – гладкие волосы карикатурно встают дыбом, лицо принимает форму фрукта. Наконец, конечная стадия трансформации проявляется в речи: за «прыгающими» словами следует ругань, распространяющаяся на целую толпу, очевидно, состоящую из таких же неполноценных людей («…хихикала чья-то голова…»). Ниже представлены две картины М. Ф. Ларионова «Парикмахер» - 1907 и 1909 года соответственно. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 11 Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 12 Стихотворение 1914 года «А все-таки» (I, 33) погружает читателя в характерную для раннего творчества Маяковского апокалиптичную эстетику. С первых строк мы можем наблюдать распад пространства: «Улица провалилась, как нос сифилитика». Примечательным в данном образе становится не только телесное сравнение, но и фрагментарность (нос, а не сам сифилитик), переносимая на объект сравнения (улицу). Таким образом, пространство земли, со взгляда на которое начинается лирический сюжет, является не только подверженным деструкции, но и представленным как болезненное и нецелостное. Если улица, получая признак телесности, воплощается в тексте более вещественно, то река, уподобленная «сладострастью» - отвлеченному понятию, хоть и «растекается в слюни», но, благодаря первой характеристике, сохраняет призрачную нематериальную фактуру. Пространство блуда и разврата, заложенное характеристиками улицы и реки, поддерживается образом расцветших садов, в оптике поэта вульгарно обнаживших тело, «отбросив белье». Интересной особенностью данного текста является более конкретное определение времени действия – июнь. Присутствие лирического героя в этом стихотворении ярко эксплицировано, а его взаимодействие с пространством демонстративно. Надевая освещенный солнцем квартал на голову, он прибегает к той же процедуре облачения, что и в стихотворении «Кофта фата», в котором реализуется сюжет облачения в невещественную материю – «три аршина заката», с тем единственным отличием, что овеществлению в данном случае подвергается часть городского пространства. Надетый на голову героя квартал похож на рыжий парик, это определяет новую ипостась героя как клоуна или шута, но тем контрастнее выглядит эмоция гнева, транслируемая им и выражаемая в крике. Крик отделяется от кричащего, наделяется собственной волей и, что важнее, телом и динамикой. Его тело фрагментарно (включает в себя исключительно ноги), как и у многих обитателей художественного пространства Маяковского, но его самостоятельность сомнению не подлежит. Нарушить ее возможно только через насильственную процедуру поедания: «...у меня изо рта / шевелит ногами непрожеванный крик». Реакция окружающих на оживший крик логична – испуг, однако вместе со страхом люди, причастные к описанной в первой строфе реальности, а потому так же, как и она, болезненные и распадающиеся на части («Все эти, провалившиеся носами…»), испытывают благоговение по отношению к лирическому герою. Причиной тому становится другая его ипостась: «…я – ваш поэт». Кульминации сюжет отношений героя и мира достигает в четвертом четверостишии. Посредством каламбура разрушается сакральный образ страшного суда («Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!»). Лирический герой, продолжая свое шествие по инфернальному пространству разрушения («горящие здания») и разврата, избирает адекватный ему способ передвижения («...проститутки, как святыню, на руках понесут…»). Ипостась пророка оправдывает себя через столкновение с божественным, формируя также пространственную вертикаль, соединяющую землю с небесами. Таким образом, фокус от объятой пламенем земли смещается к небесному топосу, также утратившему сакральность и недосягаемость. Стихотворение 1915 года «Военно-морская любовь» (I, 50) в ироническом ключе репрезентует отношения вещей внутри художественной реальности Маяковского. Военные суда оказываются связаны романтическими отношениями. Сюжет выстроен по модели идиллия – конфликт (столкновение миноноски с прожектором) – трагедия. Эрос вещей переходит в танатос, что выглядит закономерным, если учесть, что речь идет о военных объектах. Телесные метаморфозы становятся основой стихотворения «Гимн здоровью» (I, 51) 1915 года. Максимализация плотского начала начинается с представления героя, обладающего безусловным телесным превосходством над «тонконогими» и «жидкими кровью». Маркером его физического здоровья, помимо «шеи бычьей» становится голос, звучащий зычно. Абсолютизация плоти приводит к сведению сложной многогранной личности к понятию «человек из мяса». В намерения героя входит сбор армии тучных людей во имя шествия сытости и здоровья. Отказываясь от чувств и переживаний, герой прибегает к обратному механизму взаимодействия с телесностью – и предлагает трансформировать ненужную нервную систему в предмет – сеть для ловли бабочек. Здоровым людям дана творческая продуктивность: они выступают в роли отцов томов, которым, стоит отметить, в каламбурной манере дано определение «здоровые» (то есть объемные). Сюрреалистической реверсии подвергаются психиатры, по воле героя оказывающиеся в сумасшедших домах. Наконец, круг телесности замыкается на либидо, на фоне которого город, напротив, лишается эротического начала, трансформируется в телесно ущемленное пространство: «…с толпой фонарей желтолицых, как скопцы…». Сюжет абсолютизации плоти достигает пика на моменте обращения в покрывающихся шерстью животных героя и его армии: «…голодным самкам накормим желания, / поросшие шерстью красавцы-самцы!». Стихотворение 1916 года «Лиличка!» (I, 77—78), посвященное Л. Ю. Брик, автобиографично по содержанию, лирический герой практически тождествен автору. Задымленное пространство комнаты уподоблено «крученыховскому аду» – это еще одна автобиографическая проекция, указание на творческую связь с собратьями-футуристами. В поэме А. Крученых и Велимира Хлебникова «Игра в аду» (1912) действительно можно найти многие из тех приемов поэтики, которые характерны для раннего Маяковского: одушевление или овеществление абстрактных понятий, уподобление одушевленного неодушевленному, деформацию, деструкцию и т. п. («Здесь жадность, обнажив копыта, / застыла как скала»; «…жизнь вздернуть за власа…»; «Один широк был, как котел, / По нем текло ручьями сало»; «Одежды странны: на заплате / Надежды луч протрепетал...»; «И я сойду тропой спесивой»; «Народы ноги давят»; «И стены сжалися, тускнея, / И смотрит зорко глубина»; «И скука, тяжко нависая, / Глаза разрежет до конца»). Само изображаемое пространство воспроизводит реальность, с которой героя связывают картины прошлого: «Вспомни — / за этим окном / впервые / руки твои, исступленный, гладил». Обстоятельства прекрасного прошлого резко контрастируют с настоящим и будущим, пугающими героя своей непредсказуемостью. Эмоциональная холодность адресата – Лилички – получает выражение в телесных и физических метафорах (ее сердце облачено в твердый материал – железо). Динамичная реакция героя на предполагаемый разрыв отношений надрывно-театральна: «В мутной передней долго не влезет / сломанная дрожью рука в рукав. / Выбегу, / тело в улицу брошу я». В ходе приступа отчаяния герой отчуждается от собственной телесности, потому элементарное надевание одежды поддается ему не с первого раза, а собственное тело может быть выброшено им, подобно предмету. Интенсивные чувства героя реальнее и вещественнее, чем собственное тело («…любовь моя – тяжкая гиря ведь…», «душу цветущую любовью выжег»). Утверждая над собой абсолютную власть героини, лирический герой опредмечивает ее взгляд, сопоставляя его с ножом: «Надо мною, / кроме твоего взгляда, / не властно лезвие ни одного ножа». Аналогичному опредмечиванию подвергается поэтическая речь героя, соотносимая с сухими листьями, а также нежность, которая ложится под ноги Лиличке, подобно материи. Лирический сюжет стихотворения 1916 года «Надоело» (I, 82—83) начинается с того, что герой покидает личное пространство (дом) и отправляется в пространство общественное – к людям. Он надеется обнаружить преобразившегося человека. Радость от лицезрения изменившегося человека он намерен выразить через поцелуи воспламенившихся губ – «щеки сожгу огнями губ ему». Вопреки ожиданиям, фигуры, окружающие героя, не являются полноценными людьми: ожившая «пиждачная куча» полностью опредмечена. Испытывая страх перед теми, кто наполняет пространство заведения, герой отмечает другую грань расчеловечивания: «…неведомое ни на суше, ни в пучинах вод, / старательно работает над телячьей ножкой / загадочнейшее существо». Гипертрофированная телесность существа связана с употреблением им пищи («Только колышутся спадающие на плечи / мягкие складки лоснящихся щек»). Но его способность к принятию пищи и дыханию, которые служат как маркерами живого существа, ставятся под сомнение, оно опредмечивается,: «Два аршина безлицого розоватого теста». Причина одиночества лирического героя – полное отсутствие людей, в отчаянии он готов нанести себе физический вред, и этот театральный жест сопряжен с телесным выражением эмоций: «Брошусь на землю, / камня корою / в кровь лицо изотру…». В поисках возможности сближения лирический герой отдает предпочтение предметному миру, обнаруживая в нем больше духовного, чем в человеческом: «Истомившимися по ласке губами тысячью поцелуев / покрою / умную морду трамвая». Отказываясь от обширного общественного пространства, герой избирает локальное, замкнутое, и возвращается домой: «В дом уйду. / Прилипну к обоям». Итогом произведения становится в хроникальной манере утверждаемое отсутствие в Петрограде «красивых людей» к 1916 году. Телесные образы широко представлены и в тех произведениях Маяковского, где с ними не связана основа лирического сюжета. Так, в стихотворении 1915 года «Великолепные нелепости» (I, 62—63) ужасы реальной войны с желчной иронией подаются как бутафория и игра. Телесные ужасы войны выдаются за бутафорские, кровь опредмечивается, становясь цветком – гвоздикой. Обратной процедуре подвергаются пушки и траншеи, соединяясь в единый организм, обретая телесность, обладающую собственной волей: «…у пушечных шей / если не целоваться, / то — для чего же / обвиты руки траншей?». Но атмосфера все равно пропитывается телесной патологией и болезненностью, соотносимой с растениями в цвету: «…одуряет желтолистая / на клумбах из убитых гангрена». В стихотворении «Мысли в призыв» (I, 40—41) 1914 года изображена череда телесных преобразований, связанных с отказом героя от чувств под влиянием войны. За физическим изменением следует качественное: тонкие чувства и расположенность к мистике, уступают место душе-канату – тяжелой и жесткой («…и хоть гвоздь вбивай ей…»), телесно сильной. Насильственному преобразованию подвергается и сознание: обращаясь к собственной памяти, поэт описывает процедуру телесного извлечения нежности из нее: «…вырвать с корнями…», завершая трансформацию убийством оживших, обретших самостоятельную волю нервов. Военные картины подаются с помощью телесных метафор и в стихотворении 1914 года «Война объявлена» (I, 35). Телесной деструкции подвергаются здания («Морду в кровь разбила кофейня…»), ей же подвержено небесное пространство: «С неба, изодранного о штыков жала…». Война косвенно приобретает собственную телесность: ее звуки характеризуются как голос («…хохочущий голос пушечного баса…»), а человеческая плоть объективируется как «мясо». Взволнованное городское пространство превращается в обобщенное тело: «Вздувается у площади за ротой рота, / у злящейся на лбу вздуваются вены». Композиция текста закольцовывает время художественной реальности, лишая конца шумовое представление. Рассмотрим механизмы изображения телесности в авангардной живописи. Деформированная телесность представлена на полотне «Обнаженная на диване» Мориса де Вламинка 1905 года (Рис. 13). Фовизм, видным представителем которого является автор картины, диктует главенство цвета и плотную небрежную линию контура. В центре композиции располагается тело женщины. Примечательным становится не только нехарактерный для кожи синий оттенок, но и условность изображения – художник уходит от анатомической достоверности. Наибольшей трансформации подвергается лицо портретируемой: его черты слитны, они выделены единственно цветом. Художник изображает женщину и покрывало на диване в близких оттенках синего, подобная цветовая смежность может быть маркером сближения и в некоторой степени слияния тела с предметом. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 13 Картина Н. Гончаровой «Портрет М. Ф. Ларионова» 1913 года (Рис. 14) отражает несколько иной взгляд на телесность. Показательна, как и в первом случае, особая анатомия. Лицо портретируемого в манере, сходной с кубической, раскладывается по плоскости. Сдвиг пространства позволяет как следует разглядеть лишь один глаз, что напоминает знакомую нас по образной системе Маяковского телесную недостаточность. Немаловажная роль в портрете отведена свету и цвету. Неоднородный тон кожи, перекликающийся с лучами по периферии картины, наталкивает на цветовую ассоциацию с пламенем. Таким образом, привычная человеческая телесность и природная стихия становятся однородными. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 14 Метаморфоза телесности представлена на картине В. Пальмова «Танцующая женщина» 1920 года (Рис. 15). Примечательна здесь динамика, определяющая состояние тела женщины. Художник прибегает к двойным линиям, дублирующим изгибы тела, и таким образом пространственно расслаивает целостную телесность на фрагменты. Помимо динамики нельзя не отметить условность изображения фигуры – танец не позволяет отобразить лицо женщины, при этом части тела, находящиеся в движении, теряют четкие очертания. Вторичная по отношению к танцовщице фигура ее партнера оказывается более статичной, но также не проявляет индивидуальных черт: напротив – плотски сливается с занимающей основное пространство женщиной, становится ее дополнением. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 15

master_43110.json

4.3

§ 3. Зооморфизм

Одним из наиболее примечательных механизмов трансформации мира Маяковским является зооморфизм. В его поэтических текстах часто встречаются образы животных, но лишь в редких случаях это животные в буквальном смысле слова («Хорошее отношение к лошадям»), гораздо чаще они появляются в результате метафорического переноса или же развернутой процедуры превращения, которым автор подвергает свои предметы изображения, включая и лирического героя («Вот так я сделался собакой»). Рассмотрим данный механизм детальнее. В ряде случаев зооморфизм связан с отказом от человеческого начала. Так, например, в стихотворении «Нате» расчеловечивание достигает апогея в третьем четверостишии – люди массово набрасываются на сердце поэта, а потом и вовсе сливаются в «стоглавую вошь». Примечательно, что в третьем четверостишии фигура поэта целиком подменяется сердцем, а метонимии сопутствует зооморфная метафора: «бабочка поэтиного сердца». Казалось бы, это отчасти сближает поэта с толпой, также уподобленной насекомому, и желающей стать сопричастной его творчеству, однако толпа встречает на своем пути сопротивление со стороны поэта, выразившееся в эстетической провокации: «…я захохочу и радостно плюну, / плюну в лицо вам…». В стихотворении 1915 года «Вот так я сделался собакой» (I, 58—59) название, по сути, вбирает в себя весь сюжет процедуры зооморфного перевоплощения лирического героя. Его уход от антропомофности происходит с целью обрести способ адекватного переживания гипертрофированных эмоций: Злюсь не так, как могли бы вы: как собака лицо луны гололобой – взял бы и все обвыл. В центре текста – фигура лирического субъекта. Его превращение в собаку происходит на глазах у людей, играющих роль свидетелей, непроизвольно провоцирующих метаморфозы. Начальная трансформация касается речи как самого человеческого аспекта коммуникации: Какая-то прокричала про добрый вечер. Надо ответить: она – знакомая. Хочу. Чувствую – не могу по-человечьи. Лишь за этим следует череда последовательных телесных преобразований: под губой появляется клык, «из-под пиджака развеерился хвостище» и, наконец, «стал на четвереньки и залаял». Окружающие, первоначально наделенные индивидуальными чертами, сливаются в толпу и также утрачивают человеческое начало: «…толпа навалилась, / огромная, / злая…». Важно отметить сценическую фактуру действия, которое автор сопровождает ремарками: «ощупал себя», «тронул губу», «бросился к дому», «стал на четвереньки и залаял», таким образом соотнося стихотворение с театральной зарисовкой, монодраматическим эпизодом. Пространство стихотворения 1915 года «Кое-что по поводу дирижера» (I, 60) представляет собой ресторанный интерьер, не раз изображавшийся поэтом. Здесь широко использован механизм телесного опредмечивания: «Кресла облиты в дамскую мякоть». По отношению к предмету мебели тело расчеловеченной женщины играет вторичную роль, выступает в качестве дополнительной характеристики. Перестают различаться черты лица посетителя ресторана, его рот и борода сливаются: «…тому, который в бороду / толстую семгу вкусно нес…». На этом развитие образа не заканчивается – его продолжает процедура опредмечивания: плоть утрачивает жизнь, становясь золотой – «…выпихнуть крик в золотую челюсть…». Телесным метаморфозам подвержены не только посетители ресторана, но и музыканты, и инструменты. Так, труба плачет «медными слезами», а музыканты по указанию дирижера принимают облик животных: «…приказав музыкантам выть по-зверьи…». Сам дирижер в представленной сцене играет роль главной действующей фигуры, руководящей телесными трансформациями и насилием, сопряженным с ними. Его деструктивное поведение по мере того, как усиливаются овладевшие им эмоции, нарастающие от обиды до безумия, принимает форму саморазрушения: «…дирижер на люстре уже посиневший / висел и синел еще». В стихотворении «Анафема» (I, 73—76) 1916 года лирический герой, пытаясь отказаться от человеческих чувств, также превращается в животное. Нечеловеческая ярость становится почвой для зооморфных трансформаций: Об камень обточатся зубов ножи еще! Собакой забьюсь под нары казарм! Последующие превращения обнажают гипертрофированную («Белым быком возрос над землей…»), но патологическую телесность: герой-бык, подобно животным, участвующим в корриде, ранен в шею, маркером гниения выступают «смерчи мух»; герой-лось является обладателем «налитых кровью глаз». Череда метаморфоз (собака-бык-лось), формирует мифологический мотив оборотничества уйти от эмоционального надрыва герою стихотворения «Лиличка!», где появляется герой – бык и герой – слон. Стихотворение 1916 года «Издевательства» (I, 79) демонстрирует различные примеры зооморфных образов поэзии Маяковского. Творческое начало лирического героя, соотнесенное с животной телесностью, позволяет ему «павлиньим хвостом распустить фантазию». Животным миром представлены и окружающие: появляется «рой» непредсказуемых («неожиданных») читателей, а за ними - газетные критики, которые трансформируются в свиней: «…те, / кто у дуба, кормящего их, / корни рылами роют». В уже упоминавшемся стихотворении «От усталости» к животному приближен образ природы: зооморфный рельеф земли находится в хаотической динамике («Квакая, скачет по полю / канава…»). Подвижный мир контрастирует со статичным героем, к финалу произведения оказывающимся насильно полностью обездвиженным. В стихотворении «России» (I, 98—99) 1916 года. лирический герой предстает в образе страуса: «Вот иду я заморский страус», его перьями становятся «строфы», «размеры» и «рифмы». Ребенок, встретив его, интересуется: «Мама, / а мама, / несет он яйца?». Инородный в своей снеговой стране, поэт на пределе отчаяния принимает удел развоплощения вплоть до полного исчезновения в стихии, чужеродной и человеку, и зверю: Бритвой ветра перья обрей. Пусть исчезну, чужой и заморский, под неистовства всех декабрей. Синтез животного и человеческого реализован в рисунке Маяковского 1913 года «Жираф в парикмахерской» (Рис. 16). Жираф становится главной действующей фигурой в бытовой человеческой ситуации: походе в парикмахерскую. Примечательна вторая, перечеркнутая фигура жирафа, несущего предположительно тазик для бритья, а значит – играющего роль парикмахера. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 16 Под этим углом зрения можно взглянуть на картину Д. Бурлюка «Кубофутуристическая композиция “Конец эпохи Рыб”» (Рис. 17), написанную в 1950-х годах. Обращаясь к знакомой эстетике, художник суммирует ее итоги, определяет конец эпохи. Картина становится квинтэссенцией символов творчества художника кубофутуристического этапа. Так, на полотне можно увидеть глаза, фрагментарное изображение которых характерно для многих полотен Д. Бурлюка. Пространство дробится посредством мозаичных геометрических фигур, в своих комбинациях напоминающих калейдоскоп. Например, обычно находящаяся в правом нижнем углу подпись меняет свое положение, оказываясь в противоположной части картины. Важной для осмысления картины фигурой становится зооморфное существо, наделенное женским телом и головой-рыбой. Оно условно возвышается над другой женщиной, при этом заводит руку за спину, как бы готовясь нанести удар выступающим из-за спины остроугольным клинком. Свидетелем этому становится человек, с ассиметричным выражением глаз, что может намекать на близость изображаемого автору – Давиду Бурлюку с характерными особенностям лица (один глаз – искусственный). Он выступает не просто соглядатаем, но становится центральной фигурой всего произведения. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 17 Наконец, значимо в данном контексте появление животных сюжетов на раскрашенных лицах футуристов. Если концептуальный смысл такой раскраски указывал на вторжение искусства в жизнь, то изображение на лице животного, вероятно, подчеркивало звериное начало, свойственное новому искусству, а также близость того или иного животного носителям изображения. На фотографиях (Рис. 18 – 19) запечатлены футуристы Д. Бурлюк – с изображенной собакой на лице и В. Каменский – предположительно, с лошадью. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 18 Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 19

master_43110.json

4.4

§ 4. Гиперболизация

Последний выделяемый нами механизм трансформации физического мира в ранней лирике Маяковского, – гиперболизация. Она часто выделяется исследователями как основополагающий принцип эстетики поэта и в этом качестве была многократно описана. Поэтому мы рассмотрим ее проявление всего на нескольких примерах, связанных с общей темой данной работы. В стихотворении 1915 года «Мое к этому отношение» (I, 69–70) гиперболизации подвергается телесность капиталовладельца, нависающая над пространством города («весь год эта пухлая морда / маячит в дымах фабрик»). Сам объект неразрывно связан с собственной атрибутикой – индустриальными фабриками: именно среди них впервые появляется часть его образа. Гипертрофированное тело фрагментально и кубофутуристично: лицо не соотносится с человеческим – скорее с животным («пухлая морда»), его черты и вовсе утрачивают связь с реальным физическим миром, обращаясь цифрой – «…и пухлые губы бантиком / сложены в 88». Интересна также принадлежность капиталовладельца не к пространству земли, а к пространству неба, даже несмотря на видимую тяжеловесность: «Брюшком обвисшим и гаденьким / лежит на воздушном откосе…». Гигантизм фигуры ярче всего обнаруживает себя в соотношении с рабочими и пешеходами, чье мельтешение едва заметно на фоне сепарированного от остального тела «брюха»: «Внизу суетятся рабочие, / нищий у тумбы виден…». Контраст проявляется не только на размерном уровне, но и в динамическом плане – по сравнению с хаотическим активным движением рабочих, владелец фабрики остается полностью инертным и статичным. И все же основной акцент поэт делает не на общем размере фигуры, а на внешней полноте: «А полный! Боже, до чего он полный!». Сам образ неразрывно связан с гастрономией, является ее абсолютизированным результатом – отсюда образы тучного тела, огромного рта, опредмеченного через сравнение с бухтой, и слюны, трансформированной в морские волны: «Вкусной слюны разлились волны, / во рту громадном плещутся, как в бухте…». Характер такого капиталовладельца соответствует внешней оболочке: он эгоцентричен и во всем видит проявление к нему внимания. В кульминационный момент он оказывается вписан в масштабы космоса, и выясняется, что небесные светила играют побочную роль по отношению к его, центральной: Солнце взойдет, и сейчас же луч его ему щекочет пятки холеные, и луна ничего не находит лучшего. Лирический герой, отношение которого к капиталовладельцу эксплицировано в заключительной части стихотворения, избирает насильственную манеру: «…а этому взял бы да и дал по роже: / не нравится он мне очень». Стихотворение «Следующий день» (I, 89 – 90), посвященное выходу книги Маяковского «Простое, как мычание», рисует охваченного великой радостью героя, нареченного «победы гонцом». Его слегка беспорядочный внешний вид соответствует вербальному выражению чувств, интенсивность которых отражается на его телесном облике. Глаза героя опредмечиваются, трансформируясь в «два солнца» – эстетически положительный образ. Волеизъявление лирического субъекта направляется на праздничное преображение пространства – «Афиш подлиннее». Гиперболизация затрагивает и объектный план: окружающие люди массово поддерживают ликование поэта, скандируя его имя. Выделяя из массы индивидуальную фигуру – пожилую даму, он игнорирует ее возраст: «Сегодня всем целоваться». Пространство улицы сменяется на праздничный ресторан, атмосфера которого трансформируется в соответствующем ключе: «Зал зацвел от оваций». Винопитие в зале ресторана принимает гиперболизированные черты: «Что рюмка? / Бочки гора», – а сам лирический герой вновь меняет локацию, отправляясь домой. Вдохновение и вино преображает творческий процесс – графемы оживают и начинают танцевать («…чтоб каждая палочка в “и” / просилась: / “Пусти в канкан!”»). Покидая пространство дома, герой направляется на Невский. При сопоставлении с уличной толпой обнаруживаются телесные изменения лирического героя, теперь он, как и капиталовладелец, значительно превосходит людей в росте: «Где-то / в ногах / толпа…». На этот раз толпа представляется не жестокой и бездушной, а крошечной и незначительной, а также зооморфной («трусящий заяц»); ее отношение к герою приобретает положительный оттенок: «…по дамам прокатывается: / “Ах, / какой прекрасный мерзавец!”». В стихотворении 1916 года «Себе, любимому, посвящает эти строки автор» (I, 94–95) центральной фигурой изображения тоже становится лирический герой. Через парадигму разноплановых сопоставлений. «Великий океан» ему представляется маленьким. Погружаясь в морскую реальность, герой телесно сливается с океаном, динамически прокладывая восходящую пространственную вертикаль: «…на цыпочки б волн встал, / приливом ласкался к луне бы». Превосходя океан в размерах, герой утверждает собственную гипертрофированную телесность, а также озадачивается поисками подобной себе любимой, которая также не помещается в рамки любого, даже бескрайнего пространства: «Такая не уместилась бы в крохотное небо!». Огромное богатство героя не может сравниться с его потребностями, их не способными удовлетвориться сюрреалистически приумноженные земельные ресурсы: «…не хватит золота всех Калифорний». Жажда поэтического дарования выражается через сопоставление с фигурами Данте и Петрарки. Обретшая физическое воплощение душа в представлении героя загорается, тлея стихами, обращенными к возлюбленной. Слова и чувства становятся памятником общественного достояния: опредмечиваются через образ триумфальной арки. Качество голоса сопоставления с громом, герой превосходит его в громкости. Проявление его голосовых качеств отражается на физической реальности: пространство земли приходит в движение, происходят землетрясения. Пространство неба также видоизменяется: кометы обретают фрагментарную телесность – и, закладывая динамикой нисходящий вектор, падают на землю: «…кометы заломят горящие руки, / бросятся вниз с тоски». Сюжет хищничества просачивается в текст через гастрономический образ поедания солнцем ночей. Примечательно, что инструментом для принятия пищи становится не рот, а глаза: «Я бы глаз лучами грыз ночи…». Наконец, фокус изображения сосредоточивается на самом лирическом герое, испытывающем трудности с буквальной тяжестью многократно увеличенной и опредмеченной любви: «Пройду, / любовищу мою волоча». Одиночество и отличие от всего в мире порождает в сознании субъекта вопрос о собственном происхождении, рождая мифологическую отсылку: «…какими Голиафами я зачат — / такой большой / и такой ненужный?». Русский живописный авангард реализует механизм гиперболизации с помощью различных художественно-изобразительных средств. Так, например, картина П. Н. Филонова «Живая голова» 1923 года изображает гипертрофированную голову, отделенную от тела. Поверхность головы нецельна – она состоит из небольших мозаичных элементов различной фактуры. Значимой деталью становятся шестеренки, расположенные на месте мозга – они обнажают механику мыслительного процесса, наделяют ее динамикой вращения, при этом несколько машинизируя человека. Окружающий мир также динамичен и изменчив – этим объясняется его дробность и абстрактность образов. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 20 На картине Д. Бурлюка «Японка, сеющая рис» 1920 года гиперболизирована телесность крестьянки. Многократно умножая части тела женщины – руки и ноги – художник не только отображает основную концепцию аграрной работы как ручного труда, но и абсолютизирует динамику действия. Имеет значение задний план картины, на котором также вырисовываются руки и спины, вероятно, принадлежащие таким же крестьянкам. Все они (как нередко толпа у Маяковского), объединены в огромное, деформированное и динамичное тело. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 21 Механизм гиперболизации лежит в основе агитационных плакатов, нарисованных самим Маяковским для «Окон сатиры» Российского телеграфного агентства (РОСТА) (Рис. 22 – 23) . Подобная графическая манера позволяет расставить смысловые акценты на изображаемом: маркировать положительных и отрицательных персонажей. Так, например, портреты капиталовладельцев и противников нового режима обретают наглядность и карикатурность. Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 22 Рисунок SEQ Рисунок \* ARABIC 23

master_43110.json

5

Заключение

Давид Бурлюк, поэт и живописец, деятельный участник группы футуристов, в которую входил Маяковский, отмечал его склонность к изображению «с натуры». Вполне очевидно, однако, что в его поэтической оптике эта натура представала трансформированной. При анализе механизмов такой трансформации из числа разнообразных приемов художественной изобразительности, использованных Маяковским, были выделены наиболее характерные для его ранних текстов, постоянно повторяющиеся в них и имеющие определяющее значение для формирования поэтического облика физического мира. Существенно, что аналогичные приемы применялись художниками-авангардистами, с которыми был тесно связан творческий путь Маяковского. В работе проанализированы шесть основных механизмов трансформации физической реальности в ранней лирике поэта. Первые два таких механизма определяют общие принципы преобразования пространства. Один из них – организация вертикали Богоборческие установки Маяковского заставляют его использовать вертикаль как главную ось координат, относительно которой разворачивается лирический сюжет. В городские пейзажи настойчиво вводятся башни, крыши, колокольни, трубы домов, пароходов и водостоков, кресты на церквях, окна верхних этажей, провода, фонари, дым, подымающийся к небу, и, разумеется, сами небеса с восходящим или заходящим солнцем, с облаками, тучами и льющимся из них дождем. Все это детали, побуждающие отрывать взгляд от происходящего на земле, которая перестает быть единственным местом действия. Возникает специфическая динамика взаимодействия полярных плоскостей (неба и земли) – усиление или ослабление их оппозиции. Два пространственных вектора – восходящий и нисходящий постоянно оспаривают друг друга, и траектория взгляда, направленного сверху вниз или снизу вверх, нередко прокладывается как смещенная под углом вертикаль. Те же закономерности вертикальной организации пространства наблюдаются в композиции некоторых авангардных полотен («Маляр» А. Богомазова, «В церкви» Д. Бурлюка). Другой общий принцип преобразования пространства в ранней лирике Маяковского можно определить как деструкцию – разрушение изначально целого, распадение или сдвиг плоскости. Такого рода приемы нередко объяснялись желанием Маяковского подчеркнуть уродство и болезненность окружающего мира, в частности, – городского топоса. Между тем это прием, общий для поэтических текстов Маяковского-кубофутуриста и кубистической живописи, для которой характерно разложение предмета по плоскости, а затем – многочисленное его наслаивание (см., например, «Город» А. Экстер). Пространство лирических текстов Маяковского заполнено самыми разнообразными объектами его внимания, изображенными таким образом, что к категории физического мира могут быть отнесены и неодушевленные предметы, и живые существа, и абстрактные понятия. Все они также подвергаются разным, как правило, дополняющим друг друга способам трансформации. Один из них – анимизм, одушевление. Художественную реальность наполняют ожившие понятия и предметы, которые выступают субъектами речи, наделяются динамикой, вступают в конфликты и т. п. Близким примером из авангардной живописи может служить картина Д. Бурлюка «Приход весны и лета». Другой механизм трансформации объектов физического мира – телесные метаморфозы – находит в раннем творчестве Маяковского разные способы выражения: наделение плотью того, чему она не свойственна, универсализация телесности, отчуждение от нее, ее разрушение, распад, фрагментирование, опредмечивание тела и его облачение в невещественную материю. Сходные варианты телесных метаморфоз находим и в живописи («Портрет М. Ф. Ларионова» Н. Гончаровой, «Танцующая женщина» В. Пальмова). Зооморфизм – еще один способ остранения мира – осуществляется Маяковским с помощью метафорического переноса свойств животных на самые разные объекты или же развернутой процедуры превращения в животное, которой автор подвергает предметы изображения, включая и самого лирического героя. В ряде случаев зооморфизм связан с добровольным или вынужденным отказом от человеческого начала, но зооморфными могут оказаться и рельеф земли, и элементы поэтического мира (строфы, размеры, рифмы). Сращение животного и человеческого использовалось и как живописный сюжет (поздняя картина Д. Бурлюка «Кубофутуристическая композиция “Конец эпохи Рыб”»). Звериное начало, свойственное новому искусству, Д. Бурлюк и В. Каменский подчеркивали, нанося изображение животных на собственное лицо. Последний описанный в работе механизм трансформации реальности, характерный для ранних произведений Маяковского – гиперболизация, которая может выражаться и как чрезмерное увеличение размеров изображаемого, и как чрезвычайное усиление динамики действия, и как качество, возводимое в абсолют. В авангардной живописи также есть место гиперболизации, иллюстрацией может служить картина П. Н. Филонова «Живая голова», изображающая огромную мозаичную голову, отделенную от тела. Подобранные в работе полотна авангардных художников (А. Экстер, Д. Бурлюка, Н. Гончаровой, М. Вламинка, П. Филонова, У. Боччони, А. Богомазова, а также живописные опыты самого Маяковского) демонстрируют, что паттерны трансформаций физического мира были общими для словесного и визуального авангардного искусства.

master_40937.json

1

ВВЕДЕНИЕ

Пение является неотъемлемой частью деревенской и городской культуры. Народная песня в конце XIX — начале XX вв. стала выходить из приватного пространства на всеобщее обозрение, появилась новая институция, вписанная в систему государственного культурного управления и академического музыкального образования — народный хор. Со второй половины ХIХ века народный хор становится объектом внимания фольклористики — сначала практической, а потом и научной. Исследователи рассматривают феномен народной песни и народного пения в связи с появлением фольклора на эстраде, а фольклористы-практики привлечены к работе с самодеятельными коллективами. Народная песня стала достоянием целой страны, её исполняют не только деревенские и городские жители для собственного удовольствия, но и профессиональные певцы для разных целей. В рамках данной работы мы будем рассматривать хоровое пение в современной деревне на сцене деревенского клуба и других площадках и хоровое пение (дуэтом) в неформальной обстановке. Особенно нас интересует фигура запевалы деревенского хора. При этом современный деревенский хор является частью такого явления как художественная самодеятельность, о которой нам придется рассказать в главе «История изучения народной песни и народного пения» «Фольклорный хор», или «фольклорный ансамбль», по определению «Словаря научной и народной терминологии» (в одном из значений термина), — «форма современной художественной самодеятельности, в которой воспроизводится традиционное народное искусство (песни, танцы, инструментальная музыка) преимущественно в сценических условиях» [Восточнославянский фольклор, c. 9]. Деревенские самодеятельные коллективы — сконструированный сначала частной инициативой, а в советское время государством, тип певческой практики существующий в системе районных, городских, сельских домов и дворцов культуры. Пение в деревенском хоре имеет отношение к вернакулярным практикам пения. Охарактеризовать это отношение — одна из задач данной работы. Под вернакулярной практикой мы понимаем совокупность способов действия, принятых в локальном сообществе и относящихся к конкретной традиции. В хоре традиционно выделяется фигура запевалы как одного из центров певческого коллектива. Исполнение фольклорного произведения, на сцене или в неформальной обстановке мы будем рассматривать как перформанс — «…демонстрацию культуры, которая является результатом совместных действий одних людей с другими и вырабатыванием способов экспрессивного (или эмоционального) взаимодействия» [Abrahams, p. 75]. Мы различаем профессиональный и любительский типы исполнения, наше внимание сосредоточено именно на втором типе. Первый тип регламентируется академическим каноном музыковедческого образования. При этом и любительский, и профессиональный тип исполнения фольклора на сцене относится к так называемому фольклоризму. Вслед за Л. Олсон мы понимаем его как «<…> сознательное использование фольклора массовой, элитарной или официально спонсируемой культурой. Когда фольклор деревенских жителей исполняется на сцене, на площадках, организованных производителями культуры, он становится фольклоризмом» [Olson, p. 6]. Современные деревенские певческие коллективы являются частью фольклоризма, но нам важно описать, как в деятельности хора соотносятся характеристики массовости, элитарности, официального спонсорства и организации производства культуры. Нам важно разобраться, кто и почему поет в хоре, кто лидирует в пении, а кто организует работу. С одной стороны, известно, что поют в фольклорном деревенском хоре по преимуществу женщины, а не мужчины. Л. Олсон в монографии «Показывая русское: фольклорное движение и русское самосознание» отмечает, что после Первой мировой и Гражданской войн практика пения ассоциируется с женщинами, так как мужчины, приходя с фронта, пели совершенно другие песни. В деревнях сохранялись локальные стили исполнения, и женщины стали их хранительницами. В результате деревенские хоры состояли из женщин, а хоры массовой песни состояли из мужчин [Ibid: p. 51]. С другой стороны, отношения в хоре построены они на основе разделения запевалы и хора. А. Н. Веселовский отмечал значимость талантливого запевалы для певческого ансамбля: он может распустить хор на множество голосов и снова его собрать [Веселовский, c. 160]. В рамках современного самодеятельного коллектива народной песни запевала является не только талантливым человеком, членом деревенского сообщества, но и частью культурной институции. Объектом настоящего исследования является фигура запевалы в деревенском хоре. Нас интересуют знания, качества и навыки, позволяющие певцу стать лидером хора. Мы обратим внимание на характеристики мастерства запевалы, на описании роли запевалы в хоре и на ее/его статус в деревенском сообществе. Предмет нашего исследования — описание фигуры запевалы как части культурной институции советского и постсоветского деревенского хора, как лидера певческого коллектива, и как члена деревенского сообщества. Мы предполагаем, что институция фольклорного хора плотно вписалась в современную деревенскую повседневность, и такая фигура как запевала представляет собой сложную комбинацию репутаций, мастерства, статусов и ролей. Для достижения поставленной цели описания фигуры запевалы фольклорного хора мы намерены решить следующие задачи: описание становления институции деревенского фольклорного хора от дореволюционного до постсоветского времени; характеристика вернакулярнвх певческих практик; поиск и отбор (по оговоренным критериям) интервью с участницами деревенских хоров в Фольклорном архиве СПбГУ, выбор коллектива для рассмотрения. Характеристика фигуры запевалы будет выстраиваться по разработанной А. С. Семёновой методологии, которую она представила в статье «Фольклорный хор на Мезени: поведенческие стратегии участниц». Мы описывать публичные и приватные площадки хора и рассмотрим коммуникацию трём стратегиям: личностным, исполнительским и текстовым. Основу исследуемого материала составят собственные полевые записи автора в с. Вожгора Лешуконского района Архангельской области, сделанные летом в 2021 г. (интервью, видео концертов, застолий, репетиций), наблюдения, зафиксированные в полевом дневнике.

master_40937.json

2

ГЛАВА

Деревенский хор существует в системе домов культуры и районных управлений культуры. Эта история, как мы покажем, тянется с конца 19 века: с идеи реконструкции допетровского прошлого Николаем II и неоромантического мифа о народности. Советская культурная политика, после короткого увлечения авангардом и пролетарским искусством, пропагандирует идею фольклора для советской деревни, поэтому создаётся инфраструктура домов культуры в сельской местности, оформляется феномен художественной самодеятельности. В 1960-е складывается советская народно-песенная традиция. Тогда же возникает мода на фольклорные коллективы в городах, когда фольклорные песни поют не деревенские жители (или бывшие деревенские жители). В 1990-е гг. деревенские хоры продолжают активно вести свою творческую деятельность. Мы видим, с одной стороны, институализацию практик пения, с другой — развитие практической фольклористики и её отношения к народному пению и народной песне. Проследим означенные тенденции более подробно в данной главе. Мы выделили три периода в истории формирования организованной практики пения: дореволюционный, советский и постсоветский. При кардинальных сменах политического режима, культурных и социальных установок у певцов оставалась потребность в пении, а у государства и у исследователей — сохранялась потребность контролировать и организовывать певческую практику. История собирания и сохранения песенного фольклора в дореволюционный период Рассказ о формировании народных хоров начнём с краткой характеристики политической ситуации в конце 19 века. Эта ситуация обусловлена проявлением интереса государственной власти к традиционной русской культуре. Р. Уортман в книге «Властители и судии. Развитие правового сознания в императорской России» отмечает, что русские императоры до 1881 года позиционировали себя как европейские монархи, позднее же – как носители национальных русских традиций [Уортман, c. 120]. Ношение гвардейской формы, ритуал коронации не соответствовали политическому мифу об истинно народном московском царе, который провозглашали Александр III и Николай II: «идеализация допетровской Руси… побуждала царя искать идеалы и образцы деятельности скорее в отдаленном и туманном прошлом, чем в наследии своих недавних предшественников» [Там же: 120]. Так, в 1903 году в учреждении бала-маскарада в Санкт-Петербурге Николай II преследует неоромантическую идею народности, которая заключается в идеализации далёкого прошлого. Реконструкция прошлого проявляется в особенностях боярских нарядов в русском стиле гостей, в программе мероприятий, во времени проведения бала (Масленица). Внутри элиты сформирован запрос на русскость – на интерес к народным традициям, промыслам, фольклору, пению. Научные изыскания в области фольклористики того времени были подчинены идее сохранения образцов русского традиционного фольклора. По данным библиографического указателя «Русский фольклор» за этот период записи народных песен, шло активное собирание песенной лирики. П.В. Киреевский и его коллеги, начиная с 1840-х гг., записали немалое количество образцов обрядовой и необрядовой лирики, которые собраны в труде «Песни, собранные П. В. Киреевским». С 1861 г. выходит сборник песен П.Н. Рыбникова, в 1865 году П.И. Якушкин публикует собственное собрание песен. П. С. Ефименко во время пребывания в Архангельской губернии в 1870-х гг. описал быт крестьян Русского Севера и зафиксировал образцы фольклора, в 1878 году вышел его труд «Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии». Кроме того, в эти годы набирает популярность историческая школа, учёные которой видели в былинах и исторических песнях фрагменты реальной истории. В 1870 – начале 1880-х годах среди собирателей и фольклористов возникает потребность в сохранении и каталогизации записей словесных и музыкальных текстов традиционных песен в контексте интереса к национальной истории. В 1884 году при Русском Географическом Обществе была создана Песенная комиссия. Первым председателем Комиссии стал Тертий Иванович Филиппов. Круг задач организации фокусировался вокруг фиксации и грамотного издания песен. В 1880-1900 годы Комиссия организовала одиннадцать экспедиций в центральные и северные губернии Российской империи, целью которых являлось комплексное изучение лирики. По итогам экспедиций под руководством Ф. М. Истомина и Г. О. Дютша изданы сборники «Песни русского народа: собраны в губерниях Архангельской и Олонецкой в 1886 году» и «Песни русского народа: собраны в губерниях Вологодской, Вятской и Костромской в 1893 году». Это первые научные издания с подробным описанием материала, там есть указатели местностей с исполнителями песен, алфавитный список исполнителей, список местностей, где записывались песни, с обозначением взаимных расстояний и времени их посещения, алфавитный указатель к песням, карта песенной экспедиции Ф. М. Истомина и Г. О. Дютша. В предисловии к первой части сборника Ф.М. Истомин пишет о том, что в 1884 году возникает соображение о сохранении «уцелевших ещё среди русского народа остатков быстро исчезающих памятников русской народной поэзии» [Песни русского народа, c. 6]. Так, с одной стороны, политическая элита Российской Империи играет в историческую элиту, преследуя неоромантическую идею народности, с другой — живо интересуется национальным культурным наследием, и за этот интерес отвечают музыковеды и филологи. Тогда возникает фольклористика, и народные песни стали одним из первых объектов её исследований. Далее Ф. М. Истомин проводит очень важное разделение между двумя типами исполнения — спонтанное и организованное пение. Второй тип отмечен исследователем как нежелательный, но, отмечает собиратель, в условиях экспедиции невозможно было им пренебречь: собиратели узнавали у главы поселения о деревенских певцах и собирали их в избе. Чтобы пение получилось, должна была собраться вся деревня, так как в одиночку крестьяне запевать стеснялись или не хотели, объясняя это тем, что песня идёт тогда, когда её запоют все. Спонтанное пение фольклористы наблюдали при передвижении по рекам: гребцами были женщины, которые пели во время своей работы [Там же, 710]. Далее мы будем различать и внимательно следить за практиками спонтанного и организованного пения: для нас важно, кто поёт спонтанно, кто и кого организует. На этом этапе организованное пение складывается из 2 тенденций: фольклористы и музыковеды организуют крестьян для выступлений на сцене; среди крестьян есть один сильный, который собирает всех вокруг себя, начинает петь, и его подхватывают. Нас в данном исследовании будет интересовать первая тенденция, развитие которой мы проследим далее. С 1890-х годов XIX века фольклор появляется на сцене. Сначала это были выступления профессионалов. В 1893 году в Москве проходит первый этнографический концерт, на котором профессиональные музыканты и певцы исполняли обработанные образцы народной музыки, слушателями были музыковеды и этнографы. Мероприятие можно назвать одним из первых образцов фольклоризма в понимании Л. Олсон — «это сознательное использование фольклора в популярной, элитарной или официально спонсируемой культуре» [Olson, p. 6]. Идею этнографических концертов поддержала Музыкально-этнографическая комиссия и учреждала их почти каждый год. Первым шагом в учреждении самодеятельных коллективов было выступление Евгении Линевой на II Всероссийском съезде сценических деятелей в Москве в 1901 году с докладом «Об организации хоров». Она отметила, что такие коллективы должны создаваться не только в деревнях, но и в городах, а также предложила программу для обучения руководителей хоров. Впервые в докладе была высказана мысль о создании регулярных съездов и смотров коллективов для обмена опытом [Линева, c. 2]. К идеям Е. Э Линёвой прислушалось научное сообщество и стало далее учреждать этнографические концерты в Москве, приглашая деревенские хоры. Один из важных шагов к реализации проекта Е. Э. Линевой — учреждение в 1915 году в Москве Государственного российского дома народного творчества им. В. Д. Поленова, или Поленовского дома – первой организации, способствующей созданию деревенских театров. Художника В. Д. Поленова окружали творческие люди. Для организованной работы с крестьянскими коллективами было решено построить специально предназначенный для этого особняк. Один из самых известных дореволюционных крестьянских коллективов — хор, собранный М. Е. Пятницким из крестьян Воронежской, Рязанской и Смоленской губерний в 1910 году. В 1911 году М. Е. Пятницкий впервые вывозит коллектив в Москву на Этнографический концерт, где хор исполняет локальные народные песни, инсценирует вечорки и восхищает композиторов. Это один из первых коллективов, который был организован по государственной культурной программе. Программы Этнографического отдела Русского Географического общества впервые определили принципы фиксации песен на фонограф и опубликовали первые научные сборники. Московская музыкально-этнографическая комиссия при Этнографическом отделе Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии Московского университета продолжает работу по переработке и популяризации традиционного песенного фольклора. Собиратели выступают в позиции тех, кто даёт оценку практике пения, и берут на себя ответственность за сохранение певческой традиции. Исходя из рассмотрения дореволюционного состояния изучения народной песни и народного пения можно сделать вывод о том, что в 1870—1880 гг. возрастает интерес к национальной истории: монархи (Александр III и Николай II) в рамках неоромантической идеи народности интересуются национальным культурным наследием, а ответственными за этот интерес становятся филологи и музыковеды. Учёные — любители и ценители русской народной песни — ездят в экспедиции, описывают современное состояние песенной традиции и фиксируют народные песни. Ф. М. Истомин выделяет два типа исполнения: спонтанное и организованное. Данное разделение мы возьмём за основу и будем следить за теми, кто собирает крестьян для совместного исполнения. В организованной практике пения наблюдаются тенденции профессионального исполнения переработанных образцов народной музыки и собирание фольклористами и музыковедами крестьян для выступлений на сцене. Так, с конца XIX века фольклор появляется на сцене, его исполняют не только профессиональные артисты, но и крестьяне. Далее мы увидим, как исполнительские тенденции развиваются в советский и постсоветский период. После революции и до 1953 года Старый хор — пережиток буржуазного прошлого С 1917 года все учреждения культуры находились в ведомости Народного комиссариата просвещения РСФСР. В 1923 году создаётся Российская ассоциация пролетарских музыкантов (далее — РАПМ), программа которой отражалась в печатных изданиях «Музыка и октябрь» (1926), «Пролетарский музыкант» (1929—32), «За пролетарскую музыку» (1930—32). В 1927 году умирает Е.М. Пятницкий, и его хор переживает творческий упадок из-за новой пролетарской политики: РАПМ требовала нового репертуара и звучания песен. По мнению пролетарских музыкантов, старый хор – пережиток дореволюционного прошлого. Ассоциация выдвигала требования к исполнению и написанию музыкальных пролетарских произведений. Эстетическая система должна базироваться на ценностях строительства социалистического общества. Во время активной деятельности РАПМ (с 1927 по 1932 гг.) практика коллективного публичного пения полностью взята под контроль государства. В периодике и методических разработках тех лет подробно описано, каким должен быть певец, как и где он должен петь, какие песни должны быть в репертуаре самодеятельных коллективов, каким должно быть содержание новых песен. До революции организацией пения занимались любители и исследователи народной песни из элит, РАПМ приписывала государству главную роль в организации и контроле за практиками пения. В первые годы советской власти обретает популярность понятие самодеятельности, которое становится обязательным элементом политического регулирования масс. З. Васильева в статье «Самодеятельность: в поисках советской модерности» устанавливает, что это слово с 1920-х гг. включается в нормативный партийный дискурс и становится механизмом воздействия на массы: «…самодеятельность стала сложным культурным механизмом, тесно связанным с коммунистической идеологией и советскими институциями» [Васильева, c. 56]. Развитие институциональной структуры управления художественной самодеятельности требовало универсальных рекомендаций для работы с коллективами. Первые методические рекомендации относятся именно к учреждению хоров. Создание института народного хора После увлечения авангардизмом музыковеды и фольклористы приходят к осмыслению народной песни как национального достояния, которое нужно собирать и сохранять. К 1932 году подведена основа новой практики пения и нового содержания песен. В этом году было издано Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», провозгласившее социалистический реализм единственно верным направлением художественной мысли СССР. В 1936 году Центральный Дом самодеятельного искусства в городе и деревне им. Н.К. Крупской (ЦДИСК) был преобразован во Всесоюзный Дом народного творчества им. Н.К. Крупской Комитета по делам искусств при Наркомпросе СССР. В этом качестве он просуществовал до 1958 года, осуществляя методическое руководство художественной самодеятельностью всего Советского Союза. В эти годы возникает тенденция к побуждению населения к фольклорному творчеству: «Практические задачи фольклористики, как они формулируются в 1930—1940-е годы, состоят, однако, не только и не столько в описании, собирании и изучении фольклорных текстов, сколько в пропаганде и воспитании “фольклоротворческих” масс» [Богданов, c. 136]. Тексты таких «фольклорных» песен должны соответствовать современным социалистическим реалиям. В результате фольклористам остается воплощать государственную политику в области музыки и фольклора. К. Богданов в работе «Vox populi: Фольклорные жанры советской культуры» пишет о фольклористике тех лет: «Одна из главных проблем в дискуссиях о фольклоре начала 1930-х годов — преодоление стихийности в фольклоре, “борьба с классово чуждыми тенденциями” в народной культуре и “стимулирование развития идеологически ценных элементов путем активного воздействия на музыкально-поэтический быт” крестьян и рабочих» [Богданов, c. 136]. Складываться правила по отбору материала для исследователей, формируются идеологические рамки собирательской работы, издания и редактирования материалов. В 1930-х годах активно открываются дома культуры в деревнях и сёлах, при которых создаются самодеятельные хоровые коллективы. В городах к этому времени формируются народные хоры: в 1926 г. в Архангельске начал работу Северный русский народный хор, в 1944 г. — Уральский народный хор в Свердловске, Воронежский русский народный хор им. К. И. Массалитинова в Воронеже в 1943 г. В программу академического музыкального образования в это время включен курс народного хора [Там же: 139]. Методические рекомендации для народных хоров В 1940 году по заказу Комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР П. Милославов и А. Каминская издали методическое пособие «В помощь хорам русской народной песни» тиражом в 5000 экземпляров. Книга представляет собой «сборник русских народных песен и песен советских композиторов, написанных на слова народных песен, и стихи советских поэтов, песен, близких по музыкальному строению к народным» [Милославов, Каминская, c. 4]. Составители — профессиональные композиторы и музыковеды. В сборнике приводятся обработанные тексты народных песен и их нотная запись, а также методические разработки по разучиванию песен. Авторы рекомендуют к исполнению пролетарские песни. Авторы объясняют, каким образом нужно составлять новые пролетарские песни. В статье о принципе сочинения таких песен необходимым условием является соответствие «социалистическому идеалу рабочих масс» [Там же: 5] но с учетом диалектных особенностей конкретной местности, в которой живут участники хора. В методической рекомендации описана фигура руководителя народного хора: он может не иметь музыкального образования. Для него подробно разъяснены все этапы разучивания песен с хором: от первого прочтения слов до конечной отработки звучания целой песни [Там же: 6]. Авторы пособия ставят задачу диалектного изучения песенной традиции, и большая часть этой работы поручена руководителю самодеятельного коллектива: он должен действовать как собиратель, посещая старших односельчан и записывая от них образцы народных песен. Авторы методички обращают внимание на «старых людей», которые знают песни прежних лет. Они не являются членами хора, но хорошо поют. Руководитель хора также должен записать от них текст и манеру пения, а затем отредактировать записи для соответствия идеологической норме. Коллектив воспринимает технику пения и текст через своего руководителя, который является организатором творчества и пропагандистом социалистической идеологии. Он распределяет роли, назначает запевал, предлагает и утверждает репертуар коллектива. В 1955 году выходит книга «Советы руководителю народного хора» музыковеда, фольклориста, руководителя Уральского народного хора Л. Л. Христиансена. Учёный разграничивает типы хоров — академический или народный, при этом определяет народный хор следующим образом: «Народный хор строится на основе народной хоровой культуры в ее местной разновидности. Ему свойственна народная манера пения, которой певцы овладевают в народном быту, воспринимая ее от более опытных, старших певцов» [Христиансен, c. 3]. Фигура руководителя хора продолжает занимать первостепенное место, но при этом Л. Л. Христиансен вводит новую фигуру — запевалу хора, который выступает как своего рода дирижёр, задающий тональность и ритм песни. Запевала – сильный человек, обладающий музыкальными данными, но он находится под началом руководителя хора. Руководитель назначает запевалу каждой конкретной песни. В расстановке хора, которую также выполняет руководитель, запевала всегда должен стоять по центру, а голоса распределяются на периферии. Итак, в 1940—1950 гг. сформирована методическая база работы с художественной самодеятельностью. Согласно ей, для хора значимы фигуры руководителя и «старших людей». Упомянуты запевалы, которые не выделяются из коллектива: ему не приписывают лидерских качеств в коллективе в плане исполнения песен. Вторая половина 1950-х до 1991 года Самодеятельное и профессиональное исполнительское искусство К 1960 году советская фольклористика сформировала основные исследовательские методы. В 1961 гому в Москве в Союзе композиторов РСФСР организована фольклорная комиссия, призванная собирать, изучать и сохранять фольклор народов РСФСР. Идея этнографических концертов, разработанная ещё в МЭК, возродилась и была принята с большим успехом. В 1950-е годы в городах СССР формируются народные хоры: Омский народный хор в 1950 г., Оренбургский народный хор в 1958 г., Волжский народный хор в 1952 г. Правительство СССР активно продвигало институализацию практики пения не только в деревнях, но и в городах для сохранения и передачи национального культурного наследия. Развитие инфраструктуры городских и сельских домов культуры обуславливает потребность в культурных менеджерах – специалистах, которые занимаются организацией культурного досуга в коллективах. В ВУЗах и колледжах появляются дисциплины, посвящённые обучению основам работы с самодеятельными деревенскими коллективами. В 1966 году по инициативе Д. Шостаковича создаётся Фольклорная комиссия при Союзе композиторов СССР. Советские фольклористы и музыковеды снова берут на себя ответственность за сохранение песенной традиции, которая может безвозвратно исчезнуть. Такую тенденцию мы замечали в 1900-е гг., когда активно действовала МЭК. В то время учёные беспокоились о вторжении в традиционный репертуар песен литературного происхождения, начиная с 1960-х — это иностранные песни или отечественные, сделанные по образцу иностранных. С 1960-х гг., по замечанию Л. Олсон, в СССР обрели широкую популярность барды и рок-культура. Л. Олсон указывает, что большая волна западных веяний — The Beatles, движение нью-эйдж, Боб Дилан — ставит под угрозу сохранение песенной традиции (Olson, 45). Зарубежные музыкальные нововведения очаровали советское общество, спровоцировала в городах огромный интерес к зарубежной поп- и рок-культуре. Продолжают существовать хор имени М.Е. Пятницкого, Уральский народный хор, Северный русский народный хор. Эти коллективы уже авторитетны, и с завоеванием авторитета, с приглашениями на гастроли приходит необходимость в академическом музыкальном образовании хористов. Так, некогда самодеятельные коллективы становятся уже профессионалами, исполняющими на сцене фольклорные произведения. Они уже служат примером выступлений для вновь создаваемых деревенских коллективов. Выход на всесоюзную сцену профессиональных исполнителей народных песен, а также народных хоров спровоцировали появление особого стиля советского народного исполнения [Olson, p. 108]. В данном случае мы имеем дело с унификацией песенного исполнения в рамках советской культуры. Формирование советской народно-песенной традиции Развитая инфраструктура культурных учреждений в деревнях и сёлах свидетельствует о государственном интересе к песенным практикам. В советской фольклористике 1960-х гг. утверждается мнение о зарождении художественной самодеятельности в первые годы после Октябрьской Революции, что не соответствует действительности, как мы показали ранее. Работы исследователей сосредоточены на современном состоянии практики пения в условиях быстро развивающейся художественной самодеятельности. Анализируя репертуар хоров, учёные приходят к выводу, что хорам необходимо уделять больше внимания текстам, характерным для той местности, в которой существует коллектив. Ф.А. Рубцов в статье «Народные хоры и псевдонародные песни», говоря о состоянии практики пения в конце 1960-х гг., выделяет особую, третью после деревенской и городской традиций – советскую народно-песенную традицию. «В настоящее время, по-видимому, формируется третья, советская народно-песенная традиция, которая — теоретически — должна возникнуть на основе синтеза двух предшествующих с присвоением особых, современных качеств, вытекающих из нового идейного содержания песен. К сожалению, реальные чисто бытовые признаки этой новой традиции ещё не определились» [Рубцов, p. 186]. Ф. Рубцов говорит о невыявленности советской народно-песенной традиции, так как, во-первых, традиция складывается очень медленно, асинхронно, во-вторых, созданная профессионалами культура должна быть образцом для самодеятельных коллективов, но она слишком изменчива, в-третьих, учёные не занимаются изучением реального состояния песенной традиции. Таким образом, появились коллективы с определённым типом исполнения, репертуаром, костюмом, все они однородны, одинаковы и имеют одну цель — политическое воздействие на фольклоротворческие массы. Л. Олсон называет сценическое представление народных хоров китчем: «Выступления советских народных хоров (в том числе их оркестров и танцевальных ансамблей), как и многое в искусстве соцреализма, олицетворяют китч – художественное произведение, имитирующее приемы высокого искусства, но в первую очередь нацеленное на то, чтобы “оставаться доступным для широкой публики”. Часто китч пытается склонить аудиторию к определенной точке зрения и укрепляет “основные ценности политического режима или идеологической системы”, рассматривая эти ценности как “закрытую, гармоничную сущность, которая должна быть наделена красотой, чтобы иметь наибольший эффект”» [Olson, p. 62]. Таким образом, вторичная фольклоризация в этот период становится знаковым феноменом, художественная самодеятельность распространяется повсеместно, появляются коллективы-образцы и коллективы-подражатели. Цель единого исполнительского стиля — укрепление социалистической идеологии и его эстетической системы — социалистического реализма. Перестройка и постперестроечное время Традиция фольклоризма Перестройка и 1990-е годы — время открытия «железного занавеса», исчезновения СССР, что сказывается на политической, экономической, культурной обстановке не только в России, но и во всём мире (окончание Холодной войны, распад социалистического лагеря). Начиная с 1980-х гг., эпоха ознаменовались развитием электронной музыки, хип-хопа, панк-рока. Искусство начинает активно использовать инновационные технологии. Российская эстрадная и рок-музыка начинают перенимать образцы, созданные западными коллегами. Русская рок-поэзия берёт за основу, с одной стороны, мироощущение бардов-шестидесятников, темы и образы русского романтизма, с другой — ритм и музыкальный строй американского рока, элементы электронной музыки. Широкое распространение зарубежных эстрадных практик затронул исполнение фольклорных произведений на сцене. С конца 1980-х гг. появляются новые артисты, которые исполняют свои песни в народной манере — это Надежда Кадышева и Надежда Бабкина. Их выступления анализирует Л. Олсон в книге «Performing Russia: folk revival and Russian identity» и находит элементы зарубежных эстрадных приёмов, в том числе усматривает сходство со стадионными концертами [Ibid.: 108]. Исследовательница выводит две стороны развития фольклорного движения: мейнстрим (ориентация на развлечение, широта связей с музыкальным и эстрадным миром, передача «Играй, гармонь!») и молодёжное фольклорное движение (ориентированность на диалектную традицию, документальный сериал «Мировая деревня»). [Ibid.: 108—109]. Парадоксальным образом, в 1990-е гг. задача сохранения фольклора исходит от мирового сообщества в целях международного сотрудничества и укрепления национальной идентичности. Генеральная конференция Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры, собравшаяся в Париже с 17 октября по 16 ноября 1989 года приняла Рекомендацию ЮНЕСКО о сохранении фольклора. В разделе «Распространение фольклора» первым пунктом отмечено «…содействовать организации таких национальных, региональных и международных мероприятий, как ярмарки, фестивали, кинофильмы, выставки, семинары, симпозиумы, учебно-практические семинары, учебные курсы, конгрессы и т.д. и оказывать поддержку распространению и публикации материалов, докладов и других результатов» [Доклад о предварительном исследовании, c. 7]. На основе этого документа государства стали издавать свои рекомендации по собиранию, каталогизации, популяризации фольклора. Таким образом, во время перестройки и после неё ответственность за песенную традицию берут на себя профессиональные артисты-исполнители, целью которых оказывается показать красивую картину деревенской жизни, нежели действительные реалии жизни в глубинке. От советского представления постперестроечное отличается восприятие русского «народного» как уже сформированного бренда. Становлению такого положения дел в отношении песенной традиции способствовала мировая повестка дня о популяризации традиционного фольклора во всех странах. Ко времени перестройки формируется стиль исполнения фольклорного произведения на сцене. И. И. Земцовский в статье «От народной песни к народному хору: игра слов или проблема?» пишет о новой стадии развития фольклоризма: «Возникает (и будет возникать!) вторичный, третичный и т. д. фольклоризм, т. е. сам фольклоризм становится — и уже в наши дни — объектом подражания, копирования, штамма и т. п. И в нём есть ансамбли-лидеры и ансамбли-подражатели» [Земцовский, c. 13]. Таким образом, к 1990-м годам сформировался стиль исполнения фольклорного произведения на сцене, который стал образцом для подражания. Он пишет о том, что с 1960-х годов стихийно появляются самодеятельные фольклорные коллективы в деревнях и городах, и такое изобилие фольклора на сцене обусловило Новые самодеятельные певческие коллективы при исполнении ориентируются именно на традицию фольклоризма, как назвал это явление И. И. Земцовский. И. И. Земцовский считает, что к 1990-м гг. мелосфера строится на вторичной традиции, которая с 1960-х гг. распространяется повсеместно, что приводит, по его мнению, к хаотичному фольклоризму. Во время перестройки появляется серьёзный фольклоризм, ориентирующийся на локальную исполнительскую традицию [Там же: 6—8]. В 90-гг ХХ века международные культурные институты пришли к пониманию, что мировое культурное наследие нужно систематизировать, так как полевая фольклористика стремительно развивается, материалов становится всё больше и больше, как и фольклорных коллективов, использующих эти материалы. Рекомендация ЮНЕСКО — международный документ, регламентирующий развитие представлений о традиционной культуре разных народов, принятие Рекомендация — новый этап для отечественных деревенских самодеятельных певческих коллективов, теперь для них открыто гораздо больше возможностей показать себя на международной арене. Мы полагаем, что Рекомендация ЮНЕСКО способствует развитию интереса к фольклору в разных странах. Но при этом формы этого международного интереса ближе к феномену фольклоризма с едиными правилами для международных фестивалей, конкурсов, смотров. Традиция фольклоризма теперь охватывает не только особенности национальных песенных перформансов, но становится явлением мировой культуры. При этом всем фольклорным коллективам рекомендовано ориентироваться на локальную традицию исполнения и включить в репертуар как можно больше местных песен. Националистические движения. Неоязычники После распада СССР становятся популярными различные религиозные секты, и одна из самых знаковых, строящаяся на идее народности — неоязычество. Представители этого направления обращаются к дохристианскому прошлому, их деятельность в 1990-е годы была направлена на «развенчание» мифов советской исторической науки. Неоязычники вели активную пропаганду нового учения посредством публицистики с конца 1980-х годов. К 2006 году в России насчитывалось 8 неоязыческих организаций. Неоязычники увлечены русским фольклором и его изучением вне академических институтов. Это явление получило название фолк-хистори — «это обобщенное название всего того пласта псевдоисторических произведений, которые, претендуя на научность, в реальности являются вымыслом некомпетентных авторов» [Кузнецов, c. 52]. Важнейшей причиной популярности неоязычества является распад СССР, а вместе с ним и действующей культурной установки. Исследователь явления фолк-хистори, Д. Володихин отмечает, что новые государства — страны СНГ — нуждались в новой государственной политике в отношении истории, которая отвечала бы современным реалиям, поэтому в историческую науку вклиниваются националистические идеи и мифы о дохристианском прошлом Руси [Володихин]. Новый взгляд на национальное культурное наследие провоцирует интерес молодёжи к русскому фольклору. Появляются книги жанра фэнтези, авторы которых активно вклинивают в повествование персонажей русского фольклора (романы Александра Бушкова о Станиславе Свароге, Марии Степановой о Волкодаве). На волне интереса к жанру фэнтези, популярности фолк-хистори — новых явлений в массовой культуре — в девяностые годы формируются фолк-рок-группы «Тиль Уленшпигель», «Мельница», «Калинов мост», «Ветер Воды», «Седьмая вода». Все участники этих коллективов – молодые городские люди, испытавшие влияние нового взгляда на национальное культурное наследие. Их творчество было встречено с большим воодушевлением такими же молодыми людьми. Эстрадная культура развивалась под воздействием двух тенденций: с одной стороны, стиль «старших» — Н. Бабкиной и Н. Кадышевой, которые берут за основу выступления Л. Зыкиной при увлечённости зарубежной культурой эстрадного исполнения, с другой — «молодёжный» стиль, вдохновлённый неоязычеством, фэнтези и образцами зарубежного фолк-рока, панк-рока, инди-рока. Фольклор появляется не только на эстраде, но и на рок-сцене, и это явление требует особого рассмотрения в рамках музыковедения. И всё же фолк-рок, по сравнению с Кадышевой и Бабкиной, как мы полагаем, не стал образцовым исполнением для самодеятельных деревенских коллективов. Наряду со сложными трансформациями в российском профессиональном исполнительском искусстве хоры в деревнях продолжают существовать. Учреждаются новые фестивали, смотры, концерты, конкурсы на гранты. Государство продолжает активно поддерживать диалектные традиции. 25 мая 2006 года выходит в свет Приказ № 229 «Об утверждении Методических указаний по реализации вопросов местного значения в сфере культуры городских и сельских поселений, муниципальных районов и Методических рекомендаций по созданию условий для развития местного традиционного народного художественного творчества». Документ создаёт фигуры руководителя коллектива и директора дома культуры и описывает их должностную инструкцию. Для администраций регионов Приказ служит опорой в формировании собственных критериев для дифференциации самодеятельных коллективов. Также, опираясь на Приказ, регионы в праве учреждать свои смотры художественной самодеятельности, в которых могут участвовать не только деревенские, но и городские хоры. Подводя итоги главы об истории формирования хорового институционального пения, можно сделать вывод о том, что народный деревенский хор является искусственно созданным государством конструктом. Начавшаяся в конце XIX века кампания по сохранению песенной традиции привела к созданию «правильных» мест (в отличие от неправильных — трактиров и кабаков) для пения — домов культуры, при которых создаются народные хоры. Идея «правильного» места для пения перешла в советскую культурную политику и стала доминирующей: хоры должны были осваивать массовую песню, подвергать редактуре «старую» деревенскую песню, которая не воплощает социалистического идеала. После того, как эстетическая система массовой песни была сформирована, началось учреждение сельских и городских институтов домов культуры и хоров при них. Массовая песня при этом стала строиться по образцу народной. К 1960-м годам хоры народной песни распространились повсеместно: они включены в систему академического музыкального образования, возникет специальность культурного организатора для работы с самодеятельным коллективами. В это время складывается советская народно-песенная традиция, она предполагает наличие ансамбля-образца и ансамблей, ориентирующихся на этот образец. К 1990-м годам советская народно-песенная традиция породила много ансамблей-образцов и ансамблей-подражателей с однотипным звучанием, манерой исполнения, костюмами и репертуаром. Передача традиции регулируется посредством системы фестивалей и смотров. Институт современного деревенского хора сегодня представляет собой искусственно созданный конструкт, спонсируемый государством. Задачей народного хора является продвижение народности («русскости»), которую разрабатывает государство. Именно поэтому деревенский народный хор — один из инструментов пропаганды. Как в реальности действует деревенский хор, насколько певческая практика в хорах следует методическим разработкам и личным стратегиям и тактикам участниц и руководителей, мы рассмотрим в следующих главах.

master_40937.json

3

ГЛАВА

Совместное пение — одна из форм досуга. Появление инфраструктуры советских домов культуры, начиная с 1930-х гг., привело к делению практики пения на официальную и неофициальную. Становление первой мы осветили в предыдущей главе, в этой части мы посмотрим, как пели ансамблем в деревне вне официальной институции. Особое внимание мы уделим роли запевалы в совместной вернакулярной практике пения. Следует сказать, что крестьянское песенное творчество вне официальной культурной институции резко отличается от профессионального искусства. Е. В. Гиппиус в статье «Крестьянская музыка Заонежья» указывал, что усвоение музыкальных форм крестьянином происходит не с целью выучить ту или иную песню, так как исполнение песни в деревне не подразумевает деление на исполнителя и слушателя [Гиппиус, c. 147]. Таким образом, в пение в той или иной степени вовлечены все деревенские жители. Люди бессознательно разучивают текст, мелодию и манеру исполнения, пока песню исполняет кто-то другой. На наборе образцов исполнения построена эстетическая система конкретной деревни, группы, певческого коллектива: «Крестьянское песенное творчество — стихийный поток, в своём постоянно изменяющемся течении, всё время обновляющий свой поток. Состав этого потока — комплекс музыкальных понятий данного коллектива массы людей» [Там же: 149]. Эти музыкальные понятия представляют собой устойчивые элементы, усвоенные конкретной общностью, из них выстраивается чёткая система правил — канон. Г.И. Мальцев в работе «Традиционные формулы русской необрядовой лирики» ввел следующее определение: «Устнопоэтический канон — это художественная традиция, взятая в конструктивно-функциональном аспекте, т. е. в отношении к многообразию текстов. Канон не отождествляется у нас с традицией, но выступает как один из ее параметров, центральный для поэтического строя народной поэзии» [Мальцев, с. 27]. Таким образом, практика пения — это социально приобретённый канонически организованный навык, которые осваивается постепенно. М. Перри и А. Лорд, изучая феномен южно-балканского эпического сказительства, ввели понятие формулы и формульной (канонической) композиции для анализа фольклорных песен. В работе «Сказитель» (Singer) А. Лорд, писал, что овладение сказительским мастерством строится на усвоении формул [Лорд, с. 10]. А. Лорд выделяет три стадии овладения мастерством эпического сказительства. Первый этап. Человек выбирает себе наставника, от которого он принимает знания, слушает сами тексты песен, мелодию, но не задумывается над техникой пения. А.Б. Лорд называет такое усвоение бессознательным. Дети слышат пение и запоминают мелодию: «… мальчик слышит в своей деревне или в семье разных сказителей, и не все они пользуются для выражения данной мысли одной и той же формулой, да и сам характер использования формул не у всех одинаковый. В том, что слышит мальчик, нет никакой строгости и неизменности» [Лорд, с. 45]. Второй этап Лорд называет процессом «подражания и усвоения путем слушания и долгих самостоятельных упражнений» [Там же: 36]. Начинающий сказитель формирует репертуар и исполняет первые песни перед небольшой непривередливой аудиторией: «Слушание, таким образом, становится активным и как бы само оказывается первой репетицией новой песни» [Там же: 88]. Третий этап знаменует расширение певческого репертуара и рост мастерства: «Обогащая свой репертуар новыми песнями, сказитель одновременно работает над совершенствованием тех песен, которые он уже знает, так как теперь он может уже предстать перед аудиторией, готовой слушать его, хотя бы и с некоторой долей снисходительности из-за его молодости» [Там же: 38]. Молодой сказитель уже самостоятельно может исполнить целую песню без чьей либо-помощи. Опираясь на схему А. Б. Лорда, мы посмотрим, как развиваются певческие навыки у начинающих певцов в севернорусских деревнях. Мы рассмотрим несколько возрастов обучения мастерству: детство, подростковый возраст, холостая молодежь и взрослые исполнители. 1. Детство Пение до сих пор является неотъемлемой частью жизни любого человека с раннего детства. Впервые с песней ребенок чаще всего встречается, когда ему поют колыбельные песни. Исполнение колыбельной подразумевает особую интонацию, эмоции, передаваемые ребёнку и проговариваемые теми, кто поёт колыбельную. С. О. Куприянова в статье «Практика убаюкивания в современной городской культуре: материнский фольклор и потребности ребенка» отмечает, что «потребности детей в первую очередь связаны с ритмикой и мелодикой исполняемого произведения» [Куприянова, c. 98]. Таким образом, в раннем детстве происходит усвоение простейших музыкальных и словесных элементов музыкального канона данной местности. Мы можем говорить о том, что посвящение в песенный канон проходят все: усваивается интонация, мелодика, слова песен. Взрослея в деревне, ребёнок постепенно включается в сообщество, которое организовано по четким поло-возрастным стратам. До 7-8 лет мальчики и девочки по большей части воспитывались вместе. Тем не менее, Т. А. Бернштам в работе «Русская народная культура Поморья в XIX-начале XX в.» указывает, что детский досуг различался, так как девочки больше времени проводили с бабушками и матерями, а мальчики — с отцами и дедами: «Девочки играли в игры, имитирующие реальные события, — свадьбу, вечеринки, семейную жизнь и т. п.; мальчики проводили время на море (реке)» [Бернштам, с. 108]. Так, в зависимости от родственников, с которыми проводили дети проводили большую часть времени, формировалось понимание о песенной норме/каноне. Одна из форм совместного пения — это пение матерей и детей. Л. Е. Розова в статье «Традиционная вечера как форма социализации детей и подростков» описывает форму деревенского досуга «вечеры» на Русском Севере. Она ссылается на рассказ одной из информанток о том, что, будучи ребёнком, она вместе с матерью ходила на женские беседы, где присутствовали другие дети [Розова, с. 107]. Дети усваивают доступные им формулы, слушая старших, формируют свой репертуар. Когда усвоено достаточно формул и музыкальных образцов, песня начинает выходить за пределы семьи в коллектив ровесников. О. И. Капица выделяет три группы песен из детского репертуара, помимо обрядовых закличек, святочных колядок, припевок: заимствование песни у взрослых и переработка в соответствии с эстетическими интересами, отрывки песен взрослых, перешедшие к детям целиком без изменения песни взрослых [Капица, с. 85]. Чем чаще поют взрослые и чем разнообразнее их репертуар, тем больше формул усваивают дети. Н. П. Колпакова в полевом дневнике «Ветер с севера» замечает, что на Мезени существовали семейные ансамбли, сохранявшие песенную традицию: «На Мезени мы не раз наблюдали целые семейные гнезда, где хорошая крепкая старинная песня, как предмет художественной духовной культуры, сознательно хранилась и передавалась из поколения в поколение» [Колпакова, с. 49]. Таким образом, азы песенного канона закладываются в детстве. Колыбельные песни исполняются старшими родственниками практически для всех детей: так каждому открывается доступ к основным элементам песенного канона. Далее дети слушают пение взрослых на взрослых посиделках в избе, во время праздников. Так детский репертуар пополняется отрывками и переделками песен взрослых, дети бессознательно усваивают их формулы, а также совершают первые опыты импровизации. В детстве дети поют в присутствии родственников или среди ровесников: песня постепенно выходит из приватного пространства в публичное. 2. Подростковый возраст Судя по этнографическим описаниям, в 8—9 лет мальчики и девочки начинают осваивать гендерные роли. Т. А. Бернштам, описывая Поморье, указывает, что мальчиков в этом возрасте брали на рыболовные промыслы в качестве зуев, юнг, прибрежных ловцов, они начинали водить свою компанию с участниками промыслов [Бернштам, с. 108]. Мальчики становились учениками мастеров, входя таким образом в профессиональные артели: «В мурманском промысле участвовали все возрастные категории мужчин, поэтому здесь вырабатывались разнообразные формы мужского поведения и культуры общения: устраивались общественные испытания для зуев (мальчиков — подсобных рабочих), состязания и игры молодежи и взрослых, слушание рассказов бывалых промышленников, сказочников, сказителей, совместное пение песен» [Там же: 78]. Что именно слышали зуи и юнги в артели сказать сложно. Мужское хоровое пение собиратели на севере записывали очень редко, так как в основном песни исполнялись во время промысловых работ, участие в которых не было доступно фольклористам. Кроме того, собиратели в начале ХХ века характеризовали мужской репертуар, давая ему этическую оценку: «Шляются по улицамъ, обнявшись, поютъ непристойныя пѣсни подъ аккомпаниментъ “тальянки” и грубо ругаются» [Цейтлин, с. 9]. Однако кое-что об исполнителях-мужчинах нам известно, о чем мы скажем ниже. Девочки в этом возрасте часто нанимались в няньки к соседям или даже в соседние деревни. Так они приобщалась к традиционной песенной культуре других семей. Т. А. Бернштам указывает, что к 15 годам девочки с хорошим голосом принимали участие во взрослом хоре: «Бывало, что девочка принимала участие во взрослом певческом коллективе, особенно если в семье были хорошие песенницы, с которыми она ходила по свадьбам и на похороны. Одна жительница Терского берега говорила: “Мать песню ноет — мне будто черт в ухо пишет! Сказку расскажут — через 2 часа все перескажу”. На Онежском берегу хорошо поющих девочек песенницы па свадьбах проталкивали вперед: “Голосок тонкой, иди пой впереди”» [Там же: 110]. Так, пение в этот период жизни для одаренных девочек в Поморье становилось одним из средств заработка наряду с наемом на работу. Женское совместное пение публично, оно сопровождало важные ритуалы — похороны и свадьбы. Девочки со взрослыми женщинами — матерями, тетями и бабушками — поют во время обряда. Здесь прослеживаются вертикальные отношения: старшие женщины оценивают пение девочек и самых голосистых проталкивают вперёд. Таким образом, обрядовые песни девочки усваивали от взрослых. Пение на свадьбах и похоронах оплачивалось ссылки и сноски или убираем. Голосистых девочек замечали при совместном пении, одобряли, давали возможность выйти вперед. получали возможность самостоятельного заработка, а также учились петь сложные длинные песни. Существовали и гендерные ограничения на лексическую и тематическую стороны репертуара: девочек оберегали от обсценной лексики, похабных песен и частушек. Кроме того, дети продолжали проводить время в компании сверстников. Известная прекрасное описание досуга компании девочек в северно-русской деревне начала ХХ века. И. М. Левина в статье «Кукольные игры в свадьбу и метище» описывает игры девочек с 10 до 14 лет, которые она наблюдала во время Пинежско-Мезенской экспедиции в 1920-е гг. Свадьба и метище (летние гуляния во время съезжих праздников) «являлись самыми яркими и богато обставленными обрядами пинежской деревни, естественно давали богатую пищу фантазии детей, свидетельниц игры взрослых» [Левина, с. 203]. Исследовательница включилась в детский коллектив, чтобы наблюдать за перформансом. Девочки поначалу ее стеснялись, но вскоре стали сами звать собирателя на свои игры [Там же: 205]. Согласно описаниям И. М. Левиной, в играх участвовало до 8 человек. Каждая девочка приносила несколько своих мужских и женских кукол. Самой старшей из них была четырнадцатилетняя Аля. Она была авторитетом среди девочек и активно общалась с собирательницей, рассказывая о сюжете, действующих лицах в каждой игре. Аля всегда исполняла партии невесты и пела все причитания, она могла играть чужими куклами, при этом никто не возмущался: «Среди подружек в игре Аля пользовалась несомненным авторитетом: её слушались, молча повиновались тому, что она выбирала роли наиболее выигрышные и интересные и распределяла роли среди кукол» [Там же, с. 227]. Цвет наряда куклы, следование друг за другом эпизодов игры, песни — всё это девочки обсуждали, и командовала этим обсуждением Аля, ей не перечили. Чем крупнее роль в игре, тем больше ответственности на её исполнителе. Аля, таким образом, была в ответе за ход целой игры. Аля лучше всех знала каждый этап игры в метище и свадьбу. Она рассказывала собирательнице, кто поёт песни на свадьбе и как должны выглядеть куклы-исполнительницы. Девочка очень наблюдательна и инициативна, для неё важно, чтобы игра как можно точно отражала метище или свадьбу. Её внимательность служит примером для младших девок. Аля находится ближе всех к возрасту невесты, и это было одним из факторов её главенства в игре. Нужно сказать, что за игрой наблюдали старшие сёстры девочек 16—18 лет. Эти девушки подтягивали некоторые партии в хоре, но запевалой была Аля [Там же: 227]. Самая младшая девочка 11 лет практически не знала сюжет игры, она просто подражала Але и другим старшим девочкам и училась у них [Там же: 227]. Можно сказать, что она была новичком в играх в метище и свадьбу, она только входила в компанию девочек, готовящихся к статусу девок на выданье. Здесь же она выучивала песни и подтягивала за другими. Игра имеет серьёзное значение для девочек, они ко всему относятся с трепетом и вниманием. Компания девочек складывались по локальному принципу, а также по близости возрастов. Песни девочек-подростков звучали просто, но более организованно, нежели песни, которые пели маленькие дети. Важную роль в осознании не только песенного репертуара, но и собственных способностей играло пение как вид заработка. К возрасту физиологического взросления девочки имели представление о календарном репертуаре, усваивали обрядовые песни. Таким образом, мы можем разделить несколько ситуаций совместного пения подростков и взрослых: совместная работа (для мальчиков это промыслы в мужской компании, для девочек — в женской); сопровождение взрослых во время календарных и переходных обрядов (свадьба, похороны, метище); игра, взаимодействие с собирателем. Взаимодействие с собирателем представляет собой новый тип ситуации, который ранее не описывался подробно. Собиратель выступает как организатор пения детей и как наблюдатель. Во время игр дети оказываются в компании ровесников, и тогда, как мы видели по описанию Левиной, авторитет зарабатывает та из игроков, которая лучше всех знает ход обряда, обрядовые роли, репертуар (то есть обладает хорошей памятью и наблюдательностью), которая была инициативна и «голосиста», чтобы стать запевалой. В компании со старшими на праздниках и во время обрядов детям давали возможность подпеть, замечали и поддерживали тех, кто обладал хорошим голосом. Таким образом, репутация запевалы складывается и в горизонтальной среде ровесников, и в вертикальной иерархии со старшими. Девичье и мальчиковое пение становится разделённым. Разные ситуации исполнения влияют на репертуар. Через игру и взаимодействие девочки осваивали календарные обрядовые песни, свадебные лирические песни и причитания. Тех девочек, кто обладает хорошим голосом, начинают называть песенницами, старшие определяют тембр голоса, особенно ценятся обладательницы «тонкого» голоса — высокого звонкого голоса. 3. Сближение молодёжи Усвоившая основы гендерных ролей молодежь годам к 16-18 опять встречается на общих площадках взаимодействия — вечерках, гуляниях. Парни и девки перед женитьбой/замужеством имели куда большее разнообразие досуга, чем другие члены семьи. Как указывает Т. А. Бернштам, в семье девушка на выданье была более свободна, чем другие дети: «В семье девушка-невеста получала известные преимущества перед своими сестрами (если они еще не вошли в этот возраст, тем более если она была старшей), в первую очередь — в свободе поведения и нарядах» [Бернштам, с. 112]. Становясь свободнее, девушка могла исполнять песни в девичьем коллективе отдельно от родителей, при этом все знали и поддерживали это стремление к самостоятельному пению но при сохранявшемся запрете на обсценную лексику и «непристойные» песни. Корреспондент Тенишевского бюро по Вологодской губернии сообщает о разном отношении к поведению девок и парней: «…соседи в разговорах при них [девках] стесняются произносить соблазнительных неприличных речей и слов. Парням же в этом отношении почти никакого значения не даётся, как со стороны родителей, так и со стороны соседей, и они, идя иногда улицей, без стеснения поют самые мерзкие песни и ругаются постоянно скверно-матерными словами, к чему вообще крестьянство относится совсем равнодушно, и пожилые мужчины не стесняются говорить при них самые соблазнительные речи и слова и проч» [Русские крестьяне, V, Ч.2, с. 307]. Как мы видим, девушки и парни проводят досуг в своих компаниях с отличающимися конвенциями поведения, но случаются и совместные посиделки/гуляния. Рассмотрим несколько ситуаций совместного пения молодяшки. Бесёда Бесёдой на Русском Севере называлось «молодёжное гуляние в закрытом помещении — избе» во время осенне-зимнего цикла праздников в Заонежье от Николина дня (6 декабря по ст. ст.) до масленичной недели [Калашникова, с. 19]. Избу арендуют девушки вскладчину, во время мероприятия хозяева не присутствуют. В Поморье платой за аренду изды для святочных, никольских и масленичных бесёд могут быть деньги, дрова, горсть для лучины, хлеб, также девки могли мыть пол в избе хозяйки [Куликовский, с. 108]. Бесёды делятся на прядильные и игримые — с работой и без работы. Пряжей девушки занимались с детства и приходили в избу со своими прялками. В избе исполнение некоторых песен сопровождало движение, пляски, которые были сложно организованы: «во время пропевания песен девушки покидали определенные традицией места (лавки у заднем углу) и вставали в "круг", "шестёрку", "утушку" в центре избы» [Калашникова, с. 109]. На бесёды с работой девушки собирались без парней, вместе девки и парни проводили время на «игримых» вечеринках без работы. На первых девушки исполняли песни за прядением приданого, на вторых же песни сопровождали общее веселье. Как отмечает Р. Б. Калашникова, «следует различать два явления, опосредованно взаимосвязанные между собой: с одной стороны, обучение свадебному обряду в игре, с другой, — воспроизведение свадебной традиции (свадебных ситуаций, отношений, представлений) в игре» [Там же: 73]. Обычно к началу игримой бесёды собирается много наблюдателей из деревни, но позже все расходятся по своим домам, оставляя веселиться парней и девок. Прядение выступает медиатором, под предлогом которого девка выходит из-под родительского контроля. Р. Б. Калашникова указывает, что бесёда имела обрядовое значение, в бесёдных песнях, исполняемых совместно парнями и девушками, выражается идея сведения молодых друг с другом Там же: 97]. Бесёда — девичье мероприятие, где парни были гостями. Девушки принимали их, затевали игры. Любопытно описание припевания парня девке на игримых бесёдах, когда девки брали деньги с парней за исполнение персонализированных песен. Заработанное шло на откуп избы, угощение, керосин и прочие расходы. При этом происходит выбор запевалы, к голосу которой сегодня можно «пристать» другим певицам: «— Давай, начинай. — Да у меня сегодня чего то голосу нет; ты, Федорша, начни... — Я не могу, — отвечает Федорша, — ко мне скоро не пристанешь. — Ну, ладно, так и быть, начну, только вы подсобляйте, а ты, Петруша, приготовляй денежки... кха... кха... Полилась песня, в которой он величаетъ ее “голубкой”, он является голубем; “началъ голубь голубку кричать…”, “сизой-сизоверчатую”, “все ведь он тешит Глафиру свою, все увещевает Михайловну”, “чтобы не тужно жила, чтобы не плакала” и т. д. — Кха, кха, кха... закашлялась Анна. — Надо с лавки встать, да поклон отдать, — говорить Марша. — Спасибо, девушки, за песню — ответствует Петруша. Лезет в карман за кошельком и подает девушкам двугривенный, который моментально скрывается в стол» (Брискин, с. 361). Девушки устраивали перформанс для конкретных адресатов, за что получали вознаграждение. Хоровое припевание требовало выбора запевалы, к которой «приставали», «подсобляя» другие исполнительницы. Запевала должны быть «в голосе», знать песни, уметь встраивать в ритмику личные имена адресатов (т.е. импровизировать). Хоровое исполнение песен девками и парнями имело особое значение: «Процесс пения обычно экзальтирует певцов. Пение — своеобразный самогипноз, особенно пение хоровое. Остановить хор почти невозможно, это катящаяся лавина, абсолютно вне власти завороженных ее движением исполнителей» [Гиппиус, с. 155]. Хоровое пение имело на бесёде обрядовое значение, все участники были в него вовлечены, но особую роль играла запевала. В контексте девичьей беседы, где девушки играли роль хозяек, и особенно исполнения припевок ведущую роль играла девушка-запевала — в голосе, знающая репертуар, умеющая импровизировать и управлять «катящейся лавиной» хорового пения. Гуляние На весенне-летний период приходятся гуляния на улице. Молодёжь выходила из замкнутого пространства в открытое. Отдельные компании собирались вместе на улицах деревни и гуляли, играли, пели песни. В этнографических описаниях есть немало материалов по летним гуляниям молодежи. Т. А. Бернштам, рассматривая быт и культуру Поморья, описывает катание молодёжи на качелях. Они устраивались вскладчину: «Качели устраивались па улице или в закрытом помещении — в сарае, дворе, гумне; молодежь откупала помещение: девушки вносили деньги или давали хозяевам но 1 фунту масла со всех и по 1 яйцу (или пирогу) с каждой, а парии платили гармонисту» [Бернштам, с. 117]. На качели нарядными приходили парни и девки, во время катания девки запевали протяжные песни, в это время парни на них смотрели. Пение девушек было перформансом, за которым наблюдали парни. В районах Русского Севера в летнее время проходили большие съезжие праздники, например, «метище» в Пинежском районе. Е. Э. Кнатц в статье «“Метище” — праздничное гуляние в Пинежском районе» описывает летние увеселения молодёжи. Девушки и парни съезжались с разных волостей и деревень, оставались у родственников и друзей. Девушки серьёзно подходили к празднованию: на все три дня метища они берут с собой большое количество сарафанов, меняют их. Девкам помогают одеваться старшие женщины [Кнатц, с. 190]. За метищем наблюдают все в деревне: от детей и до старух. Это зрелище было организовано следующим образом: наряжали исполнителей родственники (покупали, шили праздничные костюмы, одевали перед выходом), исполнители выходили на открытое пространство, где за их «выступлением» наблюдала большая аудитория. Самым масштабным было так называемое «большое метище» в основной день празднования, куда девушки надевали свои самые красивые наряды. В конце 20-х гг. ХХ века в послереволюционной деревне Е. Э. Кнатц застала ситуацию, в которой на празднике девушки делились на «повязочниц» и «кокушниц». Первые повязывали на голову вышитые бисером или жемчугом парчевые повязки, на руках девушки держат шаль. Вторые на голову надевают шаль, или «шалюшку», на шею некоторые надевают вышитую бисером ленту. Повязочницы следовали старинному канону костюма, а кокушницы в косынках — более современному. Роли повязочниц и кокушниц в играх различались: при «хождении» на большом метище только после повязочниц в пары выстраиваются кокушницы, и первые начинали движение хоровода, запевая старинные протяжные песни [Там же: 198]. Далее девушки останавливаются друг к другу, поворачиваются друг к другу спинами и ждут, когда парни выбирают себе пару. Как пишет Е. Э. Кнатц, чаще всего парни выбирали кокушниц, так как парни, часто выезжающие в город, более следовали «струю новой жизни» и считали, что повязочницы воплощали «буржуазные элементы деревни» [Там же: 198]. Кроме того, старинный наряд повязочницы крайне стеснял движения певиц, из-за чего было неудобно участвовать в играх. Старый мужской костюм не сохранился, так как парни выходили на метище в современных городских нарядах. Во время гуляний с девками они пели новые песни: городские, фабричные, частушки. В отношении повязочниц парни применяли особые меры: «Парни на праздниках “мурыжат” повязочниц… На “Большом метище”, когда наступает момент парням приглашать девушек гулять тройками вдоль деревни, они, заранее сговорившись, приглашают в первую очередь кокушниц, отсавляя повязочниц стоять в шеренге, ожидая очереди быть выбранной» [Там же: 199]. В разделении девичьего хоровода на повязочниц и кокушниц проявлялся конфликт старой и новой деревни. Парни не следуют привычным стандартам выбора девушек в хороводе по пышности костюма, материальному положению, знатности рода (девушки из старых родов возглавляют шествие), и красоте голоса (в самом начале идут запевалы). Усвоившие новые правила жизни в городе молодые люди отдают предпочтение кокушницам: более бедным, но умеющим приспосабливаться к новым условиям жизни, активным и инициативным в играх. Парни обогащали традиционный репертуар новыми песнями, и готовность девушки сменить репертуар на частушки была важнее, нежели знатность и богатство девушки. Метище на Пинежье в начале ХХ века — традиционный фольклорный перформанс для демонстрации певческих навыков, организаторских способностей, лидерских качеств менял свои конвенции. На пинежском метище, описанном во время экспедиции 1928 г., наблюдался конфликт старины и новизны. Е. Э. Кнатц отмечала, что костюмы повязочниц уже практически никто не надевает, они становятся реликвиями [Там же: 200]. Пение — важный элемент молодёжных посиделок в избе и летних уличных гуляний. Во время уличных гуляний начала ХХ века репертуары парней и девушек расходились по своим установкам: парни следовали моде, пели городской репертуар и частушки, кокушницы подхватывали модные тенденции, повязочницы исполняли традиционный репертуар и вели себя, как того требовал обычай — возглавляли хоровод, пели старинные протяжные песни, старались продемонстрировать именно в них свои песенные таланты, и ждали должной оценки со стороны женихов и старших жителей деревни. 4. Женские посиделки, застолья После замужества молодые женщины практически не участвовали в играх молодёжи. Они ходили на посиделки молодых женщин, которые проходили отдельно от мужчин, хотя до рождения первенца молодки могли участвовать в хороводах. Молодые мужчины после женитьбы большую часть времени проводят на промыслах. Мы можем наблюдать несколько ситуаций совместного крестьянского пения после брака: женские посиделки, застолья-гостьбы, совместные работы (сенокос, жатва). С началом активного изучения фольклора Русского Севера с конца XIX века, появилась ситуация пения, которую организовывает собиратель для записи фольклора, но чаще всего собиратели приглашали уже сложившиеся семейные или дружеские группы. Женские посиделки и застолья происходили в избах. Практика пения приобретала приватный характер, мужской и женский досуг снова делился по гендерному признаку. Н. П. Колпакова в дневнике «Ветер с Севера» описывает посиделку молодок, где женщины занимались работой: — Приходи завтра, у нас много женок соберется, — зовет меня румяная молодка, Федора Гольчикова. — А что вы будете делать? Молодка смеется. — Да уж знай, приходи! Я прихожу. Издали, за несколько домов слышу я заглушенное пение. Оно несомненно, исходит из Федориного дома. Но дверь заперта, окна так же. Где же хозяйка? Я обхожу кругом громадную избу и попадаю прямо к раскрытым воротам большой повети. Веселые голоса приветствуют меня хором. — Приходи, приходи! — Небось, долго искала? — А мы и запели, штоб те знак подать. <…> — Что это вы делаете? — А вишь — веники вяжем, — отвечают женки, собирая пахучие пучки. — Видеть-то вижу, да зачем же так много сразу? — На весь год. У нас и завсегды так. Вот как березняк станет в полном соку, так мы его и ломаем. Идем гурьбой, наломим и принесем. Сейдень к Федоры, завтра к Марфы. Вместе-то прытце работа идет. А веников этих нам до будущей весны хватит [Колпакова, с. 23]. Женщины специально приглашают собирателя на свою посиделку, пение в этой ситуации было организовано для Н. П. Колпаковой. Они заняты изготовлением важнейшей в быту вещи — веника. Женщины поют в закрытом помещении, на этой посиделке из посторонних присутствует только Н. П. Колпакова. Молодки, зная интерес ровесницы-собирательницы, пригласили её, незамужнюю,на посиделку замужних женщин. Другую ситуацию описывает Н. П. Колпакова во время экспедиции Государственного института истории искусств в Замежье (Ленинградская область). Фольклористы жили в здании школы, куда приглашали местных жителей для записи песен. «Песенная культура совершенно поглощает в Замежьи сказочную и былинную. “Сказывать” замежцы не хотят. Зато от фонографа их не оторвать никакими силами. И не только потому, что диковинная труба привлекает их своей необычайностью. Нет, они и без трубы поют, буквально не закрывая рта. Насыщенность замежцев песнями выясняется в первый же вечер» [Там же: 149]. Общество собирателей было новым для крестьян, как и ситуация пения, которую организовывали учёные. Н. П. Колпакова в своём полевом дневнике отмечала ярких исполнительниц, которые отличались особой силой голоса и организаторскими способностями. Такой певицей была Устинья Анкудиновна Поздеева (62 года) из Замежья — весёлая женщина, которая активно исполняла разные песни для собирателей. Исследователям посоветовал зайти к ней её сын после того, как они записали крестьян в школе. По дороге за собирателями пошли и другие деревенские жители. Устинья Анкудиновна приветливо встречает всех гостей у себя дома: «— Ну, как вам наше Замежье глянулось? — начинает Устинья Анкудиновна, садясь против нас на лавку. — Хорошо, Устинья Анкудиновна. Народ у вас хороший: не дикий, приветливый... — Приве-етной? Вот беда! Цего ж им — облаять вас, што ли? — удивляется хозяйка. Все хохочут. — Не облаять, а бывает, что не сразу поймут, зачем мы приехали, не идут нам навстречу, не хотят помочь... — Зацем нейти? Я вот обряжалась, в трубу-то и не поспела, дык я вам и дома спою. И совершенно неожиданно Устинья Анкудиновна затягивает басом: “Ай, да как вецор-то ли, вецор наш доброй молодец ён да загулялысе, Ен со душицой со красной девицей ён да застоялысе...” Толпа, не сговаривается, дружным хором — с печки, с полатей, — подхватывает. Лица становятся серьезные, сосредоточенные. Поют истово, старательно. Песня гремит и вырывается в далекие вечерние поля» [Там же: 150]. В избе у женщины находились в основном бабы и девки, ситуация пения не привязана к определённому обряду. Устинья Анкудиновна благодаря силе своего голоса смогла собрать голоса всех крестьян воедино и увлечь их пением. Часто коллеги Н. П. Колпаковой приглашали крестьян к себе для записи песен. Люди пели очень долго, были увлечены своим занятием: «Мы записываем с 7 до 12. Потом днем с часу до шести. Потом вечером с 7 до 12. На сто десятой песне карандаш вываливается у меня из рук. Женя красный, вспотевший, едва успевает менять валики. Машина — и та хрипит и спотыкается... Мы больше не в состоянии. А певицам хоть бы что. Вот вместо Марфы Федоровны садится запевать Василиста Тарасовна, а после нее — Лукерья Андроновна. После жонок — Настя или Катюша — звонкие запевалы девичьего хора. Им все это знакомо и привычно: будничный быт. А мы изнемогаем <…> Расходятся — и опять поют какую-то новую, незнакомую, сто двадцать девятую... Просто хоть в отчаянье приходи. Песни лезут вокруг, как трава из земли: массово, сочно, неисчерпаемо... Ни рук, ни нервов не хватает, чтобы охватить целиком это переливающееся богатство» [Там же: 150]. Сначала садятся петь замужние женщины, затем — девки. Бабы, девушки и молодки распределились так по половозрастным статусам. Пение не ограничивается определённым пространством, оно сопровождает человека во время отдыха и во время работы. Пение не зависит от работы фонографа или от того, сколько его готовы слушать исследователи. Крестьяне погружаются в пение полностью. Компаньюши, гостьбы Большим коллективом крестьяне обычно пели на застольях по случаю разных праздников. Корреспондент Тенишевского бюро по Яремскому уезд Вологодской губернии описывал празднование именин, где подвыпившие крестьяне исполняли песни за столом: «Хозяйка, угощавшая пивом, попросила гостей спеть чего-нибудь для общего веселья. Предложение было с радостью принято всеми. Начались споры, какую песню спеть, тому не нравилась одна, другому — другая. Но одна женщина, замужняя дочь именинника, не ожидая конца споров о любимой песне, начала петь сперва одна, затем к ней примкнули спорившие мужчины и женщины…» [Русские крестьяне, V, Ч.4, с. 571]. В статье «“Во пиру ли я была да во компаньюше”: внесемейная организация социума» на материале экспедиций в Мезенский и Лешуконский р-ны Архангельской обл. 2007—2009 гг. выделяет несколько типов собраний деревенских жителей в свободное время. Компании по интересам, в которых «объединение поддерживается не ситуацией, а главным образом инициативой самих членов компании (или же сохраняется за счет каких-то качеств членов компании» [Матвиевская, с. 114]. Они могут характеризоваться по количеству участников, территориальной принадлежности, общей деятельности и статусу участников. Такого типа собрание — вдовьи посиделки, на которых женщины собирались с шерстью и пряли. Компании-гостьбы — «компании, возникающие в какой-то определенной ситуации» [Там же: 115]. Люди собираются вместе, чтобы отпраздновать какое-либо событие. «Компания-гостьба отличается от остальных еще и тем, что выполняет организующую функцию не только по отношению к людям, не входящим в семью, но важным для нее (соседи, друзья-знакомые, начальство), но и по отношению к самой семье (приезжают и родственники-свойственники)» [Там же: 116]. Компании-беседы — подтип компании-гостьбы, причины собраний — совместное празднование, но состав участников динамичен, потому что на таких встречах присутствовала молодёжь. Такие празднования наследуют традицию вечеринок/бесёд молодяжки: «…компании-беседы подразумевают площадку для выстраивания матримониальных отношений» [Там же: 116]. Внимание стоит обратить на компании-шайки, так как собрание предполагает совместную деятельность. В полевом отчёте «“О молодых вдовушках” и “духовной силе солдатских вдов”: солдатские вдовы по рассказам деревенских жителей и в официальной версии» А. С. Семёнова описывает совместное проведение досуга вдов. Деревенские жители указывают, что вдовы собирались в домах культуры и пели. Это были приватные собрания, но во время праздников женщины приглашали на посиделку всю деревню [Семёнова]. Вдовьи собрания были наиболее популярны после Второй мировой войны, когда мужчин в деревне почти не осталось. В компаниях по интересам женщины социализировались, проводя время, исполняя разные любимые песни. 5. Мужское пение Певцов-мужчин описывали мало. В основном собиратели интересовались сказителями, исполнителями былин, но не традиционных песен. Во время фольклорно-антропологической экспедиции СПбГУ в с. Лешуконское Архангельской области в 2010 году Д А. Семенова, Л. В. Голубева, Ю. Ю. Мариничева, Е. А. Беляева познакомились с Василием Изосимовичем Алимовым. Он уроженец Чуласы, родился в 1957 году, рано потерял родителей, воспитывался бабушкой по матери, которая учила его вести хозяйство Бабушка по отцу, Окулина Ивановна, знала старины и песни, Василий многое у нее перенял. Василий Изосимович известен в Лешуконском и за его пределами как знаток песен, он с молодости участвовал в Лешуконском любительском народном хоре, и в момент знакомства с ним был запевалой. Материалы Фольклорного архива СПбГУ свидетельствуют, что мужчины часто присутствуют на общих застольях, поют в компании с женщинами, некоторые мужчины были известными запевалами в советское время. Во время фольклорно-антропологической экспедиции СПбГУ в д. Калино Мезенского района в 2008 году И.С. Веселовой и Л.В. Голубевой удалось пообщаться с Вениамином Никитичем Окуловым, бывшим запевалой сафоновского хора, уроженцем деревни Сафоново Мезенского района. Мужская практика совместного пения представляет собой отдельную большую тему, которая не укладывается в рамки данного исследования. Таким образом, в освоении вернакулярной практики пения мы выделили 4 этапа: детство: пение колыбельных для детей, совместное с детьми пение родителей на бесёдах, отдельное исполнение детьми песен взрослых (подражание); подростковый: разделение досуга мальчиков и девочек; первые проводили время на промыслах с мужчинами, вторые — с женщинами; сближение незамужней/неженатой молодёжи: объединения девок и парней на зимних бесёдах и летних гуляниях пение старших: приватное женское пение на посиделках, в компаниях-шайках и совместное пение в компаниях-гостьбах. Азы песенного канона закладываются в детстве. Колыбельные песни исполняются старшими родственниками практически для всех детей: так каждому открывается доступ к основным элементам песенного канона. Далее дети слушают пение взрослых на взрослых посиделках в избе, во время праздников. Так детский репертуар пополняется отрывками и переделками песен взрослых, дети бессознательно усваивают их формулы, а также совершают первые опыты импровизации. В детстве дети поют в присутствии родственников или среди ровесников: песня постепенно выходит из приватного пространства в публичное. Репутация запевалы складывается в подростковом возрасте и в горизонтальной среде ровесников, и в вертикальной иерархии со старшими. Девичье и мальчиковое пение становится разделённым. Разные ситуации исполнения влияют на репертуар. Через игру и взаимодействие девочки осваивали календарные обрядовые песни, свадебные лирические песни и причитания. Тех девочек, кто обладает хорошим голосом, начинают называть песенницами, старшие определяют тембр голоса, особенно ценятся обладательницы «тонкого» голоса — высокого звонкого голоса. Метища служат для девушек на выданье показательным выступлением, где они демонстрируют наблюдательность, знание репертуара, инициативность, певческий талант. Во время уличных гуляний начала ХХ века репертуары парней и девушек расходились по своим установкам: парни следовали моде, пели городской репертуар и частушки, кокушницы подхватывали модные тенденции, повязочницы исполняли традиционный репертуар и вели себя, как того требовал обычай — возглавляли хоровод, запевали старинные протяжные песни, старались продемонстрировать именно в них свои песенные таланты, и ждали должной оценки со стороны женихов и старших жителей деревни. Уже известные как запевалы, замужние женщины обретают доверие среди ровесников: песенницы обретают авторитет среди деревенских жителей. Коллектив рассчитывает на талант запевалы: «Ну, как сидят, например, застолье, и они: “Давай, Мария, запевай”. И всё, Мария запевает, а остальные подтягивают». В следующей главе мы посмотрим на особенности горизонтальных и вертикальных отношений в рамках институции современного деревенского хора. Мы опишем официальные и приватные площадки пения и выполняемые в них функции запевалы.

master_40937.json

4

ГЛАВА

В данной главе мы посмотрим, как реализует себя запевала в рамках современного деревенского хора. В предыдущей главе мы выяснили, как формируется репутация «запевалы» в вернакулярных практиках хорового пения в деревне. Среди характеристик способностей певцов встречаются слова и словосочетания «голосистый», «певунья», «тонкой голосок», «первый», «бойкий», «смелый». Обратимся к нескольким словарям, чтобы посмотреть значение лексемы «запевала». 1. Лексема «запевала» по словарям В «Словаре живого великорусского языка» В. И. Даля запевать определяется как «…начинать петь. Запевать также быть коноводом пенья, держать первый голос, лад и меру; а в хоре русском, начинать одному. <…> Запевала, запевалка, запевуха, запевальщик м. запевальщица ж. голосистый певчий или песенник, начинающий пенье, продолжаемое хором; голос, который водит пением, управляет им. <…> Запевала затягивает, голоса пристают и вторят, подголоски подхватывают, один высокий заливается, другой выносит, заканчивает в одиночку. Куда запевала, туда и подголоски. Что запевала затянет, то подголоски подхватывают. Без запевалы и песня не поется [Даль, с. 578]. В «Большом академическом словаре русского языка» у этого слова два значения, одно из которых с пометами «переносное» и «разговорное»: «1. Певец, начинающий пение в хоре, исполняющий запев. Петр Алексеич у нас запевала – и какой! вы извольте послушать. Тург. Затишье. Не успел он договорить, как запевала заиграла другую песню, и девки потянули друг дружку. Л. Толст. Казаки. В каждом взводе свой запевала и своя любимая песня. В. Дементьев, Янтарн. путь. 2. Перен. Разг. Тот, кто первым начинает что-л.; инициатор. В течение года, с приездом в Берлин двух новых воспитанников Московского университета образовался маленький товарищеский кружок. Душою кружка и запевалой был жизнерадостный Бомкин. Сечен. Автобиогр. зап.» [Большой академический словарь русского языка, с. 262]. В. И. Даль в свою словарную статью помещает лексемы «песенник», «голосистый», «певчий», их описывают предикаты «первый», «начинает пение», «водит пением», «затягивает», «коновод пения». Запевала — важнейший элемент совместной практики пения. Субъект в этой структуре обозначает певца, обладающего выдающимся голосом, предикат — свойство этого таланта быть исключительным, собирать множество голосов воедино и вести их в одном направлении. Большой академический словарь русского языка даёт словарную статью с двумя значениями, где первое — характеристики роли запевалы в ансамбле при пении, второе — качество личности в коллективе. Второе значение образовалось посредством метафорического переноса по сходству действия — по инициативности (запевать — начинать первым петь) среди других. Слово «запевала» вышло за рамки певческой практики в общеупотребительный дискурс и стало обозначать инициативного человека. Следует также заметить, что лексема «запевала» освоена академическим музыкальным дискурсом. Такое определение даёт «Музыкальная энциклопедия»: «Запевала — певец-солист, исполняющий запев хор. песни. В нар. хоре — ведущий певец, обычно исполняющий более развитый вариант песни. Своим пением З. увлекает всех участников хора и тем самым оказывает определяющее влияние на общую трактовку песни. При отсутствии дирижёра З. в известной мере выполняет функции рук. хора» [Музыкальная энциклопедия, с. 417]. Предикат, описывающий запевалу в академической певческой практике — выполнение функции руководителя хора, то есть запевала может считаться актором академической музыкальной институции. «Запевала» как вернакулярный термин заимствован академической системой музыкального образования и стал элементом организованной практики пения. Таким образом, толкования лексемы «запевала» перешло из спонтанных певческих хоровых практик в академический музыкальный дискурс и в переносном смысле — в общую лексику для обозначения инициативного человека, заводилы. Словари перечисляют несколько характеризующих запевалу предикатов: участвовать в коллективной практике пения, обладать музыкальным талантом, начинать первым петь (или любое иное дело), организовывать певческий коллектив. Условиями реализации запевалы являются наличие признанного другими таланта, сам признающий коллектив и инициативность. 2. Вожгорский народный хор: площадки, участники, отношения За методологическую основу мы возьмём схему описания деревенских хоров, разработанную А. С. Семёновой и коллективом семинара по полевой фольклористике. Схема была использована в статье «Фольклорный хор на Мезени: поведенческие стратегии участниц» А.С. Семеновой и в полевом отчете Л. С. Кучмаренко «“Калинушка” и “Лейся, песня”: два хора в деревне Юрома». Схема предполагает рассмотрение взаимоотношения участниц деревенских хоров на разных площадках выступления/исполнения, через описание горизонтальных и вертикальных связей. В статье А. С. Семёновой «Фольклорный хор на Мезени: поведенческие стратегии участниц» описание хора строится по трём стратегиям поведения: личностным, исполнительским и текстовым. Вслед за А. С. Семёновой мы будем понимать стратегии следующим образом: личностные — «поведенческие роли, реализуемые хористками: участие/неучастие во встречах хора, вступление в хор и выход из него и др. В структуре хора могут быть выделены следующие роли: руководитель, запевала, «эксперты», молодежь (молодой состав), балалаечник/гармонист»; исполнительские — «манипуляции с костюмами: их моделирование, приобретение, передача и др.»; текстовые — «выбор песен для конкретных случаев, сокращения текстов для выступлений, историю появления песен в репертуаре» [Семёнова, с. 121—124]. Мы рассмотрим поведенческие стратегии хористок в рамках конкретных ситуаций на разных площадках: официальных (репетиции, концерты) и неофициальных (чаепития, застолья, компании по интересам, взаимодействие с собирателем). Также мы определим, чем отличаются роли руководителя и запевалы в организации коллектива. В качестве материала мы использовали аудио- и видеозаписи репетиций, концертов, расшифровки интервью с участницами Вожгорского фольклорного народного хора (Лешуконский район, Архангельская область): 11 аудио- и 5 видеозаписей. В основе анализа лежат, в частности, записи автора, сделанные в ходе фольклорно-антропологической экспедиции в июле 2021 года в д. Вожгора Лешуконского района Архангельской области (8 аудиозаписей, 5 видео). В коллекции описаний деревенских хоров, хранящихся в Фольклорном Архиве СПбГУ есть небольшая заметка о Вожгорском хоре, составленная в 2012 г. Мы дополнили заметку данными за последние годы. «Хор был организован в 1953 году местной женщиной 1932 года рождения. Она работала счетоводом и участвовала в праздниках колхозников, в ходе которых женщины пели песни. Решив организовать фольклорный хор, Тамара Тимофеевна Поташева ходила по домам и уговаривала собираться в клубе на репетиции. Среди участниц было много вдов. Они приходили с вязанием, пряжей, чепали шерсть. Через некоторое время коллектив стал выступать в Вожгоре. В 1956 году состоялся первый выездной концерт хора, и именно этот год принято считать датой учреждения хора. Сначала хор выступал в Вожгоре и соседних деревнях, затем стал ездить по району. Первая поездка была в с. Лешуконское на сороковую годовщину Победы. Затем последовали гастроли в Архангельск, Москву, Львов и др., участие в международном фестивале фольклора “Жемчужина Севера”, фестивале Дней славянской культуры и письменности (1990). С 1991 года хором руководит Вера Анатольевна Грязнова, племянница Тамары Тимофеевны Поташевой. в 1991 году хору было присвоено звание «народный», в 2001 году хор стал лауреатом районного конкурса «Снежки-то белы» им. П. П. Масленниковой, в 2002 году — лауреатом премии им. А. Я. Колотиловой. В 2009 году хор участвовал в Российском православном фольклорном фестивале «Рождество Христов» в Санкт-Петербурге. В 2011 году был награжден почетной грамотой Министерства образования, науки и культуры Архангельской области. В деятельности хора принимают участие женщины от 1940-х до 1970-х годов рождения. Самая младшая хористка 1971 года рождения. Иногда вместе с хором выступает гармонист, а в сценках играет Алексей Александрович Шестаков, заведующий хозяйственной частью клуба. Хор выступал на государственные праздники, а также на Русскую зиму, Святину (съезжий праздник), день деревни». В 2019 году Вожгорский хор подтвердил звание народного. В связи с пандемией с 2020 года репетиции и гастроли коллектива приостановлены. Лишь летом 2021 года хористки впервые вышли на сцену: они выступали в деревне на Ильин день. В репертуар хора входят песни из местного традиционного репертуара и современные авторские песни о деревне, а также авторские частушки, составленные по случаю праздников 1 мая, 9 мая, Дня рождения хора. 2.1. Площадки выступлений, совместного пения и встреч Репетиции и концерты Репетиционной площадкой Вожгорского фольклорного народного хора является актовый зал дома культуры. Каменный Дом культуры находится в самом центре деревни — напротив сельсовета и неподалёку от старого кладбища. В клуб можно попасть, обратившись к завхозу или директору дома культуры. Клуб двухэтажный, на первом концертный зал, две кружковые комнаты, в одной из них хранится посуда, предназначенная для чаепитий. Как говорят хористки, зал в вожгорском клубе является самым большим в районе. На втором этаже располагается деревенская библиотека. В актовом зале хранятся колонки, а также необходимая аппаратура для включения минусовок, микрофоны, провода. Концерты хора в холодное время года проходят в актовом зале клуба, летом хористки выступают под открытым небом, на Ивановой горе. Репетиции хора проходят под руководством Веры Анатольевны Грязновой: Два раза в неделю собираемся. В среду обычно и в воскресенье. А идёшь всё равно день, час, час, пойдёшь не пойдёшь, всё равно уже день-то тратится, свои дела уже откладываются, откладываются, вот из-за этого. Досуг в рамках культурной институции обретает официальный характер. К пению в хоре руководитель и остальные женщины относятся ответственно, не как к необременительному досугу или способу расслабиться, как к общественному делу. Приватные площадки Вне дома культуры и сцен смотров не все женщины соглашаются петь друг с другом. В приватном пространстве женщины могут петь как вдвоём, так и в коллективе. Некоторые не так тесно общаются между собой в повседневной жизни, далеко живут друг от друга и в связи с состоянием здоровья не ходят друг к другу в гости, поэтому не все поют вместе. Женщины собираются у кого-то дома по случаю дня рождения или какого-либо другого праздника и делают застолье с песнями. На таких застольях присутствуют не только хористки, но и другие гости. Ранее мы говорили о крестьянских застольях по случаю праздников, где мужчины и женщины исполняли песни. Запевалу на таких застольях определяли все собравшиеся гости. Любовь Ивановна Карманова (1948 г.р., д. Смоленец), вспоминая о своей маме, рассказывает, что у неё был сильный голос, и она всегда начинала песню: <У вас мама, бабушка пели?> Моя мама, она была как раз запевалой. <Она вас учила?> Ну, как-то само по себе, наверное. <Вы смотрели, наверное, на неё, когда она пела?> Я уже и не помню, я маленькая была, дак. Они всё: «Давай, Мария, запевай». Она запевает. Ну, как сидят, например, застолье, и они: «Давай, Мария, запевай». И всё, Мария запевает, а остальные подтягивают. Такое застолье можно назвать компанией-гостьбой. Повод для встречи — празднование какого-либо события, собравшиеся люди — родственники из других городов и деревень, друзья, соседи. Делегирование инициативы начинать песню запевалой происходит со стороны поющего коллектива: «Давай, Мария, запевай». В экспедиции 2021 года в одиночку пела создательница хора Тамара Тимофеевна Поташева (1932 г.р.). Вдвоём с подругами для нас спела нынешняя запевала хора Надежда Владимировна Баранник (1958 г.р.): в первый раз с Валентиной Валерьевной Бобрецовой, во второй — с Ульяной Викторовной Поташевой (1956 г.р.). Встречи происходили дома у Надежды Владимировны. Первый раз собиратели договаривались с Надеждой Владимировной о том, что она споёт нам песни, вторая ситуация получилась спонтанной, так как к Надежде Владимировне мы приходили, чтобы снять на видео плетение поясов. Мы не знали, что к ней в гости придёт Ульяна Викторовна. Во время совместного чаепития хористки решили спеть для нас. Так, одна из ситуаций пения на приватных площадках — пение по просьбе собирателя, когда тот находится в гостях у информанта. Хористки отмечают, что им тяжело петь песни в одиночку, гораздо проще петь вдвоём или втроём. Несценической площадкой для пения и застолий служит та комната дома культуры, где проводятся общие чаепития. Во время экспедиции 2021 года в д. Вожгора Лешуконского района мы попросили певиц спеть для нас на сцене. Первой нашей собеседницей среди певиц была запевала хора Надежда Владимировна Баранник, которая сообщила участницам хора о нашем желании собрать хор в доме культуры. Женщины пришли не полным составом (кто-то был в отъезде, болел и т.д.). Встреча проходила в клубе в формате чаепития в кабинете детского творчества. Кабинет оборудован не только столами для занятий, стены увешаны детскими рисунками и оригами, на полках стояли детские поделки: тканевые куклы, глиняные фигурки. Заведующая клубом помогла нам с чайником и посудой, помогла расставить столы и закрыть занавески от солнца для записи. Мы принесли продукты, чай, сладости. Встреча была назначена на вечер, хористки были без костюмов: кто-то сразу после работы, кто-то после занятий с внуками. Одна из женщин принесла приготовленные ею «тяпушки». Сначала женщины исполнили для нас 17 песен из репертуара хора, а после собиратели вместе с женщинами пели любимые песни. Надежда Владимировна, главная запевала хора, во время встречи была координатором: она предлагала песню из репертуара хора, а также назначала запевал для каждой песни (ср. с ситуацией, когда в застольях запевалу просили начать петь песню сами певцы). После исполнения песен из репертуара мы сделали перерыв, а далее Надежда Владимировна спрашивала у каждого из собирателей, какая любимая песня. Вместе с хористками мы исполняли песни в неформальной обстановке и уже без записи на видео и диктофон. Надежда Владимировна — обладательница действительно выдающегося голоса, а еще она педагог по профессии и завуч в школе по должности, так что организовать студентов и своих коллег по хору у нее получалось очень ловко. Бывшая запевала хора, Раиса Константиновна Кузьмина (1944 г.р., д. Усть-Кыма) в ходе личной беседы рассказывала, что одна из комнат в клубе служит для праздничных застолий: Ну, вот нынче-то они собирали, чё же, после-то 8 марта они, наверно, выступали, я была с ними, но не выступала, просто чай сидели пили. Ну, давай, запой, запой. Я говорю: «Девки, не могу я пока петь, не могу». Я же ещё этот, старший-то умер, только 3 года прошло. Но всё равно какую-то запела-то я, «Ромашку» запела <смеётся>. Обычно после мероприятий, проводимых в деревне, все хористки остаются на застолье. Каждая несёт из своего дома шаньги, пироги, лепёшки, варенье. После официальной части происходит чаепитие в своем коллективе. Прежде всего женщины собираются, чтобы петь вместе — это их общий интерес. Такой тип досуга можно назвать компанией по интересам. В предыдущей главе мы приводили три формы внесемейного досуга, которые рассматривает Л. Ф. Матвиевская в статье «“Во пиру ли я была да во компаньюше”: внесемейная организация социума» приводит фрагмент интервью, в котором такое объединение женщин называют шайкой: Да-да-да-да, только те ведь уж. У каждого своя шайка, тоже. <То есть у вдов своя шайка, а у тех, кто при мужьях – своя?> Да, у тех своя шайка, правильно. Вот так [Цит. по: Матвиевская, 116]. Термин «компания-шайка» представляет собой оценочное суждение. такие собрания мы будем называть компанией по интересам. Они, как мы полагаем, наследуют традицию традиционных женских посиделок с пряжей, которые описывала Н. П. Колпакова в полевом дневнике «Ветер с севера». Мы считаем, что, институция деревенского хора, с одной стороны, является женской компанией по интересам, поло-возрастному статусу, общности деятельности. Вожгорский хор собирается на регулярные репетиции два раза в неделю в определенное руководительницей время в доме культуры. Хотя все женщины любят петь, свою деятельность в хоре они воспринимают как общественно-значимую, ради которой они откладывают свои домашние дела. То есть это не просто досуг или хобби, но дело. При этом женщины общаются и в неформальной обстановке. Мы описали два типа неформальных собраний хористок: чаепитие с собирателем и застолье, празднование без собирателя. В первой ситуации главная запевала — Надежда Владимировна Баранник — просит хор запеть конкретную песню. Во второй же наоборот, хор просит голосистого человека запеть. 2.2. Личностные стратегии В Вожгорском народном фольклорном хоре поют женщины от 50 до 78 лет. Среди хористок есть учителя, медсёстры, работники торговли, культурные менеджеры, пенсионеры. Ни у кого из женщин нет академического музыкального образования. Создательница хора, запевала Одна из самых ярких фигур хора — его создательница Тамара Тимофеевна Поташева (на данный момент она не поёт в хоре, уже несколько лет живёт у дочери). Она родилась в 1932 году в Вожгоре. В шестнадцать лет стала работать счетоводом, училась на курсах в Архангельске — проходила обязательную политучебу. Во время учёбы она участвовала в самодеятельности — пела в молодежном хоре, играла в спектаклях. Она рассказала, что в конце сбора урожая колхозники делали филу: полеводческие и животноводческие бригады устраивали совместную трапезу: ели оленину, колоба и шаньги и пели песни. В тех бригадах было много вдов. Тамара Тимофеевна пела с ними, начала у них перенимать песни. Так, усвоив опыт старших женщин и побывав с ними на совместной работе, Тамара Тимофеевна попробовала организовать такие же собрания для вожгорских вдов в 1953 году. Ей самой в это время был 21 год, и к компании вдов она не имела никакого отношения кроме желания петь. В 1956 году, после первого выездного концерта хор стал частью Вожгорского Дома культуры. Тамара Тимофеевна стала полной сиротой в 12 лет, после замужества свекровь стала ей сродни матери. После смерти мужа со свекровью она прожила 15 лет. Собранный своими силами песенник она передала Надежде Владимировне Баранник, нынешней запевале хора. Как мы видим, Тамара Тимофеевна собрала хор на основе вдовьей компании, которая сложилась без ее участия, спонтанно. Но, будучи ещё незамужней девушкой, Тамара Тимофеевна стала запевалой в деревенском хоре: <А какой вот должен быть голос у запевалы?> Запевалы, ну… Вообще-то высОко запоют – тоже не каждый подхватится. Вот как баритон, как вот у меня, например, я… Голос у меня, раньше был у меня высокий голос, здесь на сцене я еще девушкой выступала, песню… Я была в Москве на концерте этой… Зыкиной, вот, и вот песню она пела эту… «Между… это… хлебов спелых…», да, вот, и вот я эту песню пела высоким голосом. Потом еще такие… тоже одну песню «Как на том сучке было» я с этой песней я сорвала свой голос. Потом уже я вот вторым голосом стала петь. <А был первый, получается?> Был первый сначала. А потом уже всё. Традиционно компании по интересам определялись по половозрастному статусу, устраивались у кого-то дома, а присутствие на них девок на выданье не предусматривалось. На основе вдовьей компании в Вожгоре был организован официальный деревенский хор, руководителем которого стала активная голосистая девушка. Запевала Запевала — это лицо хора. Тамара Тимофеевна рассказывала о выступлении хора в Москве, где их заметили: Там у нас женщины таки красивые все, что ты! Голосистые все! Много у меня запевал-то было. Вот Поля Карманова запевала, Майя Егоровна Аншукова, Лия Ивановна Бобрецова, потом… ну вот Баранник с нами тоже ездила, но она после тут стала запевать-то. Вот. Вот эти все женщины-ти запевалы были у меня. А теперь их… только Баранник одна осталасе, девять человек из хора-то у меня было, такие женщины красивы, высокие, голосистые, и всё, такие вот болезни, вот всё, то одна пала, то… Вот и нету их. А теперь другие, но вот так они, эти-то тоже училися от… большинство-то из них ходило еще в мой хор, из этих-то, а теперь уже вновь влилися еще. Обратим внимание, что в ряду однородных определений «красивы, высокие, голосистые» сначала идут характеристики внешности, а потом — голос. В рамках культурной институции деревенского хора важным становится не только обладать талантом, но и быть готовым к выступлению. Нынешняя запевала: Надежда Владимировна Баранник Особую роль в хоре играет Надежда Владимировна Баранник, бывшая глава администрации сельсовета, запевала. Родилась в 1958 году в Вожгоре. Её мать и отец хорошо пели, в детстве она за ними наблюдала. Она работала некоторое время в Юроме в детском реабилитационном центре по распределению, по образованию она учитель начальных классов, также ведёт дополнительные занятия по рукоделию. Её основная творческая деятельность — участие в Вожгорском фольклорном народном хоре. Она плетёт пояса на заказ, у неё мы учились технике плетения. Она пользуется авторитетом не только среди хористок, но и среди деревенских жителей. Надежда Владимировна является безусловным лидером, это отмечают все люди. Она очень активна и отзывчива, учит запевать других хористок. Во время чаепития с собирателями не было руководителя хора, и Надежда Владимировна легко приняла на себя ведущую роль. На видео мы зафиксировали момент, когда хористки заходили в комнату на чаепитие. Первой вошла Надежда Владимировна, мы попросили женщин, чтобы они рассаживались с одной стороны стола напротив окна, чтобы камера захватила всех хористок. Первой в центр стола села Надежда Владимировна, а по бокам от неё — остальные хористки. Как указывают сами женщины в интервью, для пения хористки выстраиваются друг с другом самостоятельно, руководитель хора занимается постановкой общего рисунка на сцене для определённого конкурса, концерта, смотра. Хористки говорят, что друг с другом они становятся по похожим свойствам их голосов: <А как вы стоите? Вы всегда в одной последовательности стоите?> Н.В.: Да, да. <То есть вы спеваетесь друг с другом?> В.В.: Да, мы всегда вот рядом стоим. <А когда репетируете?> Н.В.: Тоже. <И вот если, например, одна выпадет, не дай бог, не сможет, то уже…> Н.В.: Ну, нет, просто сдвигается. <А соединяетесь по знакомству, по дружбе или именно спеваетесь?> В.В.: Спеваемся. Н.В.: Там, обычно, в центре, вот у Веры Анатольевны первый голос. У меня второй голос, я веду. А если, например, нас с ней поменяли местами, а она пошла вот на принцип: «Нет, вот мне её надо рядом, я потому что всё перепою». Вот ей надо, чтоб стояла рядом я. Этот фрагмент взят из интервью с Надеждой Владимировной и Валентиной Валерьевной Бобрецовой, они — соседки. Беседа проходила дома у Надежды Владимировны, женщины исполнили для нас семь песен. Были моменты, когда Надежда Владимировна как запевала сбивалась, и Валентина Валерьевна ловко подхватывала песню. Между хористками возник особый тип коммуникации, при котором запевал начинает песню, соседка подхватывает, потом запевала дополняет голос подхватывающего и наоборот. Голос запевалы, с одной стороны, звучит для всех, с другой — не каждая хористка и не каждая запевала готовы встать рядом друг с другом. В рамках пения в официальном хоре и подготовки к выступлениям возникают недопонимания из-за того, что кто-то извне (руководитель хора, приезжий музыковед) пытается устроить хор так, как диктует академическая норма, методичка или даже специальные знания. Но певицы подстраиваются под удобство друг друга, а не под методички. Для чаепития хористки не готовили специальный репертуар. Надежда Владимировна предлагала песни, хористки обсуждали, что будут петь, она же озвучивала для собирателей название песни и имя человека, который будет её запевать, она назначала запевал. Так, Надежда Владимировна взяла на себя роль руководительницы изнутри коллектива, знающей сильные и слабые стороны хористок. Во время чаепития хор исполнил для нас семнадцать традиционных лирических песен, хороводных, застеночных песен из местного репертуара – исполнительницы знали, что фольклористов интересуют прежде всего старинные песни. После перерыва продолжилась свободная беседа с собирателями, Надежда Владимировна спрашивала у каждого из нас, какая у кого любимая песня, после чего мы вместе с хористками исполняли песни. Бывшая запевала: Раиса Константиновна Кузьмина В экспедиции нам удалось пообщаться с бывшей запевалой хора — Раисой Константиновной Кузьминой. Она родилась в 1944 году в Усть-Кыме. Её родители работали на лесопилке, она часто оставалась с бабушкой, которая обладала звонким голосом: <А бабушка пела?> Бабушка пела. Вот бабушка пела хорошо. Вот, они раньше, Рождество было, они славили ходили, у них ведь такие песни, в Рождество-то дак, ну, прямо тянут и тянут. Здесь не пели тако в Рождество. Без неё они не пойдут славить. Надо, чтоб бабушка, Елена, моя, запевала. <Колядки пели?> Не знаю я, это, раньше колядки, наверно, пели. Просто вот это набожно пели. И ещё у дедушка у моего мама, она как бы мне прабабушка уже, вот тоже хорошо пела. Она, конечно, слепая была долго, 20 лет, наверно, слеповала. Вот пойдут на сенокос женщины собирались как раз мимо нашего дома. Она как раз на 2 этаже жила. Она окно откроет и как запоёт, о, бабы все подпоют. Раиса Константиновна работала товароведом, в Вожгоре она оказалась по распределению мужа-прораба. Хористки отмечают, что у неё особый голос, в нём звучит «старина»: Вот у неё-то, этот, по-новому она поёт как бы наречие и всё, а та – истинный фольклор, у Раисы Константиновны, как по старинке, как раньше бабушки пели, вот она так же поёт. Бабушки, прабабушки – вот это истинный вожгорский северный голос. И даже вот эти окончания, и даже вот это всё интонации — это просто как вот. Из интервью с Любовью Ивановной Кармановой мы можем увидеть словосочетание «истинный фольклор». «Истинность» исполнения Раисы Константиновны, по её мнению, заключается в схожести её голоса с тем, которым пели бабушки и прабабушки — «как бабушки пели». «Истинное» и «неистинное» стали противопоставляться, потому что произошло разделение институционального и приватного пения. К первому стали привязывать «старину», «истинный фольклор», эти категории стали важными. «Старина» в голосе — ожидаемое и ценимое в голосе запевалы качество, один из элементов образца, который ценится на смотрах и фестивалях. Вообще запевалы в хоре, кроме собственных сил, талантов и мнения хористок, ориентируются на старших, на жюри. Раиса Константиновна рассказывала, как она репетировала песни, звоня по телефону Лии Ивановне Салтыковой: Это, может быть, когда наши бабушки, может, пели, помнится ли, чё ли. Ну, тоже, вот я стала запевать, боялась, так ли я сделаю эти протяжны песни, а чё зрители скажут, ведь есть зрители женщины пожилы, хорошо вот мало стало, не стало их. А Лия Ивановна Салтыкова, она знает петь, и она мелодии знает всё равно. Так я ей сколько раз звонила, по телефону пели с ней. Да, я боялась потому что если неправильно я запою или там буду петь, ну, чё мне вот скажут: «Ой, это чё она песню-то так поёт». Она мне напоёт, а потом мне скажет: «Давай, пой». И вот я по телефону ей, у ней ноги болели, она не ходила. А к ней идти, там, далеко, далеко. Сколько раз с ней вот мы так. «Я боюсь – говорю, – Лия Ивановна, боюсь, осудят ведь». Она говорит: «Не бойся, у тебя очень хорошо получается, у тебя наоборот старина, сама старина». <А эти старые женщины сами умели петь?> Дак, они поют, запоют, кто-то запоёт, дак, они поют, конечно. Раиса Константиновна говорит о том, как она готовилась к концертам и смотрам. «Старина» здесь является критерием, по которому оценивают запевалу, а через него — целый хор. Раиса Константиновна не является активисткой. Женщины в деревне с уважением относятся к ней, ходят в гости за рецептом вкусных шанег, о который она поведала нам. У Раисы Константиновны хористки учатся запевать: Октябрины Леонидовны, дак, нету вот этой, она уехала, она ведь тоже стала запевать, вот она «Из-за лесу-то, лесу тёмного» тоже стала запевать. Говорит: «Ещё пропой мне». Я говорю: «Давай, записывайте, пока я хожу, раз больше никто ничё не знат, да какие тут-то». Вот всё записывали, я говорю, дак, Надежда Владимировна и спереди, и сзади и всё смотрит в рот и. Таким образом, запевала — это ключевая фигура хора. Надежда Владимировна Баранник и Тамара Тимофеевна Поташева — инициативные активисты, которые являются организаторами пения. Раиса Константиновна Кузьмина не лидер по натуре, но знает многие песни и обладает звонким голосом. Она стала запевалой благодаря музыкальным данным и теперь делится своим опытом с хористками. Одна из ключевых характеристик голоса запевалы в деревенском хоре, выступающем на смотре и носящем звание «народного» — «старина». С одной стороны, она связана с традиционным пением, которое слышали хористки в детстве, с другой — с идеей самой институции народного хора, которая провозглашает ценность «старины». Мотивы неучастия Мы спрашивали у хористок о невозможности участия в хоре. Они считают, что человек сам не пойдёт в хор, если не чувствует у себя способности к пению: Н.В.: У кого голоса-то нет, дак они сами не придут. В.В.: Они не идут, да. Н.В.: А теперь видишь, все люди пожилые, надо молодняк-то вовлекать. Тут тоже работу надо проводить, разговаривать с людьми-то. Поэтому мы уж тут вроде кое-кого и зовём, у кого-то пока проблемы какие-то. В.В.: Кто-то не может перед публикой стоять. Это тоже ведь психологический тормоз такой. <То есть ходит в хор. Пришёл в хор, а потом понял, когда вышел на сцену, что тяжело. Не дошёл, видимо, до сцены.> В хоре также хористки не участвуют по причине того, что какое-то время они не живут в деревне. Другой мотив неучастия в хоре — траур. Хористки не посещают репетиции хора и не участвуют в концертах, смотрах, фестивалях год, но могут ходить на общие чаепития, 40 дней после смерти женщины вовсе не посещают никакие встречи. Раиса Константиновна в ходе личной беседы рассказала нам, почему она долгое время не посещает репетиции и концерты хора. Во время подготовки к одному из фестивалей у Раисы Константиновны умерла мать, после чего по обычаю нужно держать траур от 40 дней до года. Один из элементов траура – отказ от пения, которое воспринимается как удовольствие, от которого нужно отказаться из уважения к памяти умершего родственника. Пение во время траурного периода — грех. Руководитель хора уговорила запевалу нарушить траур: поучаствовать в репетициях и выступать на смотре. Раиса Константиновна считает, что нарушение траура — причина, проблем в её жизни: В Сыктывкар вот ездили, я вообще, у меня мама умерла, я как не хотела, я говорю: «Девчонки, вы на меня не надейтесь, сами решайте, я могу ведь не поехать, мама у меня очень тяжёлая, 85 лет ведь». И вот, умерла вот, а надо было ехать. И вот Вера Анатольевна и все тут: «А как мы тут без тебя, ты запеваешь, дак, нам ехать нечего!» Так я говорю: «Столько нас, и никто не может». Вот я как говорила тогда, учитесь, тогда записывайте это всё. Так вот всё равно решила ехать, позвонила сёстрам, собрались так, поговорили. Я говорю: «Чё делать, ведь мне грех». Как раз стали выступать в Сыктывкаре в тот день, в который ей было 40 дней. Только идём на ступеньки, на сцену, и как гром грянет. А хорошая погода, и нигде облачка нету, и откуда гром грянул, прямо так грохнуло. Я говорю: «Ну, всё, девочки, нас, наверно, сейчас обчохат дождём все сарафаны и всё, шали рипсовы». Никакого дождя не оказалось, и грома не стало, вот в тот день как раз был обет маме. Я всё думаю, это мне предвестие было такое. Но она-то говорила, мама-то, что «так ты, девка, поезжай, уж всю дорогу ездишь, поёшь, я-то ведь знаю, это как работа твоя». Так вот. Поэтому я поехала, а потом закаялась, что я поехала. Потом вот начали у меня умирать дети <плачет> <Получается, вас мама благословила на это дело?> Дак, благословила, и сёстры тоже. И всё равно вот почему-то один сын умер сорока двух скоропостижно, спортсменом был. Раиса Константиновна считает ошибкой участие в хоре и выступление на сороковой день по смерти матери. Смерть сыновей и мужа, свои болезни она объясняет нарушением траура. При этом надо отметить, что никто из хористок не упрекал её в том, что она не соблюдает траур. Здесь проявляется конфликт личных стратегий (личного горя, личных правил) и интересов коллектива — успеха в сценическом выступлении на конкурсе. У Раисы Константиновны выучены определённые партии, которые она исполняла на конкурсе, и в то время она была единственной запевалой хора. Хор не является «компаньюшей» и «гостьбой», где традиционно женщины пели в своё удовольствие, проводили время в своей компании и по своим правилам. Никто не уговаривал бы и не принуждал бы певицу петь во время застолья во время траура. Репетиции в доме культуры не носят характер женских и вдовьих посиделок. В понятии «хор» смешиваются представления об институции и о традиционной женской компании. В пограничной ситуации эти представления наиболее очевидны. В деревенском хоре запевала оказывается привязан к определённому сценарию действий и не может отойти от него, а беседа предполагает свободное участие. После выступления в Сыктывкаре Раиса Константиновна не посещает репетиции, у неё заметно ухудшилось здоровье (она перенесла инсульт и тяжёлую операцию на сердце). После лечения она стала посещать посиделки хора в доме культуры по случаю праздников. Хористки стали репетировать в 2021 году впервые с начала пандемии к Ильину дню. На этой репетиции присутствовала Раиса Константиновна и запевала несколько песен. Можно говорить о том, что хором женщины называют не только саму организацию при доме культуры, но и совместные чаепития, застолья женщин, приуроченные к праздникам и успешным окончаниям конкурсов и фестивалей. Кажется, что запевала в институциональном деревенском хоре и запевала в компаниях женщин — разные роли. Эксперты по «старине», бывшие запевалы в хоре и компаниях Руководитель хора упоминает имена женщин, от которых она записывала видео и аудио исполнения песен. В Фольклорном архиве СПбГУ не нашлось записей с Лией Ивановной Салтыковой, о ней известно из воспоминаний наших собеседников: Мы вот влились вот в эту компанию, тут женщины были всё: вот фельдшер с мужем, учителя были, потом тут медсестра тоже, вот всё такие это, люди-то, как бы это, грамотные. И вот эта Лия Ивановна Салтыкова, она ведь была руководителем хора, долго лет была. И хорошо тоже она пела очень хорошо, о как, частушки как грянет, дак только. Такая строгая была, конечно. А с бабками чё, дак раньше бабки стары ходили, дак чё. Другой раз опоздает, она как стукнет в пол: «Всё! Сказано – сделано, к таким часам чтоб были на репетиции». Всё, приходят все. После Тамары Тимофеевны хором руководила Лия Ивановна. По рассказам наших информантов, Лия Ивановна вожгорка, не так давно она умерла. Она, её мать Александра Николаевна и сестра Нина Ивановна (никого из них нет в живых) вместе ходили в хор. Сын Лии Ивановны забрал её в Новгород, где она жила последние годы жизни. Она обладала особым голосом, знала многие вожгорские песни. Раиса Константиновна рассказывала, что разучивала песни вместе с ней, звоня ей по телефону. У Лии Ивановны по-особенному звучал голос, и женщины записывали от неё звучание: …она вожгорская, и поэтому многие песни, которые, мы с её напева разучиваем, записывали слова и вот, записывали на магнитофон или там на видеокамеру, и слушали-слушали и с ней вместе, а потом мы самостоятельно пели, вот так, вот так воспроизводится. Ну, женщины пожилые-то, лет семьдесят-то кому, так они уже все эти песни-то по сути дела знают, как они поются, мотив, напев, распевы где какие, вот та же Тамара Тимофеевна, это всё равно вот от них мы-то учимся. Мы-то как бы, как бы, получается, и молодые по, по сравнению с вами-то, конечно, уже пожилые, а по сравнению со старейшинами-то хора, всё равно ещё как бы учимся у них, хоть и по 20 лет ходим, а всё равно учимся, поэтому вот так, так вот получается. Хористки в своей речи нередко упоминают имена женщин, которых уже давно нет в живых. Они отсылают к авторитету, в одном контексте с именем певицы стоит и слово «старина»: А Лия Ивановна Салтыкова, она знает петь, и она мелодии знает всё равно. Так я ей сколько раз звонила, по телефону пели с ней. Да, я боялась потому что если неправильно я запою или там буду петь, ну, чё мне вот скажут: «Ой, это чё она песню-то так поёт». Она мне напоёт, а потом мне скажет: «Давай, пой». И вот я по телефону ей, у ней ноги болели, она не ходила. А к ней идти, там, далеко, далеко. Сколько раз с ней вот мы так. «Я боюсь — говорю, — Лия Ивановна, боюсь, осудят ведь». Она говорит: «Не бойся, у тебя очень хорошо получается, у тебя наоборот старина, сама старина». Употребление в речи имени Лии Ивановны делает высказывание эвиденциональным ссылка. Это также является аргументом в споре о том, каким образом нужно запевать в той или иной ситуации: У мамы моей был как раз такой голос. <показывает звучание тонкого голоса> Он пищит. А у меня вот. И низко, например, вот Вера скажет: «Высоко запела». Для меня хорошо вот. Потому что, может быть, и сейчас низковато мы поём, потому что когда низко, у меня начинает першить в горле. Она вот скажет: «Пой пониже, мол, не могу я так взять». Я говорю: «А я вот не могу, как взяла вот…». Как ещё Полина Ивановна ой, Полина Малафеевна говорила: «Как запоётьсе». Имена хористок, которые женщины употребляют в речи, аргументируют высказывания. Лия Ивановна и Полина Малафеевна некогда были запевалами хора, у которых Надежда Владимировна и Раиса Константиновна учились запевать. Нынешние запевалы теперь сами передают свой опыт тем, кто только раскрывает в себе этот талант: <Вы все песни запевали в хоре?> Вот я как стала запевать, Надежды Владимировны не было в то время, она ведь в Палуге или где-то жила в то время, все запевала. Приехали тоже в Питер, все тоже, все песни надо мне запевать, и даже частушки. Я говорю: «Да вы чё, девчонки, как я частушки, мне ведь не выучить, не выучить». Дак, тут как бы это, бумажку гармонисту назад положили, дак. А потом стали уже это Лена Леонидовна стала тоже прислушиваться, записывать к себе на телефон. Я говорю: «Давайте, пока я-то пою, записывайте». Надежда Владимировна тоже и спереди, и сзади встанет, и всяко. И у неё сейчас получается. <Да, получается, мы её слушали с Валентиной Валерьевной и с Ульяной Викторовной.> Да, получается. Она сама, она говорит: «Ой – говорит, – хорошо, что можно записать, а потом…». <Переслушать.> Да, послушать. Руководитель хора и директор Дома культуры В описании методики работы деревенского хора мы обнаружили, что авторитет запевалы вторичен перед фигурами руководителя хора и директора дома культуры. В 2012 году фольклорная группа СПбГУ побывала на репетиции хора в зрительном зале клуба, где женщины готовились к Ильину дню. На репетиции присутствовала Анна Алексеевна Аншукова, в руках у неё был сценарий мероприятия. Её реплики всячески поправляли исполняемые тексты на сцене: — Так рюмоцки-то у тебя какие больши! Поменьше бы надо! — Каки есть! — Ну, давай выпьем. — В нашем сельмаге такие продают. А.А.: Всё, запевай, сразу песню запевай. В расшифровке этого интервью не указаны инициалы всех, кто произносит реплики, мы не можем сказать точно, кто, кроме Анны Алексеевны, вставляет уточняющие реплики в ходе репетиции. По расшифровке мы не можем определить, как действует запевала на репетиции, но руководитель хора и директор написали сценарий и координируют выступление других хористок. Кроме того мы заметили, что именно руководитель хора уговаривала запевалу нарушить траур по матери ради общего дела и выступить с хором на смотре, поскольку без запевалы хор не управляем и не работоспособен. Таким образом, становятся очевидно напряжение между личностными стратегиями и ценностями хора как официальной культурной институции. Исполнительские стратегии: костюм Сценический костюм хора — собственность каждой женщины. Сейчас концертный наряд состоит из старинной рипсовой шали, бус и головного убора — широкой золототканной повязки с разноцветными лентами (реконструкции, сделанной самими участницами). Все вещи находятся в собственности у женщин, они либо были куплены, либо достались от старших родственниц, либо это были подарки. Стоит отметить, что среди хористок ценятся костюмы, доставшиеся по наследству, но практически не обсуждается вопрос о том, что повязка является девичьим головным убором, и никак не соответствует реальным социальным (вне хора) поло-возрастным статусам певиц. Хористки говорят о том, что их сценические костюмы сделаны по образцу старых нарядов: <А что за ткань такая?> Ткань, она, не знаю, нам она идёт, надо в основном, чтоб она переливалась немножко чтоб. <Она обязательно должна переливаться?> Да, чтоб под старину, чтоб маленько переливалась. А я такой не нашла, мне вот говорят, вот эти, а вот эти самые. <показывает платье> Тут бусы ещё вешаем, платочек. <А сколько бус должно быть?> Ну, бусы я в основном-то больше блеску-то, тем лучше. Ну, я в основном одни-то вешаю, у меня есть жемчуг, вот этот жемчуг я и надеваю. <показывает жемчужные бусы> <Жемчуг тоже старый?> Старый, да. Видишь, он какой тяжёлый. Так-то они ведь облегчённые, а это вот игрушка, дарила, тоже вот в хор ходит. Ольга Васильевна Бобрецова противопоставляет старый жемчуг новому, и эти признаки описаны разными предикатами: «какой» и «так-то». Первый усиливает качественный признак прилагательного «тяжёлый», такой жемчуг отличается особым свойством, он старый, второй — пластмассовый, новый. «Старый» жемчуг стал сценическим элементом. Раиса Константиновна Кузьмина рассказывала, что в её семье не сохранилось старых повязок, шалей, платков. Она шила и покупала всё сама. Главное, чтобы костюм соответствовал образцу, который актуален в хоре. Вожгорский сценический костюм ориентирован на старинные женские костюмы, активно использовавшиеся взрослыми женщинами предыдущих поколений до ВОВ и сохранившиеся у некоторых хористок. Исключение составляет повязка, которая является девичьим головным убором, надевалась только на праздники (см. описание метища) и свадьбу. Элементы костюма, доставшиеся от старших родственников, активно используются при создании полноценного сценического образа. Вне сцены эти костюмы никогда не надевают. Хористкам очень часто остаются вещи от родственников, либо они их заимствуют. Интересно то, у кого они это берут. Раиса Константиновна отмечала, что платок и туфли ей отдала сестра её дедушки. Дарят вещи обычно старшие женщины рода. Ольге Васильевне Бобрецовой повязку на голову и подъюбник шила мама: <А вот от наряда какие-то части, вот платок, лента, они старые?> Ленты новые куплены. Это место у нас сшито, как говорится, это мне мама сама вышивала, моя мама. <показывает повязку на голову, в которой выступает на концертах хора> Это называется хас. <Как? Хас?> Да. <Красиво очень.> Видите, вот это вышивается всё. Это, это, это стара, старинна, это да. Это была церковь, дак, вот церковь эти ризы носят, дак, вот кто-то, не знаю, где мама достала. Она шила сама, вышивала из ризы. Да-да, риза, вот так называется. Мы встречаемся с эпитетом «старинный», который относится теперь к сценическому костюму хористок. Мы можем говорить о том, что эта характеристика является конвенцией отношений в рамках культурной институции деревенского хора. Ранее мы говорили о пинежском метище начала ХХ века, где сталкивались косыночницы и повязочницы как новый и старый уклад жизни. Тяжёлый жемчуг стал элементом концертного костюма. Постепенно вышитые бисером и жемчугом златотканые повязки уходили в прошлое, отправляясь в сундуки [Кнатц, с. 227]. Сейчас эти повязки либо достают из сундуков, либо создаются сызнова по образцу, как и остальные элементы костюма. Образ участницы Вожгорского фольклорного народного хора — одеяние девушки-повязочницы на метище, самой статной на всём гулянии. Это наводит на мысль о том, что, входя в институцию деревенского хора, женщина скидывает несколько десятилетий в возрасте и социальном статусе/опыте, но становится равной самым высокородным из череды девушек на гулянии столетней давности. Если на метище повязочницы проиграли косыночницам, да и само метище ушло в прошлое, что на сцене эта старина продолжает воспроизводиться телами взрослых женщин. Как указывает А. С. Семёнова в статье «Фольклорный хор на Мезени: поведенческие стратегии участниц», «рядовые участницы хора приобретают более высокий статус по сравнению с остальными местными жителями», поскольку «советская практика присуждения государственного звания “Народный артист СССР” сформировала ореол почтения перед профессией певца» [Семёнова, с. 125—126]. Категория «старина» является составляющей фольклоризма. 2.3. Текстовые стратегии Подбором репертуара занимается руководитель хора Вера Анатольевна Грязнова (1963, д. Вожгора). После выбора песен репертуар обсуждается с хористками. Репертуар меняется в зависимости от мероприятия: хористки стараются петь на концертах разные песни, ориентируясь на аудиторию, чтобы не было повторений. Репертуар для смотров, конкурсов и фестивалей формируется на основе официального письма, где перечислены правила участия. Тамара Тимофеевна Поташева (1932 г.р., д. Вожгора), создательница хора, начала собирать песни для репертуара ещё в 1953 году, когда коллектив только начал существовать. Она записывала старые песни от бабушек в деревне. Вспомним, что именно такие рекомендации организаторам хора содержались в методических разработках для ДК: Да. От таких бабушек, пятнадцатого года рождения да как тогда бабушки-те ходили. В каждый дом заходила, упрашивала всех. <Аудиозапись начинается здесь.> Вот с таких бабушек я начинала хор. Потом стали дети их ходить, потом внучки, теперь правнучки уже ходят, так что… В 53 году я начала собирать, а потом стали когда выезжать уже дальше там, дак вот я пятьдесят-то шестого года говорю: «Ладно, пусть». <Т. Т. имеет в виду, что датой основания хора стали считать 1956 год, когда хор стал выезжать на гастроли, но начало было положено еще в 1953 году, когда Т. Т. начала собирать песни.> А пока в этих в населенных пунктах здесь да здесь выступали, дак а начала-то я в 53 году. Тамара Тимофеевна собирала традиционные лирические песни, хороводные, плясовые, застеночные, игровые песни с 1953 года у старых женщин в деревне. Также в репертуар входят подобранные «к случаю» частушки, посвящённые разным праздникам: 1 мая, 9 мая, Октябрьская революция, день рождения хора, 8 марта. Вера Анатольевна Грязнова, нынешний руководитель хора, пополняет репертуар коллектива. Она ходила к старым женщинам, записывала их пение на диктофон и видеокамеру: <А как Вы ищите песни?> Ну, я, например, у нас Фелицата Максимовна была, вот умерла, я к ней ходила, записывала её, к Лии Ивановне ходила, её записывала, просто с записи, включаю запись, прослушиваем, учим, распечатываю слова, учим, некоторые песни долго, трудно нам даются. <То есть, некоторые песни прямо с магнитофона, да?> Да-да-да, с видеомагнитофона ещё, я на видеокамеру запишу, потом через это, у нас видеопленка сейчас сломалась, я с кассеты, и разучиваем. Одну песню так и не смогли выучить Фелицаты Максимовны, она потому что уже где-то тут, недолго до смерти, она петь очень любила, но как могла, дыхание плохо уже, ну вот, очень трудная, с такими с выворотами, мы не могли её выучить! Репертуар хора пополняется до сих пор. Хористки говорят, что находят старые тетради их мам и бабушек, в которые они записывали песни. Хор коллегиально отбирает песни, руководитель их утверждает. Ещё один источник пополнения репертуара — сборники песенного фольклора. Запевала вожгорского хора Надежда Владимировна Баранник говорила нам о сборнике М. Н. Мякушина, из которого хористки брали песни: Н.В.: Тут у Мякушина вышла кни… ну, основатель-то у нас тоже песен северных-то наших лешуконских. Михаил, как фамилия-то, я забыла? В.В.: Мякушин. Н.В.: Мякушин, да. У него и диск вышел, и книга целая – сборник этих песен. Песни-то, слова-то эти схожие некоторые и у наших, и у них там. Ну, и вот голос у него напоминает немножко женский голос. Ещё один источник пополнения репертуара — взаимодействие с другими коллективами. Надежда Владимировна рассказывала, что во время пребывания на фестивалях хористки слушают другие песни в исполнении хоров и присматривают их для себя: Н.В.: Было один раз, песню-то вот «Вдовы России». Я эту песню-то привезла, мы здесь разучили, а на День Победы тоже пели. Ну, все ведь эту песню знают, и я пела, Валентина Валерьевна, Лена Леонидовна, Валерия Васильевна. Вот вышли… Тамара Тимофеевна рассказывала, что самостоятельно ездила в расположенную в 20 км деревню Лебское собирать песни для хора. Раньше в Лебском был известный хор, который записывала фирма «Мелодия». Так, мы видим, что запевалы реализуют текстовые стратегии пополнения репертуара: собирают песни от старожилов, слушают и запоминают песни на смотрах, изучают публикации фольклористов, составляют «окказиональные» коллекции частушек к разным праздникам и мероприятиям. Вера Анатольевна Грязнова, нынешняя руководительница хора, но не запевала, продолжая дело своей тёти, Тамары Тимофеевны, вводит в репертуар старинные песни. Хористки активно пользуются видео- и аудиозаписями, на которых запечатлены старшие женщины, знающие звучание и текст старых песен. Руководитель хора инициирует разучивание песен и репетицию: Ну, я вот сказала, что прослушиваем, да, а когда мы, например, знаем, у нас если запевала знает, а вновь кому, тем, конечно, я слова печатаю, они учат сами вместе. <Ага, то есть всем напечатали слова, например, и все сидят…> Да, да-да-да, а кто знает, тем не надо слова. Но забываются песни, если какие-то песни долго не исполняют, забываются, снова начинаем повторять. Вот есть у нас и много любимых песен, особенно мы протяжные любим петь, да, вот почему-то у нас протяжные-то так и льются! Нравятся протяжные. Итак, руководитель хора следит, чтобы запевала знала песню, которую хор будет разучивать. Задача руководительницы — распечатать тексты, подобрать песню. Окончательно в репертуар песня входит после всеобщего одобрения коллектива и после того, как хор примет песню. Таким образом, запевала является образцом исполнения. В рамках деятельности современного деревенского хора певицы разучивают полный текст песни по распечаткам, а мелодию старались разучивать с голоса старых певиц. Молодые запевалы учатся у старших, но передача знаний происходит с помощью современных технологий — аудио- и видеозаписей, а тексты берут из песенников предшественниц и публикаций фольклористов. Ранее мы указали, что традиционно фольклорные певцы усваивали музыкальные формы спонтанно, слушая ее в естественной среде. В случае современного самодеятельного коллектива мы наблюдаем намерение выучить текст песни и её мелодию. То есть запевала, с одной стороны, обладает самобытным талантом, с другой — разучивает наизусть песню и мелодию, что не свойственно традиционной деревенской певческой практике. Такое усвоение песен представляет собой ускоренную передачу песенной традиции, что является следствием насаждения институтов деревенского народного хора. Таким образом, запевалу характеризует несколько предикатов: участие в коллективной практике пения, наличие музыкальных данных, первенство в начинании пения (любого другого дела), организация певческого коллектива. Условиями реализации запевалы являются наличие признанного другими таланта, сам признающий коллектив и инициативность. Руководитель хора и директор дома культуры — фигуры, введённые методичкой для работы с деревенскими самодеятельными коллективами. Их действия — подбор репертуара из песенников, запись от старших, запись от других коллективов, оформление нормативно-правовых актов — продиктованный методической рекомендацией императив, в котором запевала подчиняется руководителю хора. Досуг в рамках культурной институции деревенского хора носит официальный характер. К пению в хоре руководитель и остальные женщины относятся ответственно, не как к необременительному времяпровождению или способу расслабиться, но как к общественному делу. Делегирование инициативы начинать песню запевалой в рамках компании по интересам и застолья происходит со стороны поющего коллектива: «Давай, Мария, запевай». Вожгорский хор собирается на регулярные репетиции два раза в неделю в определенное руководительницей время в доме культуры. Хотя все женщины любят петь, свою деятельность в хоре они воспринимают как общественно-значимую, ради которой они откладывают свои домашние дела. То есть это не просто досуг или хобби, но дело. При этом женщины общаются и в неформальной обстановке. Мы описали два типа неформальных собраний хористок: чаепитие с собирателем и застолье, празднование без собирателя. В первой ситуации главная запевала — Надежда Владимировна Баранник — просит хор запеть конкретную песню. Во второй же наоборот, хор просит голосистого человека запеть. Голос запевалы — важнейшее качество. Одна из ключевых характеристик голоса запевалы в деревенском хоре, выступающем на смотре и носящем звание «народного» — «старина». С одной стороны, она связана с традиционным пением, которое слышали хористки в детстве, с другой — с идеей самой институции народного хора, которая провозглашает ценность «старины». Хористки не посещают репетиции хора и не участвуют в концертах, смотрах, фестивалях год по причине ношения траура, но могут ходить на общие чаепития, 40 дней после смерти женщины вовсе не посещают никакие встречи. Хор не является ни «компаньюшей», ни «гостьбой», где традиционно женщины пели в своё удовольствие, проводили время в своей компании и по своим правилам. Никто не уговаривал бы и не принуждал бы певицу петь во время застолья во время траура. Репетиции в доме культуры не носят характер женских и вдовьих посиделок. В понятии «хор» смешиваются представления об институции и о традиционной женской компании. В пограничной ситуации эти представления наиболее очевидны. В деревенском хоре запевала оказывается привязан к определённому сценарию действий и не может отойти от него, а беседа предполагает свободное участие. Кроме того, мы заметили, что именно руководитель хора уговаривала запевалу нарушить траур по матери ради общего дела и выступить с хором на смотре, поскольку без запевалы хор не управляем и не работоспособен. Таким образом, становятся очевидно напряжение между личностными стратегиями и ценностями хора как официальной культурной институции. Мы можем говорить о том, что эпитет «старинный» является конвенцией отношений в рамках культурной институции деревенского хора. Входя в институцию деревенского хора, женщина скидывает несколько десятилетий в возрасте и социальном статусе/опыте, но становится равной самым высокородным из череды девушек на гулянии столетней давности. Если на метище повязочницы проиграли косыночницам, да и само метище с неудобными нарядами ушло в прошлое, то на сцене эта старина продолжает воспроизводиться телами взрослых женщин. Категория «старина» является составляющей фольклоризма.

master_40937.json

5

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящем исследовании мы описали историю формирования институции деревенского хора, которая тянется с конца XIX века. Я предполагаю, что запевала современного хора вписывается в мощный инструмент пропаганды народности («русскости»), разработанный государством. В рамках традиционного деревенского пения азы песенного канона были доступны каждому. Сначала через слушание колыбельных от старших далее — через слушание взрослых на посиделках в избе или гуляний на улице во время праздников. Так репертуар поющего деревенского ребенка пополнялся отрывками и переделками песен взрослых, дети бессознательно усваивали их формулы, а также совершали первые опыты импровизации. Дети поют в присутствии родственников или среди ровесников: песня постепенно выходит из приватного пространства в публичное. В подростковом возрасте начинает складываться репутация запевалы — «голосистого» ребенка замечают старшие. В вертикальных отношениях взрослый-ребенок хорошо поющих детей поддерживали и одобряли. Во время игры со сверстниками самые инициативные, талантливые, наблюдательные молодые исполнители завоёвывали авторитет. Так, голосистые певуньи и певцы становились известными всем поло-возрастным группам деревни. Во взрослой компании на застольях запевалу выбирали, доверяя певцу — его таланту, знанию репертуара, инициативности. Участники спонтанного ансамбля давали запевале свободу в выборе песни для исполнения и полностью на него рассчитывали. Предпринятое в третьей главе описание площадок для исполнения песен и реализуемых участницами коллектива стратегий (личностных, текстовых, исполнительских) показало, что хор не является ни «компаньюшей», ни «гостьбой», где традиционно женщины пели в своё удовольствие, проводили время в своей компании и по своим правилам. В деревенском хоре при доме культуры женщины рассматривают пение как общественно-значимое занятие, а не только как хобби. Певицы вынуждены оставлять собственные дела для репетиций и поездок на смотры. В практиках пения деревенского хора совмещены императивы культурной институции и обычаи времяпрепровождения традиционной женской компании. В пограничной ситуации эти представления наиболее очевидны. В деревенском хоре запевала оказывается привязан к определённому сценарию концерта или репетиции и не может отойти от него. Запевала хора, носящего звание «народного», должен обладать особым «старинным» голосом. С одной стороны, «старина» связана с традиционным пением, которое слышали хористки в детстве от своих родственников, с другой — с идеей самой институции народного хора, которая провозглашает ценность «старины». Мы можем говорить о том, что эпитет «старинный» является конвенцией практики пения в рамках деревенского хора. Запевала деревенского хора, очень активно реализует личностные стратегии и лидирует в пении, но при этом подчинён императиву культурной институции народного хора.

master_31052.json

1

INTRODUCTION

The US-Russian bilateral system of strategic stability is one of the core principles opting to maintain peaceful environment for quite a long time. Nuclear weapons, since its development and first use in 1945 by the United States, and further development of such weapons by the USSR, have become a cornerstone of bilateral strategic stability. Emerging technologies, like hypersonic weapons or anti-ballistic missile defense systems, have always been regarded by states as an attempt to gain strategic superiority over one another, which was regarded to undermine the strategic balance and strategic stability. Hypersonic weapons have been the main focus of media and experts for the last several years. Despite many arguments on the appearance of hypersonic technology, hypersonic weapons are still an emerging technology. Several states are reported to be developing such weapons systems, but Russia and the United States currently are among the most successful states in this field. Russia have already deployed some of its hypersonic systems while the United States’ hypersonic weapons are still in the phase of development and testing. As an emerging technology, hypersonic weapons may pose a threat to the bilateral systems of strategic stability. Thus, the understanding and analysis of the technology and strategic stability is necessary to determine whether its destabilizing or not. Stagnating negotiations on the Bilateral Arms Control Agreements, which are possibly to cover hypersonic technology in the future, may also change the bilateral system of strategic stability. The aim of this thesis is to determine whether hypersonic weapons influence the bilateral systems of strategic stability and in what way. The tasks provided below were formulated in accordance with the aim of the research: To trace technologies, capabilities, perceptions and arms control basis to analyze the context of the development of these systems; To study nuclear implication of hypersonic missiles and it possible influence on strategic stability system; To study conventional use of hypersonic weapons and the influence it may have on the strategic stability system. The timeline of this thesis includes different periods, because developments of hypersonic weapons have deep roots with different pace of success, but mostly focuses on the period from 2018, the year the President of the Russian Federation Vladimir Putin in the Presidential Address revealed Russian hypersonic weapons. Analysis of primary sources The primary sources, use for the research, are presented in the following categories: texts of agreements[] and protocols[], states’ official documents[][][][][], doctrines[][][], directives[], statements[][] and speeches of the officials[], international organizations’ reports[] and video materials from officials’ meetings[][]. Texts of agreements and protocols are used as the source of the first-hand information on the existing bilateral arms control basis to analyze whether new types of weapons can be included in this framework. States officials’ statements, directives, speeches and video materials of official meetings provide a good insight on the necessity to develop hypersonic missiles and unveil consideration on the importance of such weapons. Doctrines used in this thesis provide the official perception and consideration on threats and challenges to states, as well as specific direction of strategy and politics of states. Nevertheless, primary sources lack many details which are necessary for the analysis. Furthermore, there is a lot of information from secondary sources such as think-tanks, enterprises affiliated with hypersonic technologies development and other sources, which make it possible to provide the analysis. Analysis of literature Different literature used in this thesis is to obtain comprehensive understanding of the issues and to grasp different considerations on the issue, necessary for the analysis of bilateral system of strategic stability between Russia and the United States and the impact of hypersonic technology on the system. The researcher applies to reports of think-tanks and organizations related to the field of arms control, disarmament and non-proliferation, such as NTI[], Carnegie Moscow Center[], Arms Control Association[], Bulletin of the Atomic Scientists[], the Union of Concerned Scientists[], PIR Center[], IISS[], CSIS[], the US Congressional Research Service[] and the RAND Corporation[]. The national and international press such as newspapers and magazines, which was used during the analysis, provides a great amount of information on technical specifications and development of hypersonic missiles, as well as on the utility of use of hypersonic weapons in different configuration and it possible influence on strategic stability, as well as states perceptions on the necessity to acquire such weapons. These source include: TASS[], Novosti RBK[], CNN Politics[], Izvestia[], DefenseNews[] and Kommersant[]. Existing literature contains a great majority of studies on the issue of emerging hypersonic weapons and strategic stability: Russian side of the view on the issue of hypersonic weapons and strategic stability is mostly represented by Alexey Arbatov, Vladimir Dvorkin, Nikolai Sokov and Dmitry Stefanovich. Alexey Arbatov in a series[][][][] of works, which include articles and monograph, provides very useful researches on the perception and the possible use of hypersonic missiles. Alexey Arbatov is researching the utility of use of hypersonic missiles in different configuration and possible targets of such missiles to estimate its influence on strategic stability. Also works of Alexey Arbatov contain thoughts on the necessity to control hypersonic weapons and possible ways to do so. Vladimir Dvorkin dedicates his researches[][][][] to different set of issues regarding strategic stability, hypersonic missiles and bilateral arms control. Moreover, it is worth mentioning that there are several joint works of Vladimir Dvorkin and Alexey Arbatov. Dmitry Stefanovich also dedicates many[][][][] of his papers to the issue of hypersonic weapons through a different perspectives, including arms control and the place of hypersonic weapons in the non-nuclear deterrence, which proved to be extremely valuable for the goal of this thesis. In particular, Dmitry Stefanovich’s papers proved to be very incentive in distinguishing strategic and sub-strategic hypersonic weapons and in providing solid basis for considerations on non-nuclear deterrence. Another extremely valuable source, presenting the Russian perspective on hypersonic weapons systems and strategic stability is the Russian Journal of the Ministry of Defence of Russia “Military Thought”[][][]. Russian military personnel and military researchers shed the light on the utility of Russian hypersonic missile systems and the objectives behind their development, as well as on the practical implication of hypersonic weapons systems in the context of non-nuclear deterrence. Moreover, articles and works published in the “Military Thought” provide the analysis not only through the political perspective of the issue, but through the military point of view as well. The most valuable works presenting the American perspective on the issue were conducted by Dean Wilkening[], Spencer A. Warren[], and Rebecca Lissner[]. Dean Wilkening in the paper “Hypersonic Weapons and Strategic Stability” provides a very valuable insight on the practical utility of hypersonic implication of conventional arms by the United States. Nevertheless, the author suggests that conventional use of hypersonic missiles by the United States may have many incentives for escalation of a conflict to a nuclear level. Spencer A. Warren in the article “Avangard and Transatlantic Security” provides the American perception on the nuclear implication of the Russian “Avangard” missile system, suggesting that Russian nuclear-capable hypersonic ICBMs won’t make much difference for the bilateral strategic status-quo. Rebecca Lissner’s research on the topic of “The Future of Strategic Arms Control” provides the perspective and considerations on further steps to preserve and strengthen arms control. Rebecca Lissner’s research also covers hypersonic weapons. The American military perspective on the issue presented by the Col. Stephen Reny of the USAF[], Lt. Col. Nathan B. Terry of the USAF[] and Major Jeffrey Hill of the USAF[]. Works of military personnel of the United States Air Force are mostly dedicated to examine the necessity for the United States to possess hypersonic weapons. Moreover, they apply different approaches to assess the influence of hypersonic weapons in both nuclear and non-nuclear configurations on the strategic stability between Russia and the United States and China and the United States. Other works, which haven’t been described in that much of a detail, provide additional valuable information on hypersonic weapons and strategic stability system. Such works contain perceptions of states on the system of strategic stability, some additional technical information, such as computer simulations on hypersonic flight and other necessary information. Thus, the analysis of literature represent that hypersonic weapons are attracting a significant attention among media, academic researchers and experts. Many sources have different approaches to the issue, thus the academic novelty of this thesis is to accumulate the knowledge on the issue in the attempt to provide the objective analysis of influence of hypersonic weapons on the bilateral system of strategic stability. This master thesis consists of introduction, three chapters, conclusion, annexes, a list of sources and literature, and abbreviations. The first chapter of the thesis represents a comprehensive study of hypersonic technologies which states already possess and are developing, states potentials in the development of hypersonic weapons, perceptions of strategic stability by both sides and the flexibility of arms control basis between Russia and the United States on the inclusion of new types of arms. The research on the influence of nuclear hypersonic weapons is provided in the second chapter. The third chapter concentrates on the assessment of conventional implication of hypersonic weapons and its influence on the system of strategic stability.

master_31052.json

2

CHAPTER 1. TECHNOLOGY AND POLITICS

The new emerging weapons such as hypersonic weapons and high-precision missiles raise concerns regarding the future of the strategic stability between Russian and the United States of America. Still there are some uncertainties around hypersonic weapons and some basic elements, which states and academia representatives address. For the further analysis of hypersonic weapons’ influence on the system of strategic stability, it is crucial to highlight several points regarding weapons itself and its development, perception of strategic stability by both states, and to analyze existing Arms Control basis to determine possible prospects and influence of hypersonic weapons on Arms Control and strategic stability. All these elements are analyzed and described in this chapter.

master_31052.json

2.1

1.1.

Over the last several years, states and experts continue to address the emergence of new types of high-precision weapons, capable to obtain very-high speeds. The understanding of these weapons varies among states’ representatives, academia and expert groups. Nevertheless, the basic understanding of hypersonic weapons exists, but there is no commonly agreed classification and criteria for hypersonic weapons. In these realms, it is necessary to analyze the understanding of hypersonic weapons and to provide criteria for the goals of further analysis. Margot van Loon in the article “Hypersonic Weapons: a Primer” provides the following description of hypersonic weapons: “hypersonic capabilities fall into two general categories: cruise missiles capable of Mach 5+ speeds; and boost glide vehicles, which are launched via rocket but then can glide unpowered upon reentry into the atmosphere while maneuvering and steering, and do so for thousands of kilometers”. [] In the report “Hypersonic Missile Nonproliferation”, prepared by the RAND Corporation, the following understanding of hypersonic missiles is provided: “hypersonic missiles travel in the high supersonic range at speeds generally regarded as faster than Mach 5, or about 5,000–25,000 km/hr. Put another way, hypersonic missiles fly faster than about one mile to five miles per second”. [] Just like Margot van Loon, the RAND Corporation distinguishes two types of hypersonic missiles: “hypersonic glide vehicles (HGVs), are typically launched by rockets into the upper atmospheres; and the second, hypersonic cruise missiles (HCMs), are powered all the way to their targets by rockets or high-speed jet engines”. [] The United States Congressional Research Service refers to the RAND Corporation’s understanding and classification of hypersonic weapons in their reports “Hypersonic Weapons: Background and Issues for Congress”. [] Arms Control Association provides similar understanding of the hypersonic weapons: “Hypersonic missiles can travel at approximately 5,000 to 25,000 kilometers per hour, or 1 to 5 miles per second. They can change their trajectories during flight and fly at odd altitudes”. [] Among Russian experts, Dmitri Stefanovich provides quite similar understanding of hypersonic weapons: “In the expert community there is the common understanding that there are two main elements of their characteristics behind hypersonic weapons: the speed exceeding Mach 5 (5-times the speed of sound) and the ability to maneuver (vertically and horizontally)”. [] Moreover, Mr. Stefanovich defines the third type of hypersonic weapons: hypersonic aeroballistic missile [], which English sources do not cover. The same third type of hypersonic missiles (in the article these called quasi-ballistic or semi-ballistic missile) defined by Russian military expert Vadim Kozyulin. [] Moreover, Vadim Kozyulin provides another classification of hypersonic weapons by their military goals: Hypersonic missiles (HGVs, HCMs and quasi-ballistic or semi-ballistic hypersonic missiles); Manned hypersonic aerial vehicles (North American X-15); Unmanned hypersonic aerial vehicles (Surveillance aerial vehicles such as Boeing X-43); Spaceplanes and spacecrafts (Russian spaceplane “Buran” and American “Space Shuttle”); Hypersonic missile interceptors (American RIM-161 SM-3 Block IIA and Russian S-400 and future S-500 missile systems). [] Still for the goals of the further analysis, only hypersonic missiles will be considered as other weapons systems listed above are not considered to affect strategic stability or the information on those types of systems do not provide the firm basis for the analysis. Moreover, the high precision of hypersonic missiles is also believed to be the essential criteria. Nevertheless, the opposing side of military experts stress that this characteristic is theoretical and there are many issues with navigation and precision of hypersonic missiles. First, it is uncertain how missiles can navigate and communicate with bases of operation, because missiles fly in the cloud of plasma created by the high velocity, which affects communication; there are no information in open-sources, which could reveal how missiles communicate and navigate. [] Second, “experts suggest that hypersonic weapons cannot provide high precision due to the disability to equip these kinds of missiles with self-contained guidance systems and the high speed of missiles lead to miscalculations”.[] Another distinctive feature of hypersonic missiles which should be addressed is the ability to carry both nuclear and non-nuclear warheads. This creates another set of uncertainties among states due to the inability to distinguish if the missile is loaded with nuclear or non-nuclear warhead once it launched. In addition, the RAND Corporation’s analysis show that hypersonic missiles are capable to inflict significant damage even not carrying any warhead due to its high speed and gained kinetic energy while flying (see Annex I).[] Taking into account similar points in definitions and descriptions, the following essential criteria are necessary to be met for weapons to be considered as hypersonic: The speed more than Mach 5 (6125+ km/h); [] The ability to maneuver while flying (and this is the key criteria for hypersonic weapons due to the fact that usual ICBM warheads reach the speed approximately Mach 16-20 while reentering the atmosphere, but cannot be considered as hypersonic weapons). []

master_31052.json

2.2

1.2.

The development of hypersonic weapons in quantities capable to have its own or relative to present ballistic missiles strategic importance and use of these weapons on battlefields are believed to be the financial burden for both states, and these missiles are most believed to be produced in units or dozens [] . Development of such technologies require a great amount of resources, both human and economic. Still, these weapons emerge, and Russia already declared that some of its hypersonic weapons are already deployed. Despite of Trump’s accusations of Russia in stealing hypersonic technologies from America [], development of hypersonic weapons in Russia started in 1980s with the project “Albatross”. The development of Albatross missile system began as asymmetric response to the American Strategic Defense Initiative (also known as “Star Wars” program) in 1987 in the NPO Mashinostroeniya rocket bureau under the supervision of Herbert Efremov.[] Moreover, Vladimir Putin called Herbert Efremov the author of the hypersonic glide vehicle “Avangard” and emphasized that the development of that system started in 2004. [] The “Avangard” is the Russian intercontinental-range hypersonic boost glide vehicle, which is already reported to be deployed on the trial duty. The “Avangard” is the successor of the “Albatross” project that came into active phase of development in 2004. The “Avangard” system is reported to acquire the speed up to Mach 27 while tests. [] Based on different sources, the “Avangard” system has the range from 6000 to 10000 km. [] [] It is also reported to have the explosive yield up to 2 Mt carrying nuclear warhead. [] The “Avangard” is capable to deliver both nuclear and non-nuclear warheads and to maneuver during the flight. The “Kh-47M2 Kinzhal” (“Dagger”) is the Russian nuclear-capable hypersonic aeroballistic air-launched missile. It is capable to carry both nuclear and non-nuclear warheads and to maneuver at any stage of its flight. Russian interceptors MiG-31K and bombers Tu-22M3 act as launchers of missiles. In the presidential address, Vladimir Putin stated that the “Kinzhal” is capable to acquire the “hypersonic speed, 10 times faster than the speed of sound” or Mach 10 speed, and “has the range of over 2000 km”. [] According to TASS, the speed of the “Kinzhal” system has been proved during tests, and the use of Tu-22M3 bombers make it possible to increase the range of “Kinzhal” missiles up to 3000 km. [] According to the NTI information, the “Kinzhal” system is believed to deal 10 to 50 kt of explosive yield carrying thermonuclear warhead. [] The “Kinzhal” system as well as the “Avangard” is already deployed to perform test duty. The “3M22 Tsirkon” (“Zircon”) is a scramjet powered anti-ship hypersonic cruise missile, which is being tested in Russia in possibly will be deployed in 2020-2021. While it is considered to be anti-ship missile, there are already several reports that the “Tsirkon” can eliminate targets on ground []. “Tsirkon” is expected to be deployed on Russian battleships and nuclear submarines. Moreover, there are several reports that “Bastion” missile systems are possible to be deployed with “Tsirkon” missiles, making it both mobile and stationary ground-based missile. [] Tests of missile show, that it is capable to acquire Mach 9 speed with range up to 500 km. Moreover, some reports and experts indicate that the range of the “Tsirkon” missile might be expanded beyond 1000 km. [] While the “Tsirkon” missile is believed to be purely conventional weapons system, there are speculations that it has nuclear potential. [] Recently Russia has revealed its new hypersonic missile with the codename “Gremlin”. There is still not much information about the missile other that it is supposed to have a range of 1500 km and reach a speed equal to Mach 6. The missile is reported to be released for tests in 2023. The “Gremlin” missile is smaller than the “Kh-47M2 Kinzhal” missile, thus it is expected to be deployed on interceptors MiG-31, bombers Tu-22M3, Tu-95 and Tu-160, and fighters Su-57, Su-30M and Su-35. While there is no information on warheads deployed on “Gremlin” missiles, Russian Minister of Defense Sergei Shoygu stated that hypersonic missiles are to supplement Russian potential of non-nuclear deterrence. [] Thus, for objectives of the further analysis, “Gremlin” missile will be considered as a conventional missile only. The most recent announce of the new Russian missile complex has revealed a smaller than “Kinzhal” non-nuclear hypersonic cruise missile “Ostrota” (the “Sharpness”). There is not much information on the missile: it is expected to start test flights in 2022, it is smaller than the “Kinzhal” and has smaller range of flight, expected to overcome every possible missile defenses, and that it is expected to strengthen non-nuclear deterrence. The “mini-missile” is to be deployed on strategic bombers Tu-22M3 and bombers Su-34. There is no information on Russian research and development programs in the sphere of hypersonic missile defense systems. Nevertheless, on June 14, 2019 Vladimir Putin stated that Russia will be ready to oppose “hypersonic threats” as these weapons will be developed by other states []. Russian sources lack the information on the development of hypersonic programs. There are nor budget spending reports on hypersonic technologies, neither the information on specific programs, scientific researchers and so on. Thus, it is difficult to assess Russian hypersonic potentials from the points of economic investments and other factors. Still, nowadays Russia is the only state, which have already showed and deployed some of its hypersonic missiles. On the other hand, American official and secondary sources provide a wide-range of details, making it much easier to analyze the potential of the United States hypersonic weapons’ development. Russian development in the sphere of hypersonic weapons make the United States to provide symmetric response. On June 20, 2019 Russian president Vladimir Putin stated that Russia is way ahead of the United States in the development of hypersonic weapons. [] According to the Congressional Research Service, the development of hypersonic weapons in the United States was not a priority up to 2018 (the year when President Putin announced Russian brand-new weapons). Moreover, according to the CRS reports, the United States are not seriously considering deployment of nuclear warheads on its hypersonic missiles. [] The United States DOD budgetary spending is much more transparent than Russian one. According to the reports and budget requests from the United States Department of Defense’s official website, there were no spending on hypersonic technologies up to 2018. In 2018 the US DOD was given $230 million on hypersonic technologies research and development programs and the sum raised more than 10 times (up to $3,2 billion) in the 2021 DOD Budget Request, which was approved by president Trump. [] [] [] [] [] In contrary to Russia, American resources lack the information on technical characteristics of the United States hypersonic missiles. Currently the US have 6 hypersonic weapons systems in the development stage. And it comes as no surprise due to the CRS report indicating that “these programs are intended to produce operational prototypes, as there are currently no programs of record for hypersonic weapons”. [] There are three hypersonic projects under the development by the US military forces: The Conventional Prompt Strike (CPS) is under the current development of the U.S. Navy. The missile prototype is considered to achieve the speed equal to Mach 6 and the expected range of missile is about 8000 km.[] The Navy’s Conventional Prompt Strike is expected to be deployed with the Common Hypersonic Glide vehicle on a Ohio-class submarines by 2025 and Virginia-class submarines by 2028. The Long-Range Hypersonic Weapon (LRHW) is being developed by the U.S. Army. Basically it is the same missile as the CPS developed by the US Navy, but capable to be launched from the ground. The system is believed to have a range more than 1725 miles [] and relative speed to the CPS missile and provides the Army with strategic opportunities to “defeat A2/AD capabilities, suppress adversary Long Range Fires, and engage other high payoff/time sensitive targets”[]. The AGM-183 Air-Launched Rapid Response Weapon (ARRW, pronounced “arrow”) is in the current development by the U.S. Air Force. The ARRW system would have the speed equal to between Mach 6.5 and Mach 8 and a range of approximately 1000 miles[]. The missile is to be deployed on B-52H strategic bombers. While it had successful flight tests in 2019, the testing phase is expected to be finished by 2022. Also there are three hypersonic projects which are being conducted by DARPA (Defense Advanced Research Project Agency): The Tactical Boost Glide (TBG) is currently under the development by DARPA in partnership with the US Air force. While there is not much information on the system, it is reported to reach hypersonic speeds equal to Mach 7+. The TBG system is the tactical-range hypersonic boost-glide system, which is to be designed both for the US Air Force and the US Navy.[][] There is not much information on the system other than provided above. The Operational Fires (OpFires) is also currently under the development of DARPA. There is no any technical information on the system other that it is hypersonic complex (meaning speeds equal to Mach 5 and beyond) and that it is a mobile ground-launched system, aimed to deliver a variety of payloads at a variety of ranges.[] Moreover, it is believed to be an advanced tactical weapon capable to penetrate enemy defense systems and precisely engage mobile critical targets. The Hypersonic Air-breathing Weapon Concept (HAWC, pronounced “hawk”) is in development by DARPA and the US Air Force. The HAWC is reported to be a hypersonic air-breathing cruise missile and to be launched from a wide range of platforms. [][] Primarily, the objective is to create a small-sized air-launched hypersonic cruise missile to be deployed on fighters. [] Sources are lacking any other technical data on the system. The United States pay more significant attention to hypersonic missile defense systems and have already launched several projects. In January 2020, the US Missile Defence Agency issued a draft request for prototype proposals for a Hypersonic Defense Regional Glide Phase Weapons System interceptors. Moreover, DARPA is working on a Glide Breaker project, which is aimed at precise engagement of hypersonic threats. In addition, the MDA has also provided $20 million to four Companies to design space-based sensors, which in theory will help to extend the range of missile detection. Overall, the amount of money requested for hypersonic missile defense systems is more than $800 million. [] Taking into account provided characteristics of existing and developing hypersonic weapons and its analysis, it is possible to highlight several purely technical features, which are crucial for the strategic stability: Range. Range of missiles have always been a key characteristic for the deterrence. Despite of constant development and improvement of delivery vehicles capable to get to states’ borders as close as possible, range of missiles remains the crucial characteristic in its development due to the development of offensive and defensive capabilities to oppose such threats. Moreover, the range of missiles represent its possible intended targets and sends the signal to the possible rival whether these weapons are strategic or not. Maneuverability. Maneuverability is not measurable characteristics, still very valuable. American hypersonic weapons’ description lacks any information on maneuverability of missiles. For Russia, this characteristic is to be among the priorities during the development of hypersonic weapons. On September 19, 2020 Vladimir Putin stated that development of hypersonic missiles was provoked by the USA withdrawal from the ABM treaty and further development of strategic anti-ballistic missile defense systems. [] Evasive maneuvers and maneuverability of Russian hypersonic missiles are considered capable to bypass American missile-shield (See Annex II). Flight-altitude. Flight-altitude of hypersonic missiles varies from 40 to 100 km. Thus, it creates obstacles for early-warning systems to detect and track missiles, decreasing the time for decision-making (See Annex III).[] Precision. Precision of hypersonic missiles is still controversial characteristics, but both Russian and American sides are in pursuit of high-precision characteristic of missiles in order to effectively attack and destroy nuclear and defensive capabilities of rivals and to eliminate their commanding posts and critical infrastructure. Type of warhead and Explosive yield. While the United States strive to promote only conventional use of hypersonic missiles, Russian missiles are capable to carry both nuclear and non-nuclear warheads. As it was mentioned in subchapter 1.1., the kinetic energy of hypersonic missiles is capable to inflict significant damage without any warhead. The payload of missiles has always been a concern for states, because each party strives to inflict as much damage as possible with minimum number of weapons.

master_31052.json

2.3

1.3.

The perception of strategic stability by states is being one of the key factors, influencing decision-making in building their offensive and defensive nuclear and non-nuclear capabilities in pursuit to improve security of the state. The strategic, technological, political and geopolitical landscape are constantly changing, creating uncertainties and mistrust between states. Thus, the understanding and perception of strategic stability evolves and transforms alongside these changes. Originally the concept of strategic stability was defined in terms of bilateral deterrence between the United States of America and the Soviet Union during the Cold War and has been evolving since. The reached agreement of both sides in 1972 on the ABM Treaty significantly decreased the threshold of using nuclear weapons first by either side. The logic was following: while anti-ballistic missile defense systems exist and are being developed, the retaliatory capability of the side not possessing ABM systems is endangered, thus making the side to launch a nuclear attack first. On the other hand, if the side not possessing ABM systems has been attacked first, its capability for a retaliatory strike would have been less assuring. Furthermore, reduction of nuclear weapons, possession of equal nuclear capabilities to retaliate each other and no intentions to achieve strategic superiority were factors to benefit strategic stability. In 1990, the United States of America and the Union of Soviet Socialist Republics defined the common understanding of strategic stability as the absence of incentives for any country to launch a first nuclear strike. “The logic was impeccable: The inability to gain any advantage makes a first nuclear strike irrational for both sides. That irrationality, in turn, renders the concept of nuclear war irrational”. [] Since then the rivalry between states have increased, raising the necessity for states to maintain an assured deterrence policy towards each other. That rivalry is estimated to be even worse than during the Cold War because of the rapid technological progress, the increased probability of a conflict between states and a less obvious fear of possible nuclear war. [] While rivalry was escalating and the strategic landscape was changing (termination of the INF and the ABM treaties and other factors) the US and Russia came to a different perception of the strategic stability. Russian continues to maintain its commitment to the traditional understanding of strategic stability. The Russian perception of strategic stability remains the same as it was formulated in 1990s. Maintaining equality of potentials and parity with the United States that meets Russian national interests is the only alternative for the mutual nuclear deterrence. [] In Russian perspective, the strategic stability is achievable while states are preserving the strategic balance in a way that reduces possibility of use of nuclear weapons first or while the possibility of engagement in an arms race is minimal. [] In some manner, strategic stability for Russia is still lies in the ability to deal an unacceptable damage with the retaliatory strike in response to the first nuclear strike from the rival. [] While Russia is concerned with the development of new types of strategic offensive and defensive weapons [] and develops and modernizes such weapons itself, these new weapons are not considered to significantly influence strategic stability; these systems are considered to be challenges for strategic stability, but not a threat.[] Russia still continues to rely on its nuclear arsenals and nuclear deterrence as the major mean to preserve its safety and sovereignty. [] Nevertheless, Russia continues to gradually improve its weapons systems and develop new weapons, both conventional and nuclear, which is considered as an attempt to gain strategic superiority over the United States in the regional scale. [] The American perception of strategic stability is much harder to grasp. While the United States constantly refer to the term “strategic stability”, it provides no definition, yet using it in very different contexts. [] [] [] Since the collapse of the Soviet Union, the bilateral strategic stability for United States seems to have ended. Being the sole superpower, it faced new serious threats including terrorism, rogue states, advancements of nuclear weapons by other nuclear states and other. All these threats alongside the alliances network relying on the US extended deterrence capabilities required a new approach to strategic stability.[] In other words, the United States are far more concerned with stability on regional scale, and more regionally differentiated approach is necessary for the US. Thus, the United States experienced the necessity to greatly increase its reliance on conventional precision strike capabilities and on anti-ballistic missile defense systems.[] Nevertheless, the United States continue to maintain and develop its nuclear arsenals. As it stated in the US NPR 2018, nuclear forces of the United States cannot prevent all possible conflicts, but nuclear capabilities of the United States are aimed both to nuclear and non-nuclear deterrence overshadowing all possible calculations of rival states that the attack on the US may have beneficial perspective. []

master_31052.json

2.4

1.4.

The history of bilateral arms control between Russia and the United States of America is very rich with its ups and downs. Emerging technologies and their implication in the military sphere have always created uncertainties and specific obstacles. The appearance and possession of hypersonic weapons by Russia is no exception. Nowadays we are witnessing the possible fall of the last pillar of bilateral arms control regime due to technological advances and mistrust among states. Nevertheless, the further analysis of hypersonic weapons’ impact on bilateral arms control and the system of strategic stability is not possible without assessment of possible options to control hypersonic weapons proliferation and use. The New START treaty is the last bilateral arms control agreement remaining in force between states, thus in theory it provides some flexibility in inclusion of new weapons systems in the framework of its regulations. The treaty was prolonged on February 5, 2021 without changes, leaving the opportunity for states to work on further propositions. On February 10, 2020 Foreign Minister of the Russian Federation Sergey Lavrov stated, that Russia is ready to include the “Avangard” and “Sarmat” weapons systems to be accounted under the New START treaty. [] While the treaty remains in force, that possibility exists. According to the paragraph 6. (5.) of the Protocol to the treaty between the United States of America and the Russian Federation On measures for the further reduction and limitation of strategic offensive arms, the term "ballistic missile" means a missile that is a weapon-delivery vehicle that has a ballistic trajectory over most of its flight path. [] Taking into account that intercontinental ballistic missile with hypersonic warhead doesn’t follow the ballistic trajectory most of the time and concerning its maneuverability, these weapons cannot be accounted under the treaty. Yet the “Avangard” system is being deployed on delivery vehicles, which are accounted by the New START treaty. “So, while not explicitly covered, the Avangard is currently subject to de facto limits”. []  Moreover, article V of the treaty states that “when a Party believes that a new kind of strategic offensive arm is emerging, that Party shall have the right to raise the question of such a strategic offensive arm for consideration in the Bilateral Consultative Commission”. [] This article leaves the opportunity for states to discuss and elaborate on the accountability of “Avangard” system under the framework of the New START treaty, as it was suggested by Russia. At the same time, article XV is considering that “Each party may propose amendments to this Treaty. Agreed amendments shall enter into force in accordance with the procedures governing entry into force of this treaty”. [] This article also leaves the opportunity for states to elaborate on specific amendments allowing it to cover other hypersonic weapons systems. Thus, the treaty itself provides some flexibility to cover new types of weapons through the bilateral negotiations process between the United States of America and Russia whenever the necessity rises. Nevertheless, states’ stances are less flexible to discuss such possibility as the practice of such negotiations show unwillingness to elaborate on joint understanding of issues and cover some other weapons systems other that have already been covered by the treaty.

master_31052.json

3

CHAPTER 2. NUCLEAR HYPERSONIC WEAPONS AND STRATEGIC STABILITY

For over last 70 years, nuclear weapons and nuclear deterrence helped to prevent major conflicts between states. Taking into account constant technological advances and development of new types of weapons both defensive and offensive, it comes with no surprise that states (or the state, considering that only American and Russian missile systems are considered, and the US does not in pursuit of nuclear hypersonic weapons) strive to enforce its nuclear capabilities with new technologies. This chapter’s focus is on nuclear hypersonic missiles. While only Russia is considered to develop nuclear hypersonic potentials (among Russia and the United States, other nuclear powers are not considered in this thesis), it is necessary to grasp the strategic consideration in the development of nuclear hypersonic missiles to determine possible influence on the system of strategic stability. In this chapter nuclear strategic and nuclear non-strategic missiles are defined. Later on the analysis of nuclear hypersonic weapons in the system of strategic stability will follow on. Also this chapter contains the analysis of possible propositions or steps or considerations for the necessity to control nuclear hypersonic weapons.

master_31052.json

3.1

2.1.

This part of the research is aimed to highlight which of nuclear hypersonic weapons are to be defined strategic and non-strategic offensive arms. The process of defining strategic and non-strategic weapons is quite difficult. It covers a lot of considerations: perception of an intended target of the weapon, delivery vehicles and platforms for deployment, etc. The basic understanding of strategic arms in Russian military perception is following: strategic arms are the set of different types of weapons and also specific information, control and technical means designed to maintain strategic tasks during the war. Nuclear weapons are the basis of the contemporary strategic arms. Strategic offensive arms include ground-based intercontinental ballistic missiles (ICBMs), submarine-launched ballistic missiles (SLBMs) and strategic (heavy) bombers equipped with strategic air-to-surface cruise missiles and gravity bombs.[] Nevertheless, this definition is quite broad. The New START treaty includes a lot of different weapons to be defined as strategic offensive arms. Such weapons include ICBMs, SLBMs, strategic heavy bombers, air-to-surface cruise missiles and bombs.[] While only Russia declared to develop nuclear-capable hypersonic weapons, the task becomes a little easier. Currently there are three nuclear-capable weapons systems under the development in Russia: the “Avangard”, “Kinzhal” and “Tsirkon” missile systems. The “Avangard” missile system is presented by Russia as the strategic offensive arms. The “Avangard” is the dual-use capable weapons system, meaning that it can be deployed both with nuclear and non-nuclear warheads. Still, there is no explicit statements from Russia about its intentions to deploy the “Avangard” with non-nuclear warheads, and Russian expert Dmitry Stefanovich suggests that it is most likely to remain only the nuclear system.[] The “Avangard” is being deployed on SS-19 ICBMs which are already covered by the New START treaty. Russia has already declared that the “Avangard” should be considered as an ICBM, and that it should be counted under the New START treaty and it has already been shown to American inspectors during the inspection under the New START procedures.[] The “Avangard” system’s main objective is to strengthen nuclear deterrent of Russia. Thus, this makes the “Avangard” system strategic offensive nuclear hypersonic arms. With the “Kinzhal” and “Tsirkon” missile systems it is much more difficult to define whether these weapons are strategic or not. While the “Kinzhal” and “Tsirkon” missile systems are like the “Avangard” presented by Russia as the dual-use capable technology, capable to deliver both nuclear and non-nuclear warheads, it still has not been explicitly stated whether these systems will be deployed with nuclear warheads. Colonel A. Yevsukov and retired colonel A. Khryapin in the article “The Role of the New Systems of Strategic Armaments in Strategic Deterrence” published in the Russian Journal of the Ministry of Defence of Russia “Military Thought” highlight that the main objective of the “Kinzhal” missile system is to fulfill strategic tasks in the pre-nuclear phase of a conflict.[] The “Kinzhal” system has already been deployed to perform a test duty, but the information on warheads of deployed missiles is missing. The Russian newspaper “Izvestia” reports that the Russian Northern Fleet’s aviation will be deployed with the “Kinzhal” hypersonic missiles for the purposes of non-nuclear deterrence.[] The report of the US Congressional Research Service on Hypersonic weapons highlights that “Kinzhal” could be fitted with nuclear warhead, but it’s still skeptical, as well as other characteristics of the system.[] In this regard, while Russia has not explicitly declared on the deployment of nuclear warheads on the “Kinzhal” missile systems, the author of this thesis considers that the “Kinzhal” system is mostly conventional one. It is even less clear with the “Tsirkon” missile system. While it is still in the testing phase and is to be deployed on Russian warships in 2022, where is still a lot of uncertainty about the system. The “Tsirkon” missile is to be deployed on Russian warships, submarines and is to be converted to be the ground-launched cruise missile.[] Russian expert Dmitry Stefanovich consider that the “Tsirkon” missile system is to be the operational one.[] Similar point has Michael Griffin, the first undersecretary of defense for research and engineering, stating that hypersonic weapons, other than nuclear capable hypersonic ICBMs, mostly has tactical capabilities in regional and theatre conflicts.[] Since the termination of the INF treaty in 2019, Russia has been concerned with possible deployment of intermediate and shorter range missiles in Europe.[] Moreover, in 2019 President Vladimir Putin agreed with the Russian Minister of Defence Sergei Shoygu to develop and deploy the ground-based option of intermediate-range ballistic hypersonic missile.[] While “Tsirkon” is not a ballistic, but cruise missile, it’s ground-launched nuclear configuration may become a “temporary patch” of a Russian symmetric response to the US development of such systems. In this regard and taking into account Russian concerns over the termination of the INF treaty, it seems reasonable for Russia to have a nuclear-capable intermediate-range hypersonic missile as the symmetric measure on the US and NATO possible deployment of such missiles to establish the parity and to deter. Thus, the analysis shows that there are three nuclear-capable missiles, and only Russia is in development of these missiles. Moreover, there is a little official information on the deployment of these missiles in nuclear or non-nuclear configuration. Nevertheless, the analysis show that only the “Avangard” missile system is to be defined as strategic nuclear arms. The “Kinzhal” missile is mostly a conventional missile and is mostly deployed in conventional configuration and the “Tsirkon” system is to be the non-strategic nuclear missile.

master_31052.json

3.2

2.2.

The focus of this subchapter is to determine the influence of nuclear-capable hypersonic missiles on strategic stability. The presentation of new Russian nuclear-capable arms created a significant wave of speculations among media and experts. Vladimir Putin presented the “Avangard” missile system not as a new missile, but as a new class of strategic weapons capable to overcome all possible defenses.[] In this regard, the discussion on influence of nuclear hypersonic weapons on strategic stability has arisen. Russian military doctrines suggest that Russia have the right to use nuclear weapons in case nuclear weapons and other WMD (weapons of mass destruction) were used against Russian, or in case of the conventional aggression against Russia when the very existence of the state is threatened.[] In the US military interpretation it meant that Russia is intended to use nuclear weapons “to deescalate a conventional conflict through coercive threats, including limited nuclear use”, which Russia is constantly denying.[] The document Basic Principles of the State Policy of the Russian Federation on Nuclear Deterrence contains the same paragraph about the right to use nuclear weapons in similar cases.[] Moreover, the document states that state’s policy of Russia in the sphere of nuclear deterrence has a defensive nature and is aimed to maintain nuclear deterrence and to prevent aggression and escalation of a possible conflict. First of all, it is necessary to highlight, why Russia is in pursuit of nuclear hypersonic weapons. Russian President Vladimir Putin stated, that the reason for Russia to develop nuclear-capable hypersonic missile is the development of American anti-ballistic missile defense systems, which in perspective will neutralize Russian nuclear arsenals.[] In 2002 the United States withdrew from the ABM treaty, which was viewed by Russia as a threat for strategic stability. The ABM treaty itself included joint understanding of states on the danger which anti-ballistic missile defense systems represented, making less defended state to doubt it’s second-strike capabilities and to attack first. The system of strategic stability between Russia and the United States was and is based on the concept of the threat of nuclear deterrence by punishment (or retaliation). The deterrence by the threat of punishment itself supposes that the state will be severely punished for aggression against another state (in Russian and American case the use of nuclear weapons first will initially be followed by a nuclear retaliation). The theory on deterrence supposes three substantial conditions for the successful deterrence: The defending state make it clear that aggression won’t be unpunished; The defending state make it clear, what will happen in case aggression occurs; The defending state has the determination and capability to do so. [] Since the ABM treaty was terminated, Russia felt insecure, because in Russian sense it lost the third condition for the successful deterrence – the capability to deter. In this regard, by development of nuclear-capable hypersonic missiles, Russia is striving to reestablish its deterring capabilities. Hypersonic missiles are to be invisible to current anti-ballistic missile defenses[] [] [], which increases the assurances of second-strike or retaliatory strike capabilities of states. In some sense, Russia makes an asymmetric response to the development of ABM systems to reestablish the balance of capabilities to retaliate each other. Thus, from the theoretical aspect, Russian nuclear-capable hypersonic missiles actually strengthen the bilateral system of strategic stability. Moreover, hypersonic missile systems are to hold down the new round of arms race by neglecting possible further development of ABM systems or quantitative increase of such weapons by other states, because an assured retaliatory strike still can deal an unacceptable damage.[] The termination of the INF treaty, possible deployment of American shorter and intermediate-range missiles in Europe and expanding capabilities of ABM systems are also threatening to bring misbalance in Russian capability to deter on the regional scale.[] [] [] [] [] Thus, Russian ambitions to develop nuclear-capable intermediate-range hypersonic weapons, capable to penetrate the US and NATO defenses in Europe, are also striving to make an asymmetric response to reestablish the balance to retaliate. In this regard, the development of strategic and non-strategic hypersonic nuclear forces is to complement the nuclear triad of Russia with strengthened capability to penetrate missile defenses to be able to conduct an assured retaliation in all theatres of possible conflicts. Colonel Stephen Reny of the United States Air Force in the research “Nuclear-Armed Hypersonic Weapons and Nuclear Deterrence” applies to Wohstetter’s attributes to ensure a costly counterstrike. The research suggests different options for states to possess ABM systems, ICBMs and Hypersonic weapons and outcomes these options might have (See Annex IV). The author highlights, that possession of nuclear-capable hypersonic ICBMs by Russia makes the deterrence between Russia and the United States more stable by ensuring mutual vulnerability of states and creating “more stable deterrence environment”. [] In contrary, Konstantin Bogdanov in the fourth chapter of monograph “Arms control in the new military-political and technological conditions” suggests, that HGVs have more destabilizing factors to the strategic stability. He argues, that HGVs moving in the atmosphere become almost invisible to the counterpart’s detection and sensors, creating misperception over the intended target of HGVs. The combination of that factor with maneuverability, speed, range and ambiguity about the warhead of HGVs (nuclear or not) creates more uncertainty, which may lead to uncontrollable escalation of a possible conflict to a nuclear level.[] Nevertheless, the Union of Concerned Scientist computer modeling research on hypersonic boost-glide missile capabilities represent, that hypersonic missiles, flying through the atmosphere, loose the most of its velocity and actually it takes more time for HGVs to reach the designated target than usual ICBMs. (See Annexes V and VI). Moreover, the research concludes that hypersonic missiles take longer to reach their designated targets both in intercontinental and regional scale.[] Major Jeffrey Hill of the US Air Force in the fourth chapter of the Counterproliferation Papers of the USAF Center for Strategic Deterrence Studies suggests, that there is no real need for either country to develop nuclear-capable hypersonic weapons due to the fact that current ICBMs are capable to overwhelm the US defensive capabilities and deliver and assured retaliation. Furthermore, major suggests that the nuclear-capable HGVs itself doesn’t undermine the existing status-quo between Russia and the United States, but the perception of these weapons may have more destabilizing consequences. [] The CSIS research “Avangard and Transatlantic Security” comes to a relatively similar conclusion with major Jeffrey Hill. The author also suggests that with or without HGVs, the deterrent status-quo will not be effective. The author states that Russian nuclear arsenals have the capability to overwhelm the present and future US defenses and to deliver a first or a retaliatory strike in case of aggression.[] Thus, the analysis show that acquisition of nuclear-capable hypersonic missiles by Russia does not undermine the bilateral system of strategic stability and in contrary is strengthening it by increasing mutual vulnerability due to the increased penetration capability of HGVs to overcome ABM systems and the increased second-strike capabilities of states.

master_31052.json

3.3

2.3.

This part of the thesis is referred to study hypersonic arms control considerations. The bilateral arms control became the strengthening factor in US-Russian system of strategic stability a very long time ago. Bilateral negotiations on arms control issues help to address and understand the scope of the issue and come to joint solutions on these issues. Different treaties made by the USSR (and Russia) and the United States on bilateral arms control issues proved to be one of the best practices to maintain strategic stability. Moreover, “arms control benefits strategic stability by clarifying each participating state’s capabilities and strategy”.[] It comes with no surprise, that new emerging technologies raise concerns and awareness of possible issues that these technologies might have on strategic stability and policies of states. Hypersonic weapons are not an exception. As it was mentioned in subchapter 1.4., The New START treaty provides theoretical flexibility in inclusion of new types of arms in the treaty framework. As the authors of monograph “Arms control in the new military-political and technological conditions” highlight, it is not that hard to control hypersonic weapons: it is a matter of methodology, and some systems are not considered to require specific control or they fall under the current control automatically.[] Russia thinks that “Avangard” system is not violating any provisions of the New START, and must be considered as an ICBM and be counted under the treaty.[] Rebecca Lissner suggests, that “this precedent could make it easier to classify other hypersonic weapons as ICBMs and fit them into existing, understood procedures for delivery vehicle limits”.[] The difficulty main in hypersonic arms control is a variety of weapons. These weapons include not only ICBMs (or HGVs), but also cruise missiles, and these weapons include both strategic and non-strategic offensive arms, both nuclear and conventional arms. And that has been underlined by the Secretary of Defense Mark Esper in 2020, stating that the New START should also “capture new Russian strategic weapons” and the non-strategic nuclear weapons.[] Moreover, during the recent meeting of the US Secretary of State Antony Blinken and the Russian Foreign Minister Sergey Lavrov, sides confirmed the proposal to initiate a dialogue which includes all possible factors influencing strategic stability, including nuclear and conventional, offensive and defensive, strategic and non-strategic arms.[] Furthermore, it has been argued by the United States many times, that not only Russian, but China as well should be a part of strategic stability dialogue.[][][] All these suggestions are almost impossible to fit in the framework of the New START treaty, otherwise the treaty itself will become very complex and formulas may become very misleading leaving the opportunity for misinterpretation. It is most likely that these suggestions might result in a series different tracks discussions, which may result in different bilateral or trilateral treaties concerning, for example, nuclear weapons (both strategic and non-strategic) and conventional weapons, defensive capabilities. Thus, it is not about the weapons which cannot be controlled, or the existing framework does not let to cover these systems. It is more about the perception of necessity to have another specific arms control framework covering wider range of weapons systems or other participating states. Moreover, preoccupation of the United States in the emerging diversity of Russian hypersonic weapons to be controlled once again proves its influence on the strategic stability system. *** Summing up the chapter, it is worth mentioning that there only three nuclear-capable hypersonic missile systems, among which only two are to be considered as mostly nuclear. These missile systems opt to complement Russian nuclear penetration capabilities of ABM systems, thus making the bilateral system of strategic deterrence more stable. Moreover, hypersonic weapons influence not only the strategic stability, but arms control as well. Some of these missile systems are already covered by the bilateral arms control regime, but further deployment of hypersonic weapons changes the consideration on further steps.

master_31052.json

4

CHAPTER 3. NON-NUCLEAR HYPERSONIC WEAPONS AND STRATEGIC STABILITY

For the last several years, the awareness of the utility of conventional strategic arms has raised. The line between nuclear and non-nuclear strategic arms is blurring, and conventional arms “holding at-risk nuclear forces and other enabling capabilities”.[] Thus, the main objective of this chapter is to understand whether conventional hypersonic missiles can affect strategic stability and how. For this purpose, it is necessary to define, which states’ missiles can be considered as conventional strategic offensive arms, to research the discourse on the strategic importance of conventional hypersonic arms, and to understand whether the hypersonic missiles benefit non-nuclear deterrence or not.

master_31052.json

4.1

3.1.

This subchapter’s aim to define whether existing and perspective conventional hypersonic missiles may be regarded strategic or not. The bilateral arms control regime between Russia and the United States considers only nuclear weapons to be strategic offensive arms.[] Nevertheless, the Russian Ministry of Defense include high-precision arms aimed to infiltrate rival’s strategically important objectives as a strategic offensive arms[], usually using the term SOANNC (strategic offensive arms in non-nuclear configuration). The task to define strategic and non-strategic hypersonic missiles becomes very difficult as there is a little information on strategic or tactical utility of some systems. Many American systems, especially those under the DARPA development, are lacking any specific information on technical characteristics of systems, as well as any information on specific objectives of each system. Same goes to Russian missiles as there is no official information on specific targets of missiles in the development. Also Russia continues to keep silence on the deployment of nuclear-capable hypersonic systems, i.e. whether these systems are being deployed with nuclear or conventional warheads. Pavel Podvig suggests that blurring the line between conventional and nuclear capabilities of weapons is intentional and the uncertainty over the warhead of such weapons has a significant impact on conflict management.[] In the subchapter 2.1. it was highlighted, that the “Avangard” system is the dual-use capable strategic missile. While Russia is calling the “Avangard” a dual-use missile system, it is still unknown whether it will be deployed with conventional warheads or not. It is possible, that Russia faced the same dilemma which the United States programs have faced with the conventional use of “Minuteman” ICBMs and “Trident” SLBMs previously. The issue with the conventional use of ICBMs and SLBMs was addressed by the Senate Armed Forces Services and was focused on the ambiguity over missiles’ warheads. The Senate Armed Forces Services suggested, that Russia might misinterpret a conventional attack with nuclear one, so the deployment of ICBMs and SLBMs with conventional warheads increased the chance of unintentional nuclear escalation.[] It has been noted in subchapter 2.1. that the “Avangard” is mostly nuclear hypersonic system. Furthermore, Pavel Podvig considers, that it has been developed “to destroy high-value targets with high reliability – something that may require a nuclear warhead”.[] The “Kinzhal” missile system, as it was mentioned in the subchapter 2.1., is to be mostly the conventional missile. Colonel A. Yevsukov and retired colonel A. Khryapin highlight that the “Kinzhal’s” mission is to conduct strategic tasks in the pre-nuclear phase of conflict and that it has a significant potential in the system of strategic deterrence.[] The authors of the article “The Latest Transformation of Conceptions and Power Instruments of Strategic Deterrence” name the “Kinzhal” as a strategic system.[] Dmitry Stefanovich suggests, that “Kinzhal” is to be the sub-strategic (non-strategic) system, but also highlights that the same hypersonic weapons systems can act both as strategic and sub-strategic (non-strategic) weapons.[] With “Tsirkon” and other missile systems of Russia it is even less clear how to define these systems. Russian military personnel perceive all hypersonic weapons of Russia as strategic due to the capability to conduct strategic tasks at all possible theatres of conflicts and to act as deterring weapons.[] [] Furthermore, in February, 2021 Sergei Shoygu called high-precision weapons, specifically hypersonic weapons deployed on a variety of platforms, as the basis of the Russian non-nuclear deterrence potential.[] The US doesn’t see any utility for use of nuclear-capable hypersonic weapons, thus it focuses on the development of only conventional hypersonic capabilities. The United States present its hypersonic weapons both as tactical and strategic. It is much more difficult to analyze the implication of hypersonic weapons by the United States, because the development of these systems focuses on providing prototypes for the American military to test and analyze its possible utility and objectives.[] To sum up, the analysis show that there is a little information to assess whether hypersonic conventional weapons may act as strategic or not. As it comes from the analysis, the same missile systems can act bot as strategic and non-strategic conventional weapons. Thus, the next subchapter on strategic importance of hypersonic missiles is much more crucial due to the deepened analysis of considerations on the utility of conventional hypersonic weapons.

master_31052.json

4.2

3.2.

The aim of this subchapter is to analyze discussions and considerations on the strategic importance of hypersonic weapons. The analysis in the last subchapter revealed that it is very difficult to distinguish between strategic and non-strategic hypersonic weapons basing the analysis on characteristics and possible implication due to the unavailability of data. Thus, the analysis of discussions and considerations on the utility of conventional hypersonic weapons as strategic is necessary. The discussion on strategic importance of hypersonic conventional weapons covers different considerations: whether conventional weapons can be considered strategic weapons and perform strategic tasks, do they possess the ability to deter counterparts in relative sense to nuclear weapons, etc. It is necessary to determine strategic importance of non-nuclear hypersonic weapons to analyze their influence on the strategic stability system. Alexey Arbatov criticizes the statement that technological progress is blurring the line between nuclear and conventional weapons due to the fact that conventional weapons get more and more comparative capabilities that nuclear weapons have. First of all, this polemics include the destructive capabilities of conventional hypersonic weapons. The author suggests that the ability of conventional hypersonic missiles to destroy hardened strategic forces of the rival state and to increase the chances of decapitating or disarming strikes is highly overestimated, and the destructive power of conventional weapons in comparison with nuclear weapons is rather small.[] Vladimir Dvorkin has similar point of view, mentioning that the number of missiles required to carry out such a task is tremendous, and the task itself will require a big amount of time and a great level of preparedness, which cannot be concealed from intelligence services.[] In this regard, the state will know in advance that such an attack may have a place, which gives it a time to react to such a threat. Furthermore, Andrey Baklitskiy highlights, that conventionally armed hypersonic missiles are getting closer to high-precision weapons systems, and concludes that these systems might be used very actively. Russian strategic nuclear forces and infrastructure might be one of the top priorities of conventional hypersonic weapons, and combined with ambiguity over the warhead and trajectory (i.e. intended target of missile), these missile systems make strategic stability less stable.[] This argument is also strengthened with the UN report on hypersonic weapons. The authors of the report highlight that any strike with strategic missiles (conventional or nuclear) disregarding the uncertainty over the carried warhead may raise the necessity to retaliate with all strategic potentials.[] Moreover, hypersonic weapons in contrary to usual conventional missiles are capable to solve the time and distance challenges due to its relative to nuclear weapons capabilities and due to use of the same delivery platforms.[] Thus, hypersonic missiles allow to engage highly valuable strategic mobile targets and objectives which require immediate elimination in a very short time.[] This implication of hypersonic strategic tasks is a part of the PGS strategy of the United States. The idea under the PGS strategy is the ability of the United States to conduct high-precision prompt conventional strikes on highly-valuable targets all around the world within an hour at the start of or during the hostilities, which is the main consideration under the development of the US hypersonic weapons.[] This includes both the ability to deter and to engage potential adversaries with conventional weapons only. In this regard, Dean Wilkening suggests that the Russian hypersonic medium- and intermediate-range hypersonic weapons endanger the survivability of the US troops deployed in Europe. Furthermore, hypersonic conventional weapons may contribute to the destruction of transporter-erector launchers (TELs) of Russia while these TELs are stationary. Moreover, the author suggests that that rationale of the US hypersonic weapons can also be very dangerous, because it is difficult to distinguish mobile ICBMs and theatre-range ballistic missiles, and the chance of destroying nuclear-capable mobile ICBMs is high. Thus, the author suggests, that the unintended escalation of a conflict to a nuclear level is rising.[] The authors of the research “Invisible threat: Russian and Chinese experts on threats of unintended conflict escalation” suppose, that the entanglement of nuclear and non-nuclear technologies might lead to a rapid escalation of a conflict to a nuclear-level. Authors highlight, that Russia is concerned with possible American massive attack on strategic objects of Russia using hypersonic weapons. The unintended escalation of the conflict might erupt in cases when such attacks might be conducted on sites of joint deployment of nuclear and conventional weapons.[] The next question which should be addressed is whether conventional hypersonic weapons can have a deterring effect on other states. Authors of the report “Modern transformations of concepts and power tools of strategic deterrence” provide a three level system of threats. Based on this system, they provide the estimation of strategic conventional weapons on global, regional and local levels. According to that division, on global level strategic conventional weapons contribute to establishment of non-nuclear buffer zones where strategic forces are deployed, and also give the opportunity to destroy unprotected to conventional weapons critical infrastructure targets, which is believed to deal an unacceptable damage. On the regional level the potential of conventional strategic arms is to stop the hostilities in non-nuclear phase and to soften the shift from deterring possible rivals to suppressing them with extreme measures. In other words, to prevent the escalation of the conflict from non-nuclear to a nuclear level. On the local level conventional strategic arms are considered to inflict precise strikes on enemy positions in order to gain a strategic superiority and to diminish loses among military personnel.[] The authors of the article “Criteria and Indicators for Non-Nuclear Deterrence: The Military Aspect” have a similar approach. Authors suggest that in local war it is possible to deal an unacceptable damage with de-escalatory actions on the regional level, and in the regional war the same effect may be achieved with de-escalatory actions on global level”.[] Colonel A. Yevsukov and retired colonel A. Khryapin argue that missile systems like “Kinzhal” can also contribute to non-nuclear deterrence of a possible counterpart providing a different set of power-projection measures staring with demonstration of power and ending with a limited engagement in a conflict for de-escalatory purposes.[] Furthermore, the analysis of strategic importance of conventional hypersonic weapons show that hypersonic weapons can achieve limited strategic objectives such as to promptly engage limited time threats and for the purposes of conventional (non-nuclear) deterrence, thus such systems can be considered strategic arms. Nevertheless, the analysis show that conventional use of hypersonic weapons has a high chance to lead to unintended nuclear escalation and bring more destabilizing factors.

master_31052.json

4.3

3.3.

This subchapter is aimed to provide the analysis of hypersonic weapons as a part of non-nuclear deterrence component and to determine whether the shift to non-nuclear deterrence takes place. There is no specific definition of non-nuclear deterrence in Russian and American doctrinal document. The latest document of Russia suggests that non-nuclear deterrence is a set of political and military means to prevent aggression against Russia with conventional forces.[] Russia conceives non-nuclear deterrence to be a part of deterrence in general, meaning that non-nuclear capabilities complement nuclear deterrence capabilities. The United States have a similar approach to the non-nuclear deterrence. American side presumes that non-nuclear capabilities can “complement but not replace U.S. nuclear forces”.[] The United States’ non-nuclear capabilities are considered to be a part of “extended deterrence” which includes both nuclear and conventional capabilities. The theory on deterrence supposes two main approaches: deterrence by the threat of punishment and deterrence by denial. The main objective of deterrence is to prevent the aggression from a perceived and a real enemy with nuclear and conventional forces. The deterrence by the threat of punishment is based on the notion that the state will be retaliated (or punished) with a comparative or more devastating attack, thus the cost of the possible objective which the state is trying to achieve will be less feasible than the damage the state will experience. The deterrence by denial concept is based on actions against an aggressor-state, which supposed to make it harder or impossible to achieve a desired goal for that state. In other words, deterrence by denial is to send a message to the rival state that it won’t achieve its goal. The deterrence by denial is possible to be achieved by different actions: deployment of more weapons systems than the aggressor-state has, achievements in military-industrial complex and weapons (i.e. deployment of more advanced weapons), deployment of defense systems which are considered to be not possible to overcome, etc. [] Hypersonic weapons are unlikely to be possible to fit in the deterrence by the threat of punishment concept. First of all, it is hardly imaginable that states will be able to construct so many conventional strategic missiles to be capable to deliver an unacceptable damage to other side. Despite the theoretical conclusions of the RAND Corporation about the kinetic energy gained during the flight and damage that can be dealt with the kinetic energy only[] (see Annex I), hypersonic systems lose much of its speed during the flight and on maneuvering[], so the assumed kinetic energy will also be lost and the impact would be much less feasible. Moreover, many sources suggest that states won’t even have enough conventional weapons (both hypersonic and other conventional missiles) to destroy 100% of strategic forces of the rival state.[] [] [] Second, hypersonic weapons are very expensive to be developed. Even if states were able to establish a mass production of such weapons systems, it still would be a very expensive weapon.[] It is much more feasible to fit hypersonic weapons in the concept of deterrence by denial, and Russian hypersonic strategic weapons are being developed for that purpose.[] Most of the threats that states experience have local and non-nuclear nature, and the danger of these threats to escalate to a nuclear level are scarce.[] Nevertheless, Russian military argue that “the emphasis on new conventional weapons does not negate traditional fundamental role of nuclear forces”.[] Thus, some advantage in the field of hypersonic weapons over counterparts helps to achieve the effect of deterrence to prevent conventional clashes between Russia and the United States. Moreover, if to analyze conventional hypersonic weapons in the context of deterrence by denial and suggested by Colonel A. Yevsukov and retired colonel A. Khryapin three-level system of threats, the following use of conventional hypersonic missiles is possible: On the local level conventional hypersonic weapons may be applied to threaten rival states and for preventive disarming conventional strikes to prevent possible aggression before the conflict occurs or in the beginning of escalatory phase. It is mostly true considering the situation when there is a solid ground to suggest that the rival state is going to attack (for example, when the enemy is preparing to attack and deploys its troops near the suggested for an attack state’ borders). On the regional scale hypersonic weapons may be used to deliver massive strikes to armed forces of the rival state to prevent further escalation of conflict, to paralyze its forces or to gain the strategic superiority over the enemy, or by destroying unprotected critical infrastructure such as transport routes and supply channels of the enemy. Moreover, such strikes may include C3I systems to disorganize the enemy forces. On the global level such strikes also may include destruction of unprotected critical infrastructure of the enemy and military industrial complex to make the enemy capitulate due to inability to continue hostilities. This also may include destruction of ABM systems, which potentially will make the enemy to stop hostilities due to the danger of further nuclear attacks, but this is highly risky due to the possible escalation of strategic forces, including nuclear weapons. Furthermore, due to the increased capability of hypersonic weapons to overcome defense systems, states possessing such weapons gain the comparative advantage in case conflicts occur, especially on global and regional levels, thus the deterrence seems to be more effective and vital. Russia has stated several times, that the development of hypersonic weapons in non-nuclear configuration pursues the goal of non-nuclear deterrence. In American perspective, development of conventional hypersonic weapons is considered as the next and logical step in the development of the PGS strategy and the expansion of deterrence as well. Thus, the deterrence is becoming more flexible in states’ affairs, and is complementing the nuclear deterrence strategies. Nevertheless, it is not possible to talk about the solid shift to non-nuclear deterrence. The nuclear deterrence strategy remains the core of strategic stability between states. The non-nuclear deterrence component seems is to deter the states from major or regional conventional conflicts to eliminate the possibility of escalation to a nuclear level. *** Summarizing the chapter, it is necessary to highlight that the lack of information on hypersonic programs of the United States leaves a lot of uncertainty regarding the implication of these weapons. Ambiguity in the deployment of nuclear or non-nuclear configuration of Russian hypersonic weapons also leaves the opportunity for misinterpretation over intended objectives of weapons. Moreover, hypersonic missiles in non-nuclear configuration can act as strategic weapons and perform strategic tasks, but that implication of hypersonic missile systems have more negative effects on strategic stability. The last point of the chapter is that strategic deterrence between the United States and Russia becomes more flexible, but the shift to non-nuclear deterrence is rather that feasible. The nuclear deterrence capability still remains the core of the US-Russian system of strategic stability.

master_31052.json

5

CONCLUS

For the last several years’ hypersonic weapons have been one of the main objects of discussions among experts and media in the spheres of arms control, strategic stability and non-proliferation. This research was dedicated to shed the light on different aspects regarding hypersonic missiles and its influence on the strategic stability system between the United States of America and the Russian Federation. The main objective of this thesis was to answer the question whether hypersonic weapons systems have the influence on the US-Russian bilateral system of strategic stability, and what influence would it be. The findings of the thesis address the research question formulated earlier. The analysis of the influence of hypersonic weapons on the US-Russian system of strategic stability has shown, that hypersonic weapons being one of the emerging technologies nowadays have an effect on the strategic stability. Researching the answer to this question required a deep analysis of wide range of primary and secondary sources on hypersonic weapons, strategic considerations behind the development of hypersonic weapons and strategic stability itself. Moreover, the researching process required a deep understanding of different aspects of the question. And the first conclusion of the thesis is that there is not enough information from primary sources, which complicates the analysis. Furthermore, the lack of primary sources and information leads to extensive theorizing on the issue and leaves a lot of room for interpretation. During the research, it has been discovered, that the influence of hypersonic weapons on the strategic stability system is mixed, having both positive and negative effects. The level of mistrust between Russia and the United states is very high, which itself already undermines the strategic stability. Providing the objective conclusions whether hypersonic weapons strengthen or weaken the bilateral system of strategic stability is complicated due to the different perceptions of strategic stability and the perceptions over the utility of hypersonic weapons itself. Thus, it is difficult to overcome the subjectivity in considerations and approaches. Regarding the nuclear hypersonic configuration of weapons, Russian perception is that both strategic and non-strategic hypersonic nuclear weapons are strengthening strategic stability. Russia pursues the asymmetry in strategic offensive weapons to counterbalance the asymmetry in defensive capabilities established by the United States. This asymmetry in offensive capabilities, in Russian perspective, must be achieved both with strategic and non-strategic nuclear hypersonic weapons (i.e. to mitigate the defensive capabilities of the United States on global and theater-levels) in order to strengthen deterring capabilities of Russia and to enhance retaliatory capabilities. The American perception traces the duality of views on Russian nuclear-capable hypersonic ICBMs. From one point of view, Russian nuclear-capable hypersonic ICBMs does not influence the established strategic status-quo. In this regard, American perception is that current Russian nuclear triad in non-hypersonic configuration still guarantee that Russia is able to penetrate American defenses, thus Russian pursuit of nuclear-capable hypersonic ICBMs is not justified. In the other point of view, America sees the use of nuclear-capable hypersonic ICBMs as a strengthening factor for strategic stability. Thus, in the American perception, Russian nuclear hypersonic ICBMs are not weakening the system of strategic stability. In contrary, the nuclear implication of non-strategic hypersonic weapons in American perspective threaten the regional security in Europe, increasing the chance that minor incentives might become very hazardous and might escalate to a nuclear-level conflict between states. Regarding the conventional implication of hypersonic weapons, it is even more difficult to avoid subjectivity due to the different perceptional objectives of such weapons. Russian perception on the utility of conventional hypersonic missiles consist in the deterring capability and as a means of de-escalatory actions against aggression in a pre-nuclear phase of a conflict. The American perception is that hypersonic weapons in non-nuclear configuration might increase the United States capabilities to promptly engage highly-valuable targets. Nevertheless, in the American perception, this capability is also met with a high level of skepticism due to possible miscalculation and misperception over the ambiguity of warheads and designated targets of its missiles, also leading to a heightened risks of escalation of a conflict to a nuclear level. During the research, it also has been discovered, that with the implication of hypersonic technologies, the strategic role of conventionally-armed missiles is rising. This translates into the possibility of a more flexible approach to deterrence between the two states. Thus, conventionally-armed missiles with the implication of hypersonic technologies become not only a means of warfare, but also a means of strategic deterrence. In this configuration, hypersonic missile systems perform best in the deterrence by denial concept, allowing to suppress major threats in the non-nuclear phase of a conflict. In this case, the likelihood of crossing the nuclear threshold decreases, which, in turn, contributes to strengthening strategic stability. At the same time, the role of nuclear deterrence does not diminish in any way. Another conclusion is that hypersonic weapons influence considerations on arms control, which is one of the main constituents of maintaining strategic stability. The increasing strategic role of hypersonic missile systems in conventional configuration, their quantitative increase and the risks of proliferation of hypersonic technology leads to a necessity to apply arms control measures to these systems. Thus, hypersonic missile systems can significantly affect arms control, which in turn leads to transformations in strategic stability.

master_31052.json

12

SOURCES AND LITERATURE

Sources The UN report Hypersonic weapons: A Challenge and Opportunity for Strategic Arms Control [Electronic Source] // A Study Prepared on the Recommendation of the Secretary-General’s Advisory Board on Disarmament Matters., United Nations Office for Disarmament Affairs United Nations Institute for Disarmament Research. - pp.20-21. URL: HYPERLINK "https://www.un.org/disarmament/wp-content/uploads/2019/02/hypersonic-weapons-study.pdf" https://www.un.org/disarmament/wp-content/uploads/2019/02/hypersonic-weapons-study.pdf (Accessed 16.05.2021). Official documents Basic Principles of State Policy of the Russian Federation on Nuclear Deterrence // The Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation Official Website. URL: HYPERLINK "https://www.mid.ru/en/foreign_policy/international_safety/disarmament/-/asset_publisher/rp0fiUBmANaH/content/id/4152094" https://www.mid.ru/en/foreign_policy/international_safety/disarmament/-/asset_publisher/rp0fiUBmANaH/content/id/4152094 (Accessed 22.05.2021). Fiscal Year 2017 Budget Request [Electronic Source] // The US Department of Defense official website. URL: HYPERLINK "https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2017/fy2017_Budget_Request.pdf" https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2017/fy2017_Budget_Request.pdf (Accessed 01.12.2020). Fiscal Year 2018 Budget Request [Electronic Source] // The US Department of Defense official website. URL: HYPERLINK "https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2018/fy2018_Budget_Request.pdf" https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2018/fy2018_Budget_Request.pdf (Accessed 01.12.2020). Fiscal Year 2019 Budget Request [Electronic Source] // The US Department of Defense official website. URL: HYPERLINK "https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2019/fy2019_Budget_Request.pdf" https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2019/fy2019_Budget_Request.pdf (Accessed 01.12.2020). Fiscal Year 2020 Budget Request [Electronic Source] // The US Department of Defense official website. URL: HYPERLINK "https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2020/fy2020_Budget_Request.pdf" https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2020/fy2020_Budget_Request.pdf (Accessed 01.12.2020). Fiscal Year 2021 Budget Request [Electronic Source] // The US Department of Defense official website. URL: HYPERLINK "https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2021/fy2021_Budget_Request.pdf" https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/fy2021/fy2021_Budget_Request.pdf (Accessed 01.12.2020). Protocol to the treaty between the United States of America and the Russian Federation On measures for the further reduction and limitation of strategic offensive arms [Electronic Source] // Text of the protocol. URL: https://2009-2017.state.gov/documents/organization/140047.pdf (Accessed 01.12.2020). The United States Nuclear Posture Review 2018 [Electronic Source] // The US Department of Defense official website. URL: HYPERLINK "https://media.defense.gov/2018/Feb/02/2001872886/-1/-1/1/2018-NUCLEAR-POSTURE-REVIEW-FINAL-REPORT.PDF" https://media.defense.gov/2018/Feb/02/2001872886/-1/-1/1/2018-NUCLEAR-POSTURE-REVIEW-FINAL-REPORT.PDF (Accessed 22.05.2021). Treaty between the United States of America and the Russian Federation on measures for the further reduction and limitation of strategic offensive arms (The New START treaty) [Electronic Source] // Text of the treaty. URL: https://2009-2017.state.gov/documents/organization/140035.pdf (Accessed 01.12.2020). Военная доктрина Российской Федерации (Утв. Президентом Российской Федерации 25.12.2014 № Пр-2976 [Electronic Source] // Текст доктрины., Официальный сайт Правительства Российской Федерации. URL: https://www.mchs.gov.ru/dokumenty/2940 (accessed 16.05.2021). Стратегические вооружения [Electronic Source] // Энциклопедия Министерства обороны Российской Федерации. URL:  HYPERLINK "https://энциклопедия.минобороны.рф/encyclopedia/dictionary/details_rvsn.htm?id=14376@morfDictionary" https://энциклопедия.минобороны.рф/encyclopedia/dictionary/details_rvsn.htm?id=14376@morfDictionary (Accessed 13.05.2021). Указ Президента Российской Федерации от 02.06.2020 г. № 355 [Electronic Source] // Текст указа., Официальный сайт Президента России. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/45562 (accessed 16.05.2021). Speeches and press statements of officials Presidential Address to the Federal Assembly [Electronic Source] // Presidential Executive Office. - 2018. URL: http://en.kremlin.ru/events/president/news/56957 (Accessed 01.12.2020). Secretary of Defense Dr. Mark T. Esper Media Availability at Minot AFB [Electronic Source] // the US Department of Defense official website. URL:  HYPERLINK "https://www.defense.gov/Newsroom/Transcripts/Transcript/Article/2088918/secretary-of-defense-dr-mark-t-esper-media-availability-at-minot-afb/" https://www.defense.gov/Newsroom/Transcripts/Transcript/Article/2088918/secretary-of-defense-dr-mark-t-esper-media-availability-at-minot-afb/ (Accessed 16.05.2021). Встреча Владимира Путина с Гербертом Ефремовым. Полное видео [Electronic Source] // Запись встречи на канале Россия 24 на YouTube. URL: https://www.youtube.com/watch?v=MVGxi6EoKYU (Accessed 01.12.2020). Встреча Владимира Путина с Сергеем Лавровым и Сергеем Шойгу [Electronic Source] // Официальный сайт Президента России. – 2019. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/59763 (Accessed 28.05.2021). Заявление Владимира Путина о дополнительных шагах к деэскалации обстановки в Европе в условиях прекращения действия Договора о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД) [Electronic Source] // Официальный сайт Президента России. – 2020. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/64270 (Accessed 28.05.2021). Literature Research articles and reports Antonov A., Long-Range Precision-Guided Conventional Weapons: Implications for Arms Control and Strategic Stability [Electronic Source] / Amb. A. Antonov // Joint meeting of members of the Centre russe d’etudes politiques and the Trialogue Club International, Geneva., PIR Center Official Website. URL: HYPERLINK "http://www.pircenter.org/media/content/files/11/13722654920.pdf" http://www.pircenter.org/media/content/files/11/13722654920.pdf (Accessed 13.05.2021). Arbatov A., Dvorkin V., Pikaev A., Oznobishchev S., Staretgic Stability After the Cold War / A. Arbatov, V. Dvorkin, A. Pikaev, S. Oznobishchev // IMEMO RAN. – 2010. - p.18. Assessing The Influence of Hypersonic Weapons on Deterrence // United States Air Force Center for Strategic Deterrence Studies., Future Warfare Series №59., Maxwell Air Force Base, Alabama. - pp.57-73. Berls R.E.Jr., Ratz L., Rose B., Rising Nuclear Dangers: Diverging View of Strategic Stability / R.E. Bearls Jr., L. Ratz, B. Rose // NTI Paper. Colby E.A., Gerson M.S., Strategic Stability: Contending Interpretations / E.A. Colby, M.S. Gerson // Strategic Studies Institute, US Army War College. - 2013. - p.118. Detsch J., Trump Wants China on Board With New Arms Control Pact [Electronic Source] / J. Detsch // Foreign Policy. – 2020. URL: HYPERLINK "https://foreignpolicy.com/2020/07/23/trump-china-russia-new-arms-control-agreement-start/" https://foreignpolicy.com/2020/07/23/trump-china-russia-new-arms-control-agreement-start/ (Accessed 16.05.2021). Dvorkin V., Preserving Strategic Stability Amid U.S.-Russian Confrontation [Electronic Source] / V. Dvorkin // Carnegie Moscow Center. - 2019. URL: HYPERLINK "https://carnegie.ru/2019/02/08/preserving-strategic-stability-amid-u.s.-russian-confrontation-pub-78319" https://carnegie.ru/2019/02/08/preserving-strategic-stability-amid-u.s.-russian-confrontation-pub-78319 (Accessed 22.05.2021). Erbland P., Stults J., Tactical Boost Glide (TBG) [Electronic Source] / P. Erbland, J. Stults // DARPA official website. URL: HYPERLINK "https://www.darpa.mil/program/tactical-boost-glide" https://www.darpa.mil/program/tactical-boost-glide (Accessed 15.02.2021). Hallion R.P., Bedke C.M., Schanz M.V., Hypersonic Weapons and US National Security: a 21st Century Breakthrough / R.P. Hallion, C.M. Bedke, M.V. Schanz // The Mitchell Institute for Aerospace Studies, Air Force Association, Arlington, VA. - 2016. Hurby J., Russia’s New Nuclear Weapon Delivery Systems: An Open-Source Technical Review / J. Hurby // NTI. - 2019. Khoedler A., Hypersonic Air-breathing Weapon Concept (HAWC) [Electronic Source] / A. Khoedler // DARPA official website. URL: HYPERLINK "https://www.darpa.mil/program/tactical-boost-glide" https://www.darpa.mil/program/hypersonic-air-breathing-weapon-concept (Accessed 15.02.2021). Lissner R., The Future of Strategic Arms Control [Electronic Source] / R. Lissner // Council on Foreign Relations., Center for Preventive Action., Discussion Paper Series on Managing Global Disorder №. 4. - 2021. URL: HYPERLINK "https://www.cfr.org/report/future-strategic-arms-control" https://www.cfr.org/report/future-strategic-arms-control (Accessed 16.05.2021). Loon M.V., Hypersonic Weapons: A Primer / M.V. Loon // Defense Technology Program Brief: Hypersonic Weapons., American Foreign Policy Council. - No. 18 (May 2019). - p.1. Margoev A., Pursuing Enhanced Strategic Stability through Russia – U.S. Dialogue: Recommendations by Russia-U.S. Working Group [Electronic Source] / A. Margoev // PIR Center report., 2019., PIR Center Official Website. URL: HYPERLINK "http://www.pircenter.org/media/content/files/14/15565442740.pdf" http://www.pircenter.org/media/content/files/14/15565442740.pdf (Accessed 17.02.2021). Mazarr M.J., Understanding Deterrence [Electronic Source] / M.J. Mazarr // RAND Corporation. URL: HYPERLINK "https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/perspectives/PE200/PE295/RAND_PE295.pdf" https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/perspectives/PE200/PE295/RAND_PE295.pdf (accessed 15.05.2021). Mehta A., 3 thoughts on hypersonic weapons from the Pentagon’s technology chief [Electronic Source] / A. Mehta // DefenseNews. – 2018. URL: HYPERLINK "https://www.defensenews.com/air/2018/07/16/3-thoughts-on-hypersonic-weapons-from-the-pentagons-technology-chief/" https://www.defensenews.com/air/2018/07/16/3-thoughts-on-hypersonic-weapons-from-the-pentagons-technology-chief/ (Accessed 28.05.2021). Podvig P., Blurring the line between nuclear and nonnuclear weapons: Increasing the risk of accidental nuclear war? [Electronic Source] / P. Podvig // Bulletin of the Atomic Scientists, 2016 vol. 72, №.3, 145–149. URL: HYPERLINK "https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/00963402.2016.1170363" Blurring the line between nuclear and nonnuclear weapons: Increasing the risk of accidental nuclear war?: Bulletin of the Atomic Scientists: Vol 72, No 3 (tandfonline.com) (Accessed 29.05.2021). Reif K., Bugos S., U.S. Modifies Arms Control Aims with Russia [Electronic Source] / K. Reif, S. Bugos // Arms Control Associations. – 2020. URL: HYPERLINK "https://www.armscontrol.org/act/2020-09/news/us-modifies-arms-control-aims-russia" https://www.armscontrol.org/act/2020-09/news/us-modifies-arms-control-aims-russia (Accessed 16.05.2021). Reif K., New Russian Weapons Raise Arms Race [Electronic Source] / K. Reif // Arms Control Today. - Vol. 48, No. 3 (April 2018). - pp. 21-23. Reny S., Nuclear-Armed Hypersonic Weapons and Nuclear Deterrence / S. Reny // Strategic Studies Quarterly, WINTER 2020, Vol. 14, No. 4 (WINTER 2020). - pp. 47-73. Ryan K., Is “Escalate to Deescalate” Part of Russia’s Nuclear Toolbox? [Electronic Source] / K. Ryan // Harvard Kennedy School., Belfer Center for Science and International Affairs. URL: HYPERLINK "https://www.russiamatters.org/analysis/escalate-deescalate-part-russias-nuclear-toolbox" https://www.russiamatters.org/analysis/escalate-deescalate-part-russias-nuclear-toolbox (Accessed 16.05.2021). Sayler K.M., Hypersonic Weapons: Background and Issues for Congress / K.M. Sayler // Congressional Research Service. - April 2021. Sokov N., Modernization of Nuclear Weapons: How It Influences Strategic Stability [Electronic Source] / N. Sokov // PIR Center Official Website. URL: http://www.pircenter.org/en/articles/2184-7054883 (Accessed 17.02.2021). Sokov N., Tactical Nuclear Weapons (TNW) [Electronic Source] / N. Sokov // NTI. URL: HYPERLINK "https://www.nti.org/analysis/articles/tactical-nuclear-weapons/" https://www.nti.org/analysis/articles/tactical-nuclear-weapons/ (Accessed 16.05.2021). Speier R.H., Nacouzi G., Lee C.A., Moore R.M., Hypersonic Missile Nonproliferation: Hindering the Spread of a New Class of Weapons / R.H. Speier, Nacouzi G., R.M. Moore // RAND Corporation., Santa Monica, CA. - 2017. Stefanovich D. Hypersonic Weapons and Arms Control [Electronic Source] / D. Stefanovich // RIAC. URL:  HYPERLINK "https://russiancouncil.ru/en/analytics-and-comments/analytics/hypersonic-weapons-and-arms-control/" https://russiancouncil.ru/en/analytics-and-comments/analytics/hypersonic-weapons-and-arms-control/ (Accessed 22.05.2021). Strategic Primer: Hypersonic Weapons // American Foreign Policy Council., Vol. 6. - 2019. - p.9. Stults J., Operational Fires (OpFires) [Electronic Source] / J. Stults // DARPA official website. URL: https://www.darpa.mil/program/operational-fires (Accessed 15.02.2021). Terry N.B., Cone P.P., Hypersonic Technology: An Evolution in Nuclear Weapons? / N.B. Terry. P.P. Cone // Strategic Studies Quarterly, Vol. 14, No. 2 (SUMMER 2020), pp. 74-99. Tirpak J.A., Hypersonic HAWC Won’t Fly This Year Due to Ongoing Test Problem [Electronic Source] / J.A. Tirpak // Air Force Magazine. URL: HYPERLINK "https://www.airforcemag.com/hypersonic-hawc-wont-fly-by-end-of-2020-due-to-ongoing-test-problems/" \l ":~:text=The%20Air%20Force%20and%20DARPA%20are%20partnered%20on%20HAWC%2C%20which,small%20enough%20to%20launch%20from" https://www.airforcemag.com/hypersonic-hawc-wont-fly-by-end-of-2020-due-to-ongoing-test-problems/#:~:text=The%20Air%20Force%20and%20DARPA%20are%20partnered%20on%20HAWC%2C%20which,small%20enough%20to%20launch%20from (Accessed 15.02.2021). Trachtenberg D.J., US Extended Deterrence: How Much Strategic Force is too Little? / D.J. Trachtenberg // Strategic Studies Quarterly, Vol. 6, No. 2 (SUMMER 2012). - pp.62-92. Tracy C., Fitting Hypersonic Weapons into the Nuclear Arms Control Regime [Electronic Source] / C. Tracy // Union of Concerned Scientists, Science for a healthy planet and safer world. - 2020. URL: HYPERLINK "https://allthingsnuclear.org/ctracy/fitting-hypersonic-weapons-into-the-nuclear-arms-control-regime" https://allthingsnuclear.org/ctracy/fitting-hypersonic-weapons-into-the-nuclear-arms-control-regime (Accessed 01.12.2020). Tracy C., Slowing the Hypersonic Arms Race: A Rational Approach to an Emerging Missile Technology / C. Tracy // Union of Concerned Scientists. - 2021. Tracy C., The Latest US Test Flight of a Hypersonic Weapons: the Common Hypersonic Glide Body [Electronic Source] / C. Tracy // Union of Concerned Scientists. - 2020. URL: HYPERLINK "https://allthingsnuclear.org/ctracy/the-latest-us-test-flight-of-a-hypersonic-weapon-the-common-hypersonic-glide-body/" https://allthingsnuclear.org/ctracy/the-latest-us-test-flight-of-a-hypersonic-weapon-the-common-hypersonic-glide-body/ (Accessed 15.02.2021). Trenin D., Strategic Stability in the Changing World / D. Trenin // Carnegie Moscow Center. - 2019. - p.1. Tsypkin M., Wueger D., 21st Century Strategic Stability: A U.S.-Russia Track II Dialogue / M. Tsypkin, D. Wueger // Naval Postgraduate School (NPS)., Center on Contemporary Conflict (CCC)., Monterey., CA. - p.8. Warren S.A., Avangard and Transatlantic Security [Electronic Source] / S.A. Warren // Center for Strategic and International Studies (CSIS). – 2020. URL: HYPERLINK "https://www.csis.org/blogs/post-soviet-post/avangard-and-transatlantic-security" https://www.csis.org/blogs/post-soviet-post/avangard-and-transatlantic-security (Accessed 29.05.2021). Wilkening D., Hypersonic Weapons and Strategic Stability / D. Wilkening // IISS., Survival: Global Politics and Strategy., Vol. 61., №5. – September 2019. – pp. 129-148. Wirtz J.J., How Does Nuclear Deterrence Differ from Conventional Deterrence? [Electronic Source] / J.J. Wirtz // Strategic Studies Quarterly. - 2018. URL: HYPERLINK "https://www.airuniversity.af.edu/Portals/10/SSQ/documents/Volume-12_Issue-4/Wirtz.pdf" https://www.airuniversity.af.edu/Portals/10/SSQ/documents/Volume-12_Issue-4/Wirtz.pdf (Accessed 24.05.2021). Woolf A.F., Conventional Prompt Global Strike and Long-Range Ballistic Missiles: Background and Issues (updated December 16, 2020) [Electronic Source] / A.F. Woolf // Congressional Research Service. URL: HYPERLINK "https://fas.org/sgp/crs/nuke/R41464.pdf" https://fas.org/sgp/crs/nuke/R41464.pdf (Accessed 22.05.2021). Woolf A.F., Nonstrategic Nuclear Weapons [Electronic Source] / A.F. Woolf // Congressional Research Service. - March 16, 2021. - p.43. URL: HYPERLINK "https://fas.org/sgp/crs/nuke/RL32572.pdf" https://fas.org/sgp/crs/nuke/RL32572.pdf (Accessed 16.05.2021). Арбатов А., Новые технологические факторы и будущее контроля над вооружениями [Electronic Source] / А. Арбатов // РСМД. – 2020. URL: HYPERLINK "https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/novye-tekhnologicheskie-faktory-i-budushchee-sistemy-kontrolya-nad-vooruzheniyami/" https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/novye-tekhnologicheskie-faktory-i-budushchee-sistemy-kontrolya-nad-vooruzheniyami/ (Accessed 22.05.2021). Ахмеров Д., Ахмеров Е., Валеев М., По-быстрому не получится: Могущество неядерных крылатых ракет иллюзорно [Electronic Source] / Д. Ахмеров, Е. Ахмеров, М. Валеев // Общероссийская еженедельная газета Военно-промышленный курьер (ВПК)., №11 (874) - 2015 года. URL: https://www.vpk-news.ru/articles/27617 (accessed 22.05.2021). Баклицкий А., Новые виды вооружений (высокоточные ракетные системы большой дальности в неядерном оснащении и двойного назначения, гиперзвуковые средства, ударные средства ПРО космические базирования) и прогнозы их влияния на стратегическую стабильность [Electronic Source] / А. Баклицкий // ПИР-Центр. URL: http://www.pircenter.org/articles/2202-105948 (Accessed 29.05.2021). Дворкин В., Гиперзвуковые угрозы: необходимость реалистической оценки [Electronic Source] / В. Дворкин // Московский Центр Карнеги. - 2016. URL: Гиперзвуковые угрозы_ необходимость реа...pdf (accessed 15.05.2021). Дворкин В., Мировой договор: нужен ли России баланс с США по стратегическим вооружениям / В. Дворкин [Electronic Source] // Новая газета. - 2019. URL: https://novayagazeta.ru/articles/2019/11/10/82673-mirovoy-dogovor (acessed 22.05.2021). Евсюков А.В., Хряпин А.Л. Роль новых систем стратегических вооружений в обеспечении стратегического сдерживания [Electronic Source] / А.В. Евсюков, А.Л. Хряпин // Военная Мысль., №12., 2020. URL: HYPERLINK "https://vm.ric.mil.ru/upload/site178/AMIei6v9c7.pdf" https://vm.ric.mil.ru/upload/site178/AMIei6v9c7.pdf (Accessed 28.05.2021). Ермаков А., Стефанович Д., Возможно ли неядерное сдерживание? [Electronic Source] / А. Ермаков, Д. Стефанович // РСМД. - 2020. URL: HYPERLINK "https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/vozmozhno-li-neyadernoe-sderzhivanie/" https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/vozmozhno-li-neyadernoe-sderzhivanie/ (Accessed 15.02.2021). Караганов С.А., Суслов Д.В., Новое понимание и пути укрепления многосторонней стратегической стабильности / С.А. Караганов, Д.В. Суслов // Национальный исследовательский университет Высшая Школа Экономики., Москва. - 2019., стр. 29-32. Козюлин В., Всемирный забег на гиперзвуковую скорость [Electronic Source] / В. Козюлин // Российский совет по международным делам (РСМД). - 2019. URL: HYPERLINK "https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/vsemirnyy-zabeg-na-giperzvukovuyu-skorost/" https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/vsemirnyy-zabeg-na-giperzvukovuyu-skorost/ (Accessed 27.11.2020). Надточей Ю.И. Тактическое ядерное оружие США в Европе и политика НАТО [Electronic Source] / Ю.И.Надточей // США и Канада: экономика, политика, культура. - 2016. - №2 (554). - С. 101-116. [Электронный ресурс] URL: https://mgimo.ru/upload/iblock/f31/ТЯО%20США%20в%20Европе.pdf (дата обращения 16.05.2021). Пономарёв С.А., Поддубный В.В., Полегаев В.И., Критерии и показатели неядерного сдерживания: военный аспект [Electronic Source] / С.А. Пономарёв, В.В. Поддубный, В.И. Полегаев // Военная мысль. - № 11 ноябрь 2019. URL: HYPERLINK "http://vm.ric.mil.ru/upload/site178/CbQil1k9NM.pdf" http://vm.ric.mil.ru/upload/site178/CbQil1k9NM.pdf (accessed 22.05.2021). Райгородецкий А., Проект МБР «Альбатрос» (СССР) [Electronic Source] / А. Райгородецкий // Военное Обозрение. – 2011. URL: HYPERLINK "https://topwar.ru/6284-proekt-mbr-albatros-sssr.html" https://topwar.ru/6284-proekt-mbr-albatros-sssr.html (Accessed 01.12.2020). Стерлин А.Е., Протасов, А.А., Крейдин С.В., Современные трансформации концепций и силовых инструментов стратегического сдерживания [Electronic Source] / А.Е. Стерлин, А.А. Протасов, С.В. Крейлин // Военная мысль. - № 8 август 2019. URL: HYPERLINK "http://vm.ric.mil.ru/upload/site178/AAjkFw3EE0.pdf" http://vm.ric.mil.ru/upload/site178/AAjkFw3EE0.pdf (Accessed 22.05.2021). Стефанович Д., Гиперзвуковые гонки [Electronic Source] / Д. Стефанович // Коммерсантъ. – 2020. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4510925 (Accessed 29.05.2021). Стефанович Д., Русский гиперзвук: что, когда и почему? [Electronic Source] / Д. Стефанович // Новый оборонный заказ стратегии., №2 (61). – 2020. URL: HYPERLINK "https://dfnc.ru/arhiv-zhurnalov/2020-2-61/russkij-giperzvuk-chto-kogda-i-pochemu/" https://dfnc.ru/arhiv-zhurnalov/2020-2-61/russkij-giperzvuk-chto-kogda-i-pochemu/ (Accessed 27.11.2020). Храмчихин А., Почему нам не страшен «быстрый глобальный удар»: России следует готовиться к полномасштабной, а не бесконтактной войне [Electronic Source] / А. Храмчихин // Независимое военное обозрение. - 2017. URL: https://nvo.ng.ru/realty/2017-11-24/1_974_global.html (accessed 13.03.2021). Эктон Д., Арбатов А., Дворкин В., Топычканов П., Чжао Т., Бинь Л., Невидимая угроза: Российские и Китайские эксперты о рисках непреднамеренной эскалации конфликта [Electronic Source] / Д. Эктон, А. Арбатов, В. Дворкин, П. Топычканов, Т. Чжао, Л. Бинь // Московский Центр Карнеги. - 2018. URL: HYPERLINK "https://carnegieendowment.org/files/Entanglement_RUS_web.pdf" https://carnegieendowment.org/files/Entanglement_RUS_web.pdf (Accessed 29.05.2021). Books Rubin L., Stulberg A.N., The End of Strategic Stability?: Nuclear Weapons and the Challenge of Regional Rivalries / L. Rubin, A.N. Stulberg // Georgetown University Press., Washington DC. - 2018. Контроль над вооружениями в новых военно-политических и технологических условиях [Electronic Source] / Отв. ред. – А.Г. Арбатов. – М.: ИМЭМО РАН, 2020. – 177 с. URL: https://www.imemo.ru/files/File/ru/publ/2020/2020-04.pdf (Accessed 16.05.2021). Нестратегическое ядерное оружие. Проблемы контроля и сокращения. А.С. Дьяков, Е.В. Мясников, Т.Т. Кадышев. – Издание Центра по изучению проблем разоружения, энергетики и экологии при МФТИ, Долгопрудный, 2004 г. – 72с. Publications in mass media Atwood K., Gaoutte N., Blinken and Lavrov hold first high-level meeting of Biden’s presidency as US-Russain tensions simmer [Electronic Source] / K. Atwood, N. Gaoutte // CNN politics. - 2021. URL:  HYPERLINK "https://edition.cnn.com/2021/05/19/politics/blinken-lavrov-us-russia-meeting/index.html" https://edition.cnn.com/2021/05/19/politics/blinken-lavrov-us-russia-meeting/index.html (Accessed 16.05.2021). First regiment of Avangard hypersonic missile systems goes on combat duty in Russia [Electronic Source] // TASS. – 2019. URL: https://tass.com/defense/1104297 Васильев В., Ракета «Циркон» становится кошмарной реальностью для ВМС стран Запада [Electronic Source] / В. Васильев // ИА REGNUM. - 2020. URL: https://regnum.ru/news/polit/3087988.html (Accessed 01.12.2020). Иванов C., Экс-министр обороны: стратегический комплекс «Авангард» не нарушает договор СНВ-3 [Electronic Source] / С. Иванов // ТАСС. URL: https://tass.ru/armiya-i-opk/5959675 (Accessed 16.05.2021). Испытания «Авангарда» подтвердили скорость в 27 махов [Electronic Source] // NEWS.ru. – 2018. URL: HYPERLINK "https://news.ru/weapon/raketa-avangard-mozhet-razgonyat-sya-do-skorosti-v-27-mahov/" https://news.ru/weapon/raketa-avangard-mozhet-razgonyat-sya-do-skorosti-v-27-mahov/ (Accessed 01.12.2020). Источник: ракету «Циркон» в конце года запустят с фрегата «Адмирал Горшков» [Electronic Source] // ТАСС., - 2019. URL: https://tass.ru/armiya-i-opk/6207781 (Accessed 01.12.2020). Лавров А., Рамм А., Враг и «Гремлин»: новую гиперзвуковую ракету испытают в 2023 году [Electronic Source] / А. Лавров, А. Рамм // Газета Известия. – 2021. URL: HYPERLINK "https://iz.ru/1127234/anton-lavrov-aleksei-ramm/vrag-i-gremlin-novuiu-giperzvukovuiu-raketu-ispytaiut-v-2023-godu" https://iz.ru/1127234/anton-lavrov-aleksei-ramm/vrag-i-gremlin-novuiu-giperzvukovuiu-raketu-ispytaiut-v-2023-godu (Accessed 15.03.2021). Лавров А., Черепанова А., «Острота» момента: завершается разработка новой гиперзвуковой ракеты [Electronic Source] / А. Лавров, А. Черепанова // Газета Известия. – 2021. URL: HYPERLINK "https://iz.ru/1166898/anton-lavrov-anna-cherepanova/ostrota-momenta-zavershaetsia-razrabotka-novoi-giperzvukovoi-rakety" https://iz.ru/1166898/anton-lavrov-anna-cherepanova/ostrota-momenta-zavershaetsia-razrabotka-novoi-giperzvukovoi-rakety (Accessed 22.05.2021). Лавров заявил о готовности включить «Сармат» и «Авангард» в СНВ-3 [Electronic Source] // Новости РБК. - 2020. URL: https://www.rbc.ru/rbcfreenews/5e408bea9a7947d39bb8ca4f (Accessed 01.12.2020). Лавров, А., Крецул Р. Холодный «Кинжал»: Северный флот получит стратегическое оружие [Electronic Source] / А. Лавров, Р. Крецул // Известия. – 2020. URL: HYPERLINK "https://iz.ru/1099851/anton-lavrov-roman-kretcul/kholodnyi-kinzhal-severnyi-flot-poluchit-strategicheskoe-oruzhie" https://iz.ru/1099851/anton-lavrov-roman-kretcul/kholodnyi-kinzhal-severnyi-flot-poluchit-strategicheskoe-oruzhie (Accessed 28.05.2021). Прямая линия с Владимиром Путиным. Главное [Electronic Source] // Новости РБК. – 2019. URL: HYPERLINK "https://www.rbc.ru/politics/20/06/2019/5d0b47659a79471bc83017f5" https://www.rbc.ru/politics/20/06/2019/5d0b47659a79471bc83017f5 (Accessed 01.12.2020). Путин сообщил, что Россия разрабатывает наземный вариант гиперзвуковой ракеты «Циркон» [Electronic Source] // ТАСС. – 2019. URL: https://tass.ru/armiya-i-opk/7414553 (Accessed 28.05.2021). Ракетный комплекс «Авангард». Технические характеристики. Фото. Видео. [Electronic Source] // Avia.pro. - 2019. URL: HYPERLINK "https://avia.pro/blog/raketnyy-kompleks-avangard-tehnicheskie-harakteristiki-foto-video" https://avia.pro/blog/raketnyy-kompleks-avangard-tehnicheskie-harakteristiki-foto-video (Accessed 01.12.2020). Рюмин А., Авиационный ракетный комплекс «Кинжал». История проекта, характеристики и мнение экспертов / А. Рюмин // ТАСС. - 2019. URL: https://tass.ru/info/7235539 (Accessed 01.12.2020). Шойгу назвал главный элемент сил неядерного сдерживания [Electronic Source] // Новости РБК. – 2021. URL: https://www.rbc.ru/rbcfreenews/602254b19a794760372d81d4 (Accessed 29.05.2021).

master_41918.json

2

ВВЕДЕНИЕ

В течение последних лет в отечественную налоговую практику активно внедряются стандарты ответственного ведения бизнеса, представляющие собой набор рекомендаций российских и международных организаций и бизнес-объединений, целью применения которых, в частности, является оценка и нивелирование возможных рисков компаний на рынке при взаимодействии друг с другом. На сегодняшний день серьезной проблемой, с которой сталкивается большинство фирм на рынке, остается надежность их бизнес-партнеров при исполнении своих налоговых обязанностей, а также квалификация «пограничных» ситуаций, когда формальное соблюдение налогового закона налогоплательщиком, являясь привычным с точки зрения делового оборота, неизбежно приводит к ущербу для государственного бюджета. Понятие «должная осмотрительность» тесно связано с понятием «добросовестность» – оба этих термина имеют оценочный характер, они конкретизируются и индивидуализируются в процессе применения норм налогового закона. Между тем вопрос, что именно свидетельствует о недобросовестном поведении компании, остается открытым и в настоящее время, поскольку ни само определение «должная осмотрительность», ни ее критерии в НК РФ не установлены. В российском налогом праве понятие «должная осмотрительность» особенно часто используется при рассмотрении дел, касающихся вопроса об обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды. Так, одной из наиболее распространенных категорий налоговых споров являются дела, связанные с последствиями взаимодействия налогоплательщиков с так называемыми «фиктивными» контрагентами – юридическими лицами, которые, как правило, имеют номинальных участников и руководителей, создаются лишь для оформления хозяйственных операций, при этом не исполняют свою налоговую обязанность либо же исполняют ее ненадлежащим образом. В связи с этим, проявление должной осмотрительности – это категория, интересующая не только налоговые органы с целью своевременного выявления ситуаций, влекущих за собой получение налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды, но и самих налогоплательщиков, желающих предотвратить или, по крайней мере, смягчить негативные последствия, возникшие в результате их взаимодействия с недобросовестным контрагентом. В свое время статья 54.1 НК РФ «Пределы осуществления прав по исчислению налоговой базы и (или) суммы налога и сбора, страховых взносов» поставила перед налогоплательщиками много неразрешенных вопросов, одним из которых был вопрос о необходимости учета должной осмотрительности налогоплательщика при оценке обоснованности налоговой выгоды. Появление статьи 54.1 НК РФ стало значимым событием в истории развития концепции должной осмотрительности коммерческих предприятий. Несмотря на отсутствие ее четкого закрепления в НК РФ, это понятие сегодня прочно закрепилось в сфере делового оборота при выборе контрагентов в процессе формирования партнерских отношений с целью создания экономической безопасности в условиях рыночной экономики. Настоящая дипломная работа посвящена исследованию критериев должной осмотрительности налогоплательщика при выборе коммерческой организацией нового контрагента, а также изучению методики действий по проверке и выявлению возможной налоговой неблагонадежности выбранного делового партнера. Актуальность предложенной автором темы для исследования подтверждается ростом числа компаний, не исполняющих своих налоговых обязанностей, а также неопределенностью налоговых последствий при вступлении с такими организациями в договорные отношения, следствием чего является необходимость в выработке точных критериев проявления налогоплательщиком должной осмотрительности при выборе контрагентов. Объектом исследования выступают проблемы применения концепции «должной осмотрительности» поведения налогоплательщика и перспективы ее дальнейшего развития в российском налоговом праве. Предметом исследования стали критерии проявления осмотрительного поведения налогоплательщика при ведении им хозяйственной и предпринимательской деятельности. В качестве цели исследования выступает изучение механизма действия статьи 54.1 НК РФ в современной правоприменительной практике в рамках проявления налогоплательщиком должной осмотрительности в договорных отношениях и оценки рисков, возникающих в связи с невыполнением контрагентом своих налоговых обязательств. Задачами исследования стали: Изучение истории развития принципа «должной осмотрительности» поведения налогоплательщика в свете статьи 54.1 НК РФ. Исследование доктринального содержания концепции «должная осмотрительность», его оценка со стороны судов и налоговых органов. Анализ судебной практики на предмет поиска существующих границ и критериев должной осмотрительности организации-налогоплательщика при выборе контрагента в отечественной правоприменительной практике и перечня документов, подтверждающих ее проявление. Методами работы стали логические (анализ, синтез, индукция, дедукция) и эмпирические методы (обобщение и классификация результатов), а также сравнительный метод и специально-юридические методы исследования, такие как формально-юридический, методы толкования права и сравнительно-юридический метод. Источниками исследования стали, в первую очередь, нормативные правовые акты, акты судебного нормотворчества и правоприменительная практика, а также доктринальные труды и официальные источники информации из информационно-телекоммуникационной сети «Интернет». Научная новизна работы заключается в предложении автором действенных способов по разрешению существующих проблем применения статьи 54.1 НК РФ на практике, в частности, разработка наиболее актуальных рекомендаций по анализу и принятию организацией решения относительно возможности безопасного вступления в договорные отношения с новым контрагентом.

master_41918.json

3.1

§ 1.1. Формирование концепции должной осмотрительности в правовых позициях Конституционного суда РФ

Важность разграничения правомерной практики налоговой оптимизации ведения бизнеса и случаев неправомерного уклонения от уплаты налогов не теряет актуальности с начала становления российской налоговой отрасли. Так, допустимость законной оптимизации налоговых платежей подтверждена Конституционным Судом РФ в постановлении от 27.05.2003 № 9-П, под которой понимаются действия налогоплательщика, которые, «хотя и имеют своим следствием неуплату налога либо уменьшение его суммы, но заключаются в использовании предоставленных налогоплательщику законом прав, связанных с освобождением на законном основании от уплаты налога или с выбором наиболее выгодных для него форм предпринимательской деятельности и соответственно – оптимального вида платежа». Однако проблема злоупотребления налоговыми правами для отечественного налогового права не является новой: как раньше, так и сейчас в ходе налоговых проверок налоговые органы устанавливают факты недобросовестного ведения бизнеса контрагентами налогоплательщика. На практике, чаще всего, недобросовестными признают те фирмы, которые не уплачивают в бюджет налоги, не находятся по месту государственной регистрации или же зарегистрированы по подложным документам. Указанные обстоятельства приводят к отказу налоговыми органами в применении налогоплательщиком налоговых вычетов по НДС, в уменьшении полученного дохода на произведенные расходы в целях исчисления налога на прибыль и, как правило, к доначислению налогов, пени и привлечению налогоплательщика в конечном итоге к налоговой ответственности. Представляется, что эта ситуация вызвана, с одной стороны, злоупотреблением недобросовестными налогоплательщиками своими правами, а с другой – тем, что действующее налоговое законодательство не закрепляет никаких эффективных механизмов реагирования на случаи уклонения от уплаты налогов с использованием отдельными налогоплательщиками фиктивных юридических конструкций. Проблема является серьезной как для государства, которое недополучает налоги в бюджет, так и для добросовестных налогоплательщиков, которым на фоне неоднозначной арбитражной практики и пробелов в законодательстве приходится самим доказывать свою добросовестность. В отсутствие налоговой нормы, которая позволила бы противодействовать налоговым злоупотреблениям, государственные органы попытались самостоятельно преодолеть этот пробел. В итоге возникла концепция недобросовестности, изначально сформулированная в определении КС РФ от 25 июля 2001 г. № 138-О, содержащее в себе официальное разъяснение позиции, изложенной в постановлении КС РФ от 12 октября 1998 г. № 24-П. Общий вывод суда сводится к тому, что конституционные гарантии частной собственности не распространяются на недобросовестных налогоплательщиков, уклонившихся от уплаты налога. В постановлении от 17 декабря 1996 г. № 20-П суд указал, что налог представляет собой законное изъятие части имущества, вытекающее из конституционной публично-правовой обязанности. Следовательно, «налогоплательщик не вправе распоряжаться по своему усмотрению той частью своего имущества, которая в виде определенной денежной суммы подлежит взносу в казну». Согласно позиции КС РФ, изложенной в постановлении от 12 октября 1998 г. № 24-П, конституционная обязанность каждого налогоплательщика по уплате налогов должна считаться исполненной не с момента поступления соответствующих сумм в бюджет, а тогда, когда изъятие части его имущества, предназначенной для уплаты в бюджет в качестве налога, фактически произошло, то есть в момент списания банком с расчетного счета налогоплательщика соответствующих средств в уплату налога. В связи с чем, повторное взыскание с добросовестного налогоплательщика не поступивших в бюджет налогов недопустимо, поскольку нарушает гарантии частной собственности, закрепленные в статье 35 Конституции РФ. Недобросовестный же налогоплательщик теряет гарантии, предоставляемые законодательством о налогах и сборах, на признание обязанности по уплате налога исполненной и на применение налогового вычета по НДС. При этом в соответствии с определением КС РФ от 18.01.2005 № 36-О налогоплательщик сохраняет все установленные процессуальные гарантии, к которым относят сроки давности привлечения к ответственности, сроки применения мер принудительного взыскания, проведения проверок. На практике к подобным выводам, причем еще задолго до принятия вышеуказанного определения КС РФ от 25 июля 2001 г. № 138-О, пришел Высший Арбитражный Суд РФ в постановлениях Президиума ВАС РФ от 17.10.2000 № 3661/00 и от 06.02.01 № 3862/00. В свое время изложенную Конституционным и Высшим Арбитражным Судом РФ позицию использовали недобросовестные организации-налогоплательщики для уклонения от уплаты налогов, прибегая к помощи «проблемных» банков с использованием так называемых «вексельных схем» при осуществлении платежей в бюджет или возмещении НДС при экспорте. Следует отметить, что ни в одном из своих постановлений Конституционный Суд РФ не определяет конкретных критериев недобросовестности, лишь разъясняя, что решение вопроса о «совести налогоплательщика» относится к компетенции арбитражных судов, ведь именно они обязаны установить и исследовать фактические обстоятельства конкретного дела. Изначально суды использовали понятие недобросовестного налогоплательщика достаточно осторожно, полагая, что доказательство недобросовестности является обязанностью налоговых органов, и налогоплательщик не обязан доказывать свою добросовестность, поскольку она предполагается, пока не доказано обратное. Такой вывод содержится в постановлениях ФАС Западно-Сибирского округа от 24.11.04 № Ф04-8227/2004 (6407-А46-33) и ФАС Волго-Вятского округа от 26.01.05 № А29-830/2004а по делам об исполнении налогоплательщиками обязанности по уплате налога. В связи с этим, одним из направлений развития Конституционным Судом РФ концепции добросовестности в налоговом праве стала необходимость выработки четких критериев проявления налогоплательщиком должной осмотрительности.

master_41918.json

3.2

§ 1.2. Доктринальное определение принципа должной осмотрительности в Постановлении Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 № 53

В связи с отсутствием на момент начала нулевых годов XXI века в налоговом законодательстве и правоприменительной практике точных признаков недобросовестности налогоплательщика, подход правоприменительных органов к ее определению порой существенно разнился: арбитражные суды различных округов в сходных ситуациях принимали совершенно противоположные решения, что можно четко отследить, сравнив между собой выводы судов из постановлений ФАС Центрального округа от 10.10.03 № А54-108/03-С18, ФАС Западно-Сибирского округа от 16.02.04 № Ф04/669-119/А27-2004, ФАС Московского округа от 25.02.04 № КА-А40/1098-04 и ФАС Дальневосточного округа от 26.01.05 № Ф03-А73/04-2/3896. Попытка решить данную проблему была предпринята Высшим Арбитражным Судом РФ в постановлении Пленума от 12.10.2006 № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» (далее – Постановление № 53) путем введения ограничительного толкования понятия «должная осмотрительность» с целью обеспечения единообразия судебной практики при оценке арбитражными судами доказательств обоснованности возникновения налоговой выгоды у налогоплательщика. Особое внимание в Постановлении № 53 уделено проблеме налогово-правовой квалификации совершения сделок с недобросовестными налогоплательщиками. В пункте 10 указано: «Факт нарушения контрагентом налогоплательщика своих налоговых обязанностей сам по себе не является доказательством получения налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды. Налоговая выгода может быть признана необоснованной, если налоговым органом будет доказано, что налогоплательщик действовал без должной осмотрительности и осторожности и ему должно было быть известно о нарушениях, допущенных контрагентом, в частности, в силу отношений взаимозависимости или аффилированности налогоплательщика с контрагентом. Налоговая выгода может быть также признана необоснованной, если налоговым органом будет доказано, что деятельность налогоплательщика. его взаимозависимых или аффилированных лиц направлена на совершение операций, связанных с налоговой выгодой, преимущественно с контрагентами, не исполняющими своих налоговых обязанностей». Процитированные положения данного пункта являются в России, учитывая отсутствие аналогичных норм в законе, своеобразными «правовыми» основаниями доктрины «должная осмотрительность налогоплательщика при выборе контрагента», называемой еще часто в судебных актах и литературе «должная осмотрительность и осторожность налогоплательщика при выборе контрагента». Из пункта 10 Постановления № 53, в частности, следует, что нарушение контрагентом налогоплательщика своих налоговых обязанностей не может служить единственным основанием для отказа налогоплательщику, к примеру, в применении налоговых вычетов по налогу на добавленную стоимость. Однако налоговая выгода может быть признана необоснованной, если, в частности, налоговым органом будет доказано, что контрагент налогоплательщика не исполняет своих налоговых обязанностей, а налогоплательщик при взаимодействии с ним действовал без должной осмотрительности и осторожности. Довод об отсутствии должной осмотрительности может служить основанием для отказа в получении налоговой выгоды и в том случае, когда налогоплательщик взаимозависим или аффилирован с контрагентом, то есть мог знать о нарушении контрагентом налоговых обязательств. Кроме того, в том же пункте 10 Постановления № 53 указано, что наличие преимущественных договорных связей с недобросовестными поставщиками также может говорить о получении необоснованной налоговой выгоды. Применительно к категории должной осмотрительности данное положение может толковаться по-разному: либо ее отсутствие само по себе не влечет негативных последствий для налогоплательщика, если среди добросовестных контрагентов обнаружилась, к примеру, фирма-однодневка, либо при наличии преимущественного числа недобросовестных контрагентов в любом случае получение налоговой выгоды исключается, даже при проявлении должной осмотрительности. Вторая интерпретация вряд ли соответствует логике постановления, в котором была сделана попытка определить последствия отсутствия должной осмотрительности. Как следствие, ее проявление всегда должно оцениваться в пользу налогоплательщика. Помимо прочего, с учетом ограниченных возможностей по проверке контрагентов и наличия отраслей с достаточно высокой концентрацией формальных фирм, например, в сфере строительства, игнорировать осмотрительность было бы несправедливо в отношении добросовестных компаний. В целом же Пленум Высшего Арбитражного суда РФ в Постановлении № 53 не рассматривал проявление осмотрительности как самодостаточное обязательство, неисполнение которого должно было влечь безусловный отказ в налоговой выгоде. Показательно, что данное постановление избегает ссылок на «добросовестность» и «недобросовестность», в нем предпринята попытка дать арбитражным судам более точные инструменты понятия «необоснованная налоговая выгода» и «деловая цель». При этом расположение пункта 10 в тексте Постановления № 53 само по себе свидетельствует о том, что анализируемая автором доктрина – часть более общей доктрины «деловая цель».

master_41918.json

4.1

§ 2.1. Стандарты доказывания должной осмотрительности в решениях арбитражных судов

Поскольку ни в НК РФ, ни в других нормативно-правовых актах понятие «должная осмотрительность» не определяется, соответственно, не предусмотрено и специальных санкций за ее непроявление. Казалось бы, это означает, что суды вообще не имеют юридической возможности пользоваться этим понятием, однако на самом деле это совсем не так. Российское налоговое законодательство в действительности не содержит универсальных критериев, позволяющих отграничить неправомерную налоговую оптимизацию от уклонения от уплаты налогов. Между тем распространены случаи, когда действия налогоплательщика, формально не нарушающие норм закона, фактически могут противоречить его духу. В связи с этим в российской правоприменительной практике Конституционным Судом РФ и арбитражными судами с конца 90-х годов ХХ века стала использоваться категория «добросовестность» («недобросовестность»). Презумпция добросовестности субъектов правоотношений в сфере экономики закреплена законодательно в пункте 5 статьи 10 ГК РФ, а также нашла отражение в судебных актах Верховного Суда РФ . Научная доктрина также склоняется к признанию требований добросовестности и не допустимости злоупотребления субъективными правами общеправовыми, конституционными принципами и, соответственно, принципами налогового права. Чаще всего утверждается, что недопустимость злоупотребления субъективными правами вытекает из принципа добросовестности, который, в свою очередь, является проявлением общеправовых принципов равенства, разумности и справедливости. Злоупотребление правом определяется зачастую через недобросовестность напрямую либо косвенно посредством отсылки к принципу добросовестности. Однако ни Конституционный Суд РФ, ни Высший Арбитражный Суд РФ не сформулировали правовую позицию, в которой бы определялись понятия «добросовестность» и (или) «недобросовестность» либо «злоупотребление правом». Хотя ГК РФ оперирует такими категориями, как принцип добросовестности, разумности и справедливости, добросовестность (недобросовестность) лица или действий, в его тексте также нет никаких общих определений, отсутствуют они и в НК РФ. В связи с этим данные пробелы невозможно компенсировать без соответствующих дополнений этих кодексов, например, с помощью пункта 1 статьи 11 НК РФ: «Институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в настоящем Кодексе, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом». Категории «добросовестность» и «недобросовестность» являются спорными и в цивилистике, и в науке налогового права. Закрепленная пункте 1 статьи 10 в ГК РФ категория «злоупотребление правом» нередко используется арбитражными судами в связи с установлением недобросовестности налогоплательщиков, но является дискуссионной в теории и гражданского, и налогового права. Строго говоря, в сфере налоговых правоотношений понятия «добросовестность» и «злоупотребление правом» используются как судебные доктрины (общие концепции, разрабатываемые судами в процессе правоприменения), которым должна соответствовать и доктрина должной осмотрительности при выборе контрагента. В этой связи, очень часто налоговые органы подкрепляют свою позицию ссылкой на статью 2 ГК РФ, в соответствии с которой «предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке», и на этом основании делают вывод о том, что налогоплательщик, который не проявил должной осмотрительности и осторожности при выборе контрагента, должен нести риск неблагоприятных последствий в виде отказа в возмещении НДС. Нередко и арбитражные суды при рассмотрении налоговых споров поддерживали в этом налоговые органы. Например, ФАС Уральского округа в постановлениях от 05 июля 2007 г. по делу № Ф 09– 5040/07-С2 и от 08 ноября 2007 г. по делу № Ф 09–9017/07-С2 отмечает, что: «Поскольку в силу ст. 2 ГК РФ предпринимательская деятельность осуществляется на свой риск, то при вступлении в гражданские правоотношения субъекты должны проявлять разумную осмотрительность, так как последствия выбора недобросовестного контрагента ложатся на эти субъекты. Налогоплательщик не может считаться добросовестным, если при выборе контрагента он не проявил необходимой меры осторожности и осмотрительности». Представляется, что данная позиция является не совсем верной, поскольку в силу пункта 3 статьи 2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, и в определении предпринимательской деятельности, которое дается в пункте 1 статьи 2 ГК РФ, речь идет именно о риске частно-правового характера – возможного неполучения прибыли или банкротства. В свою очередь нельзя не отметить влияния на возникновение и становление в России доктрины «должная осмотрительность налогоплательщика» со стороны практики по налоговым спорам Суда Европейского Союза. Прежде всего, Суд ЕС признал, что принцип запрета злоупотребления правом применим и в отношении НДС. Для установления факта злоупотребления правом в таких случаях необходимо, во-первых, чтобы результатом рассматриваемых операций, несмотря на формальное соответствие положениям права ЕС или национального законодательства, было получение налоговых выгод предоставление которых противоречило бы цели указанных положений, во-вторых, должен существовать ряд объективных факторов, явно свидетельствующих о том, что основной целью рассматриваемых операций было получение налоговой выгоды,. Кроме того, Суд ЕС признал возможность установления национальным законодательством солидарной обязанности поставщика и покупателя по уплате НДС с соблюдением принципа правовой определенности на основании опровержимой презумпции знания о неуплате налога в любой части цепочки поставок, но подчеркнул, учитывая принцип соразмерности, необходимость исключения из сферы такой ответственности лиц, принимающих разумные и необременительные меры предосторожности против участия в мошеннических схемах. Если национальным законодательством такая солидарная ответственность и указанная презумпция не установлены, налогоплательщик должен, при условии принятия им обычных в деловом обороте мер предосторожности, считаться неосведомленным о своей вовлеченности в мошенническую схему (формула: «не знал и/или не имел возможности узнать») до тех пор, пока не будет доказано обратное. На сегодняшний день следует констатировать отсутствие единообразия в толковании и применении арбитражными судами доктрины «должная осмотрительность налогоплательщика при выборе контрагента». Так, практически безусловным основанием признания полученной налогоплательщиком налоговой выгоды необоснованной является на практике установление отсутствия у его контрагента (российской организации) по соответствующему договору статуса юридического лица. Есть примеры, когда арбитражные суды в качестве достаточного подтверждения проявления должной осмотрительности при выборе контрагента налогоплательщиком расценивают получение последним либо выписки из ЕГРЮЛ об этом контрагенте и юридическом лице либо такой выписки и копий учредительных документов контрагента, либо только копий учредительных документов. Достаточным проявлением должной осмотрительности может быть признано получение от контрагента копии его лицензии, необходимой для осуществления последним спорных хозяйственных операций. И наоборот, отсутствие у контрагента в подобных случаях лицензии будет свидетельствовать о недобросовестности самого налогоплательщика. И конечно, достаточным для обоснования должной осмотрительности признается, как правило, представление налогоплательщиком более полного пакета документов, полученных от контрагента: копий его учредительных документов, свидетельств о государственной регистрации юридического лица и о постановке на учет в налоговом органе, выписки из ЕГРЮЛ, решения о назначении единоличного исполнительного органа и его паспорта, а также доверенностей иных лиц, действовавших от имени контрагента. В таких случаях даже показания лиц, осуществлявших функции единоличных исполнительных органов контрагентов, об их фактической непричастности к деятельности этих контрагентов считаются обычно недостаточными для квалификации полученной в связи с этим налоговой выгоды как необоснованной. Если будет установлено, что при выборе контрагента налогоплательщик заявитель по делу об оспаривании решения налогового органа опирался только на информацию, «полученную по данным сети Интернет, без выезда на место нахождения организации, а договоры, счета-фактуры, товарные накладные представлялись курьерами, директоров поставщиков работники заявителя не видели», то высока вероятность, что суд откажет такому заявителю в удовлетворении соответствующих требований. Более того, само по себе дистанционное, через курьеров общение с руководителем организации-контрагента может быть положено в основу вывода о непроявлении налогоплательщиком должной осмотрительности, независимо от истребования последним неких правоустанавливающих документов о партнере. В дальнейшем в судебной практике начала преобладать правовая позиция, суть которой состоит в том, что при оценке обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды определяющим должно являться установление реальности соответствующих хозяйственных операций, а не наличие или отсутствие неких «внешних» признаков недобросовестности контрагента налогоплательщика, не выявленных последним по каким-либо причинам. Эта правовая позиция была выражена, например, в постановлении Президиума ВАС РФ от 20 апреля 2010 года № 18162/09 по делу № А11-1066/200929 и находит свое отражение не только в судебных актах, где полученная налоговая выгода признается обоснованной, но и в актах с противоположными выводами. Пожалуй, наиболее ярко указанный подход проявился в постановлении Президиума ВАС РФ от 9 марта 2010 года № 15574/09 по делу № А79-6542/2008: несмотря на то что контрагент налогоплательщика прекратил свою деятельность путем реорганизации в форме слияния к моменту заключения спорного договора, суд, установив фактическое исполнение последнего, признал соответствующую налоговую выгоду обоснованной. Причем Президиум ВАС РФ посчитал, что для подтверждения должной осмотрительности при заключении договора с контрагентом достаточно представления налогоплательщиком распечатанной на бумажном носителе копии страницы официального сайта регистрирующего органа об этом контрагенте юридическом лице. Нередко встречается у судов точка зрения, что для оценки налоговой выгоды в качестве необоснованной налоговый орган должен представить неопровержимые доказательства подписания от имени контрагента налогоплательщика спорных документов (например, счетов-фактур) неуполномоченными (или неустановленными) лицами, в том числе надлежащее заключение эксперта, когда, допустим, руководитель контрагента дает показания о том, что он такие документы не подписывал. Данный подход используется обычно в качестве своеобразного элемента предыдущей правовой позиции: он нацелен на некоторое смягчение доктрины должной осмотрительности и позволяет не рассматривать ее применение в качестве единственного средства обоснования недобросовестности налогоплательщика. Соответственно использование описанной методологии без оценки реальности спорных хозяйственных операций представляется не только не основанным на законе, но и неправомерным по существу. Еще более радикально направлена на ограничение применения доктрины должной осмотрительности правовая позиция, суть которой в том, что для оценки налоговой выгоды в качестве необоснованной, когда соответствующие хозяйственные операции налогоплательщик совершал с контрагентами, обладающими определенными признаками недобросовестности, налоговый орган должен доказать по спорному эпизоду наличие единой «схемы» уклонения от уплаты налогов в действиях налогоплательщика и его контрагентов, в действиях, согласованных, в частности, благодаря установившимся отношениям взаимозависимости или аффилированности последних с налогоплательщиком. Это находит отражение не только в тех судебных актах, когда полученная налоговая выгода признается обоснованной, но и в актах с противоположными выводами. В такой ситуации для установления уклонения от уплаты налогов требуется доказать не просто предполагаемую осведомленность налогоплательщика о некой абстрактной налоговой недобросовестности его контрагента, а намеренную недобросовестность этого налогоплательщика, направленную на злоупотребление его налоговыми правами в соучастии с таким контрагентом. Иной подход при отсутствии достаточных и достоверных доказательств по делу, которые подтверждали бы фиктивность соответствующих хозяйственных операций, приведет к объективному вменению, к не основанному на законе применению ответственности независимо от вины. Ведь нельзя отрицать, что переложение налоговых обязанностей контрагента на самого налогоплательщика, а тем более применение к последнему в связи с этим санкции штрафа за неуплату или неполную уплату налога согласно НК РФ, последствием чего на практике является квалификация налогоплательщика в качестве недобросовестного с помощью анализируемой доктрины, это мера юридической ответственности. Между тем и в последние годы было немало примеров, когда налоговым органам удавалось убеждать суды в необоснованности налоговой выгоды, полученной налогоплательщиками, доказав лишь наличие у контрагентов последних «стандартного набора» признаков «фирм-однодневок»: отсутствие юридического лица по месту его нахождения, отсутствие по официальным данным работников в штате организации и основных средств, непредставление налоговой отчетности, и неосмотрительность налогоплательщиков в выборе этих контрагентов. При этом решающим фактором, определяющим принятие таких решений, становится лишь предположение о невозможности совершения спорных хозяйственных операций контрагентами налогоплательщика, а также вывод о недостоверности представленных последним в обоснование полученной им налоговой выгоды документов, аргументированный обычно показаниями руководителей таких контрагентов-юридических лиц, отрицающих свою причастность к их деятельности. Некоторую легитимность этому упрощенному в плане доказывания подходу придает абзац 3 пункта 1 Постановления № 53 – «представление налогоплательщиком в налоговый орган всех надлежащим образом оформленных документов, предусмотренных законодательством о налогах и сборах, в целях получения налоговой выгоды является основанием для ее получения, если налоговым органом не доказано, что сведения, содержащиеся в этих документах, неполны, недостоверны и (или) противоречивы», применяемый вне связи с пунктами 3 и 4 данного постановления. Между тем такая позиция не без резонов подвергается критике специалистами Поповым П. А., Сасовым К. А. и Тимофеевым Е. В. Существует также мнение, что доктрина «должная осмотрительность налогоплательщика» при выборе контрагента имеет правовые основания для применения при условии ее соответствия конституционным принципам добросовестности и недопустимости злоупотребления правом. В связи с чем, названная доктрина должна восприниматься в качестве части более общей доктрины – «деловая цель». С течением времени суды стали ужесточать подход и расширять перечень действий налогоплательщика, которые указывают на проявление должной осмотрительности. Так, что касается окружных судов, то из аргументов, на которых основывается признание судом контрагента не соответствующим критериям лица, реально ведущего деятельность, можно отметить следующие: Отсутствие у него необходимых для этого ресурсов (активов, персонала), уплата налогов в минимально возможном объеме или в неполном размере (постановления Арбитражных судов Московского округа от 30.05.2017 № Ф05-7043/2017 по делу № А40-181608/2016, от 30.05.2017 № Ф05-6970/2017 по делу № А40-208019/2016, от 15.05.2017 № Ф05-5962/2017 по делу № А40-74889/2016, Дальневосточного округа от 14.08.2017 № Ф03-2718/2017 по делу № А51-27634/2016). Наличие массового адреса регистрации, отсутствие характерных для хозяйственной деятельности расходов, несоразмерность оборотов денежных средств по счетам и объемов уплачиваемых налогов (постановление Арбитражного суда Московского округа от 29.05.2017 № Ф05-6622/2017 по делу № А40-119724/2016). Присутствие преимущественно транзитного характера движения денежных средств по счетам, номинальность имущественного положения при существенном разнообразии заявленных к осуществлению видов деятельности, отсутствие соответствия в поступлениях и расходовании денег (постановления Арбитражных судов Московского округа от 25.05.2017 № Ф05-6702/2017 по делу № А40-166522/2016, Волго-Вятского округа от 17.07.2017 № Ф01-2731/2017 по делу № А43-21051/2016). Отсутствие персонала, необходимых активов (офиса, складов, оборудования, транспорта, в т. ч. арендованных) и документов, подтверждающих факт оказания услуг по доставке, наличие признаков однодневности у контрагентов, присутствие транзитного характера движения денежных средств, подача налоговой отчетности с указанием минимальных данных в ней, искажение сведений при оформлении разрешений на осуществление деятельности (постановления Арбитражных судов Московского округа от 19.05.2017 № Ф05-6215/2017 по делу № А41-66000/2016, Дальневосточного округа от 09.08.2017 № Ф03-2797/2017 по делу № А73-9509/2016, Северо-Западного округа от 10.08.2017 № Ф07-5611/2017 по делу № А66-5287/2016). Присутствие однодневок в числе контрагентов, неуплата налогов, отсутствие нужных трудовых и имущественных ресурсов, необходимых для ведения деятельности расходов, наличие операций со значительными денежными суммами, не подтверждаемых контрагентами (постановления арбитражных судов Московского округа от 04.05.2017 № Ф05-5426/2017 по делу № А40-143250/2016, Центрального округа от 03.08.2017 № Ф10-2817/2017 по делу № А09-9845/2016). Принимаемые во внимание окружными арбитражными судами аргументы свидетельствуют о том, что обоснование проявления должной осмотрительности не должно ограничиваться запросом у контрагента учредительных документов, копии последней отчетности и выписки из ЕГРЮЛ. Необходимо также собрать и иную информацию о компании, например, проверить, каковы его деловая репутация и платежеспособность, оценить наличие риска неисполнения обязательств, убедиться, что он располагает реальными ресурсами для фактического осуществления оговоренной во взаимоотношениях деятельности и имеет право на ее ведение. Однако, даже если налогоплательщик совершит все перечисленные действия, это не гарантирует, что у налоговых органов не будет претензий об отсутствии должной осмотрительности. Стоит отметить, что Министерство финансов России для проявления должной осмотрительности также допускает запрос информации об исполнении лицами налоговых обязательств,,. Можно констатировать, что развитие концепции должной осмотрительности шло по пути углубления проверки налогоплательщиками своих контрагентов. При этом некоторые предлагаемые судами и налоговыми органами действия если и могут свидетельствовать о налоговой недобросовестности контрагента, то крайне опосредованно. Например, проверка наличия специальных разрешений может указывать на несоблюдение требований соответствующего законодательства, но никак не свидетельствовать о нарушении налоговых норм. К тому же в судебной практике сложился устойчивый подход, когда несоблюдение норм других отраслей может иметь налоговые последствия, лишь если на это указано в налоговом законодательстве. Окончательную точку в вопросе должной осмотрительности поставил Верховный Суд РФ в определении Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 14 мая 2020 г. № 307-ЭС19-27597 по делу № А42-7695/2017, которое в корне изменило сложившуюся практику по налоговым спорам, связанным с так называемыми «фирмами-однодневками». Дело в том, что признаки однодневок уже назывались ФНС России в письме № 3-7-07/84 от 11.02.2010: это юридическое лицо, не обладающее фактической самостоятельностью, созданное без цели ведения предпринимательской деятельности, не представляющее налоговую отчетность и зарегистрированное по адресу массовой регистрации. При оформлении хозяйственных отношений с такими контрагентами покупателю товаров (работ, услуг) отказывают в применении налоговых вычетов по НДС и вменяют неуплату налога на прибыль. 14 мая 2020 года Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ приняла определение по делу акционерного общества «Специальная производственно-техническая база Звездочка» (дело № А42-7695/2017), где указала: отказ в праве на налоговый вычет действительно может иметь место, если процесс реализации товаров (работ, услуг) не сопровождается соблюдением корреспондирующей этому праву обязанности по уплате НДС в бюджет в денежной форме. В то же время, исполнение обязанности по уплате налогов не предполагает возложения на налогоплательщика ответственности за действия всех организаций, участвующих в многостадийном процессе уплаты и перечисления налогов в бюджет: право налогоплательщика на налоговый вычет не может быть обусловлено исполнением непосредственными контрагентами и предшествующими им лицами своей обязанности по уплате НДС, а также финансово-экономическим положением и поведением третьих лиц. В результате Верховный Суд сделал вывод, который изменил сложившуюся годами практику: отказ в праве на вычет «входящего» налога обуславливается фактом неисполнения обязанности по уплате НДС контрагентом налогоплательщика или (и) контрагентами предыдущих звеньев в той мере, в какой это указывает на отсутствие экономического источника возмещения налога, но один лишь этот факт не может быть достаточным, чтобы считать применение налоговых вычетов покупателем неправомерным. Судебная коллегия подчеркнула, что критерии проявления должной осмотрительности не могут быть одинаковыми для случаев ординарного пополнения материально-производственных запасов и ситуаций, когда налогоплательщик покупает дорогостоящий актив или привлекает подрядчика для выполнения существенного объема работ. В итоге судом резюмируется, что правовые позиции КС РФ, изложенные в Постановление КС РФ от 19.12.2019 № 41-П, Определениях КС РФ от 16.10.2003 № 329-О, от 10.11.2016 № 2561-О и от 26.11.2018 № 3054-О, а также положения законодательства и сложившаяся судебная практика их применения не были должным образом учтены судами при рассмотрении дела акционерного общества «Специальная производственно-техническая база Звездочка». При этом Верховный Суд РФ не только подтвердил необходимость учета должной осмотрительности налогоплательщика при оценке обоснованности налоговой выгоды, но также актуализировал и конкретизировал принципы такой оценки. В частности, Судом были сделаны следующие важные для налогоплательщиков выводы: 1) Оценка проявления налогоплательщиком должной осмотрительности должна проводится с учетом стандарта осмотрительного поведения в гражданском обороте, ожидаемого от его разумного участника в сравнимых обстоятельствах, который предполагает, что при выборе контрагента субъекты предпринимательской деятельности оценивают не только условия сделки и их коммерческую привлекательность, но и деловую репутацию, платежеспособность контрагента, риск неисполнения обязательств и предоставление обеспечения их исполнения, наличие у контрагента необходимых ресурсов: производственных мощностей, технологического оборудования, квалифицированного персонала и соответствующего опыта, а при совершении значимых сделок, например, по поводу дорогостоящих объектов недвижимости, изучают историю взаимоотношений предшествующих собственников и принимают тому подобные меры. 2) Критерии проявления должной осмотрительности не могут быть одинаковыми для случаев ординарного пополнения материально-производственных запасов и в ситуациях, когда налогоплательщиком приобретается дорогостоящий актив, либо привлекается подрядчик для выполнения существенного объема работ. 3) Распределение бремени доказывания должной осмотрительности между налоговым органом и налогоплательщиком также не может быть всегда одинаковым. В рассматриваемом определении Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ был проведен подробный анализ категории «должная осмотрительность». По существу, налогоплательщику дали рекомендации, подсказали инструменты для доказывания собственной добросовестности в случае, когда налоговым органом предъявляется уклонение от уплаты налогов. Таким образом, Верховным Судом было введено новое понятие – «стандарт осмотрительного поведения в гражданском обороте, ожидаемый от его разумного участника в сравнимых обстоятельствах». Использование данного стандарта в будущем может позволить избежать дифференцированного подхода при толковании мотивов и обстоятельств дела при рассмотрении споров с участием налоговых органов. В результате, осмотрительность налогоплательщика не должна сводиться к выявлению пробелов и недоработок при осуществлении хозяйственной деятельности. Безусловно, выработанный Верховным Судом РФ подход поможет налогоплательщикам при доказывании своей позиции в случае предъявлении претензий налоговыми органами.

master_41918.json

4.2

§ 2.2. Стандарты осмотрительного поведения налогоплательщика с позиции налоговых органов

По мнению ФНС России, при заключении сделок налогоплательщику необходимо проверять юридический статус и деловую репутацию своих контрагентов. 10 марта 2021 года ФНС России было выпущено письмо № БВ-4-7/3060@ «О практике применения статьи 54.1 Налогового кодекса Российской Федерации», в котором ведомство признало должную осмотрительность в качестве самостоятельного и обязательного теста налоговой выгоды, но предложило при этом руководствоваться новым стандартом – коммерческой осмотрительностью. Вопросу оценке обстоятельств, характеризующих выбор контрагента, посвящен раздел IV письма. В целом предложенный налоговым ведомством алгоритм оценки осмотрительности налогоплательщика при выборе контрагента базируется на позиции Верховного Суда РФ, изложенной в ранее упомянутом определении Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 14 мая 2020 г. № 307-ЭС19-27597 по делу № А42-7695/2017 и заключается в следующем: К налоговым правоотношениям подлежит применению используемый в хозяйственном обороте стандарт осмотрительного поведения при выборе контрагента (так называемая коммерческая осмотрительность), ожидаемого от его разумного участника в сравнимых обстоятельствах. При этом при квалификации действий налогоплательщика как недобросовестных или неразумных ФНС рекомендует исходить из положений постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 62 «О возмещении убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица», согласно которому к числу таковых, в частности, должны быть отнесены: знание директором о невыгодности условий сделки или заведомой неспособности контрагента исполнить обязательство либо установление того, что директор должен был знать об этих обстоятельствах; непринятие до совершения сделки действий по получению необходимой информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах; совершение сделки в нарушение внутренних процедур согласования, необходимого одобрения или вопреки бизнес-стратегии. Значение имеют не только доказанные налоговым органом обстоятельства, характеризующие деятельность контрагента и свидетельствующие о невозможности исполнения им обязательств, но и то, должны ли данные обстоятельства были быть ясны налогоплательщику при совершении конкретной сделки с учетом характера и объемов деятельности налогоплательщика (крупность сделки и регулярность совершения аналогичных сделок), специфики приобретаемых товаров, работ и услуг (наличие специальных требований к исполнителю, в том числе лицензий и допусков к выполнению определенных операций), а также особенностей коммерческих условий сделки (наличие существенного отклонения цены от рыночного уровня, наличие у поставщика (подрядчика, исполнителя) предшествующего опыта исполнения аналогичных сделок). Степень предъявляемых требований к выбору контрагента не может быть одинаковой для случаев ординарного пополнения материально-производственных запасов по разовым сделкам на несущественную сумму и в ситуациях, когда налогоплательщиком приобретается дорогостоящий актив, совершаются сделки на значительную сумму либо привлекается подрядчик для выполнения существенного объема работ, либо сделка несет в себе несоразмерные риски ввиду возможного причинения убытков при ее неисполнении или ненадлежащем исполнении. Если из материалов проверки, а также представленных налогоплательщиком доказательств будет следовать, что им была проявлена коммерческая осмотрительность при выборе контрагента, и он не знал и не должен был знать об обстоятельствах, характеризующих контрагента как «техническую» компанию и предоставлении исполнения по сделке иным лицом, то в действиях налогоплательщика отсутствует состав правонарушения. Следовательно, налогоплательщик имеет право на учет расходов и применение налоговых вычетов по НДС исходя из сведений, отраженных в спорном договоре и документах о его исполнении в полном объеме. Безусловно, это правило имеет место быть только в ситуации, когда отсутствует спор о факте осуществления расходов, иначе говоря, тест на реальность имеет положительный результат. По мнению ФНС России, с учетом стандарта коммерческой осмотрительности о добросовестности налогоплательщика при выборе контрагента могут свидетельствовать следующие обстоятельства: наличие у налогоплательщика информации о фактическом местонахождении контрагента, а также о местонахождении производственных, складских, торговых или иных площадей, необходимых для ведения предпринимательской деятельности; наличие документов, подтверждающих возможность реального выполнения контрагентом условий договора: наличие у контрагента производственных мощностей, квалифицированных кадров, имущества, необходимых лицензий, разрешений, свидетельств о членстве в саморегулируемой организации и т.п.; знание должностными и ответственными лицами налогоплательщика информации об обстоятельствах выбора контрагента, заключения сделки и ее исполнения; взаимодействие при обсуждении условий и подписании договора с руководителем, иными должностными лицами, ответственными сотрудниками или иными лицами, уполномоченными действовать от имени контрагента, наличие документального подтверждения полномочий данных лиц; проведение налогоплательщиком анализа сведений о контрагенте, размещенных в том числе на официальном сайте ФНС России в формате открытых данных; наличие в открытом доступе информации о контрагенте, свидетельствующей о ведении им реальной экономической деятельности; наличие у налогоплательщика информации о способе получения сведений о контрагенте (например, наличие рекламы в СМИ, сайта, рекомендаций партнеров или других лиц); соблюдение при заключении сделки обязательных в силу закона или учредительных документов согласовательных (одобрительных) процедур с соответствующими коллегиальными органами юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления (например, такая процедура может быть предусмотрена уставном организации в отношении крупных сделок, сделок с заинтересованностью, других категорий сделок); соблюдение процедуры согласования сделки, установленной внутренним регламентом налогоплательщика. Напротив, заключение договора без проведения публичных торгов либо с их нарушением при обязательности данного порядка в силу закона или практики, установленной у налогоплательщика; отсутствие в составе конкурсной заявки полного комплекта документов либо указание в них недостоверных сведений, подлежавших проверке при подготовке торгов, по мнению ФНС, будет свидетельствовать о недобросовестности налогоплательщика и его осведомленности о «техническом» статусе контрагента; совершение налогоплательщиком действий по защите прав, нарушенных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств; принятие мер по приостановлению исполнения своего обязательства или заявление отказа от исполнения этого обязательства в случае встречного неисполнения обязательств контрагентом. При получении налоговым органом доказательств невозможности исполнения контрагентом обязательств по сделке отсутствие у налогоплательщика указанных выше сведений и (или) документов может свидетельствовать о его недобросовестности и направленности действий на получение необоснованной налоговой выгоды. Также на недобросовестность налогоплательщика, по мнению ФНС, могут указывать следующие обстоятельства, касающиеся условий следки и ее документального оформления: совершение сделки в противоречие с бизнес-стратегией налогоплательщика; наличие в договорах условий, отличающихся от существующих правил (обычаев) делового оборота либо от условий иных аналогичных договоров, заключенных налогоплательщиком; установление цены приобретения товаров (работ, услуг) в размере, который существенно ниже цены по сопоставимым сделкам (при совершении сделки с «технической» компанией с целью приобретения ресурсов в недекларируемом в целях налогообложения обороте) или выше рыночной стоимости (при встраивании «технической» компании во взаимоотношения с лицом, осуществившим фактическое исполнение по сделке); наличие в договорах и в документах, которыми оформлено исполнение сделки, противоречий в сведениях и неполноты заполнения обязательных реквизитов, которые могут свидетельствовать, в частности, о подписании документов в нарушение логики бизнес-процесса или ранее момента наступления соответствующих событий; отсутствие у налогоплательщиков документов, которые должны были быть составлены исходя из характера исполнения (например, при договоре строительного подряда отсутствует акт о передаче подрядчику строительной площадки); отсутствие оплаты, использование в расчетах «неликвидных» векселей, принятие в счет погашения долга права требования к третьему лицу, платежеспособность которого не позволяет получить исполнение по данному требованию в полном объеме. Из приведенных выше положений раздела IV Письма № БВ-4-7/3060@ становится очевидным, что предложенный ФНС России стандарт коммерческой осмотрительности затрагивает не только этап выбора контрагента, а фактически распространяется на все стадии сделки. На схожую совокупность обстоятельств налоговые органы призывали обращать внимание и ранее, в том числе в письме от 23 марта 2017 г. № ЕД-5-9/547@. Причем уже тогда акцент от формальных критериев оценки контрагента (правоспособность, сдача отчетности и т.п.) был смещен в сторону оценки возможности реального исполнения сделки этим контрагентом (деловая репутация, наличие ресурсов и т.п.). Тем самым, налогоплательщику не стоит ограничиваться получением у контрагента стандартного пакета документов, подтверждающего правосубъектность юридического лица как хозяйствующего субъекта. Как следствие, многие налоговеды рекомендуют компаниям для разработки собственного перечня действий также руководствоваться положениями, содержащимися в письмах Минфина России от 06.07.2009 г. № 03-02-07/1-340, от 10.04.2009 г. № 03-02-07/1-177, от 24.05.2011 г. № СА-4-9/8250 и от 11.02.2010 г. № 3-7-07/84. Во-первых, при заключении сделки целесообразно удостовериться в том, что контрагент официально зарегистрирован в качестве юридического лица и информация о нем содержится в ЕГРЮЛ. Для проверки государственной регистрации контрагента достаточно запросить у него копию соответствующего свидетельства. Также можно запросить выписку из ЕГРЮЛ и у налогового органа. Полученная таким путем информация содержит более полные сведения об учредителях контрагента и лицах, имеющих право действовать от его имени без доверенности. При этом необходимо убедиться, что юридический адрес нового партнера не является адресом массовой регистрации и контрагент фактически находится по указанному им адресу. Во-вторых, согласно рекомендации Минфина РФ, также необходимо получить копию свидетельства о постановке контрагента на учет в налоговом органе. В-третьих, при заключении сделки следует проверять полномочия лиц, представляющих интересы контрагента. Если налогоплательщик не предъявил документы, подтверждающие наличие у представителя контрагента права подписи и ведения переговоров, то суд может посчитать, что организация не проявила должной осмотрительности. В-четвертых, при выборе контрагента нужно оценивать не только условия сделки, но также деловую репутацию и платежеспособность контрагента, риск неисполнения обязательств, наличие у контрагента необходимых для исполнения обязательств ресурсов (производственных мощностей, оборудования, квалифицированного персонала), а также соответствующего опыта. Анализ этих показателей позволит удостовериться, что контрагент осуществляет реальную предпринимательскую деятельность. В-пятых, следует проанализировать сведения о контрагенте, доступные в СМИ и сети Интернет. Отсутствие в общедоступных источниках информации о контрагенте налогоплательщика является для налоговых органов одним из признаков фирмы-однодневки. Чем больше сведений о контрагенте будет найдено в общедоступных источниках (СМИ, Интернет), тем выше вероятность доказать реальность сделки. В-шестых, проверять правильность оформления договора и всех первичных документов по сделке, поскольку ненадлежащее документальное подтверждение расходов может свести на нет все усилия, связанные с проявлением должной осмотрительности. Таким образом, с целью проявления должной осмотрительности организации должны предпринимать целый комплекс действий по проверке контрагентов на рынке. При этом, чем больше документов налогоплательщик сможет представить для подтверждения своей осмотрительности, тем меньше вероятность возникновения претензий со стороны проверяющих органов. Перечисленные выше способы проверки, безусловно, смогут получить широкое практическое применение и, в конечном счете, будут способствовать более точному определению концепции должной осмотрительности субъектов предпринимательской деятельности в отечественном налоговом праве. При этом автор считает обязательным закрепление в НК РФ общую оговорку (комплекс общих норм), конкретизирующую в сфере налоговых правоотношений действие конституционных принципов добросовестности и недопустимости злоупотребления правом. Такое закрепление способствовало бы более взвешенному, последовательному и эффективному развитию доктрины «должная осмотрительность при выборе контрагента».

master_41918.json

5

ГЛАВА 3. ИНИЦИАТИВА ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ЗАКРЕПЛЕНИЯ ПРИНЦИПА ДОЛЖНОЙ ОСМОТРИТЕЛЬНОСТИ НАЛОГОПЛАТЕЛЬЩИКА

В свое время в Государственную думу Федерального собрания РФ был внесен законопроект с предложением списания в качестве безнадежной налоговой задолженности, числящуюся за лицами, не имеющими финансовых источников для ее погашения. Проектом Закона предусмотрено, что задолженность будет списываться, если, во-первых, с момента образования недоимки прошло пять лет, а ее размер не превышает размера требований к должнику, установленного для возбуждения дела о банкротстве; во-вторых, арбитражный суд отказал в возбуждении дела о банкротстве в отношении налогоплательщика в связи с отсутствием средств на проведение необходимых процедур, в-третьих, налогоплательщик отвечает признакам недействующего юридического лица: в течение 12 месяцев не представляет отчетность, не осуществляет операции по банковским счетам. Из перечня видно, что законодатель стремится исключить недоимку лиц, которые не ведут официальной экономической деятельности. К ним относятся компании, в большинстве случаев учрежденные с целью создания формального документооборота, обналичивания денег, вывода капитала за пределы страны, так называемые фирмы-«однодневки». С повышением налоговой нагрузки расширяется практика использования фиктивных компаний на рынке. Судя по нынешнему количеству фирм-«однодневок», для отечественной экономики это явление системного характера, следовательно, от государства требуется комплексный подход к искоренению «технических» компаний. С одной стороны, оказывается прямое воздействие на фиктивные фирмы и на лиц, которые их создают. Оно выражается, например, в установлении уголовной ответственности за незаконное образование (создание, реорганизацию) юридического лица и незаконное использование с этой целью документов. Однако действующее законодательство никак не препятствует появлению фирм-«однодневок». Регистрирующий орган, как отмечено ФНС России в ранее упомянутом письме от 11.02.2010 № 3-7-07/84, до сих пор не наделен ни правами, ни обязанностями по проверке достоверности представляемых на регистрацию юридического лица документов. В связи с этим представляй законодательной власти неоднократно высказывались идеи об изменении порядка регистрации юридических лиц, в частности об увеличении уставного капитала и смене регистрирующего органа. Однако эти идеи в последующем отклонялись со ссылкой на возможное ухудшение инвестиционного климата. С другой стороны, осуществляется косвенное воздействие – создаются такие условия, в которых сотрудничество с «техническими» компаниями становится невыгодным. Следует отметить, что последний способ получает наибольшее распространение и выражается в возложении негативных последствий на добросовестных лиц за связь с фирмами-«однодневками», и перекладывает ответственность на добросовестных налогоплательщиков за массовое распространение этого явления. Неясность точного содержания действий по проявлению должной осмотрительности, которые бы исключали претензии налоговых органов, создает неопределенность налоговых последствий. Налогоплательщик не может быть уверен, что в отношении той или иной сделки ему не откажут в налоговой выгоде даже при наличии доказательств осмотрительности. Очевидно, что такая ситуация не соответствует принципу определенности в налоговом праве. В связи с этим возникает необходимость на законодательном уровне внести ясность в вопрос проявления должной осмотрительности. Такая попытка была сделана в законопроекте № 529775-6 «О внесении изменения в часть первую Налогового кодекса Российской Федерации», которым предлагается ввести в НК РФ статью 21.1 с целью «установить пределы осуществления прав и исполнения обязанностей налогоплательщиком в налоговых правоотношениях, в соответствии с чем предлагается ввести принцип добросовестности налогоплательщика, определить понятие «злоупотребление правом», а также определить условия ограничения налоговым органом налогоплательщика в правах, предусмотренных законодательством о налогах и сборах, в случае неправомерного уменьшения им своих налоговых обязательств посредством отказа в признании неправомерных расходов или применении вычетов». В пункте 4 указанной статьи должно быть предусмотрено следующее: «В случае установления в ходе налоговых проверок факта неисполнения контрагентом своих обязательств по сделке налоговым органом может быть отказано налогоплательщику в признании расходов и в применении налоговых вычетов по сделке, заключенной с контрагентом, в отношении которого налогоплательщик с учетом условий ведения предпринимательской деятельности, оценки деловой репутации контрагента мог обладать информацией о невозможности исполнения им своих обязательств в силу отсутствия у контрагента необходимых условий для исполнения им обязательств по сделке, в том числе необходимых ресурсов (производственных мощностей, технологического оборудования, персонала) и (или) опыта в соответствующей сфере деятельности». По мнению автора, существование подобной нормы не снимает неопределенности, а только ставит дополнительные вопросы. Из ее содержания видно, что смешиваются два разных основания, в настоящее время используемых в практике для отказа налогоплательщикам в применении налоговой выгоды: отсутствие реальности сделки и непроявление должной осмотрительности. Ключевым обстоятельством, которое должно быть установлено, является неисполнение контрагентом обязательств по сделке. Но такое неисполнение говорит о нереальности сделки, и если это доказано, доводы о должной осмотрительности не имеют значения. Тем самым, здесь речь должна идти о неисполнении лицом налоговых обязательств по сделке. Из этого же исходит и Пленум ВАС РФ, увязывающий в пункте 10 Постановления № 53 должную осмотрительность налогоплательщика с фактом нарушения контрагентом налоговых обязанностей. На недостатки пункта 4 статьи 21.1 НК РФ указывает и Комитет Госдумы по бюджету и налогам, указывая, что в норме не определен период, в течение которого, по мнению налогового органа, налогоплательщик может обладать информацией о невозможности исполнения контрагентом обязательств по сделке Также неясно, чем будет подтверждаться возможность получения налогоплательщиком информации о контрагенте. Помимо прочего, критерием наличия у контрагента необходимых условий для исполнения им обязательств по сделке назван его опыт в соответствующей сфере деятельности. Такая формулировка может привести к ограничению доступа к предпринимательской либо иной экономической деятельности новых организаций или индивидуальных предпринимателей. Таким образом, предложенная норма, к сожалению, не снимает существующих проблем. Поскольку действующее законодательство о налогах и сборах не определяет понятие должной осмотрительности и осторожности, не устанавливает обязанность налогоплательщиков проявлять должную осмотрительность и осторожность, формы и способы выполнения этой обязанности, то и определять последствия ее неисполнения практикой налоговых и судебных органов недопустимо. Очень удачно по аналогичной ситуации высказался Д.В. Винницкий: «… практически значимо нормативно определить понятие «злоупотребление в сфере налогообложения», четко установив основания и пределы для его применения, а также возможные юридические последствия. Правоприменительная практика в этой сфере не должна носить произвольный характер. Более того, она не имеет права на существование при отсутствии необходимой нормативной базы». Тем не менее, учитывая складывающуюся в настоящее время практику, налогоплательщику целесообразно принять меры по проверке своих предполагаемых контрагентов. По этой причине представляется интересной позиция председателя ВАС РФ Антона Иванова, которую он обозначил, отвечая на вопросы журналистов о том, что подразумевается под должной осмотрительностью, сразу после окончания заседания Пленума ВАС РФ, на котором было принято постановление «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» от 12 октября 2006 г. № 53: «Если налогоплательщик заключает сделку с компанией при наличии явных признаков того, что последняя реально не существует (у организации отсутствует ИНН, она не состоит на налоговом учете, не располагается по месту нахождения, указанному в учредительных документах и пр.), значит, он не проявил должной осмотрительности. Конечно, он не обязан проверять детально, является ли организация, с которой планируется сделка, так называемой «однодневкой» или нет. Однако есть определенные признаки фирм-«однодневок», о которых не следует забывать. Налогоплательщик должен хорошо подумать о том, с кем он вступает во взаимоотношения». Иными словами, при выборе контрагентов следует отдавать предпочтение компаниям известным, имеющим опыт работы на соответствующем рынке, обладающим деловой репутацией, финансовой устойчивостью и благонадежностью. С этой целью уже на стадии планирования сделок необходимо удостовериться, что организация (предполагаемый контрагент) создана в соответствии с законодательством (ст. 51 ГК РФ), состоит на налоговом учете (ст. 83 НК РФ), находится по месту нахождения, указанному в учредительных документах, уплачивает в бюджет налоги, имеет имущество и т.д. Также следует проверить полномочия лиц на подписание договоров, счетов-фактур и иных документов. С целью упрощения и упорядочения данной работы можно разработать памятку для организации с указанием документов, которые необходимо представить для рассмотрения вопроса о возможности заключения договора, и вручать ее под роспись уполномоченному представителю. Полученные документы необходимо проанализировать, учитывая, в частности, то, что в силу пунктов 5 и 6 Постановления № 53 создание организации незадолго до совершения хозяйственных операций, взаимозависимость участников сделок, осуществление операций не по месту нахождения налогоплательщика, отсутствие основных средств, производственных активов, складских помещений, транспортных средств могут быть в совокупности и взаимосвязи с другими обстоятельствами признаны обстоятельствами, свидетельствующими о получении налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды. В случае необходимости у предполагаемого контрагента можно запросить письменные пояснения. Информацию, содержащуюся в представленных контрагентом документах, желательно перепроверить путем направления соответствующих запросов в налоговые органы. При проверке контрагента рекомендуется пользоваться онлайн-сервисами от ФНС России www.nalog.ru, где размещаются сведения об адресах, указанных при государственной регистрации в качестве места нахождения несколькими юридическими лицами, в частности, адреса «массовой регистрации», характерные для «фирм-однодневок» и наименования юридических лиц, в состав исполнительных органов которых входят дисквалифицированные лица. Для проверки адреса на факт его использования для массовой регистрации юридических лиц можно воспользоваться сервисами, расположенными в интернете, такими как «Контур.Фокус» и «СПАРК». Они принимаются арбитражными судами как подтверждающие действия налогоплательщика о том, что им предпринимались действия по проверке контрагента на благонадежность (Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.06.2015 по делу № А50-24877/14, Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.08.2015 по делу № А42-8905/14). Также ФНС России в пункте 2.5 Письма от 16.07.2013 № АС-4-2/12705 и в пункте 5.3 Письма от 25.07.2013 № АС-4-2/13622 указала на необходимость использовать в работе информационные ресурсы третьих лиц, например, СПАРК, FIRA.PRO или «Коммерсантъ КАРТОТЕКА». Однако налогоплательщику не стоит ограничиваться только вышеупомянутыми сервисами, поскольку любая дополнительная информация, к примеру, переписка, которая предшествовала заключению договора либо велась сторонами в процессе его исполнения, или же протокол встречи руководителей может служить подтверждением реальности существования контрагента и действительного ведения им той деятельности, результаты которой налогоплательщик принял к учету. Важно, чтобы все получаемые о контрагенте данные имели документальную форму – оригиналов, копий, распечаток с сайтов, скриншотов Интернет-страниц, фотографий, электронных писем, рекламной продукции, аудио- и видеозаписей, и хранились в сформированном досье. Так или иначе, при возникновении споров с налоговыми органами собранные документы позволят налогоплательщику доказать должную осмотрительность и осторожность при выборе контрагента и увеличить шансы исключить возникновение негативных налоговых последствий. Также, в силу подпункта 8 пункта 1 статьи 23 НК РФ налогоплательщик обязан обеспечить сохранность документов, необходимых для исчисления и уплаты налогов в течение четырех лет. При этом в соответствии с пунктом 4 статьи 89 НК РФ в рамках выездной налоговой проверки может быть проверен период, не превышающий трех календарных лет, предшествующих году, в котором вынесено решение о проведении проверки. Таким образом, получается, что собранные документы следует хранить не менее пяти лет. Кроме того, в приказе, инструкции, положении о договорной работе или ином локальном нормативном акте следует предусмотреть цели преддоговорной работы, перечень документов, запрашиваемых у потенциальных контрагентов, и порядок взаимодействия при этом различных служб компании (снабжения, безопасности, юридической и т. д.). В случае непредставления потенциальным контрагентом запрашиваемых документов либо представления документов, содержащих недостоверную информацию, заключать сделки с такой организацией, даже при условии наличия доверительных отношений с ее руководством, не следует. Это позволит, с одной стороны, пресечь уклонение от уплаты налогов недобросовестными налогоплательщиками, а с другой – избежать ситуаций, когда налоговыми органами в ходе проведения мероприятий налогового контроля будет установлено, что, к примеру, поставщик является фирмой-«однодневкой», не уплачивает в бюджет налоги, и на этом основании будет отказано в применении налоговых вычетов по НДС, во включении расходов в состав затрат и, возможно, будут доначислены налоги, пени и наложены налоговые санкции. При этом необходимо учитывать, что некоторые документы (например, бухгалтерский баланс, справка налогового органа о состоянии расчетов с бюджетом) могут быть контрагентом не представлены со ссылкой на коммерческую тайну. В любом случае документально подтвержденные действия по сбору информации будут свидетельствовать, что налогоплательщик предпринял все зависящие от него меры по проверке своего контрагента, тем самым проявил должную степень осмотрительности и осторожности.

master_41918.json

6

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проявление должной осмотрительности с течением времени приобретает все большую значимость для налогоплательщика при выборе контрагента. Следует отметить, что данная категория достаточно универсальна, что позволяет распространить ее применение практически на все возникающие налоговые споры, связанные с различной оценкой сторонами фактических обстоятельств дела. По итогам проведенного исследования концепции «должной осмотрительности» поведения налогоплательщика автором сделаны следующие выводы: 1. Прежде всего представляется необходимым остановиться на том, что понятие должной осмотрительности, обязанность налогоплательщиков в ее регулярном проявлении, формы и способы выполнения этой обязанности, а также юридические последствия ее неисполнения должны быть напрямую установлены налоговым законодательством. Иное противоречит основному, базовому принципу российского налогового права – принципу регулирования налоговых отношений законом, который означает, что правовые акты представительных органов власти рассматриваются как основные инструменты регулирования налоговых отношений. Однако принцип регулирования налоговых отношений законом – это не просто формальное предписание, характеризующее состав налогово-правовых источников. Он решающим образом влияет на весь механизм правового регулирования в налоговом праве, ограничивая свободу какого бы то ни было усмотрения исполнительных органов власти и судов при решении конкретных налоговых дел. Точка зрения автора в отношении данного вопроса также подтверждается позицией КС РФ, изложенной в определениях от 04.12.2000 № 243-О и от 16.10.2003 № 329-О, где суд указывает, что: «По смыслу положения, содержащегося в пункте 7 статьи 3 НК РФ, в сфере налоговых отношений действует презумпция добросовестности, и правоприменительные органы не могут истолковывать понятие «добросовестные налогоплательщики» как возлагающее на налогоплательщиков дополнительные обязанности, не предусмотренные законодательством». В контексте проводимого исследования, под дополнительной обязанностью автор понимает изначальное возложение бремени доказывания проявления должной осмотрительности на налогоплательщика, что недопустимо, поскольку нарушается баланс прав и законных интересов между государством в лице налоговых органов и налогоплательщиками. Как следствие, поскольку в сфере налоговых правоотношений действует презумпция добросовестности налогоплательщика, выведенная в определении КС РФ от 25.07.2001 г. № 138-О, представляется необходимым повысить стандарты доказывания проявления налогоплательщиком должной осмотрительности, которые должны применяться в налоговых спорах при применении налоговыми органами положений ст. 54.1 НК РФ. 2. В качестве подходов, которые могут быть использованы законодателем для создания налоговой нормы о «должной осмотрительности», автор предлагает следующие: Во-первых, необходимо ограничить круг исследуемой налогоплательщиками информации, отсутствие которой будет указывать на непроявление должной осмотрительности. Иными словами, необходимо остановить тенденцию, в соответствии с которой перечень запрашиваемых сведений о контрагенте продолжает настойчиво расширяться. Это можно сделать, придав определенное правовое значение сервисам ФНС России. Примером такого законодательного закрепления может служить статья 11.2 НК РФ, содержащее определение понятия «личный кабинет налогоплательщика». Во-вторых, важно разделить ответственность между государством в лице налоговых органов и налогоплательщиками: если на момент совершения сделки на сайте ФНС России отсутствовала какая-либо негативная информация о контрагенте, то и последствия в виде отказа в налоговых вычетах или уменьшении полученного дохода на произведенные расходы в целях исчисления налога на прибыль не должны иметь места. Исключением является доказанный факт аффилированности между налогоплательщиком и его контрагентом – это свидетельствовало бы о том, что налогоплательщик знал или мог знать о допущенных нарушениях налогового законодательства. В-третьих, если на сайте ФНС России все же хранились отрицательные сведения о компании, то налогоплательщик обязан будет доказать, что они не позволяли в полной мере сделать достоверный вывод о налоговой недобросовестности выбранного контрагента. 3. В результате анализа правоприменительной практики автором сформулированы наиболее актуальные рекомендации налогоплательщикам, вступающим во договорные взаимоотношения с новым контрагентом. В первую очередь, предполагаемого делового партнера стоит проверить на легитимность. О том, что компания ведет деятельность законно, свидетельствует следующая информация: присутствие сведений об этой компании в ЕГРЮЛ, отсутствие массового адреса регистрации и дисквалифицированного руководителя, а также наличие необходимых для ведения соответствующей деятельности разрешений. Также необходимо удостоверится в реальности осуществляемой организацией хозяйственной деятельности, что обычно подтверждается фактическим нахождением фирмы по месту регистрации, наличием обладающего необходимыми полномочиями руководителя, физически существующими по указанным адресам офиса и складов, наличием необходимого оборудования и транспорта, персонала, действующего расчетного счета, и, желательно, присутствием информации о фирме в СМИ и Интернете. О надежности компании говорят такие факты, как отсутствие конкретной организации среди не сдающих отчетность, неплательщиков налогов, банкротов, лиц, участвующих в судебных разбирательствах в связи с допускаемыми ими неплатежами или работой с однодневками, а также наличие рекомендаций со стороны партнеров по бизнесу и длительность ведения деятельности и поддержки взаимоотношений с одними и теми же партнерами. Как итог отметим, несмотря на то, что критерий должной осмотрительности пока что не закреплен в нормативных документах, его фактическое существование и влияние на поведение налогоплательщиков нельзя переоценить. Организации необходимо регулярно проявлять должную осмотрительность при оценке рисков возможных нарушений налогового закона со стороны контрагента и для их предотвращения утвердить локальные нормативные акты, регламентирующие сбор и оценку данных досье предполагаемого бизнес-партнера.

master_43216.json

3

1.1. Становление основных направлений гуманитарного сотрудничества России и Испании.

Взаимный интерес российской и испанской культур возник не безосновательно, издавна русские и испанские деятели писали и говорили о сходстве русского и испанского национальных характеров. К примеру, один из величайших испанских авторов, Мигель де Унамуно писал, что между нашими культурами, несомненно, возможно провести аналогии. Среди таких сходных черт он отмечал основы экономической жизни, смирение, отношение к жизни, бесстрастную религиозность масс и мистические порывы избранных. Другую группу сходных черт можно отыскать в государственной истории: оба государства прошли через период подчинения могущественным завоевателям (Руси пришлось свергнуть татаро-монгольское иго, Испании — мавританское), обе страны прошли через длительный период раздробленности, за которой последовал период усиленной централизации власти. Сотрудничество двух государств в XXI веке базируется на историческом фундаменте культурных контактов России и Испании, свидетельствующих о давнем взаимном интересе стран, несмотря на территориальную отдаленность. Первые столкновения двух культур произошли в восьмидесятых годах XV века, но эра сотрудничества в истории русско-испанских культурных связей начинается в первой трети XVI века, когда были установлены дипломатические связи. Сотрудничество между русскими и испанцами в XVIII веке набирало обороты, выливаясь в знакомство испанцев с русской литературой и зарождению интереса к русскому языку. В XIX веке началось так называемое «русское испанофильство», которое отмечалось в России массовым и всесторонним сотрудничеством между двумя народами. Взаимодействие становилось все более разнообразным и способствовало более объективному восприятию культурных и исторических особенностей стран. Ключевым деятелем, который сделал большой вклад в развитие отношений между Россией и Испанией, был Хуан Валера, секретарь испанской дипломатической миссии в России в период 1856–1857 годов. В то время Россия видела Испанию в романтическом свете, что подстегивало рост популярности Испании среди россиян как туристической дестинации. Существует примерно 20 путевых заметок, опубликованных в то время, которые детально описывали экзотическую красоту испанской природы, национальный колорит, традиции, повседневную жизнь, а также историю и культуру региона. Исследователи активно анализируют эти заметки и рассматривают их как источник, который определил представления народов друг о друге. В начале 1890 года знаменитый путешественник М. А. Берн посещал Испанию и не мог не заметить, насколько гостеприимны и добры испанцы. Это не просто удивительно, но и волнующе для человека, находящегося в чужой стране без языковой поддержки. Художник Коровин, который приехал в Испанию в 1888 году, описывал испанцев как людей, схожих на русских, несмотря на различия между этими двумя культурами. На протяжении своих путешествий оба путешественника получили уникальные впечатления, которые повлияли на русскую живопись конца XIX и начала ХХ веков. В начале ХХ века на сцене театра императорского мариинского театра в Санкт-Петербурге была поставлена оперная постановка «Кармен» Ж. Бизе (1908) с оформлением А.Я. Головина, который был вдохновлен своим путешествием в Испанию. Испания, которую он смог воссоздать на сцене, была очаровательной землей пылкой романтики и пламени солнца, но ее трагическая судьба заключена в ее собственной красоте. Художник смог передать настоящий образ Испании без каких-либо прикрас, словно переносил публику внутрь произведения, на ее горячие улицы и праздничные площади. Точно так же в 1900 году К. А. Коровин создавал костюмы и декорации для постановки балета Л.Минкуса «Дон Кихот» на сцене Московского Императорского Большого театра, о котором писал В. А. Серов: «Константин буйствует в ослепительном вихре красок». Эта работа также стала отражением впечатлений Коровина об Испании. Обе постановки являются представительницами истинных мировых сокровищ театральных произведений и мировой истории живописи, и за это мы должны поблагодарить Испанию. Пейзажи Пиренейского полуострова нашли отражение в картинах многих художников, особенно в творчестве В. А. Серова и П. П. Кончаловского. Испанская живопись привлекала и русских художников. Русские мастера познакомились с картинами знаменитых испанцев, представленных в Эрмитаже, музеях Вены, Берлина, Парижа и, конечно же, мадридского Прадо. Контакт двух культур также обогатил русскую музыку. Испанские мотивы постоянно встречаются в произведениях таких композиторов, как: А. С. Даргомыжский («Эсмеральда» и «Каменный гость»), М. А. Балакирев («Испанский Марш», «Испанская серенада»), Н.А. Римский-Корсаков («Испанское каприччо»), М. И. Глинка («Арагонская хота»), а также в балетной музыке П. И. Чайковского. В Испании на стыке XIX и XX веков наблюдался активный интерес к русской литературе. При этом фанаты Л. Н. Толстого, Ф.М. Достоевского и И.С. Тургенева начали активно переводить их произведения на испанский язык. Особенно популярным автором был Достоевский, его книги были широко известны в Испании в начале XX века. Кроме того, его творчество стало стимулом для многих испанских писателей. Одними из них были Мигель де Унамуно-и-Хуго, Пие Барохи-и-Неси и Xoce Ортеги-и-Гассета. В первой половине ХХ века испанская публика смогла насладиться концертами русских композиторов А. К. Глазунова и С. С. Прокофьева в столице Испании. Одновременно с этим, балеты, созданные русскими хореографами и сыгранные в антрепризе С. Дягилева, получили необыкновенно большой успех у испанской аудитории. Восторженному зрителю представились самые знаменитые балерины того времени, среди которых была и великая Анна Павлова. Отдельно необходимо обратить внимание на развитие культурно-гуманитарного сотрудничества в XX веке, когда в дополнение к описанным выше формам сотрудничества возникают Ассоциации дружбы и сотрудничества как новая веха в отношениях между культурами. Серьезные изменения политических систем обоих государств не могли не отразиться на сотрудничестве в гуманитарной сфере. После буржуазно-демократической революции в Испании интерес к СССР стал открытым и возрос многократно. Движение за нормализацию отношений с Советским Союзом являлось одной из составляющих борьбы за демократизацию общественно-политической и культурной жизни в Республике Испания, по инициативе трудящихся в разных регионах создавались кружки, группы, ячейки и более крупные объединения – общества друзей Советского Союза (ОДСС). К примеру, известны состав и деятельность «Группы друзей России» в Аликанте, основанной в 1932 году. В нее входило 35 человек, в основном студенты, врачи, адвокаты, журналисты, а также несколько рабочих табачной фабрики. План работы объединения на 1933 г. включал такие пункты, как: легализация деятельности группы, организация концертов, выступлений в прессе с защитой Советского Союза, выставки материалов о СССР, создание специальной библиотеки. Уже к началу 1933 г. ОДСС, активно выступающие за признание СССР и установление с ним всесторонних связей на государственном уровне, действовали в Мадриде, Барселоне, Толедо, Ла Корунье, Аликанте, Овьедо, Лериде Гвадалахаре и других регионах. Был поднят вопрос о создании на базе местных организаций и ОДСС Мадрида Общеиспанской ассоциации друзей Советского Союза. Эта ассоциация стала руководящим и координирующим центром ОДСС в Испании в апреле 1933, незадолго до признания Испанской республикой СССР (28 июля 1933 г.). Согласно установочному манифесту, главной целью ассоциации было наиболее всестороннее освещение жизни в СССР. Она собирала, организовывала, пропагандировала и поощряла прямое и документальное знакомство с Советским Союзом всеми имеющимися средствами информации – путешествия, корреспонденции, книги, журналы, фильмы, статистические материалы, выставки, радиопередачи и конференции. Манифест был подписан такими выдающимися общественными деятелями и писателями республиканской Испании, как X. Негрин, Ф. Гарсиа Лорка, Р. Альберти и другие. Деятельность Ассоциации имела большое значение не только с точки зрения политического сближения держав, но и с целью популяризации русского языка и культуры, исторического опыта России. Наивысшей точкой деятельности Ассоциации стал период с 1936 по 1939, воплотив в себе чувства дружбы, антифашистской солидарности и культурного сотрудничества народов Испании и СССР. Однако, работа Ассоциации была прекращена в связи с победой в Гражданской войне в Испании режима Франко, когда дипломатические отношения между Испанией и СССР прервались и были восстановлены лишь в 1977 году. До установления официальных контактов, в том числе обмена военно-морскими миссиями, журналистами, организации информационных услуг для прессы, заключения торговых соглашений, произошло возрождение культурных связей, предопределившее новую эру сближения держав. Например, делегация советских деятелей культуры и искусства в 1969 году посетила международный кинофестиваль в испанском городе Сан-Себастьян. Сфера советско-испанских контактов продолжала расширяться в 1970-х годах. В период до установления дипломатических отношений и подписания соответствующих соглашений, позволяющих советским гражданам выезжать за границу, интерес к Испании проявляли туристы, включая уполномоченных сотрудников государственных учреждений, журналистов, художников, ученых и других представителей различных профессиональных сфер. Они путешествовали в составе специальных туристических групп, сформированных через организации, такие как Союзное общество советской дружбы и культурных связей с зарубежными странами (ССОД). В свидетельстве руководителя западноевропейского департамента ССОД от 25 мая 1973 года сообщается, что специальная туристическая группа ССОД, отправившаяся в Испанию в 1972 году, состояла из членов театрального сообщества, художников, журналистов, ученых и технических специалистов. Помимо туристической программы, участники группы выполняли следующую работу: ученые и медицинские работники посетили высший научный исследовательский совет Испании, познакомились с работой различных медицинских учреждений, осмотрели медицинский город социального обеспечения в Севилье и поговорили с руководством мадридской службы здравоохранения. Историки искусства встретились с руководством мадридского музея Прадо, а также с известными прогрессивными испанскими художниками и критиками по вопросам искусства. Сотрудники театра и кино встретились с драматургами, актерами и театральными режиссерами в Мадриде и Барселоне. Группа провела несколько пресс-конференций , а поездки закономерно освещались крупнейшими испанскими СМИ «ABC», «La Veridat» и «Informationen». В конце поездки руководителей группы встретили мэр Мадрида и глава департамента восточноевропейских государств Министерства иностранных дел Испании. Такие поездки были организованы советскими властями для получения достоверной информации о социально-политической ситуации в Испании, о чем свидетельствуют официальные встречи членов советских туристических делегаций с официальными лицами: представителями испанских государственных органов, должностными лицами МИД Испании и репортерами крупных газет. В то же время развитие культурных связей и установление прямых профессиональных контактов между учеными и художниками, по-видимому, подготовили определенные условия для будущего восстановления отношений между двумя странами. В октябре 1978 года так же на базе ССОД было создано Общество дружбы «СССР – Испания», под руководством академика Юрия Овчинникова. А в 1979 году была учреждена Ассоциация «Испания–СССР», ставшая в некотором роде преемницей Ассоциации 1933 года. Обе организации были призваны содействовать укреплению дружбы между народами Испании и СССР, знакомству граждан двух стран с историей и жизнью друг друга. Однако, существовали и некоторые различия: так, членами Общества «СССР–Испания» были видные деятели культуры и науки, а также бывшие карьерные дипломаты. Высокопоставленные должностные лица, занимавшие почетные посты, осуществляли свою деятельность на общественных началах, в то время как работа чиновников, курировавших Общество, оплачивалась государством. В деятельности Ассоциации «Испания–СССР» принимали участие антифранкисты, студенты университетов, люди разных политических убеждений, которых объединял интерес к советской культуре. В докладах организаций ССОД указывалось, что в испанских ассоциациях наблюдалась тенденция к децентрализации, на их деятельности сказывались противоречия внутри коммунистического движения и нехватка рабочих материалов. Ассоциация «Испания–СССР» прекратила своё существование в 1991 году. Без сомнения, прямая зависимость двустороннего культурного сотрудничества от внешнеполитических курсов государств является одной из особенностей взаимодействия России и Испании в этой сфере. Деидеологизация культурной дипломатии России открыла ряд новых возможностей для экспорта свободных теперь от пропагандистской и идеологической направленности достижений российской культуры в Испанию, как традиционными способами, с помощью государственных институтов, так и средствами народной дипломатии. Одним из основных препятствий для эффективного культурного сотрудничества является пропаганда, которая может быть чуждой для многих людей и создавать преграды для понимания культурного наследия России. Поэтому, необходимо продолжать работу по деидеологизации и предоставлению доступной и правдивой информации о культурном наследии России. Именно в 1990-е годы начало формироваться нормативное регулирование культурно-гуманитарного сотрудничества между Российской Федерацией и Испанией. Были сохранены и в значительной степени приумножены важнейшие направления двусторонних связей в гуманитарной сфере и в области художественной культуры. Кроме того, России удалось сохранить положительный опыт СССР и ССОД в организации и проведении культурно-массовых мероприятий различного профиля для испанской аудитории, которые активно использовались как в 1990-е, так и в 2000-е годы, и в исследуемый период (2014–2019 гг.). На современном этапе культурные связи между Россией и Испанией в области музыки также очень широки и прочны. Организации и исполнители из обеих стран постоянно гастролируют за границей, выступают перед иностранной публикой. В свою очередь, знаменитые исполнители оперы Испании, такие как Монсеррат Кабалье и Хосе Каррерас, посещают Россию. Классическая музыка России уверенно держит позиции в Испании, где российские филармонические оркестры стали постоянными гостями во многих городах Королевства. Примером того, как эти связи производят плоды, служит приезд в Россию ансамбля старинной музыки «Сарабанда», исполнившего великолепный концерт в 2015 году, который включал в себя произведения композиторов эпохи Возрождения в итальянском дворике здания Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве. Кроме того, в период 2015–2016 годов группа Даниэля Крамера – одного из лучших джазовых пианистов современности, организовало гастрольный тур по городам Испании с программой «Россия-Испания. История любви». Таких примеров можно найти немало, особенно с возрастающим количеством перекрестных проектов, начиная с проведения первого года культуры в 2011 году. Литературное направление в культурном обмене России и Испании всегда занимало одно из важнейших мест. В нашей стране Сервантеса и героя его произведений «Дон Кихот» очень любят, и каждый год в честь него проводится множество мероприятий и конференций в испанских культурных учреждениях. Весной 2015 года в Пушкинском музее состоялась выставка «Книга художника. Графика Жоана Миро к поэме Рафаэля Альберти, Антони Тапиеса к стихам Иосифа Бродского». Более того, в 2015 во многих других городах нашей страны было проведено несколько межмузейных обменов на местном уровне. Среди испанских авторов все большую популярность приобретают произведения русских писателей, которые становятся источником вдохновения и объектом исследований. В ходе встречи писателей в Москве в ноябре 2015 года испанские авторы высказались об огромном вкладе русской литературы в общество и культуру Испании, назвав такие произведения, как «Шинель» Гоголя, «Война и мир», «Анна Каренина», «Смерть Ивана Ильича» Толстого. В то же время в Мадриде встречались представители русской и испанской культур – писатели, переводчики, издатели – они выразили желание познакомить широкую общественность с современной литературой обеих стран и расширить границы литературного обмена. Для продвижения отечественной литературы за рубежом важную роль играет языковая тематика публикаций, которая зависит от наличия квалифицированных переводчиков и высокого уровня владения иностранными языками. Этот фактор находит тесную связь с образованием, поэтому успешный литературный обмен с другими странами требует внимания к расширению знаний иностранных языков и обмену опытом в этой области. Испанская и русская живопись играют важную роль в культурном наследии обоих народов. Работы известных испанских художники представлены в российских в музеях, хотя доступ к работам может быть ограничен. В свою очередь, испанцы могут наслаждаться работами русских мастеров на постоянных и временных выставках. В российских музеях можно увидеть представительные экспонаты XVI века, символизирующие золотой век испанской живописи, однако выставки русских работ в Испании редки. Взаимодействие между музеями и частными галереями расширяется, что вызывает поддержку национальных правительств. Недавно российские специалисты получили возможность насладиться работами Сальвадора Дали, Пабло Пикассо, Франсиско Гойи и других ведущих испанских художников. В то же время популярность русской живописи в Испании не может быть оспорена. Это доказывается открытием нескольких музеев, где представлены работы русских художников. Например, в Малаге открылся филиал Русского музея в марте 2015 года, где ежегодно открывается постоянная экспозиция «Русское искусство XV–XX веков» и две временные выставки. Театр всегда считался достоянием России, и многие артисты известны за её пределами. В Испании русский балет особенно популярен, поэтому неудивительно, что многие театры регулярно гастролируют по Испании. В самых престижных местах страны Майю Плисецкую всегда хорошо принимали, несколько раз Испанию посещали труппы Мариинского, Большого театров, театров им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. 5 апреля 2016 года в Мадриде состоялось торжественное открытие Года перекрестного туризма в России и Испании, в качестве торжественного мероприятия был выбран «гала-концерт звезд русского балета». В постановке приняли участие ведущие солисты Большого, Мариинского и Михайловского театров. С испанской стороны Россию посещают Национальный театр «Классика» и Королевский театр «Королевский театр» – Национальная балетная труппа, как это произошло ранее в 2011 году в рамках года первого перекрёстного года культур. Эти факты доказывают, что культура на протяжении веков была одним из главных факторов сближения двух стран. Взаимный интерес в таких областях, как литература, театральное искусство, музыка, образование, живопись, не иссякает и сегодня. Другие сферы культурного обмена, такие как архитектура, скульптура, фотоискусство и другие, также представлены в российско-испанском сотрудничестве, однако их доля в общем объеме двусторонних контактов меньше. В XXI веке российско-испанские культурные связи получили новый вектор развития и реализовывались как в прежних форматах и направлениях, так и в новых. С начала века и вплоть до 2019 года основными направлениями реализации культурной политики были: деятельность культурных центров, образовательные обменные программы, проведение научных конференций, саммитов, семинаров, совместные исследования, использование «мягкой силы» для формирования имиджа государства. В рамках российско-испанского культурного обмена, особое значение имеют неправительственные общественные структуры, такие как культурные и научно-образовательные центры. Они реализуют учебные и научно-исследовательские проекты, проводят мероприятия в сфере культуры в России и Испании. Сотрудничество между странами также проявляется в продолжении артистических и выставочных обменов, а также в открытии филиала Института Сервантеса в России, который стал постоянно действующим испанским культурным центром. Увеличение количества проектов и программ, реализуемых как российской, так и испанской стороной, в области изучения языков, также заслуживает отдельного упоминания. Данная работа проводится как на государственном уровне, так и на базе общественных организаций России и Испании. Особое гуманитарное значение имеет туризм, причем не только Испания является традиционно популярной для русских туристов, но и Россия стремится повысить свою привлекательность в глазах испанских туристов. Одно из нововведений российско-испанского сотрудничества – перекрестные годы, первым успешным опытом стал Перекрёстный год культур в 2011 году. В последствии были проведены: перекрестный год языка и литературы, в 2014 году, 2016 год была объявлен перекрестным годом туризма, а 2019 год – перекрестным годом образования и науки России и Испании. В конце 2018 года была издана книга «Испания и Россия: дипломатия и диалог культур. Три столетия отношений», которая была представлена в 2019 году в рамках поддержки Агентства по международному сотрудничеству в целях развития МИД Испании. В том же году состоялась презентация уникального научного сборника документов под названием «Посольство П.И.Потемкина в Испанию в 1667–1668 гг.», которую провели в Национальном историческом архиве Испании. Сборник был издан в честь 350-летия этого исторического события и был под редакцией известного российского историка-испаниста В.А.Ведюшкина. Таким образом, Испания и Россия имеют много общих исторических и культурных особенностей и продемонстрировали мощный внешний потенциал, который выходит за рамки сотрудничества на современном этапе. Обе страны проявляют заинтересованность в дальнейшем сближении, развитии сотрудничества. Этот прогресс был отмечен не только в политическом и экономическом плане, но и в сфере гуманитарных связей, где обширные достижения XXI века опираются на стабильный фундамент культурного сотрудничества прошлого. Двустороннее сотрудничество развивается как независимо, так и в рамках общеевропейских отношения с Россией и регламентируется рядом значимых двусторонних договоров и соглашений.

master_43216.json

4

1.2. Нормативно-правовые основы культурного сотрудничества Российской Федерации и Королевства Испания.

Гуманитарное сотрудничество способно раскрыть в новом свете межгосударственные отношения России и Испании. Существующие программы сотрудничества регулируются несколькими десятками договоров, соглашений, протоколов и других двусторонних документов, подписанных как в советский период, так и после декабря 1991 года. Начиная со второй половины 1990-х, после признания Российской Федерации правопреемницей СССР, отмечался двусторонний устойчивый интерес к развитию сотрудничества в сфере политики, экономики и культуры. Однако, сфера гуманитарного сотрудничества была и остается одной из самых размытых в вопросах документального оформления направлений и критериев сотрудничества. Рассмотрим нормативно-правовую базу гуманитарного сотрудничества в Российской Федерации и Королевстве Испания. Российская Федерация после 1991 года начала выстраивать нормативно-правовую базу, включая аспекты культурной дипломатии. Уже в середине 1990-х были сделаны первые попытки создания полноценного стратегического документа, закрепляющего основные цели и направления внешней культурной деятельности. Концепция внешней политики России представила новое видение развития международного культурного сотрудничества, в котором культура стала одним из наиболее гибких и эффективных рычагов в сложном механизме внешнеполитической деятельности. Данный подход был принят, основываясь на убеждении, что культурное сотрудничество с зарубежными странами должно стать одной из составляющих системы координат внешней политики, а также экономического и политического взаимодействия. В документе, представленном Российской Федерацией, было выделено восемь разделов, включающих в себя представление концепции внешней политики. В каждом из разделов было изложено альтернативное видение развития международных отношений, сосредоточенное на значимости культурного сотрудничества. Отмечается, что данные отношения могут являться важным инструментом для развития мира и сотрудничества международного сообщества. В концепции рассматривалось развитие основных форм и направлений сотрудничества. Итак, международное культурное сотрудничество предполагалось развивать в следующих областях: культура и искусство, наука и образование, СМИ, молодежный обмен, издательское дело, библиотечное и архивное дело, спорт и туризм и т.д. В качестве основных партнеров по межкультурному диалогу были определены: государства СНГ и Балтии, страны Западной Европы, Индия и Китай. Важная роль также отводилась всестороннему и глубокому взаимодействию с ЮНЕСКО. В концепции обозначены цели и задачи культурной дипломатии Российской Федерации, при этом подчеркивается многонациональный характер российской культуры, пограничное положение нашей страны между двумя мощными потоками цивилизации и готовность России к равноправному и всестороннему диалогу. Стоит отметить, что во всех подобных документах, так или иначе, рассматривается тенденция специально выделять вопрос безопасности и защиты культурной самобытности России от «экспансии массовой коммерческой культуры». Наиболее уязвимым разделом документа можно назвать вопрос финансирования внешней политики. Отсутствие четкого механизма выделения средств на такого рода программы является большим препятствием для проведения масштабных культурных акций за рубежом, направленных на популяризацию русской культуры и языка, создание благоприятного имиджа страны за ее пределами. Важность этого документа не следует недооценивать, концепция, безусловно, стала первым документом в истории современной России, в котором подробно рассматриваются вопросы культурного сотрудничества. В феврале 2001 года МИД России подготовил документ «Основные направления работы Министерства иностранных дел Российской Федерации по развитию культурных связей России с зарубежными странами», который дополнил и уточнил положения концепции внешней политики 2000 года. Прежде всего, важность документа обусловлена тем, что в нем нашли отражение основные направления работы Министерства иностранных дел России, а именно осуществление культурного сотрудничества с зарубежными странами, подчеркнута важность культурных связей в позиционировании страны за рубежом, обозначены исторические связь дипломатии и культуры. Важность международного культурного сотрудничества в России подтверждена в обновленной «Концепции внешней политики Российской Федерации» от 12 июля 2008 г. В этом документе пункт «Международное гуманитарное сотрудничество и права человека» помещен в раздел «Приоритеты Российской Федерации в решении глобальных проблем», что определенно подтверждает высокую значимость культурного фактора во внешнеполитической деятельности страны. В концепции особое внимание уделяется деятельности России, направленной на: защиту прав и законных интересов российских граждан и соотечественников в вопросе расширения и укрепления русского языкового и культурного пространства; сохранение этнокультурной идентичности российской диаспоры и ее связей с исторической родиной; создание условия содействия добровольному переселению. Слабой стороной этого документа была все та же проблема – финансирование международной культурной деятельности России, которая, опять же, не была рассмотрена. В целях развития и реализации положений «Концепции внешней политики Российской Федерации» от 12 июля 2008 г. МИД РФ 18 декабря 2010 г. утвердил документ «Основные направления политики Российской Федерации в сфере международного культурно-гуманитарного сотрудничества». В соответствии содержанием документа Современное международное культурно-гуманитарное сотрудничество считается неотъемлемой частью государственной политики России в глобальном контексте. В условиях многополярности и высокой конкуренции в культурном и цивилизационном измерении, страна использует дипломатические инструменты, основанные на использовании «мягкой силы», в том числе культурную дипломатию, с целью укрепления своего международного авторитета. Круг наиболее приоритетных партнеров России был значительно расширен. Однако, в документе отсутствует упоминание о сети Интернет, инструменте, который считается одним из важнейших для создания положительного образа страны за рубежом. Ожидается, что данное направление будет всё больше развиваться в выстраивании международных культурных связей в будущем. Следующая редакция «Концепции внешней политики Российской Федерации» от 12 февраля 2013 г. подтвердила преемственность курса внешней политики РФ по всем основным направлениям, в том числе и по вопросу международного гуманитарного сотрудничества, которое подобно содержанию Концепции 2008 г., рассматривается в параграфе «Международное гуманитарное сотрудничество и права человека» в разделе «Приоритеты Российской Федерации в решении глобальных проблем», что вновь указывает на приоритетность данного направления во внешнеполитическом курсе России. Говоря об изменениях, связанных с международным культурным взаимодействием, стоит отметить, что последняя редакция Концепции не только четко обозначила ключевые задачи российского государства в данной сфере, но и дополнила их. Были добавлены новые задачи, такие как: развитие межгосударственных культурных и гуманитарных связей между славянскими народами, а также упор на работу в области межкультурного диалога и поддержки российских культурных центров за рубежом. Одной из главных задач является укрепление международного имиджа России через развитие культурных связей со странами-партнерами. Для достижения этой цели необходимо налаживать контакты на государственном и международном уровнях, проводить культурные фестивали, выставки и мероприятия, способствующие популяризации российской культуры. Кроме того, важную роль играют обмены и стажировки для молодых специалистов в области культуры и искусства. Другим важным аспектом является поддержка российских культурных центров в других странах. Такие центры являются не только площадками для показа российской культуры за рубежом, но и центрами культурных и образовательных программ, а также местами для общения и культурного диалога. Важно обеспечить стабильное функционирование этих центров и улучшить их инфраструктуру для удобства посетителей. Научно-исследовательская работа также играет большую роль в международном культурном взаимодействии. Необходимо поддерживать научный диалог в области культурологии и истории искусства, проводить совместные исследования и публиковать результаты в международных научных журналах и сборниках. Кроме того, стоит обратить внимание на создание условий для максимального использования культурного наследия России. Необходимо сохранять и реставрировать памятники культуры и искусства, а также создавать музеи и выставочные залы, позволяющие ознакомить международную аудиторию с богатством российской культуры.. Также в рамках формирования положительного образа России за рубежом, в Концепции говорится о необходимости совершенствования системы применения «мягкой силы», под которой понимается «комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологии». Однако, как и в более ранних документах, в этой редакции не был прописан четкий механизм финансирования международной культурной деятельности РФ. Концепция внешней политики Российской Федерации, утвержденная Президентом Российской Федерации В. В. Путиным 30 ноября 2016 года, была действительная до недавнего времени. В документе сделан акцент на перенос Центра мировой политики в Азиатско-тихоокеанский регион. Вновь указывается на необходимость использования инструментов мягкой силы. В ряд национальных приоритетов входили: усиление роли России в мировом гуманитарном пространстве, распространение и укрепление позиций русского языка в мире, популяризация достижений национальной культуры, национального исторического наследия и культурной самобытности народов России, российских образования и науки. Раздел «Международное гуманитарное сотрудничество и права человека», в котором подробно описываются культурные интересы внешней политики России, сохранен. Таким образом, в начале нового тысячелетия Россия вступила на эффективный путь трансформации своего внешнеполитического курса в области культуры. Необходимость реформирования и обновления документальных основ внешней политики Российской Федерации была обусловлена общими тенденциями развития международных отношений в начале XXI века. В изучаемый период международное культурное сотрудничество России и Испании базируется на обширной и хорошо проработанной документальной базе, которая, в целом, соответствует современным реалиям и в которой отчетливо видна растущая связь культуры и внешней политики в XXI веке. Современная Россия, желая занять подобающее ей место на мировой арене, пытается использовать культуру как эффективный инструмент внешней политики, особенно учитывая ухудшение отношений с Соединенными Штатами и Европейским Союзом. В настоящее время внешняя политика Российской Федерации направлена не только на формирование благоприятного имиджа за рубежом, но и на достижение внешнеполитических целей: развитие двусторонних и многосторонних отношений равноправного и взаимовыгодного партнерства с зарубежными странами и международными организациями; создание благоприятных условий для устойчивого и динамичного роста российской экономики; консолидация русской диаспоры за рубежом и популяризация культурных достижений народов России. Королевство Испания имеет сравнительно небольшой опыт в реализации культурной политики за рубежом и в настоящее время не располагает документом, охватывающим все сферы культурного сотрудничества. Однако с начала нового тысячелетия предпринимаются активные попытки создать полноценную стратегию. Одной из первых работ, посвященных испанской культуре, стала «Культурная политика в Испании», выпущенная в 2004 г. Королевским институтом Элькано, именно в этом документе были определены цели и задачи внешней политики, ее основные направления и круг ключевых партнеров. Даже тогда различным культурным и образовательным учреждениям отводится особая роль лидеров в культурной дипломатии. Другим важным документом является «Стратегия культуры и развития в рамках испанского сотрудничества», которая была принята Министерством иностранных дел Испании в 2007 году. На сегодняшний день эта стратегия является наиболее полной концепцией испанского культурного сотрудничества. Эта стратегия перекладывает часть задач регулирования на испанские планы сотрудничества, принимаемые каждые четыре года, начиная с 2000 года. Эти документы обозначили важную роль культурной политики Испании за рубежом и позволили рассматривать внешнюю политику страны как самостоятельное направление государственной деятельности. Главным актором в этом процессе было назначено Министерство иностранных дел Испании, которое целенаправленно работает на развитие национальной культуры и поддержание культурного сотрудничества в мире. В апреле 2011 года Испания приняла документ «Национальный план внешней культурной деятельности» (PACE), который официально ввел термин «внешняя культурная деятельность», а также определил четыре приоритета для реализации внешней политики, такие как содействие сохранению наследия и культурному самовыражению; интернационализация культурных и креативных индустрий; содействие межкультурному диалогу; поддержка сотрудничества в области культурного развития. Во-первых, этот план вводит термин «внешняя культурная деятельность» наравне с «внешней политикой», «культурной дипломатией» и другими. Внешняя культурная деятельность — это совокупность всех мер внешних связей, направленных не только на политическую элиту, но и на общество, направленных на создание и поддержание позитивного имиджа государства. В Плане выделяются субъекты испанской внешней политики и разграничиваются их сферы деятельности в отношении реализации этого плана. Помимо Министерства иностранных дел и Министерства культуры, Совет по внешней культурной деятельности с его секретариатом и рабочей группой, организация «Испанская культурная деятельность» (AC/E), Институт Сервантеса, испанское агентство «Международное сотрудничество в целях развития» (AECID), другие коммерческие и туристические организации. называются организации, а также консультативные члены, такие как Королевский институт Элькано. В тексте плана также названы основные цели внешней культурной деятельности вышеуказанных организаций, а именно: формирование и продвижение «испанского бренда» (особенно в области инноваций и технологий), распространение испанского языка, продвижение испанской культуры за рубежом, продвижение культурное сотрудничество как поддержка дальнейшего развития, поддержка этого документа представляет собой новый шаг в развитии внешнего культурного сотрудничества Испании и имеет первостепенное значение. В декабре 2011 года введение PACE было приостановлено в связи со сменой власти и приходом к власти Мариано Рахоя, лидера народной партии. Принятый 25.03.2014. закон «О внешней деятельности и внешней службе государства», стал альтернативой PACE. Он провозгласил внешнюю политику главным инструментом внешнеполитической деятельности, а именно продвижение культуры, интернационализацию и сотрудничество. Одним из последних актуальнейших документов является Стратегия внешнеполитической деятельности на период 2021–2024 года, принятая 26 января 2021. Рассмотрим её основные положения: правительство Испании выступает за «феминистскую внешнюю политику» и «гуманитарную дипломатию»; и попытается воспользоваться «возможностью», предоставляемой прибытием Джо Байдена в Белый дом, чтобы улучшить отношения с США. Данный документ заменяет предыдущую стратегию (2015–2018 годы) и, хотя он отражает только мнение правительства, был ранее обсужден с автономными сообществами, испанской федерацией муниципалитетов и провинций (FEMP) и основными государственными учреждениями от экономического и Социального Совета (CES) до Государственного Совета, прежде чем передать его парламенту. Согласно тексту документа, «Испания стремится к более активному участию на международном уровне», исходя из своей приверженности «реформированному и усиленному многостороннему подходу», «федеративной и сильной Европе», «стратегическому двустороннему подходу» и «солидарному обязательству». По словам госсекретаря Испании Мануэля Муньиса, координатора проекта, в котором участвовали все министерства, речь идет не только о выявлении существующих проблем, но и о том, чтобы «использовать все инструменты внешней политики» для их решения. Таким образом, основными ориентирами во внешней культурной политике Испании на данный момент являются: курс на сближение с США, сохранения приверженности концепции «Больше Европы», укрепление отношений со странами Латинской Америки и Китая, большое внимание уделено сотрудничеству в области здравоохранения, так как документ подготавливался в эпоху пандемии коронавируса, также планируется создать механизмы регулярных консультаций, которые объединят Министерство иностранных дел с региональными институтами, ответственными за международное сотрудничество, расширить дипломатический штат и проведена передислокация консульств. Испания планирует представить свою кандидатуру в Совет ООН по правам человека на двухгодичный период 2025–2027 годов. Будет укреплена и расширена база Кварт-де-Поблет (Валенсия) в качестве технологической платформы системы Организации Объединенных Наций. К сожалению, в этом документе аспект двусторонних отношений с Россией не упоминается. Рассмотрим основные двусторонние соглашения России и Испании. Основными вехами развития двусторонних отношений России и Испании можно считать следующие документы: взаимные ноты об установлении дипломатических отношений 1977 года, Договор о дружбе и сотрудничестве 1994 года и Декларация о стратегическом партнёрстве 2009 года. Основным документом, регламентирующим отношения между двумя государствами, является Договор о дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Королевством Испания, подписанный 12 апреля 1994 года в Мадриде и действующий до сегодняшнего дня. Документ, закрепляющий культурное взаимодействие двух государств и определяющий его цели и направления, имел особую значимость. Данный документ предусматривал достаточно детальную проработку положений о мерах и механизмах дальнейшего взаимодействия, включая пункт о будущей деятельности Российского центра науки и культуры и Института Сервантеса, открытие которого на тот момент еще только планировалось. Договор, подписанный сторонами, был важным шагом в развитии культурного сотрудничества между государствами. Одной из сфер совместной деятельности называется преодоление последствий раскола Европейского континента и последовательное формирование единого европейского пространства в политической, экономической, правовой, гуманитарной, культурной и экологической областях. Гуманитарному сотрудничеству между странами посвящены статьи 10,16 и 21, предусматривающие расширение связей в области науки, образования, информации, спорта, а также развитие молодежных обменов, поощрение прямого сотрудничества между правительственными учреждениями, общественными организациями и гражданами в сфере культуры, науки и образования, сотрудничество в осуществлении совместных проектов, содействие созданию на взаимной основе и деятельности культурных центров, а также научных, информационных и других фондов и ассоциаций, которые могли бы обеспечить прямой доступ к культуре своих стран, используя для этого также возможности телевидения, радио и других аудиовизуальных средств. Кроме того, в соответствии со статьёй 16, стороны планируют развивать сотрудничество в области как фундаментальных, так и прикладных научно-технических исследований. Более того, в Статье 18 говорится, что стороны будут развивать сотрудничество в рамках международной экономической системой и «Испания окажет содействие участию или вступлению России в те организациях, членом которых последняя не является». Статья 21, хоть и очень кратко, но говорит о необходимости развития двусторонних гуманитарных отношений между государствами. Несколько позднее было также подписано Соглашение о сотрудничестве в области культуры и образования (11.04.1994), которое вступило в силу в 1995 году и тем самым аннулировало Соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Королевством Испания о культурном и научном сотрудничестве, подписанное 19 января 1979 года в г.Москве. В данном соглашении подробно описаны все направления и форматы сотрудничества между державами, а именно: всесторонние обмены в сфере образования, культуры и искусства, организация конференций и симпозиумов, а также обмены специалистами в области изобразительного, театрального и музыкального искусства, кинематографа и литературы и по другим направлениям культуры путем подписания соответствующих программ, протоколов и других рабочих документов в данной области, сотрудничество между музеями, библиотеками, архивами посредством обмена документами, информацией, специалистами и выставками, принимая меры к обеспечению гарантий, не исключая и финансовой ответственности, по сохранению художественных, исторических и документальных ценностей, сотрудничество в сфере охраны авторских прав, сотрудничество между архивными учреждениями по таким основным направлениям, как обмен информацией, специалистами, копиями архивных документов, содействие научным работникам в их исследованиях в архивах, издание совместных документальных сборников. Также в документе подробно регламентировано сотрудничество в области образования посредством таких форматов как: обмен специалистами, научными работниками, преподавателями, студентами и учащимися, развитие связей между высшими, средними и профессиональными учебными заведениями, а также другими образовательными учреждениями и организациями; предоставление стипендий и других возможностей для учебы, обучения и научно-исследовательской работы на своих территориях; сотрудничество в области профессионального образования; развитие сотрудничества в области внешкольного образования; обмен документами и материалами, а также создания совместных комиссий для выработки учебников и вузовских программ по истории, географии и общественно-экономическому развитию. В период с 2000 года Российская Федерация и Испания начали расширять сферы сотрудничества в области культуры, закрепленные значимыми двусторонними актами. Одним из них стало Соглашение между Российской Федерацией и Королевством Испания о деятельности культурных центров, а другим – Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Королевства Испания о научном и технологическом сотрудничестве, подписанные в 2001 году. Эти акты были надлежащим образом регламентированы и способствовали развитию сотрудничества в смежных сферах, а также укреплению межкультурной коммуникации. Также 24.08.2006 было подписано Соглашение между правительством Российской Федерации и Королевством Испания о сотрудничестве в сфере туризма. Межрегиональное сотрудничество и связи между городами-побратимами оказывают непосредственное влияние на развитие двусторонних отношений. Ряд областей и краев России, такие как Ярославская, Ростовская, Нижегородская и Волгоградская, а также Краснодарский край, стремятся к установлению партнерских отношений с иностранными регионами Испании. Среди последних можно выделить Валенсию, Каталонию, Астурию, Риоху, Мурсию и другие. Начало XXI века стало переломным этапом для развития партнерства между городами России и Испании. Сегодня города-побратимы Санкт-Петербург и Барселона, Москва и Мадрид продолжают налаживать сотрудничество в различных областях. Примером такого сотрудничества может служить «Протокол о сотрудничестве между Администрацией Санкт-Петербурга Российской Федерации и Мэрией Барселоны Королевства Испания», подписанный в 2002 году. Один из пунктов этого договора предусматривает сотрудничество путем обмена опытом в различных областях, а также участие в местных организациях и ассоциациях. Одним из важнейших документов для изучения в рамках данной темы является Декларация о стратегическом партнёрстве между Российской Федерацией и Королевством Испания, подписанное 03.03.2009 в Мадриде. Несмотря на то, что, главным образом, данная Декларация имела особую значимость для политической и экономической сфер сотрудничества, положениям о культурном сотрудничестве было уделено значительное внимание, что подчеркивает значимость этой сферы в качестве базиса партнерских отношений России и Испании. Таким образом, Россию и Испанию связывает сеть двусторонних соглашений, создающих прочный фундамент для развития всестороннего гуманитарного сотрудничества. Анализ нормативно правовой базы российско-испанских отношений в области культуры показывает, что уже в XX веке гуманитарное сотрудничество становится одним из приоритетных направлений сотрудничества двух держав.

master_43216.json

6

2.1. Роль государственных учреждений в сотрудничестве России и Испании.

В данной главе помимо характеристики акторов культурно-гуманитарного сотрудничества представлен ивент-анализ мероприятий в сфере науки, культуры и образования, организованных и проведенных акторами на различных уровнях в 2014–2019 гг. В основу исследования лёг набор кодовых слов, описывающих форматы и тематику мероприятий. Для Посольств, деятельность которых будет подробно рассмотрена в рамках этого параграфа, данный перечень содержит следующие теги: встреча, выставка, дарение, кинопоказ, конкурс, концерт, круглый стол, кухня, лекция, мастер-класс, мемориальная работа, награждение, образование, перекрёстные годы, праздник, соотечественники, спектакль, спорт, творческий вечер, туризм, фестиваль, церковь, язык и ярмарка. Анализ содержания и частотности мероприятий позволит проследить динамику сотрудничества в культурно-гуманитарной области в изучаемый период. На высшем уровне вопросы культуры и взаимодействие Испании и России решаются, главным образом, в ходе встреч и переговоров глав государств и правительств. Обычно культурно-гуманитарные аспекты сотрудничества рассматриваются на ряду с вопросами экономического взаимодействия и вопросами стратегического партнерства в сфере безопасности. Встречи данного уровня определяют курс взаимоотношений, выделяют приоритетные направления как в долгосрочной, так и в краткосрочной перспективах, подтверждают взаимный интерес к культурам наших народов и понимание приоритетных целей и ценностей государств. На следующем уровне осуществляется взаимодействие министерств и ведомств: 1)по вопросам внешних сношений (Министерство иностранных дел РФ, Министерство иностранных дел, ЕС и сотрудничества Испании); 2)по вопросам культуры (Министерство культуры РФ, Министерство культуры и спорта Испании); 3) по вопросам образования (Министерство науки и высшего образования РФ, Министерство образования и профессионального обучения Испании); 4) по вопросам туризма (Федеральное агентство по туризму РФ (Ростуризм), Министерство промышленности, торговли и туризма Испании). Соответственно и формы сотрудничества на данном уровне разнообразнее: помимо официальных встреч представителей министерств и ведомств проводятся консультации, разрабатываются планы финансирования, принимаются решения о запуске крупных совместных проектов (открытие культурно-образовательных центров, фестивали, ярмарки, перекрестные годы), осуществляются контролирующие и консультативные функции по линии посольство – консульство – культурный центр – торговое представительство, а также полномасштабное детальное планирование по форматам, срокам реализации и финансированию культурно-гуманитарных мероприятий осуществляется именно на этом уровне. Важно отметить работу высших дипломатических представительств государств – посольств, постоянно функционирующих на территории зарубежного дружественного государства, действующих в рамках общего курса своей страны и принципах международного права. Практическая деятельность посольств включает в себя широкий круг задач: - от защиты прав и интересов соотечественников за рубежом до участия в торжественных приемах, конференциях и т.п. от лица своего государства; - посольства – связующие звенья между правительствами и гражданскими обществами, так как напрямую могут работать с физическими лицами; - одна из фундаментальных целей работы посольств – сохранение у соотечественников позитивного восприятия Родины. В практической деятельности посольство возложено решение широкого спектра задач, включая обеспечение защиты прав и интересов соотечественников, участие в торжественных приемах, конференциях и других мероприятиях. Посольство выполняет функцию связующего звена между правительством и гражданским обществом, одной из целей которого является сохранение у соотечественников чувства Родины и владения родным языком. В этом контексте посольство проводит яркие национальные праздники, организует лекции об истории и культуре страны, занимается мемориальной работой и т.д. Представители посольства проводят встречи с соотечественниками, академическими кругами, бизнес-сообществами, главами административных единиц, органами власти всех уровней и юрисдикций. Задачи и акторы взаимодействия в этом случае многочисленны, а связь с народом тесная, поэтому данный уровень взаимодействия оказывает наибольшее влияние на создание положительного имиджа страны. В рамках рассматриваемого периода были проведены несколько важных встреч и визитов на правительственном уровне: так министр иностранных дел Российской Федерации посещал Испанию с визитом 4 марта 2014 года и 6 ноября 2018 года, а король Испании Филипп VI посетил матч Испания-Россия на стадионе Лужники в рамках Чемпионата мира по футболу в России. Кроме того, за рассматриваемый пятилетний срок было проведено несколько заседаний Межправительственной Смешанной Российско-Испанской комиссии по экономическому и промышленному сотрудничеству. Визит С.В. Лаврова 4.03.2014 включал в себя подписание Плана политических консультаций между Министерством иностранных дел Российской Федерации и Министерством иностранных дел и сотрудничества Испании на 2014-2015 годы, а также обсуждение основных вопросов развития двусторонних отношений и международной жизни, особое внимание уделялось развитию межведомственному взаимодействию. В июне 2017 Министр иностранных дел Испании Альфонсо Дастис также встречался со своим российским коллегой Сергеем Лавровым, чтобы обсудить актуальные вопросы двусторонних отношений. В ноябре 2018 года С.В. Лавров также встречался с Королём Испании Хуаном Карлосом и министром иностранных дел Испании Жозепом Боррелем, министры обсудили двустороннее экономическое и политическое сотрудничество, развитие гуманитарных связей. Также 11–14 декабря официальная делегация Правительства Москвы во главе с Министром Правительства Москвы, руководителем Департамента внешнеэкономических и международных связей города Москвы С.Е.Черёминым находилась в Королевстве Испания с визитом. Главы Москвы и Мадрида обсудили возможность проведения в будущем году «Дней Москвы». Анализ содержания инфоповодов на официальном сайте Посольства РФ в Испании (См. Приложение 1) демонстрирует значительный перевес сегмента историко-мемориальной работы в культурно-гуманитарной деятельности посольства. Вторую и третью позицию занимают образование и анонсы выставок, проводимых при участии и информационной поддержке Посольства. В совокупности Посольство России в Испании в изучаемый период провело 244 мероприятия. Работа с представителями СМИ, ведущими вещание на русском языке – крайне значимое направление, так как именно эти компании транслируют новости России для российских соотечественников, а также представляют русский язык в информационном поле Королевства Испания, перечень русскоязычных СМИ, ведущих вещание в Испании представлен в конце работы (См. Приложение 2). - 23 марта 2016 года Посол РФ в Испании, Юрий Корчагин, провел встречу с русскоязычными СМИ; - 19 декабря 2017 года представители русскоязычных СМИ Испании были приглашены на новогодний обед в Посольство РФ; Юрий Корчагин на постоянной основе давал интервью по различным международным, российским и испанским внутренним вопросам, публично высказывал точку зрения РФ по проблемам, затрагивающим двусторонние отношения, как для русскоязычных СМИ, так и для ведущих СМИ Испании. В Москве функционируют Посольство и Консульство Испании, также открыто Консульство в Санкт-Петербурге. Постоянное посольство Испании в России появилось ещё в 1722 году, и, хотя, приостанавливало свою работу, в 1970-х вернулось к своим функциям. Основная задача посла – представление и защита государственных прав Испании в России. Посольство Испании в РФ работает в целях: защиты интересов испанцев в России; представительства прав страны в РФ; проведения официальных переговоров, касающихся международного сотрудничества, с правительством РФ; развития дружественных связей между Испанией и Россией и поощрения причастных к этому процессу людей; выполнения некоторых консульских функций. В Посольстве работает несколько департаментов: визовый, экономический, военный, культурный, туристический и т.д. Развитие международного сотрудничества между двумя государствами – задача второго порядка для посольства Испании в России. Тем не менее, большое количество мероприятий культурно-гуманитарного характера организовано или же проходит под эгидой Посольства. К сожалению, данные о мероприятиях посольства, находящиеся в открытом доступе, не охватывают весь период с 1.01.2014 по 1.01.2020 (См. Приложение 3). Анализ мероприятий Посольства Испании в РФ показывает, что в период с 2014 по 2019 год Посольство приняло участие в проведении более 200 мероприятий культурно-гуманитарного характера. Наиболее популярные форматы: фестиваль, встреча и концерт. Большинство мероприятий проходили при совместной организации Посольства Испании в РФ и Института Сервантеса. Встреча посла Испании с должностными лицами Российской Федерации и представителями деловых и творческих кругов – основная культурно-гуманитарная миссия Посольства. Что касается организации концертов при поддержке Посольства, Посольство Испании в России является проводником для артистов и творческих коллективов Испании. Помимо информационной и иногда организационной поддержки Посольство, как правило, разыгрывает билеты на культурные события в социальных сетях. На Рисунке 1 представлено сравнение количества мероприятий по линии посольств, а также восходящие линии тренда, что указывает на наращивание сотрудничества в изучаемый период. Рис. 1. Сравнение количества мероприятий культурно-гуманитарного характера, проведенных по линии Посольств. Подводя итог необходимо сказать, что деятельность посольств как акторов двустороннего культурно-гуманитарного сотрудничества является определяющей, так как именно официальные представительства транслируют позицию государств по всем вопросам, анализ их мероприятий позволяет сделать выводы об основных приоритетах державы в сфере культурной кооперации. Так, очевидно, что для Посольства РФ в Испании центральными вопросами в данной области являлись: 1)взаимодействие со СМИ с целью распространения пророссийской общественной повестки; 2)историко-мемориальная работа с упором на государственные праздники и исторический вклад народов России в историю Испании и мира; 3)популяризация русской культуры через традиционные инструменты: выставки и фестивали. Также большой объем работы ведется по популяризации российского образования и расширению контактов между университетами и академическими кругами России и Испании. Напротив, в работе Посольства Испании в РФ в культурно-гуманитарной сфере гораздо больше выделяется творческое направление – популяризация испанских культурных достижений прошлого и современности: выставки, концерты, фестивали, спектакли и кинопоказы. Помимо посольств и консульств государственными акторами культурно-гуманитарного сотрудничества возможно без сомнения считать города. Особое внимание необходимо уделить рассмотрению эволюции побратимских связей между городами России и Испании.

master_43216.json

7

2.2. Традиции побратимских связей России и Испании в современном сотрудничестве двух стран.

Несмотря на то, что существуют ранние примеры международных связей между муниципалитетами, сродни тем, что сегодня известны как побратимские, восходящие к IX веку, современная концепция была впервые реализована и принята во всем мире во время Второй мировой войны. Города-побратимы – это форма юридического или социального соглашения между двумя населенными пунктами, расположенными в разных государствах, с целью развития культурных и коммерческих связей между регионами. Современная концепция побратимства городов уходит своими корнями во Вторую мировую войну. Более конкретно, решение установить первые побратимские связи было вдохновлено бомбардировкой Ковентри 14 ноября 1940 года, известной как Ковентри Блиц. Мэр Ковентри Альфредом Робертом Гриндлеем впервые осмыслил идею, кульминацией которой стала его знаменитая телеграмма жителям Сталинграда (ныне Волгоград) в 1942, эта идея возникла как способ установления связей солидарности между городами союзных стран который пережил подобные разрушительные события. Дружеские отношения между двумя городами продолжились, когда снова в ответ на Сталинградскую битву 830 женщин в Ковентри во главе с будущим мэром Эмили Смит – вышили их имена на скатерти вместе со словами «Лучше маленькая помощь, чем большое сожаление» и отправили это вместе с деньгами (каждый пожертвовал по шесть пенсов) жителям Сталинграда. Скатерть теперь можно увидеть в музее-панораме Сталинградской битвы. Побратимство между Ковентри и Сталинградом было официально оформлено в 1944 году, а после окончания войны аналогичные связи были установлены для укрепления дружбы и взаимопонимания между бывшими врагами в качестве акта мира и примирения, с новыми побратимскими отношениями между Ковентри и немецкими городами: Килем и Дрезденом. в 1957 году была создана Всемирная Федерация породнённых городов. В результате объединения с Международным союзом местных властей и Метрополис в 2004 году возникла Всемирная организация «Объединённые города и местные власти», а ВФПГ перестала существовать. Всемирная организация «Объединённые города и местные власти» объединяет более 3500 городов в 160 странах. В Советском Союзе в 1964 году появилась Ассоциация по связям советских и зарубежных городов, ставшая коллективным членом ВФПГ. В 1991 году, после распада СССР, в Твери была создана Международная ассоциация «Породнённые города» (МАПГ). Затем круг задач побратимства был расширен, с целью стимуляции торговли и туризм или отражать другие связи, такие как города с одинаковым названием или миграционные связи. К 2000-м годам побратимство городов стало все чаще использоваться для формирования стратегических международных деловых связей между городами-членами и может связывать населенные пункты любого масштаба, такие как деревни, округа или даже страны. В рамках вопроса о межрегиональном сотрудничестве необходимо также рассмотреть динамику сотрудничества по линии российских и испанских городов-побратимов. В настоящее время установлены партнерские отношения между десятью парами населенных пунктов двух стран (См. Приложение 4). Более подробное внимание необходимо уделить развитию сотрудничества по этой линии между парами городов-побратимов Москва-Мадрид и Санкт-Петербург-Барселона. Договор о побратимстве между Москвой и Мадридом, подписанный в 1985 году, олицетворяет намерение не только двух столиц, но и государств, развивать всестороннее взаимодействие. Десятилетия продуктивного сотрудничества нашли отражение в статье Н.Е. Аникеевой и Ю.В. Дубинина «Москва – Мадрид: вехи сотрудничества», выход которой приурочен к началу перекрёстного года культур Россия-Испания (2011). Авторы обращают внимание на достигнутые результаты в том числе и в сфере культуры: развитую договорно-правовую базу культурного сотрудничества, совместные научные проекты и культурные обмены, а также широкий отклик, который получила выставка к 30-летнему юбилею восстановления дипломатических отношений в России и Испании. Что касается взаимодействия столиц в исследуемый период, следует отметить несколько особо важных аспектов: 1)Подписание в декабре 2018 года Меморандума о взаимопонимании между российской столицей и Автономной провинцией Мадрид в ходе визита в Испанию делегации Правительства Москвы во главе с министром, руководителем Департамента внешнеэкономических и международных связей (ДВМС) Сергеем Черёминым. Данный документ предусматривает развитие двустороннего сотрудничества и направлен на решение вопросов актуальных для обоих регионов, таких как транспорт, экология, устойчивое развитие мегаполисов, образование, культура, туризм и другие. Кроме того, во время встречи Сергей Черёмин обратил внимание на интерес к расширению сотрудничества по преподаванию испанского языка в Москве и русского языка в Мадриде, обмену опытом в сфере сохранения архитектурного наследия и исторических памятников, а также совместной работе над цифровыми проектами и стартапами. 2)Серия фестивалей «Дни Москвы» в ряде испанских городов (Мадриде, Малаге и Сан-Себастьяне) при поддержке Посольства России в Испании и представительства Россотрудничества. В Мадриде мероприятие прошло 18–19 октября 2019 г. и включало в себя пленарные сессии по вопросам внешнеэкономического и инвестиционного сотрудничества между столицами наших государств в Торгово-промышленной палате Мадрида, а также сессии по вопросам здравоохранения, природопользования и защиты окружающей среды, труда и социальной защиты населения. Культурная составляющая была представлена фотовыставками, лекциями и мастер-классами в РЦНК, а также центральным двухдневным мероприятием – уличным московским культурным фестивалем с выступлениями танцевальных коллективов, музыкантов, артистов эстрады и оперных певцов Большого театра. Кроме того, у мероприятия была и спортивная составляющая, представленная товарищескими матчами между московской юношеской сборной «Чертаново» и мадридскими юношескими сборными «Реал Мадрид», «Леганес» и «Атлетико Мадрид» . В дополнение к этому была подписана Программа сотрудничества московского и мадридского зоопарков. Также важно рассмотреть подробнее взаимодействие в формате побратимства городов Санкт-Петербурга и Барселоны в 2014–2019 гг. Города являются побратимами почти 40 лет. Отправной точкой сотрудничества стало в 1981 г. договора о сотрудничестве в области научной и учебной работы между Ленинградским и Барселонским университетами. Первые контакты между Санкт-Петербургом и Барселоной состоялись в 1981–1984 гг., а уже в октябре 1985 г., в ходе официального визита делегации из Барселоны, был подписан Протокол о дружбе и сотрудничестве между двумя городами. Направления сотрудничества самые разнообразные: музейные и культурные обмены, обмен кадрами в сфере городского стратегического планирования, встречи деловых кругов России и Испании, сотрудничество в области средств массовой информации. Значительное количество мероприятий в рамках Перекрёстного года культур Россия – Испания прошли именно в Санкт-Петербурге как в городе-культурной столице нашего государства, имеющем обширную историю внешних культурных связей с Испанией. Среди них: официальное открытие Года Президентом России Д. А. Медведевым и Королём Испании Хуаном Карлосом I; выставка шедевров Музея Прадо в Государственном Эрмитаже; участие испанской делегации во главе с председателем правительства Испании Хосе Луисом Родригесом Сапатеро в Санкт-Петербургском международном экономическом форуме; а также встречи деловых кругов России и Испании. «Санкт-Петербург и Барселона близки по духу, амбициям, темпам развития. Активное расширение культурных, научных и деловых контактов с Барселоной даёт нам возможность реализации в Петербурге лучших идей и принятия оптимальных решений с учётом опыта города-побратима. Дружба двух городов давно вышла за рамки формальных соглашений. Всё чаще нас связывают живые контакты, взаимодействие и человеческие судьбы. Большую роль в этом играют как взаимная симпатия между испанским и русским народом, так и притяжение севера и юга», – отмечает бывший председатель Комитета по внешним связям Санкт-Петербурга А. В. Прохоренко. Рассмотрим подробнее ключевые моменты сотрудничества Санкт-Петербурга и Барселоны в период с 2014 по 2019 год. Ноябрь 2014 и 2015 гг.: Комитетом по внешним связям Санкт-Петербурга были организованы культурно-деловые миссии Санкт-Петербурга в Барселону Петербурга при поддержке Программы ООН-Хабитат, в ходе которых делегация Санкт-Петербурга приняла участие во Всемирном конгрессе-выставке «Умный город», провела переговоры в отраслевых департаментах мэрии Барселоны. Также, были достигнуты договоренности о сотрудничестве городов по проектам ООН-Хабитат, представлении модели развития Барселоны в рамках Международного урбанистического форума «Гармония многогранности» в Санкт-Петербурге. 2015: под руководством членов Правительства Санкт-Петербурга во исполнение соответствующих соглашений были проведены культурно-деловые миссии Санкт-Петербурга в ряд городов, в том числе и в Барселону; 14–17 марта 2016 г.: делегация Санкт-Петербурга во главе с Е.В.Ульяновой, председателем Комитета по экономической политике и стратегическому планирования Санкт-Петербурга приняла участие в Международной неделе устойчивости в Барселоне; Также 29 ноября 2019 года представители Городского туристско-информационного бюро и Национального маркетингового центра по туризму Visit Russia в Мадриде подписали Соглашение об открытии офиса Visit Petersburg в Барселоне. Первый офис Visit Petersburg в Испании обеспечивает местных жителей всей необходимой информацией о путешествиях в Санкт-Петербург и оказывает визовую поддержку. В период с 2014 по 2019 год двустороннее сотрудничество Санкт-Петербурга и Барселоны как городов-побратимов было разнообразным и многоаспектным. Всё большую роль играют города как акторы международного сотрудничества, что прекрасно доказывает опыт взаимодействия главных (Москва – Мадрид) и культурных (Санкт-Петербург – Барселона) столиц. В современном мире город, став «средоточием важнейших импульсов развития страны и формирования гражданского общества, становления и совершенствования государственных институтов, международных организаций, внешнеполитических структур, межгосударственных политических и экономических связей, обменов в области культуры», превратился в полноценного участника международного общения. И в этом смысле движение городов-побратимов не только является эффективным инструментом реализации экономических, социальных и культурных приоритетов самих породнённых городов, но и способствует увеличению планетарного влияния государств, в составе которых они находятся. В данной работе особое внимание хотелось бы уделить соглашениям, заключенным в исследуемый период с 2014 по 2019 год. В июле 2017 года подмосковный город Лобня и испанский город Дения, расположенный в провинции Аликанте, заключили соглашение об установлении побратимских отношений. Договор был подписан Евгением Смышляевым, мэром Лобни и главой администрации Дения Висенте Гримальтом. В мэрии Лобни отметили, что документ будет способствовать укреплению сотрудничества в области культуры и образования. Отправной точкой подписания этого договора стал фестиваль «Театр малых городов», прошедший весной того же года в Лобне, в котором принял участие и коллектив из Дении. Актёры представили вниманию публики комедию по мотивам рассказа Аркадия Аверченко «Преступление актрисы Марыськиной». Лобнинский театр, в свою очередь, также побывал на театральном фестивале в Дении в июне 2017 года, где выступил с комедией Антона Чехова «Невидимые миру слёзы». Так установились близкие контакты творческих кругов двух городов. В ноябре 2017 года был подписан Меморандум о намерениях сотрудничества между Ростовом-на-Дону и Севильей. Отношения между городами развивались постепенно: Министерство образования, культуры и спорта Королевства Испания и Министерство общего и профессионального образования Ростовской области и ДГТУ подписали Меморандум о сотрудничестве, была запущена учебная программа для двуязычных испанских отделений в ростовской гимназии №53, в 2018 году испанская молодежная команда по футболу приняла участие в международном молодежном турнире по футболу «Кубок дружбы» среди городов-побратимов и забрала Кубок победителя. Наконец, в сентябре 2019 года состоялось подписание Меморандума о взаимопонимании между Ростовом-на-Дону и Севильей. Подписывали документ Зинаида Неярохина, Председатель Ростовской-на-Дону городской Думы, и Хавьер Паес Велес Брахо Франсиско, глава города и заместитель Мэра города Севильи. На основе данного Меморандума города стали городами-побратимами и заявили о своем намерении развивать отношения в социально-экономической, культурной, научной сферах, а также наладить сотрудничество в области туризма и охраны окружающей среды. Также, 11 июня 2019 были установлены побратимские связи между Коломной и испанским городом Асторга. Подписывали соглашение о сотрудничестве глава Коломенского городского округа Московской области Денис Лебедев и мэр города Асторга Арсенио Гарсиа Фуертес. Кроме того, в ходе встречи было также подписано соглашение между Коломенской торгово-промышленной палатой и торговой палатой Асторги. На церемонии посол России в Испании Юрий Корчагин напомнил, что Коломна «славится многими достижениями – и своей промышленностью, и своими народными промыслами, и своей историей». Главы Коломны и Асторги определили социальное, экономическое, туристическое сотрудничество между городами как основные задачи активно развивающегося сотрудничества. Так, становится очевидно, что побратимские связи между городами Российской Федерации и Королевства Испании активно развиваются в изучаемый период, формат сотрудничества, впервые реализованный в середине прошлого века, остается крайне актуальным и сегодня. В установлении и развитии побратимских связей значительную роль играет именно культурно-гуманитарное сотрудничество, что особенно наглядно прослеживается на примере кейса Дения-Лобня.

master_43216.json

8

2.3. Роль культурных центров, культурных институтов и фондов в сотрудничестве Российской Федерации и Королевства Испания.

Следующий уровень сотрудничества держав в сфере культуры – институциональный. Институализация культурного сотрудничества – тенденция, проявившаяся еще на рубеже XIX и XX веков. На сегодняшний день это одна из фундаментальных черт межкультурного взаимодействия. Культурно-гуманитарное сотрудничество осуществляется широким кругом универсальных и узконаправленных акторов. В рамках анализа взаимодействия государств на этом уровне необходимо рассмотреть деятельность как государственных, так и негосударственных институциональных объединений, наиболее значимыми из которых по праву следует считать Россотрудничество и Институт Сервантеса. Для количественного анализа мероприятий также будет применен метод ивент-анализа и ранжирования мероприятий по следующим категориям: библиотека, встреча, выставка, города-побратимы, дарение, дни культуры, историко-мемориальная работа, коллоквиум, киносеанс, конгресс, конкурс, конференция, концерт, круглый стол, культурный туризм, лекция, мастер-класс, музей, неделя кино, неделя книги, неделя космоса, неделя театра, перекрестный год, праздник, презентация книги, презентация маршрута, русский язык, семинар, соотечественники, спектакль, сотрудничество вузов, творческий вечер, тематические встречи, традиции, фестиваль, церковь, цикл фильмов, чествование, чтения, экскурсия, ярмарка. Перечень ключевых слов здесь значительно шире, чем это было с посольствами, так как в данном параграфе анализируется работа специализированных институтов, занимающихся культурно-гуманитарным сотрудничеством. Федеральное агентство по делам Содружества Независимых Государств, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству (Россотрудничество) – федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по оказанию государственных услуг и управлению государственным имуществом в сфере обеспечения и развития международных отношений Российской Федерации с государствами – участниками Содружества Независимых Государств, другими государствами, а также в сфере международного гуманитарного сотрудничества и содействия международному развитию. В широкий круг задач Россотрудничества входит: - оказание содействия Министерству иностранных дел Российской Федерации в проведении единой внешнеполитической линии Российской Федерации в части, касающейся координации в установленном порядке программ в сфере международного гуманитарного сотрудничества, - разработка и реализация среднесрочных и долгосрочных программ в сфере содействия международному развитию на двустороннем уровне связей с государствами-партнёрами, взаимодействие в научной, образовательной, культурной, экономической, информационной и иных гуманитарных областях с российскими некоммерческими неправительственными организациями и религиозными организациями, с государственными и неправительственными структурами государств-партнёров, - содействие в осуществлении государственной политики, направленной на поддержку соотечественников, проживающих за рубежом, а также на оказание содействия международному развитию на двустороннем уровне, содействие развитию общественных, деловых и научных связей между Российской Федерацией и государствами-партнерами, - организация и проведение, а также информационное освещение культурно-гуманитарных акций РФ за рубежом, - работа по популяризации русского языка за рубежом, а именно: организация на базе представительств курсов и центров по изучению русского языка, оказание методической помощи иностранным преподавателям русского языка, проведение научно-практических конференций, семинаров, творческих встреч, организация и проведение национальных и международных конкурсов и олимпиад по русскому языку. Зарубежное представительство Россотрудничества в Испании – Российский центр науки и культуры в Мадриде – был открыт в 2011 году, открытие было приурочено к окончанию российско-испанского перекрёстного года культур. В 2015 г. в Испании отметили 90-летие основания организации СССР (впоследствии Российской Федерации) по культурному и научному сотрудничеству с зарубежными странами – ВОКС (1925 г.) – ССОД (1958 г.) –РАМС (1992 г.) – Росзарубежцентр (1994 г.) – Россотрудничество (2008 г.), приурочив к нему конференцию «Россия и Испания. Дружба сквозь годы», на которой выступил к.и.н., публицист, доцент исторического факультета СПбГУ О.Соколов с докладом о зарождении дружбы между Россией с Испанией. Анализ мероприятий, проведенных Россотрудничеством в изучаемый период (См. Приложение 5) несколько затруднен в связи с хакерскими атаками на старую версию сайта, лишь недавно, менее года назад, обновленный сайт Россотрудничества стал доступен. Информация о мероприятиях Агентства получена вследствие глубокого процесса поиска архивных страниц сайта в сети Интернет, а также с привлечением архивных материалов РЦНК в Мадриде, полученных авторов данного исследования во время прохождения производственной практики в отделе научно-образовательных проектов. Наиболее часто упоминаемые ключевые слова: выставка (68 упоминаний), концерт (58 упоминаний), русский язык (49 упоминаний), вдобавок к этому крайне популярны теги: спектакль (29 упоминаний), соотечественники (26 упоминаний) и фестиваль (26 упоминаний). Заметно, деятельность РЦНК направлена на широкий охват аудитории, наиболее популярные форматы – массовые, репрезентативные (выставки, фестивали, концерты и спектакли), помимо традиционного внимания к искусству, центральными составляющими работы Россотрудничества по испанской линии также являются работа с соотечественниками и работа по популяризации русского языка. В совокупности – 573 мероприятия. В работе РЦНК достаточно пространства для совершенствования: недостаточное освещение деятельности в СМИ, отсутствие на тот момент принципиально новых, интерактивных форматов. Институт Сервантеса – гос. учреждение Королевства Испания, которое было создано в 1991 году для распространения испанской и латиноамериканской культуры с главным центром в Мадриде. Институт Сервантеса. Институт Сервантеса представлен на четырех континентах и имеет 86 центров в 45 странах мира. В России же Институт Сервантеса открыт и функционирует только в Москве, что возможно ограничивает потенциал сотрудничества по этой линии и нуждается в корректировке, по мнению авторитетных исследователей Н. М. Боголюбовой и Ю. В. Николаевой. Прежде всего деятельность Института Сервантеса заключается в организации экзаменов для получения Диплома по испанскому языку как иностранному (DELE), экзаменов для получения сертификатов SIELE, выдачей свидетельств и официальных дипломов для студентов курсов испанского языка, подготовке преподавателей испанского языка, поддержке деятельности испанистов, а также проведении широкого спектра культурных мероприятий как самостоятельно, так и в сотрудничестве с другими учреждениями. В Институте Сервантеса работают испанские и латиноамериканские деятели науки, культуры и литературы. Учреждение сотрудничает с российскими и испанскими музеями, издательствами, галереями, театрами и другими культурными организациями. Мероприятия, проведённые Институтом Сервантеса с 2014 по 2019 год, также были проанализированы в рамках данного исследования. (См. Приложение 6). Наиболее популярные форматы работы Института Сервантеса: выставка (всего 71 мероприятие за 2014-2019, среднее значение 14 мероприятий в год), киносеанс (всего 190, в среднем 38 в год) и лекция (всего 174, около 29 в год). Чуть менее популярны, но также активно реализующиеся форматы: спектакли (всего 34, около 7 в год), мастер-классы (всего 16, около 3 в год), круглые столы (всего 13, 2–3 в год). Суммарно за этот период ИС провел 633 мероприятия различной направленности, что делает его самым продуктивным актором культурно-гуманитарного сотрудничества испанской стороны и двусторонних отношений. Однако, в дополнение к рекомендациям по работе Института, изложенными Н.М. Боголюбовой и Ю.В. Николаевой, хотелось бы отметить, что форматы работы мало трансформировались из года в год и, как следствие, охват аудитории практически не расширялся, не хватало новых, современных интерактивных форматов, взаимодействия с заинтересованной аудиторией, отсутствует работа с соотечественниками или выпускниками испанских образовательных программ. Сравнение динамики деятельности акторов в 2014–2019 год также демонстрирует восходящий тренд, хоть и выявляется гораздо больший потенциал и стремление к наращиванию культурного присутствия со стороны Россотрудничества. Показатели Института Сервантеса более усредненные, без резких перепадов. Рис. 2. Сравнение количества мероприятий культурно-гуманитарного характера, проведенных Россотрудничеством и Институтом Сервантеса Кроме того, в Санкт-Петербурге c 2003 года работает центр испанского языка и культуры Adelante, являющийся единственным в России аккредитованным Институтом Сервантеса центром обучения испанскому языку как иностранному. С учетом растущего интереса к Испании и Латинской Америке в мире Adelante стремится устранить культурные и языковые барьеры между Россией и испаноговорящим миром. Испанский язык видится не просто средством коммуникации, но инструментом взаимопроникновения культур. Центр Adelante также проводит мероприятия, посвященные культуре Испании и Латинской Америки. Активными акторами культурно-гуманитарного сотрудничества являются зарубежные центры Фонда «Русский мир», основанного 21 июня 2007 года. Цели Фонда – популяризация русского языка, являющегося национальным достоянием России и важным элементом российской и мировой культуры, и поддержка программ изучения русского языка за рубежом. Перечень задач, которые Фонд ставит перед собой крайне широк, в него входят: поддержка любых объединений, занимающихся преподаванием русского языка, популяризацией российской культуры, организаций, созданных соотечественниками, а также русской православной церкви за границей; содействие распространению объективной информации о современной России, российских соотечественниках и формированию на этой основе благоприятного по отношению к России общественного мнения; сотрудничество с зарубежными организациями культурно-гуманитарного профиля; поддержка экспорта российских образовательных услуг; поддержка развития международных связей городов-побратимов, российских регионов, двухсторонних и многосторонних культурных и образовательных связей российских и зарубежных организаций и учреждений. В Испании открыто 2 загранучреждения Фонда: Русский центра Гранадского университета и Русский центр университета Валенсии. Русский центр Университета Гранады - некоммерческое учреждение, созданное в 2015 году. Официально задокументированные цели Центра: популяризация русского языка в Испании; популяризация русской культуры во всем ее многообразии; поощрение сотрудничества между Университетом Гранады и российскими высшими учебными заведениями; поощрение изучения русского языка и культуры в Испании; поддержка в поддержании контакта с русским языком и русской культурой русскоговорящих, проживающих в Гранаде. Центр предлагает уроки русского языка на всех уровнях, возможность сдачи ТРКИ (официального экзамена для подтверждения владения русским языком как иностранным), мероприятия, способствующие знакомству с русским языком и культурой, консультации по учебной литературы, а также консультирование по вопросам университетского сотрудничества для сотрудников Университета Гранады. 80% слушателей языковых курсов – студенты Гранадского университета, средний возраст 20–26. На официальной странице Центра 122 записи с даты основания центра по 1.01.2020 год, главным образом это анонсы мероприятий для студентов и педагогов-русистов, расписание учебных курсов, презентация российских образовательных программ, подробнее мероприятия Русского центра в университете Гранады проанализированы в параграфе 3.2., посвященном распространению русского языка в Испании и испанского языка в России. Русский центр в университете Валенсии был открыт 5 апреля 2019 года, предполагалось, что это событие предвосхитит начало перекрестного года науки и образования двух государств. В торжественном открытии приняли участие ректор университета – профессор Мария Висента Местре Эскрива, российский посол в Испании Юрий Корчагин и исполнительный директор фонда «Русский мир» Владимир Кочин, также мероприятие посетили представители различных факультетов университета, ректората, общественности города, испанские студенты, изучающие русский язык, и российские студенты, обучающиеся в Валенсии по обмену. Негосударственные институциональные акторы также вносят свой вклад, существуют десятки фондов и ассоциаций, ведущих работу по выстраиванию культурного диалога России и Испании. Среди негосударственных учебных центров, занимающихся преподаванием русского языка, наиболее крупным является фонд «Александр Пушкин» В настоящее время на курсах этого фонда обучается 396 человек (в детской школе, на групповой и индивидуальной основе), в том числе испанские бизнесмены, ориентирующиеся на развитие деятельности в России; ученые, участвующие в двусторонних исследовательских проектах; дипломаты и журналисты, командируемые на работу в Россию; семейные пары, усыновившие детей из России; энтузиасты русского языка и культуры. При Фонде действует театральная студия «Черный кот» и детская изостудия. В Барселоне действует «Центр русского языка и культуры им. А.С.Пушкина» (Centro de Lengua у Cultura Rusa), на курсах которого в настоящее время обучаются 350 человек, в том числе 80 детей. За 2016/2017 учебный год на стажировки в российские вузы центром были направлены 55 студентов, изучающих русский язык. В апреле 2017 г. для 100 испанских студентов были организованы поездки в Москву, Санкт-Петербург и по городам «Золотого кольца». В Гранаде с 22 мая 2015 г. под эгидой Фонда «Русский мир» работает «Русский центр». План работы центра включает показы российских фильмов, проведение научных семинаров и конференций. Занятия ведутся в 2-х группах: стандартный курс русского языка и литературы и курс мастер-классов и практических семинаров. Общее количество слушателей в 2016/2017 учебном году составило 28 человек. На 2017/2018 год было записано 22 человека. 6 апреля 2016 г. в Доме России в Барселоне открылся Русский центр Фонда «Русский мир». Занятия ведутся по трем уровням: нулевой, средний и продвинутый. Кроме уроков русского языка на базе кабинета проводятся педагогические тренинги, мастер-классы по русскому народному творчеству, кинопоказы. В дополнение к этому хотелось бы осветить работу нескольких других негосударственных акторов. В мае 2013 года в Мадриде открылось отделение Русской православной церкви. В одной из частей здания был размещен новый центр La casa Rusia, нацеленный на создание «плавильного котла» русской и испанской культур, наращивание русского культурного присутствия в Испании. Официально целью La casa Rusia является преподавание русского языка, распространение русской культуры и цивилизации, а также участие в языковом и культурном сотрудничестве между Испанией и Россией. La casa Rusia сотрудничает с МГУ им. Ломоносова, проводит официальный экзамен по русскому как иностранному ТРКИ и специальную подготовку. Дом русского зарубежья им. Александра Солженицына – государственное бюджетное учреждение культуры города Москвы, представляющее культуру русского зарубежья и поддерживающее соотечественников за рубежом. Дом состоит из: музея, архива, библиотеки, научно-исследовательского, информационно-издательского и культурно-просветительского центров. Некоторые из мероприятий, проведенные в 2014–2019 году в Доме русского зарубежья им. А. Солженицына: - 23 мая 2016 года в Доме русского зарубежья им. А.Солженицына прошел круглый стол «Русская эмиграция и Гражданская война в Испании 1936–1939 годов»; - 22 февраля 2017 года состоялась презентация новой книги Константина Семенова «Русская эмиграция и Гражданская война в Испании 1936–1939 гг.», изданная ранее в 2016 году; - 3 ноября 2018 года в Доме русского зарубежья открылась выставка «Сад русского полковника». Герой экспозиции – летчику Николай Воеводский, герой Первой мировой войны, авиаконструктору и художнику, благодаря которому в Испании появился знаменитый ботанический сад Кап-Роч; - 20 мая 2019 года концерт «Испанские мотивы»; - В мае 2019 года в Москве была открыта постоянная экспозиция Музея русского зарубежья при участии большого числа видных общественных, политических и культурных деятелей России и Русского мира, представителей правительственных организаций, а также объединенной Русской православной церкви. В работе с количественными показателями мероприятий различной формы и содержания существенной проблемой является дублирование инфоповодов об одних и тех же мероприятиях в различных источниках. Так, сайт Института Сервантеса содержит упоминания лишь о мероприятиях, проведенных полностью за счет ресурсов Института, в то время как, к примеру, Россотрудничество активно публикует информацию о мероприятиях Посольства РФ, объединений соотечественников и т.д., указывая, что то или иное событие организовано «при поддержке Россотрудничества». Объем же реальных действий этого актора в рамках создания того или иного события определить невозможно. В целом, количественный анализ не дает информации о «качестве» мероприятий: их масштабу, количеству и составу участников, однако, информация такого рода способна служить доказательством интереса к тем или иным формам или направлениям культурно-гуманитарного сотрудничества. Крупнейшие российские акторы, к примеру, во главу угла ставят прежде всего историко-мемориальную работу, работу с соотечественниками. Испанские же акторы большее внимание уделяют формированию интереса к испанскому языку и культуре через мероприятия творческой направленности, кинопоказы и дискуссионные форматы. Большое количество организаций в культурно-гуманитарном секторе Россия-Испания создано соотечественниками, которые также проводят работу по знакомству заинтересованной иностранной аудитории со своими национальными культурами.

master_43216.json

9

2.4. Российская диаспора в Испании как актор культурно-гуманитарного сотрудничества

Согласно Федеральному закону от 24.05.1999 N 99-ФЗ (ред. от 23.07.2013) «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом» в понятие соотечественники за рубежом входят граждане РФ, постоянно проживающие за пределами территории Российской Федерации, а также их потомки, проживающие за пределами территории Российской Федерации и относящиеся, как правило, к народам, исторически проживающим на территории Российской Федерации, а также сделавшие свободный выбор в пользу духовной, культурной и правовой связи с Российской Федерацией лица, чьи родственники по прямой восходящей линии ранее проживали на территории Российского государства (РФ, СССР, РСФСР). Однако, часть исследователей считает данную трактовку слишком широкой, что может негативно отражаться на положении России в мире и вопросах безопасности. Работа с соотечественниками за рубежом крайне актуальное для России направление, так как после нескольких волн эмиграции в XX веке и распада СССР в 1991 году вне границ России оказалось множество людей-носителей русского этноса, языка, люди, которые сохранили связь с Россией. В данном контексте стоит упомянуть понятие «Русский мир», впервые описанное П.Г. Щедровицким, который указывает период 1993–1997 как время возникновения данного термина. Изначально понятие «Русский мир» зародилось как теоретическое обоснование российской политики в СНГ, была высказана гипотеза о наличии на постсоветском пространстве общего социокультурного ядра. Позднее идея Русского мира получила государственный статус, когда её озвучил В.В. Путин в своём выступлении в 2001 году на открытии первого заседания Всемирного конгресса российских соотечественников, проживающих за рубежом. Так, данное событие возможно рассматривать как коренное изменение концептуального подхода российского государства к своим соотечественникам за рубежом. В политический дискурс термин «Русский мир» окончательно вошёл в 2006—2007 годах и вскоре начал использоваться как в отношении вопроса о распространении русского языка и культуры, так и в качестве внешнеполитической доктрины. В 2006 году Путин заявил, что «Русский мир может и должен объединить всех, кому дорого русское слово и русская культура, где бы они ни жили, в России или за её пределами», распространяясь, таким образом, не только на постсоветское пространство, но на все государства, где присутствуют российские соотечественники. Понятие также вошло в официальные концепции внешней политики РФ в редакциях 2008 и 2013 годов. Работа с соотечественниками – один из инструментов мягкой силы. Граждане зарубежных государств, имеющие историко-культурные связи с Россией могут рассматриваться как ее союзники, как лоббисты ее интересов даже в «недружественном» нашему внешнеполитическому курсу окружении. Важнейшее место среди таких представителей, конечно, должны занимать наши соотечественники. Фактически русская диаспора за рубежом – один из инструментов «мягкой силы» РФ, уже присутствующий, но не использующийся эффективно по ряду причин, одной из которых является противоречивость современного подхода нашей страны к «мягкой силе» во внешней политике. Российская диаспора в Королевстве Испания растёт с каждым годом (См. Приложение 7). По данным Национального института статистики Королевства Испания (Instituto Nacional de Estadística) на конец 2019 года в Испании проживает 78 817 российских соотечественников, а за анализируемый период (2014–2019) их количество возросло в общем на 25 748 человек. Рис. 3. Сравнение статистических данных по миграции россиян в Королевство Испания в 2014–2019 гг. Различия в подсчетах объясняются тем, что большинство эмигрировавших в Испанию россиян сохраняют российское гражданство и формально не попадают в статистику по международной миграции, однако, учитываются в испанской демографической статистике. Несмотря на то, что русская диаспора в Испании не является одной из крупнейших (ведущие позиции занимают латиноамериканская и арабская соц. группы), носителей русского языка в Испании проживает достаточно много, так как здесь следует учитывать также украинцев (около 105 000 человек), молдаван (около 20 000 человек) и выходцев из других постсоветских республик, ведь по достаточно широкой трактовке 99-ФЗ данные лица также попадают в понятие российских соотечественников за рубежом. Кроме того, испанская статистика учитывает репатриированных испанцев, эвакуированных в годы Гражданской войны и вернувшихся впоследствии на Родину как русских иммигрантов, не говоря уже, что ни одна статистика не способна учесть процент людей, проживающих в стране нелегально. Так, некоторые источники приводят данные по русским эмигрантам в Испании вдвое превышающие данные официальной испанской статистики. Это лишь несколько наиболее значимых причин, по которым определение количества и состава российских соотечественников за рубежом представляется крайне затруднительным и усложняет процесс формирования эффективной программы работы внешнеполитических ведомств РФ по этой линии. По данным глобального опроса Expat Insider, 81% иммигрантов считают себя вполне счастливыми. Большая часть российских соотечественников стремится сохранить связи с родной культурой. В отличие от российских диаспор в Австралии или США русская диаспора в Испании не образовала «русских кварталов» в городах. Своеобразными эпицентрами русской жизни в Испании являются магазины русских продуктов, играющие роль культурных ассоциаций, бирж труда, библиотек, клубов по интересам, почтовых отделений и т.д. Соотечественники открывают русские центры, частные школы с преподаванием на русском языке, ассоциации. В Испании в 2014–2019 действовало более 60 организаций соотечественников (См. Приложение 8). На основе данных о регионах концентрации организаций соотечественников можно сделать вывод о том, что, главным образом, русскоязычная диаспора располагается прибрежных регионах и городах: Барселона, Малага, Альмерия, Аликанте, Валенсия, Жирона и, конечно, столице Королевства Испания – Мадриде. Деятельность этих объединений многоаспектна: русскоязычные школы и курсы, культурно-просветительские мероприятия, помощь в адаптации после иммиграции, консалтинг, юридические услуги для соотечественников. Российская Федерация использует для работы с русскоязычной диаспорой за рубежом Всемирный конгресс российский соотечественников, возлагающий координирующие, исполнительские и представительские функции по всем вопросам на Всемирный координационный совет соотечественников (ВКС). ВКС – высший орган, обеспечивающий взаимодействие объединений соотечественников с гос. учреждениями РФ и ее субъектов в период между всемирными форумами соотечественников. В своей работе ВКС опирается на РКС и КСОРСы (Координационные союзы организаций русских соотечественников), признающие решения всемирных форумов российских соотечественников и участвующие в их реализации. ВКС предполагает работу на добровольных началах и на безвозмездной основе и имеет статус общественного объединения без образования юр. лица. Координационный совет российских соотечественников в Испании и Андорре – некоммерческая общественная организация, созданная по инициативе группы граждан на I Всеиспанской конференции российских соотечественников в Мадриде 31 марта 2007 года. В задачи Совета входит: методическая помощь новым общественным объединениям соотечественников в их регистрации; мониторинг деятельности ассоциаций и культурно-образовательных центров соотечественников в Испании; координация проектов с участием общественных объединений соотечественников; обеспечение связи между общественными объединениями соотечественников и Посольством РФ в Испании, российскими общественными организациями и государственными структурами; подготовка и проведение совместно с Посольством РФ ежегодных Всеиспанских конференций российских соотечественников и др. Союз организаций русских соотечественников в Испании и Андорре работает в таких направлениях как: правовая защита материнства и детства; поддержка русского языка; фестивали и культурные проекты; детское и юношеское творчество; творческие объединения; спорт; социальная и правовая защита; сохранение исторической памяти; связь со СМИ Испании и РФ; деятельность Молодежного совета; общественная дипломатия; связь поколений. СОРС Испании проводит страновые конференции российских соотечественников, за период с 2014 по 2019 год было проведено 3 встречи. Так, 11 апреля 2015 года в Мадриде состоялась IX Всеиспанская конференция российских соотечественников. Как правило, в подобных мероприятиях принимают участие представители организаций соотечественников, работники Посольства России и представительства Россотрудничества. Следующая X страновая конференция российских соотечественников, проживающих в Испании, состоялась также в Мадриде в апреле 2016 года. По данным СОРС, в мероприятии приняли участие представители 46 общественных объединений. Данная конференция была крайне продуктивной, так как был принят ряд важных для сообщества российских соотечественников в Испании решений: одобрено принятие Концепции «Русской школы за рубежом», отмечена необходимость активно налаживать контакты с российскими бизнесменами, проживающими в Испании, важность информационного направления в КСОРС, одобрен проект нового сайта КСОРС, а также проведены выборы в КСОРС, в результате которых главой Совета избрана президент ассоциации «Русский альянс на Канарских островах» Ольга Шувалова, секретарем - вице-президент Ассоциации им. Достоевского г. Таррагона Ирина Горькова. Делегаты выдвинули предложение о создании нового направления работы КСОРС – «Детское и юношеское творчество», руководителем которого была назначена президент ассоциации «Русскоговорящая Севилья» Татьяна Смолякова. Президент Каталонской ассоциации научного и культурного сотрудничества Михаил Медведев был выбран руководителем Информационного направления. Кроме того, на конференции была переизбрана счетная комиссия КСОРС и прошли выборы делегатов на V Всемирный конгресс соотечественников. XI Всеиспанская конференция российских соотечественников состоялась в Мадриде 1 апреля 2017 года, организатором вновь вступил Координационный совет объединений российских соотечественников Испании при поддержке Посольства России. На встрече выступил посол России в Испании Юрий Корчагин, который дал высокую оценку усилиям ассоциаций российской общины в деле продвижения русского языка и культуры, сохранения российских национальных традиций и воспитания подрастающего поколения соотечественников в духе любви к исторической Родине, а также зачитал приветственное послание к делегатам конференции директора Департамента по работе с соотечественниками МИД России Олега Мальгинова. В мероприятии, приуроченном к 100-летию Октябрьской революции приняли участие представители более чем 50 объединений в Испании и Андорре. В центре обсуждения были наиболее значимые вопросы жизни диаспоры, аспекты защиты прав и интересов соотечественников, подготовки мероприятий, посвященных годовщине Победы в Великой Отечественной войне, прежде всего, акции «Бессмертный полк». Потом, однако, состоялся длинный перерыв в масштабных встречах соотечественников в Испании, следующая конференция состоялась лишь в июне 2021. Олег Сергеевич Мальгинов, ответственный секретарь Правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом, директор Департамента по работе с соотечественниками за рубежом МИД России, в ходе своего выступления на парламентских слушаниях «О современной политике Российской Федерации в отношении соотечественников, проживающих за рубежом» в Государственной Думе 20 марта 2017 года обозначил важность работы с молодыми соотечественниками. О.С. Малыгинов говорит о необходимости создания всех условий для недопущения отрыва молодежи «от русских корней», о необходимости поддерживать естественное желание молодых людей самоиндентифицироваться как русским, дать им возможность как можно чаще посещать Россию и развивать в них лидерские качества. В ноябре 2017 года в Барселоне при финансовой поддержке Посольства РФ в Испании, а также Россотрудничества и Генерального консульства РФ в Барселоне был проведен I Всеиспанский форум молодых соотечественников, собравший 30 участников из разных регионов Испании. Цель форума – предоставление возможности молодым людям вырасти в ответственных лидеров, расширение их кругозора и формирование понимания современной международной ситуации и роли России в мире. Форум стал ежегодным мероприятием и 24–25 ноября 2018 года в Мадриде прошел II Всеиспанский молодежный форум российских соотечественников на тему: «Вместе с Россией: вчера, сегодня, завтра». В этот раз в мероприятии смогли принять участие 37 активных молодых соотечественников от 18 до 35 лет, проживающих на территории Королевства Испания и Княжества Андорра, а также молодые соотечественники из Франции и России. Посол РФ в Испании Юрий Корчагин призвал участников сформировать молодёжный актив Союза организаций российских соотечественников Испании и продумать концепцию его будущей деятельности во взаимодействии с правлением и ассоциациями Союза. Результатом проведения Форума стала резолюция II Всеиспанского молодежного форума российских соотечественников. В 2019 году состоялось 2 крупных мероприятия этой направленности: 6 апреля состоялась XIII Всеиспанская тематическая конференция российских соотечественников «Приоритеты объединения и развития движения российских соотечественников в Испании и Андорре на современном этапе». Одобрено создание Молодежного совета российских соотечественников. Правлению СОРС было дано поручение доработать Положение о Молодёжном совете, а его персональный состав утвердить на молодежном форуме в октябре 2019 года. Программа Конференции включала работу тематических круглых столов, где обсуждались вопросы консолидации русскоязычной диаспоры в Испании, новые идеи, проекты и формы сотрудничества. Молодежь обсудила важные вопросы формирующегося движения. А также, 5 октября в Мадриде прошел III Молодежный форум российских соотечественников Испании и Андорры. Тема мероприятия звучала: «Вместе с Россией: молодежный диалог, консолидация и развитие». При рассмотрении роли российской диаспоры в Испании как актора сотрудничества необходимо проанализировать количество и содержание мероприятий, реализуемых российскими соотечественниками в Испании с привлечением испанской аудитории (См. Приложение 9). Необходимо здесь отметить, что принимая во внимание результаты анализа форм и содержания мероприятий, организованных Посольством и РЦНК, возможно сделать вывод о существенном перевесе в количестве и масштабах мероприятий, проводимых для соотечественников над мероприятиями, организованными соотечественниками внутри диаспоры и для испанской аудитории. Формирование испанской диаспоры в России обусловлено масштабной эвакуацией в годы Гражданской войны в Испании, около 3000 детей были эвакуированы в СССР, спасаясь от тягот войны. Позднее, после победы Франсиско Франко, на территории СССР оказались также политические беженцы, среди них лидеры Коммунистической партии Испании, такие как Хосе Диас и Долорес Ибаррури, а также врачи и медицинский персонал, которые ухаживали за испанскими коммунистами и офицерами-республиканцами. В общей сложности 4221 испанец эмигрировал в СССР до начала Второй мировой войны. К концу 1938 года в СССР было 15 детских домов для испанских детей: десять в РСФСР, а пять других — на Украине. В России детские дома в основном были сосредоточены под Москвой и Ленинградом. Около 200 испанцев погибли, сражаясь за СССР во время Второй мировой войны. Сотни других мирных жителей погибли от болезней и других факторов. Часть испанцев стали жертвами репрессий, среди них несколько эвакуированных детьми и примерно 100 республиканских летчиков и моряков. Другие отправились «домой»: во время хрущевской «оттепели» почти 1900 испанцев вернулись в Испанию — в некоторых случаях, чтобы через несколько лет вернуться в СССР. В июне 1961 года на Кубу прибыли 200 советских граждан испанского происхождения. По данным Национального института статистики Королевства Испания, на 1 января 2020 года в Российской Федерации проживало 2 459 испанцев, это «дети войны» и их потомки, а также эмигранты более позднего времени. В настоящее время основными возможностями трудоустройства испанцев в России являются высококвалифицированные инженеры и техники и преподаватели испанского языка. В Москве в 1967 году была основана Ассоциация «Испанский центр», некоммерческая организация, функционирующая до сих пор. Это социальное учреждение состоит из испанцев, приехавших в Россию в 1937 году, и членов их семей. Каждые два года Генеральная Ассамблея Центра избирает своего Президента и членов Совета директоров, которые ведут работу по оказанию многосторонней помощи партнерам, организуют культурные мероприятия Центра и участвуют в них. В Испанском центре действуют два творческих коллектива: хор и ансамбль испанского танца, вносящие большой вклад в популяризацию испанской культуры в России. Уже много лет проводятся уроки испанского языка для представителей второго и третьего поколений испанских семей, проживающих в Москве. Из трех тысяч испанских детей, приехавших в Россию в далеком 1937 году, сегодня осталось чуть более ста двадцати человек. Их немного, и большинству из них уже за 75, но они все еще находятся в этом Испанском Центре в Москве, достойно представляя свою дорогую и незабываемую Родину. На новостной страничке фонда 35 новостей за период с 2014 по 2019 год. Центр – единственное культурное общество испанцев в Российской Федерации, объединяющее всех испанцев РФ и СНГ. Деятельность Центра высоко оценивается правительством и мэрией Москвы, а также Посольства и Консульства Испании в Москве. Подавляющее большинство мероприятий испанских акторов историко-мемориальной направленности посвящены истории испанских «детей войны» в СССР: 2 октября 2017 года состоялось празднование 80-я годовщины прибытия «детей войны» в СССР. Памятную дату отметили в Обнинске, где находился детский дом №5 для испанских детей; 1 февраля 2018 года   Посол Испании в РФ Игнасио Ибаньес вместе с Губернатором Калужской области Анатолием Артамоновым открыли в Обнинске мемориальную доску на здании, где находился детский дом №5 для испанских детей, эвакуированных в СССР в годы Гражданской войны в Испании (1936–1939 гг.); 25 мая 2019 года в Мадриде состоялся показ документального фильма «Сироты забвения» режиссёра Л.Варелы и сценариста Р.Переса Барредо, рассказывающий о судьбах испанских «детей войны». Команда испанских кинематографистов создавала киноленту в РФ в 2017–2018 гг., собрав уникальные архивные аудиовизуальные материалы, в числе которых и интервью с «русскими испанцами». Участие в создании фильма российские и испанские историки и политики, в том числе экс-глава Правительства Испании Х.Л.Родригес Сапатеро. Несмотря на высокую активность объединений российских соотечественников в Испании и их широкую географию, о российских соотечественниках в Испании в изучаемый период появляются причины говорить скорее как об объекте российской внешней культурной политики, чем как об акторе. Феномен диаспоры как актора – популяризатора национальной культуры и языка нельзя рассматривать однозначно, так как большую часть деятельности подобных организаций невозможно отслеживать или же направлять. Деятельность объединений соотечественников направлена на создание комфортных условий для диаспоры, мероприятия объединений не привлекают коренное испанское население. Однако же, российские соотечественники достойно представляют русскую культуру на этнических фестивалях, гастрономических и творческих мероприятиях. Потенциально, мероприятия ассоциаций соотечественников могли бы охватить большую аудиторию, но существует проблема финансирования их деятельности: большинство организаций некоммерческие, финансирование такой деятельности через российские гранты может оказаться неэффективным вложением бюджетных средств. По мнению автора данного исследования, инструменты работы с российскими соотечественниками за рубежом необходимо пересмотреть и в большей степени интегрировать их в работу государственных акторов. Очевидно, что российской стороне выгоднее направить финансирование на мероприятия крупных правительственных акторов: Посольства РФ в Мадриде, РЦНК в Испании. И всё же, работа с российскими соотечественниками является крайне важным для России направлением, особенно принимая во внимание растущие сегодня русофобские настроения. Важно сохранить у соотечественников связи с русской традицией и культурой и одновременно стимулировать их собственные усилия по продвижению русских ценностей в странах своего проживания для восстановления нейтрально позитивного имиджа Российского государства. По мнению Олега Мальгинова, советского и российского дипломата, чрезвычайного и полномочного посла, российские соотечественники за рубежом, в особенности молодежь, сохранив русский культурный код, «смогут и наверняка захотят правдиво и объективно доносить правду о своей Родине до зарубежных сверстников и до общественного мнения в странах проживания. Сохранение контактов с этими перспективными молодыми людьми, поддержка их амбиций и жизненных планов по достижению успеха – несомненно, в наших интересах, поскольку они в скором времени могут стать влиятельными фигурами». Испанская диаспора в России крайне немногочисленна и не является одним из ведущих акторов, продвигающих бренд Испании в России. Таким образом, культурно-гуманитарное сотрудничество двух держав осуществляется широкой сетью акторов, ведущими из которых, без сомнения, являются посольства и культурные центры (Институт Сервантеса и Россотрудничество). Количество мероприятий, проведенных только лишь крупнейшими акторами культурно-гуманитарного сотрудничества, превысило 1500 за 2014–2019 год, что является прямым доказательством не угасающего, а наоборот растущего интереса к сближению, взаимопроникновению культур. Значительное число объединений, так или иначе причастных к российско-испанскому культурному сотрудничеству, однако, существуют лишь за счет частной инициативы, а потому не могут до конца реализовать свой потенциал. Возможные пути усовершенствования существующих инструментов, на взгляд автора работы: расширение мер нефинансовой поддержки средних и мелких акторов (предоставление на безвозмездной основе площадок для проведения мероприятий, литературы и брендированной продукции кампаний национального брендинга, содействие в работе с органами муниципальной и центральной власти), расширение географии сотрудничества (развитие гражданского общества постепенно выводит такие формы сотрудничества как побратимские связи городов, межрегиональное взаимодействие на передний план), более совершенное информационное освещение деятельности акторов. Особого внимания заслуживают формы и направления культурно-гуманитарного сотрудничества государств, определенные как наиболее динамично развивающиеся и приоритетные в рамках их внешней культурной политики в изучаемый период.

master_43216.json

11

3.1. Развитие формата перекрестных годов в российско-испанских отношениях в период с 2014 по 2019 год.

Культурно-гуманитарное сотрудничество государств на современном этапе многогранно и развивается во многих формах и направлениях. Одной из многоуровневых форм межкультурного взаимодействия в XXI веке являются культурные сезоны или же перекрестные годы культур. При этом этот формат крайне гибок и может объединять циклы мероприятий в разных областях культурно-гуманитарного сотрудничества: перекрестные годы культуры, туризма, науки и образования, музеев, истории, физической культуры и спорта. По формам самих мероприятий здесь также нет четких ограничений: всё зависит от направленности конкретного перекрёстного года. Важно также заметить, что перекрёстные годы – площадка обсуждения не только вопрос культурно-гуманитарного сотрудничества, но и создание благоприятных условий для переговоров по вопросам политики и экономики. На рассматриваемый период (2014–2019 гг.) формат проведения перекрестных годов для Российской Федерации и Королевства Испании уже не был новым явлением в двустороннем сотрудничестве. В 2011 году был проведен первый перекрестный год культуры России в Испании и Испании в России, целями и приоритетами которого были заявлены: расширение сотрудничества и взаимопонимания между странами в широком спектре направлений (культура, спорт, туризм, бизнес и экономика, наука и образование, передовые технологии и инновации). Результаты цикла мероприятий были крайне позитивными, в том числе Александр Кузнецов, чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Королевстве Испания (2005–2012 гг.) высказался следующим образом: «Сегодня можно с удовлетворением констатировать, что подавляющее большинство этих мероприятий выполнено в намеченные сроки и на хорошем качественном уровне». В ознаменование Перекрёстного года Испания-Россия Королевский монетный двор Испании совместно с Банком России принял решение о чеканке двух серебряных монет, оборотные стороны которых были разработаны в тесном сотрудничестве держав. Также к завершению перекрёстного года был торжественно открыт «Русский дом» в Мадриде, на открытии присутствовали супруга Президента Российской Федерации Светлана Медведева, королева Испании София, вице-премьер Правительства РФ А.Д. Жуков, посол России в Испании А.И. Кузнецов и другие официальные лица двух стран. Так, «Русский дом» в Мадриде стал 57–м российским зарубежным. Он был открыт на основании соглашения между двумя странами о функционировании культурных центров, подписанного в 2001 г. Всего было проведено около 350 мероприятий разного уровня и особое внимание уделяется таким достижениям как: проведение двух крупных торгово-экономических форумов, интенсификация взаимодействия между государствами на уровне регионов, активизация «интеллектуальных» связей. Очевидно, что результаты года России в Испании и Испании в России в 2011 году доказали актуальность сотрудничества именно в таком формате и было решено инициировать еще несколько совместных проектов: год языка и литературы, год туризма, год науки и образования. Перекрёстный год испанского языка и литературы в России и русского языка и литературы в Испании был открыт в мае 2015 года в Посольстве России в Мадриде послом России в Испании Юрием Корчагиным, запустившим «русскую гуманитарную экспедицию в Испанию». На церемонии открытия присутствовали Специальный представитель президента России по международному культурному сотрудничеству М.Е.Швыдкой и директор по культурным связям Испанского агентства по международному сотрудничеству и развитию (AECID) Ициар Табоада, а также выдающие деятели местных культурных, академических и экспертных кругов, многочисленные преподаватели-русисты, журналисты, соотечественники, сотрудники Посольства. Ещё до официального открытия Перекрёстного года был и проведены мероприятия в целях привлечения интереса русской аудитории к испанскому языку и наоборот: литературные чтения и семинары, посвященные юбилею Мигеля Сервантеса, семинар на тему: «Испания и Россия рука об руку: совместные исследования в условиях языковых различий». В то время как Михаил Швыдкой, спецпредставитель Президента РФ по международному культурному сотрудничеству, отметил, что этот перекрёстный год послужит взаимному пониманию русского и испанского менталитетов благодаря возможности читать на соответствующих языках, Табоада подчеркнул взаимное влияние испанского и русского языков и литературы, в том числе «как персонажи Дон Жуана или Дон Кихота, например, помогли русским авторам понять друг друга». Кроме того, он добавил: «Этот Перекрёстный год совпадает с двумя очень важными событиями: в 2015 году исполняется IV столетие со дня публикации второй части «Дон Кихота», а в 2016 году – годовщина смерти ее автора Мигеля де Сервантеса». Планировалось, что этот год будет насыщен культурными мероприятиями и обменами, который, в частности, включит магистральное мероприятие: организацию в Гренаде XIII конгресса МАПРЯЛ (ассоциации, объединяющей учителей русского языка и литературы со всего мира), в котором примут участие около 2000 учителей и специалистов со всего мира, изучающих русскую культуру и преподающих русский язык. На открытии выступили Мадридский камерный театр имени Чехова, российская певица Ольга Арефьева и музыкальная группа «Анатомия» - представители современного искусства двух стран. В этой программе Перекрёстного года языка и литературы Россия-Испания принимают все федеральные университеты России, около 35 российских регионов, практически все автономные сообщества Испании. В рамках XIII конгресса МАПРЯЛ с 13 по 20 сентября 2015 года было проведено 35 заседаний по научным направлениям и 8 круглых столов. По итогам конгресса было зарегистрировано около 1200 делегатов из 60 стран мира – преподавателей-русистов, лингвистов, литературоведов, методистов, руководителей учебных заведений всех уровней образования, представителей органов власти и общественных организаций. Приурочено к Конгрессу было также открытие в Гранаде памятника А.С. Пушкину. Планировалось, что в рамках перекрестного года русского и испанского языков будет проведено более ста мероприятий, в числе которых: русская гуманитарная «экспедиция» по шести городам Испании — Мадриду, Барселоне, Малаге, Аликанте, Валенсии и Таррагоне. В городах России были проведены такие мероприятия, как: вечера испанской литературы, Сервантовские чтения, Испанский книжный салон, публичные чтения испанских сказов, а также конференции, лекции и форумы по вопросам изучения испанского языка и переводоведения. В Испании же состоялись Российско-испанский студенческий форум «Интернационализация образования», международная школа молодых переводчиков «Русская художественная литература и поэзия в испанских переводах» и семинары по теории и практике перевода. В программе приняли участие все федеральные университеты России, около 35 российских регионов, практически все автономные сообщества Испании. Перекрестный год языка и литературы плавно перетек в реализацию новой инициативы в схожем формате. 5 апреля 2016 г. концертом звезд русского балета на сцене Мадридской Королевской оперы был открыт совместный проект Министерства промышленности, энергетики и туризма Королевства Испания и Министерства культуры Российской Федерации «Перекрестный год туризма Испания – Россия, 2016–2017». Ведущими направлениями работы его организаторов стало развитие экспертной деятельности, поддержка журналистов, популяризирующих взаимный туризм, продвижение туристических продуктов в электронных СМИ, участие в международных туристских выставках и форумах, фестивалях искусств, планирование совместных инвестиций в туристический бизнес и подготовку специалистов в области туристического сервиса. В мероприятия, запланированные в рамках российско-испанского года туризма, вошли также научные семинары и студенческие форумы в университетах Испании и России, в том числе в Российском университете дружбы народов (РУДН) в Москве. В Мадриде в рамках Перекрёстного года туризма Россия-Испания была проведена презентация Discover Russia, организованная Федеральным агентством по туризму и компанией «Амадеус», новым стратегическим партнером проекта Visit Russia. Если начало Года туризма Россия-Испания началось с гала-концерта звезд русского балета в Королевском театре «Реал» в Мадриде, то церемония закрытия прошла в Санкт-Петербурге с концертом «Страсть фламенко» одного из наиболее ярких испанских музыкантов Маноло Карраско и церемонией открытия фонтанов в ГМЗ «Петергоф», в рамках которой состоялись театрализованное представление «Путешествие в страну Дон Кихота». Перекрестный год науки и образования, запланированный на 2019–2020 годы, должен был стать следующим шагом в расширении культурных связей двух держав, но не состоялся из-за начала пандемии коронавируса. Всего в рамках перекрестных годов по оценкам ведомств РФ и Испании было проведено около 300 мероприятий различного характера. Они охватили различные группы населения: академические и творческие круги, сообщества соотечественников за рубежом, профессиональные сообщества. Таким образом, формат перекрёстных годов доказал свою эффективность в рамках осуществления культурно-гуманитарного сотрудничества по линии Россия – Испания. На наш взгляд будет уместно подробнее рассмотреть динамику сотрудничества государств в значимых для обеих стран областях: вопросы продвижения языка и культуры, сотрудничество в сфере туризма и сотрудничество в сфере образования и науки.

master_43216.json

12

3.2. Продвижение испанского языка в России и русского языка в Испании как направление культурно-гуманитарного сотрудничества.

Мягкая сила государства базируется на таких ресурсах, как культурная и ценностная привлекательность, привлекательность национально-государственной экономической модели развития, привлекательность политической модели. Культурная и ценностная привлекательность государства как ресурс мягкой силы основана на распространении массовой культуры. Важными инструментами использования ресурса привлекательности культурных ценностей являются PR-технологии и реклама, используемые в международной сфере. Другой же инструмент связан с популяризацией национального языка за рубежом. Знание языка является ключом к пониманию неродной культуры, к её истории и современности, к иностранной литературе и искусству в целом, именно поэтому так важно популяризировать в первую очередь национальный язык, интерес к языку стимулирует интерес к стране и культуре в целом. Испанский язык в Российской Федерации и мире: Испания крайне озабочена положением испанского языка и хотела бы видеть его на первых позициях в рейтинге языков международного общения, популяризация испанского за рубежом – одно из приоритетных направлений деятельности Института Сервантеса. Однако, даже в Европейском Союзе испанский язык, как второй иностранный, распространен недостаточно. По материалам Евростата испанским языком владеет 23% европейцев и лишь 7% опрошенных изучают испанский в качестве второго языка. Русский язык также попал в выборку популярных в Европе языков: 8,5% назвали русский язык родным и 5% изучают его как второй язык. Необходимо также иметь в виду, что статистические данные по теме давно не обновлялись. Осознавая необходимость укреплять позиции испанского языка в мире, Институтом Сервантеса был разработан также новый международный экзамен по испанскому языку – SIELE, с возможностью сдачи онлайн и быстрым получением сертификата о владении языком. В докладе «Языки будущего» 2017 года для Британского совета были определены десять языков, «имеющих решающее значение для процветания, безопасности и влияния» Великобритании в долгосрочной перспективе, причем испанский язык занимает видное первое место, намного выше китайского, французского или арабского. В России популярность испанского языка началась ещё во времена Советского Союза с советского участия в гражданской войне в Испании. Годы спустя были созданы специализированные кафедры испанского языка. В 1945 году романо-германский факультет Московского государственного университета начал преподавать испанский язык, за которым последовали другие университеты. В 1973 году средняя школа 82 (ныне школа 1252) стала первой, кто начал расширенное изучение испанского языка, и в 1997 году ей было присвоено звание Сервантеса. Специализированные курсы испанского языка были также организованы в Министерстве иностранных дел России, Московском государственном лингвистическом университете и Дипломатической академии. Новая волна изучения испанского языка и культуры захлестнула Россию после открытия секции Института Сервантеса в 2002 году. Действуя как испанский культурный центр, институт регулярно проводит семинары, круглые столы и лекции по литературе, музыке, истории и другим аспектам испанской и латиноамериканской культуры. Россиянам также показывают иберо-американские фильмы, а также предлагают тематические выставки и презентации книг российских ученых региона. Каталанский и русский языки также преподаются как иностранные. Центр регулярно предлагает экзамены на получение Diploma de Español como Lengua Extranjera, официального сертификата, подтверждающего владение испанским языком от имени Министерства образования, культуры и спорта Испании. В московском филиале института ежегодно обучается около пяти тысяч человек, причем в 2002–2003 учебном году их число удвоилось и с тех пор только возрастает. Количество центров изучения испанского языка растет с каждым годом; однако испанский язык уступает другим иностранным языкам, поскольку его изучают только 0,6% всех старшеклассников и студентов университетов, значительно уступая английскому (77,6%), немецкому (17,5%) и французскому (4,2%). Между тем испанский находится на одном уровне с итальянским и быстрорастущим китайским языками, а также был включен в список языков для сдачи Единого государственного экзамена. В 2014 году испанский язык на ЕГЭ сдавал 191 человек. Средний балл сдающих из года в год растёт и составил 73,2 балла в 2019 году. К сожалению, Рособрнадзор не представляет более подробной статистики, которая позволила бы лучше проиллюстрировать этот аспект. Проблема в том, что официальных статистических данных с российской стороны нет. Таким образом, большая часть приведенных ниже данных – оценка официальных испанских органов. Подробную информацию о положении испанского языка в России предоставляют ежегодные отчеты Института Сервантеса «El español en el mundo», анализ которых позволяет составить полноценную картину динамики показателей обучения испанскому языку в России. Начальная и средняя школа: По данным Министерства образования России и по данным, предоставленным региональными органами управления образованием, испанский язык является самым быстрорастущим языком в образовательных учреждениях России, как государственных, так и в частных школах. Год Количество российский школьников, изучающих испанский язык 2015–2016 19 582 2016–2017 24 671 2018–2019 35 926 2019–2020 43 386 Таблица 1. Динамика количества российских школьников, изучающих испанский на этапе начальной школы По данным на конец 2019 года в 39 регионах РФ преподается испанский язык на уровне школы. Общее количество изучающих испанский язык на этих территориях 43 386 человек. Согласно отчетам Института Сервантеса, можно отметить четкую концентрацию числа изучающих испанский язык в Москве, Московской области и Санкт-Петербурге, а также довольно сбалансированное географическое распределение в целом по стране. Количество школ также существенно возросло: с 135 (2015) до 303 (2019). Двуязычные секции: ещё один крайне интересный феномен проникновения испанского языка в российское образовательное пространство – двуязычные секции, функционирующие в ряде российских школ. «Программа двуязычных секций – это ключевой элемент наших отношений в области образования. Сотни учащихся из России уже получили степень испанского бакалавра», - говорит о значимости двуязычных программ атташе по образованию Посольства Испании в РФ Хосе Аурелио Льянеса Вильянуэва. Программа двуязычных секций была запущена в России в 2001 году в московской школе № 1252 им. Сервантеса, в 2014 году она реализовывалась в 5 учебных заведениях: школа №1252 им. Сервантеса (Москва), школа №110 им. Мигеля Эрнандеса (Москва), школа №1568 им. Пабло Неруда (Москва), гимназия №1558 им. Розалио де Кастро (Москва), школа №205 (Санкт-Петербург). В изучаемый период программа реализовывалась в семи учебных заведениях страны (4 – в Москве, по одной в Санкт-Петербурге, Казани и Ростове-на-Дону). Данный формат испанская сторона считает одним из наиболее эффективных в рамках задачи по популяризации испанского языка, истории и культуры государства, и потому активно стремится к расширению программы. Например, в 2018 году испанской стороной была высказана инициатива по открытию в школах Санкт-Петербурга русско-испанских отделений, а именно в школе № 148 Калининского района и школе № 67 Петроградского района. Динамика количества учеников двуязычных секций (2008–2019) явно демонстрирует, что в период 2014–2019 гг. несмотря на усиливающиеся политические противоречия интерес к испанскому языку среди школьников возрастает, особенно в сравнении с относительным «плато» в 2011–2014 гг. Подобная положительная динамика объясняется во многом ориентацией России на сотрудничество со странами Латинской Америки, в подавляющем большинстве которых испанский язык является государственным, что, безусловно, не умаляет успехов Института Сервантеса и других испанских акторов-популяризаторов испанского языка. 2014–2015 2015–2016 2016–2017 2017–2018 2018–2019 2019–2020 3858 4418 3496 3891 4754 6278 Таблица 2. Количество учеников двуязычных секций в школах России 2014–2020 Высшее образование: что касается преподавания испанского языка в российских университетах, то как по данным Управления образования Института Сервантеса, так и Ассоциации испанистов России в период с 2014–2019 гг. наблюдается значительный рост как числа учебных заведений, так и числа студентов и учителей. На этот раз данные показывают очень значительный рост изучения испанского языка в университетских центрах по всей территории страны. В соответствии с данными от 2018 года (14 195 студентов, изучающих испанский язык, и 621 преподаватель). В 2020 году это число достигнет 28 347 человек (почти вдвое больше, чем двумя годами ранее), а число учителей достигнет 714. Кроме того, количество регионов или территорий, на которых расположены эти центры, значительно выросло за последние годы, более чем на 25% по сравнению с отчетом за 2018 год. Институт Сервантеса подтверждает, что в 97 университетах РФ изучается испанский язык, Министерство науки и высшего образования России оценивает количество высших учебных заведений с испанским языком примерно в 200, а количество преподавателей в 800. В таблице в Приложении 11 приведен список регионов, подтвердивших Институту Сервантеса данные по количеству высших учебных заведений, студентов, изучающих испанский и преподавателей. Таким образом, по данным Института Сервантеса испанский язык на 2018 год преподавался в 97 учебных заведениях, общее количество студентов, изучающих испанский составило 28 347 человек, а преподавательский состав – 714 человек. Ведущее положение по распространению испанского языка в высших учебных заведениях стабильно занимали Москва и Санкт-Петербург. Изучение испанского языка на уровне высшего образования особенно распространено в университетах, специализирующихся на филологии и лингвистике, однако же кафедры преподавания иностранных языков занимают важное место во всех высших учебных заведениях страны. Наращивание сотрудничества по линии учебных и научных обменов, программ двойных дипломов – не является принципиально новым форматом взаимодействия в рамках реализации целей по популяризации национального языка за рубежом. Согласно данным SEPIE (Испанской службы интернационализации образования), в конкурсе 2015 года приняли в общей сложности 12 испанских университетов с программами обмена, утвержденными с Россией в рамках инициативы Key Action 107 программы Erasmus +. В 2016 году их было уже 17,в 2017 году – 21, а в 2018 году – 21. 23 – в 2018 году и 27 – в 2019 году. Программы двойных дипломов также способствуют росту популярности испанского языка в России, подробнее об этом будет рассказано в следующем параграфе 3.3. Каких результатов достигла испанская культурная политика по популяризации испанского языка в России. По данным опроса, проведенного в 2019 году ВЦИОМ, испанский язык важным и полезным для изучения считают 9% опрошенных. Всего лишь 1% опрошенных оценил свой уровень выше среднего (читаю перевожу и могу объясняться в быту), 11% хотели бы начать изучать испанский с нуля в следующем году и 3% намерены продолжать обучение испанскому языку. Количество россиян, владеющих испанским языком, также значительно выросло в изучаемый период с Русский язык в Королевстве Испания и мире: Российская Федерация уделяет особое внимание сохранению, развитию и популяризации русского языка, поскольку он играет важную роль в укреплении суверенитета и целостности России, консолидации российского общества и включении России в мировое экономическое, политическое, культурное и образовательное пространство. В настоящее время русский язык приобретает все большее значение в мировой политике. Он служит в качестве язык межнационального общения и является одним из языков Организации Объединенных Наций. По данным справочника Ethnologue: Languages of the World, в 2022 году русский язык занял 8-е место после английского, китайского и испанского, хинди, арабского, французского и бенгальского: число русскоязычных людей в мире превысило 258 миллионов человек. Кроме того, русский язык является официальным рабочим языком многих международных организаций, таких как Организация Объединенных Наций в области образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), Организация Объединенных Наций (ООН) и Евразийское экономическое сообщество (ЕАЭС) и т.д. В настоящее время русский язык играет ведущую роль в объединении социально-политического и культурного пространства русского мира, которое формировалось с течением времени в результате нескольких эмигрантских волн под влиянием исторических изменений в судьбе России. Сегодня русский мир, который является миром особой трансгосударственной и трансконтинентальной культуры, является важной стратегией России по созданию имиджа страны на мировой арене. В то же время следует признать, что, к сожалению, концепция Русский мир в значительной степени неизвестен за рубежом, поэтому для его популяризации важно более активное продвижение русского языка и культуры на мировой арене. Более того, в контексте мягкой силы русский мир может представить стратегию, подобную постимперским культурным «мирам», созданными Испанией и Францией. Далее необходимо посмотреть на позиции русского языка в Королевстве Испания. Существует возможность изучать русский язык во многих учебных заведениях Испании: официальных языковых школах, университетах, некоммерческих учреждениях по развитию культурных связей между Испанией и Россией, частных академиях и т. д. Массовый интерес испанцев к изучению русского зародился относительно недавно. Так, в 80-х годах XX века некоторые филологические факультеты различных испанских университетов начали включать в программу изучение русского языка и литературы. Позиции русского языка начинают укрепляться с 1990-х годов, после Перестройки, и особенно в последнее десятилетие в результате расширения торговых и туристических связей между Испанией и Россией. В этот период отмечается рост «предложения» в вопросе изучения русского языка в Официальных языковых школах Автономных сообществ и в языковых центрах испанских университетов. Этот ряд возможностей был дополнен растущим предложением курсов от различных некоммерческих ассоциаций или фондов, созданных с целью развития культурных связей между Испанией и Россией, некоторые из которых дают возможность сдать экзамены на получение сертификата по русскому языку как иностранному (ТРКИ), признанного на международном уровне. Рассмотрим существующие возможности изучения русского языка в Испании на различных уровнях. Начальное и среднее образование. В Испании проживает более 11 000 российских детей в возрасте до 15 лет, треть из которых проживает в Валенсии, в основном в провинции Аликанте. По этой причине Посольство Российской Федерации в Мадриде и почетный консул в Валенсийском сообществе открыли первую испано-русскую школу в Испании на территории образовательной группы Iale Elian's в Валенсии и Аликанте в 2016 году. Преследуемая цель состоит в том, чтобы испаноязычные российские студенты, проживающие в Валенсийском сообществе, помимо обучения в испанской системе образования, могли по вечерам изучать на русском языке учебную программу своей родной страны. Кроме того, студенты школы будут уполномочены сдать экзамены по русскому языку, которые позволят получить доступ к обучению в университетах РФ. Обучение в школе также ориентировано на молодых испанцев, которые хотят заинтересованы в изучении русского языка и культуры. Кроме того, функционирует школа при Посольстве Российской Федерации в Мадриде, главным образом ориентированная на детей сотрудников посольства. Официальные школы по обучению языку (ОШЯ): Официальные языковые школы (сокращенно ОШЯ) — это официальные центры неуниверситетского уровня, специализирующиеся на языковом обучении, центры, находящиеся в ведении Советов по образованию различных автономных сообществ, и они субсидируются. ОШЯ предлагают качественное обучение по гибкому расписанию и сравнительно небольшой стоимости, что делает их одним из лучших способов изучения русского языка в Испании. По данным Министерства образования, культуры и спорта правительства Испании, в течение 2014–2015 учебного года в Государственных языковых школах изучали русский язык в общей сложности 3445 учащихся из общего числа 499 198 учащихся, изучавших какой-либо язык. В Каталонии, Валенсийском сообществе, на Канарских островах и Балеарских островах проживает более 80% учащихся, изучающих русский язык, что непосредственно связано с местами дислокации российских соотечественников. ОШЯ с преподаванием на русском языке расположены в основном в крупных столицах Испании и в наиболее туристических районах (Средиземноморская арка, Балеарские и Канарские острова): Официальная языковая школа Малаги (Андалусия); Официальная языковая школа Сарагосы (Арагон); Официальная языковая школа Пальма-де-Майорки (Балеарские острова); Официальная языковая школа Ибицы и Форментеры (Балеарские острова); Официальная языковая школа Ла-Лагуны (Тенерифе); Официальная языковая школа Лос Кристианос (Тенерифе); Официальная языковая школа Лас-Пальмас-де-Гран-Канария (Канарские острова); Официальная языковая школа Бургоса (Кастилия и Леон); Официальная языковая школа Барселоны Драссанес (Каталония); Официальная языковая школа Жироны (Каталония); Официальная языковая школа Таррагоны (Каталония); Официальная языковая школа Салоу (Каталония); Официальная языковая школа Мадрида Хесус Маэстро (Мадрид); Официальная языковая школа Аликанте; Официальная языковая школа Кастельона; Официальная языковая школа Валенсии; Официальная языковая школа Ла-Коруньи (Галисия); Официальная языковая школа Бильбао (Страна Басков). Высшее образование: на этом уровне существует несколько возможностей изучать русский язык – университетские языковые центры и отдельные образовательные программы по направлению славянская филология и лингвистика. Некоторые университеты имеют свои собственные языковые центры, работающие непосредственно для университетского сообщество (студентов, преподавателей, административного персонала университета и т. д.), однако многие из них также ориентированы на широкую общественность. В некоторых университетах даже созданы центры, специализирующиеся на русском языке, такие как Русский центр Университета Гранады или Испано-русский университетский класс Университета Кадиса. Ниже приведен перечень испанских университетов, где преподается русский язык: Гранадский Университет (Славянская филология, Перевод и переводоведение); Университет Комплутенсе в Мадриде (Кафедра романской филологии, славянской филологии и лингвистики, Перевод и переводоведение); Университет Барселоны (Филологический факультет, кафедра общей лингвистики); Автономный университет Барселоны (Перевод и переводоведение); Университет страны басков; Университет Виго (Факультет филологии и перевода); Университет Лас-Пальмас-де-Гран-Канария (Факультет перевода и переводоведения); Университет Аликанте (Кафедра объединённой филологии, область славянской филологии); Университете имени Жауме I (Факультет гуманитарных и общественных наук); Университет Валенсии. Необходимо заметить, что всего в Королевстве Испания 50 государственных университетов и в 10 из них преподается русский язык, что составляет 20%. В Российской Федерации же 497 государственных университетов, по подтвержденным Институтом Сервантеса данным, в 97 из них преподается испанский – это также около 20% от общего числа высших учебных заведений. По данным Министерства образования Испании, русский входит в число наиболее перспективных для изучения иностранных языков в этой стране (наряду с английским, французским, немецким и китайским). В условиях сохраняющегося в стране высокого уровня безработицы (более 19% экономически активного населения, более 42% молодежи) владение русским языком для испанцев имеет характер дополнительного конкурентного преимущества на рынке труда. При этом на фоне наметившегося с 2014 г. определенного спада туристической активности россиян на испанском направлении популярность русского языка у испанцев также несколько снизилась. По данным основных учебных центров, в которых преподается русский язык, в 2016/2017 учебном году на курс по изучению русского языка записалось примерно на 9% меньше слушателей, в 2017/2018 учебном году число записавшихся на курс по изучению русского языка слушателей в целом снизилось примерно на 5%, в 2018/2019 также снизилась примерно на 5%. Активную работу по продвижению русского языка в Испании, в том числе при поддержке Посольства, проводит РЦНК. В РЦНК на регулярной основе проводятся акции, направленные на популяризацию русского языка и культуры, в том числе круглые столы, семинары, музыкально-концертные, художественно-фотографические, литературные акции, кинопоказы классики отечественного кинематографа, а также мероприятия, приуроченные к празднованию Дня русского языка, Дней славянской письменности и культуры. Среди наиболее крупных мероприятий по продвижению русского языка и литературы, состоявшихся в 2016 г. в Испании можно отметить следующие: презентацию туристических маршрутов, связанных с жизнью и творчеством А.С.Пушкина, Л.Н.Толстого и М.А.Шолохова, проведенную директором Государственного музея А.С.Пушкина Е.А.Богатыревым (21 января 2016 г., Мадрид); международную акцию «Тотальный диктант» (16 апреля 2016 г., Мадрид); фотовыставку о жизни и творчестве А.П.Чехова «Полёт чайки: от Таганрога до Мадрида» (10–27 мая 2016 г., Мадрид); международную научно-методическую конференцию по русскому языку «Актуальные проблемы методики преподавания русского языка как иностранного в иноязычной среде» с участием более 70 представителей университетов иностранных языков Испании, России и ряда европейских государств (2–5 июня 2016 г., Барселона); дни русской литературы в Испании с участием российских писателей-лауреатов Горьковской литературной премии (6–7 июня 2016 г., Гранада); XVI симпозиум Международного общества Ф.М.Достоевского, приуроченный к 150-летию публикации романа «Преступление и наказание» (7–10 июня, Гранада); фестиваль российской культуры «FEELRUSSIA» (3–4 сентября 2016 г., Мадрид); конференцию «Моя любимая Москва» при участии профессора кафедры славянских языков Университета Комплутенсе Л.Э.Мораля, директора отдела выставок Российской государственной библиотеки им.В.И. Ленина Е.Шамраевой, журналиста и переводчика И.Булгаковой (21 сентября 2016 г., Мадрид); выставку «Осип Мандельштам. Слово и судьба», посвященную 125-летнему юбилею поэта (9 сентября — 6 октября 2016 г., Гранада); практический семинар «Проектирование международной сети полилингвальных школ» с участием ведущих российских экспертов (20–22 сентября 2016 г., Барселона); 34-й Международный книжный салон «Либер - 2016», в котором приняли участие более 30 российских издательств (12–14 октября 2016 г., Барселона). Организатором российского стенда выступил Фонд «Президентский центр Б.Н.Ельцина». Российскую делегацию возглавил Заместитель руководителя Роспечати В.В.Григорьев. В дни выставки прошел круглый стол по проблемам перевода русской литературы на испанский язык, вручение дипломов и медалей «Read Russia Prize» призерам-издательствам «Alba» (Испания) и «Fondo Cultura Económica» (Мексика), встреча с известными российскими литераторами А.Аствацатуровым, З.Прилепиным и Е.Шубиной; показы кино на русском языке с испанскими субтитрами (в течение 2016 г. в РЦНК в Мадриде; в отделении русского языка ОШЯ в Мадриде и Барселоне; в рамках «Недели российского кино в Испании»; Фестиваля актуального научного кино в Мадриде и Ронде; IV Международного фестиваля русских фильмов в Марбелье; II Фестиваля российского кино VOLNA в Торревьехе; Фестиваля российского кино «КиноВолна» в Аликанте на площадках филиала Русского музея в Испании). Курсы русского языка в официальных школах языков Испании (ОШЯ) - специализированных государственных учебных заведениях. Так, в сентябре 2017 г. в Мадридской ОШЯ к изучению русского языка приступили 129 человек (в 2016 г. было 137). Русский язык также преподается в ОШЯ Аликанте, Барселоны, Бильбао, Валенсии, Кастельона, Лас-Пальмаса, Ла-Коруньи, Малаги, Пальмы-де-Мальорки, Сарагосы, Таррагоны и Жироны. Преподавателями русского языка как правило являются выпускники советских и российских вузов, проживающие в Испании на постоянной или же на временной основе, а количество испанских русистов ограниченно. В последние годы заметно расширилась поддержка распространения русского языка в Испании по линии Фонда «Русский мир». К настоящему времени им были открыты 3 «Кабинета русского мира», два из них расположены в Мадриде: в Университете Комплутенсе и в Фонде «Александр Пушкин», один в Барселоне: в Центре русского языка им. А.С.Пушкина. Кроме этого, в Испании действует два «Русских центра» Фонда «Русский мир»: в Гранадском Университете (с 22 мая 2015 г.) и в Фонде «Дом России в Барселоне» (с 6 апреля 2016 г.). С 15 октября 2016 г. в г. Марбелье действует социокультурная ассоциация «Эврика», обучение в которой ведётся в соответствии с российской общеобразовательной программой для детей 6–15 лет. 7 марта 2017 г. на базе Университета Кадиса состоялось открытие Центра русского языка и культуры «Институт Пушкина» при содействии Пятигорского государственного университета (ПГУ). В сентябре 2017 г. в г. Кастельдефельс (Барселона) открылась Ассоциация русского языка и культуры с субботней школой «Класс!», где преподается русский язык и литература. Среди наиболее крупных мероприятий по продвижению русского языка и литературы, состоявшихся в 2017 г. в Испании можно отметить следующие: I международную научно-практическую конференцию «Современные возможности системы образования русскоязычного населения за рубежом: начальное, среднее, высшее» (22 февраля, Мадрид); комплекс культурных мероприятий «Дни России» в рамках «Перекрестного года» туризма Россия-Испания 2016–2017 (январь-февраль, Мадрид); международную научно-методическую конференцию «Актуальные проблемы методика преподавания русского языка как иностранного на современном этапе» (1–2 июня, Барселона); международную акцию «Тотальный диктант» (8–10 мая, в 11 испанских городах); презентацию двуязычного издания книги «Российские дипломаты в Испании, 1667–2017», посвященной 350-летию первых испано-русских дипломатических контактов (посольство П.И.Потемкина) и 40-летию восстановления дипломатических отношений в 1977 г. (6-10 февраля, Вальядолид, Мадрид); I неделю русского театра, в рамках которой были показаны спектакли по мотивам рассказов А.П.Чехова, В.В.Набокова в исполнении театра-студии «Балаган», театра «Трибуэнье» и театра им. А.П.Чехова (24–27 апреля, Мадрид); камерные спектакли «Моцарт и Сальери» по мотивам произведения А.С.Пушкина на русском языке, организованные в культурном центре испанского Фонда «Хуан Марч» при содействии Театра Сарсуэлы (22–29 апреля, Мадрид); презентацию новой версии перевода на испанский язык романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин» с участием автора перевода, директора издательства «Метток» Рамона Эчевесте и профессора кафедры русского языка и литературы Мадридского университета Комплутенсе Xecyca Гарсии Габальдона (22 мая, Мадрид); участие делегации Минобрнауки России во главе с заместителем Министра Л.М.Огородниковой и представителей ведущих российских университетов в формате единого национального стенда в 29-й ежегодной международная конференция в области высшего образования, организованная Европейской ассоциацией международного образования (EIAE) (12–15 сентября, Севилья); участие более 30 российских издательств в 35-м Международном книжном салоне «Либер - 2017» (4–6 октября, Мадрид). В дни выставки прошел круглый стол по проблемам перевода русской литературы на испанский язык, встреча с известными российскими литераторами А.Ивановым, Ю.Буйдой; показы кино на русском языке с испанскими субтитрами (в РЦНК в Мадриде; в отделении русского языка ОШЯ в Мадриде и Барселоне; в рамках международных кинофестивалей гг. Алькалы-де-Энарес, Бильбао, Мадрида, Ронды, Сан-Себастьяна, Эльче; V Международного фестиваля русских фильмов в Марбелье; III Фестиваля российского кино «VOLNA» в Торревьехе; Фестиваля российского кино «КиноВолна» в Аликанте, на площадках филиала Русского музея в Испании). Вся работа по продвижению русского языка в Испании, включая открытие учебных центров по линии Фонда «Русский мир» осуществляется при содействии и координации Посольства России и Представительства Россотрудничества в Мадриде. Анализ деятельности общественных организаций и учебных центров, занимающихся преподаванием русского языка в Испании, показывает, что главной проблемой в их работе на настоящее время является дефицит учебных материалов и финансовых средств для оплаты аренды помещений для организации занятий и культурных мероприятий. В этой связи они были бы заинтересованы в получении грантов, учебной литературы, мультимедийных материалов по изучению русского языка как иностранного. Среди наиболее перспективных и востребованных форм работы по продвижению позиций русского языка в Испании можно отметить расширение программ повышения квалификации для работающих в Испании русистов, практики направления специалистов по русскому языку для работы в испанских вузах и учебных центрах, а также межвузовских студенческие и академических обменов. Интерес действующих в Испании учебных центров также вызывает подписка на российские специализированные издания (журнал «Русский язык за рубежом», «Русский мир.ru», «Мир русского слова», «Огонёк» и другую периодическую справочную литературу). В целом необходимо отметить, что интерес к русскому языку в Испании в современных социально-экономических условиях в значительной степени обусловлен желанием приобщиться к культуре России, личной необходимостью (например, родителей усыновленных российских детей), профессиональными целями (учёба или работа в России), а также его востребованностью на местном рынке труда, прежде всего в сфере туристических услуг, так как владение русским языком выступает конкурентным преимуществом. В этой связи работу по продвижению и укреплению позиции русского языка в Испании полагаем целесообразным выстраивать, ориентируясь на весь комплекс российско-испанских связей. Растущие экономические и торговые связи России с испаноязычными странами, а также их культурная и туристическая привлекательность свидетельствуют о том, что интерес к испанскому языку будет постепенно расти. Язык предлагает значительное универсальное преимущество для ознакомления с историей и культурой абсолютно непохожих стран Пиренейского полуострова и Латинской Америки.

master_43216.json

13

3.3. Российско-испанское сотрудничество в сфере образования и науки в 2014–2019 гг.

3.3. Российско-испанское сотрудничество в сфере образования и науки в 2014–2019 гг. Аспекты образования на уровне международного сотрудничества закреплены в Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, в Конвенции о правах ребёнка, в Конвенции о ликвидации дискриминации по отношению к женщинам. Приоритетными международно-правовыми ориентирами Образовательной стратегии Испании являются: Всеобщая декларация прав человека (1948 г.); Джомтьенская Всемирная декларация об образовании (1990 г.); Гамбургская декларация об образовании для взрослых (1997 г.); Рамочная программа действий в области образования для взрослых Дакар (2000 год); Декларация тысячелетия и Парижская декларация об эффективности помощи (2005 год). Приоритетными направлениями национальной политики Испании в сфере образования являются: Закон о международном сотрудничестве в целях развития (1998 г.) и Генеральный план отдела испанского сотрудничества 2005–2008 гг. Формы и направления международного сотрудничества РФ в сфере образования, задекларированы в Федеральном законе от 29.12.2012 N 273-ФЗ (ред. от 17.02.2023) "Об образовании в Российской Федерации" (с изм. и доп., вступ. в силу с 28.02.2023). В статье 105 сообщается, что целями международного образовательного сотрудничества РФ выступают: 1) расширение возможностей граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства для получения доступа к образованию; 2) координация взаимодействия Российской Федерации с иностранными государствами и международными организациями по развитию образования; 3) совершенствование международных и внутригосударственных механизмов развития образования. Организации, входящие в систему образования, принимают участие в международном сотрудничестве в сфере образования посредством заключения договоров по вопросам образования с иностранными организациями и гражданами. Международное сотрудничество в образовании осуществляется в самых разнообразных форматах. К числу наиболее распространенных относят следующие четыре: 1)Академический обмен, научные и учебные стажировки. Движение кадров является взаимным, что делает процесс интересным для обеих сторон; 2)Совместные проекты и мероприятия университетов. Семинары, конференции, симпозиумы, конкурсы – еще одно сравнительно простое и доступное, но при этом очень эффективное направление международного взаимодействия. 3)Профессиональная подготовка, переподготовка и повышение квалификации иностранных граждан. Результатом становится получение новых квалифицированных специалистов, многие из которых остаются работать в стране и пополняют кадровый потенциал государства. 4)Программы включенного, параллельного, продолженного обучения за границей, предусматривающие разработку полноценных учебных курсов. Важным достоинством становится разнообразие доступных вариантов учебы, что позволяет подобрать оптимальную индивидуальную программу. Сотрудничество Российской Федерации и Королевства Испания в данной области основывается на Соглашении между Российской Федерацией и Королевством Испания о сотрудничестве в области культуры и образования, подписанном 11 апреля 1994 года и Соглашении между Правительством Российской Федерации и Правительством Королевства Испания о научном и технологическом сотрудничестве. Большое внимание по праву стоит уделить образовательному сотрудничеству между университетами. Испания и Россия принимали участие во множестве программ обмена в рамках Болонского процесса, в котором обе участвовали. Основу сотрудничества в области образования составляют межвузовские соглашения Российских и испанских университетов. На 2014–2019 год 57 российских университетов были связаны рядом соглашений с испанскими высшими учебными заведениями. В рамках данного исследования хотелось бы особое внимание обратить на образовательное сотрудничество ведущих 10 российских университетов по мнению рейтинговой группы RAEX на 2019 год. Как следует из списка университетов-партнеров Российской Федерации и Королевства Испания (См Приложение 11) – ведущие российские университеты обладают широкой сетью международных контактов, в том числе и с университетами Испании, лидерами являются МГУ, СПбГУ, МГИМО и Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого. Особое внимание необходимо уделить крупным событиям в сфере образовательного сотрудничества и установлению новых межуниверситетских контактов за период с 2014 по 2019 год. На протяжении XXI века география межвузовского сотрудничества постепенно расширялась, так в 2014 г. российские университеты, такие как, например, ЮФУ, РГГУ, Томский государственный университет, МИСиС и многие другие, приняли участие в международной образовательной выставке AULA-2014. В программа совместных российско-испанских заседаний в рамках выставки вошло осуждение вопросов российско-испанского взаимодействия на межвузовском уровне, обмена преподавателями, распространения науки и культуры без посредников, и в целом, оказалась более насыщенной, чем в предшествующие годы. К примеру, российские вузы представили на выставке наработки по нанотехнологиям. Также на межвузовской встрече в 2014 году в Мадриде было обсуждено подписание договора «О взаимном признании периодов обучения в высших учебных заведениях, документов о высшем образовании, ученых степенях и званиях» России и Испании. Стороны пришли к согласию в том, что необходимо провести унификацию образовательной традиции и ввести единый образовательный стандарт. Данные меры упростили бы систему академических обменов студентами и преподавателями, позволили создать новые учебные курсы и программы, а также повысить конкурентоспособность выпускников российских университетов на международном рынке вакансий. А в 2015 г. Воронежский государственный университет совместно с Университетом им. Короля Хуана Карлоса и Мадридским образовательным центром LICEUS подписали договор об осуществлении интернациональной образовательной программы «Бизнес с Россией: политические, культурные и экономические исследования российского рынка». Цель программы – сформировать у испанских студентов целостное представление о социальной и гуманитарной сфере и историко-культурном наследии России, а также сформировать компетенции в торгово-экономической, политической и дипломатической областях. Подобные образовательные двусторонние усилия способствуют расширению области российско-испанского культурного, экономического и научного взаимодействия, упрощают процесс сближения и взаимопонимания между государствами и народами. В 2016 г. было подписано 2 новых межвузовских соглашения: Меморандум об учебном обмене и сотрудничестве между МГИМО (У) МИД России и Международным университетским центром Марбельи (19 июля 2016 г., Марбелья) и Соглашение о сотрудничестве между Дипломатической Академией МИД России и Католическим Университетом г. Авилы (25 октября 2016 г., Авила). В апреле 2017 г. были подписаны межвузовские соглашения между Санкт-Петербургским политехническим университетом Петра Великого (СПбПУ) и Мадридским политехническим университетом, Автономным университетом Мадрида, Университетом Алькалм-де-Энарес и Университетом Жироны. В марте 2019 г. подписано соглашение между Северо-Осетинским государственным университетом имени Коста Хетагурова и Университетом Алкалы-де-Энарес. В «Мадридской декларации о научной дипломатии» 2019 г. научная дипломатия определяется как совокупность практик на стыке науки, техники и внешней политики. Значимый пласт научного сотрудничества России и Испании затрагивает аэрокосмическую отрасль. Так, в 2014 г. благодаря аэрокосмическим исследованиям, проведенным российскими и украинскими учеными, с применением физиодиагностического метода на космонавтах, в Королевстве Испания были проведены тесты с применением нового метода забора и анализа крови человека, что является новой инновационной методикой. Также 2015 году Россией велась подготовка к запуску испанского спутника PAZ и в этом же году державы подписали контракт на доставку в 2017 г. на орбиту Земли испанского спутника связи на ракета-носителе ПРОТОН. Одним из важнейших международных усилий в области биомедицинских исследований является подготовка проекта «Biopolis», научно-технологическим оснащением которого должна заняться арагонская ассоциация «Bio-Med». Исследования проекта будут посвящены изучению механизмов старения и продления жизни, основными потребителями которых уже считаются Россия и Китай. Для осуществления данного проекта предполагается создать принципиально новую стратегию здравоохранения и внедрить абсолютно новые технологии, способные воспроизводить результаты исследований. Усилия в этом направлении должны носить общий характер и осуществляться совместно Европейским Союзом, Китаем и Россией для достижения максимальных результатов. В соответствии с двусторонними договоренностями продолжает осуществлялся обмен преподавателями и студентами между рядом российских и испанских университетов. Так, действуют протоколы о сотрудничестве между Российским университетом дружбы народов и университетами Гранады, Валенсии, Малаги, Вальядолида, Пальмы-де-Мальорки; Московским государственным лингвистическим университетом и университетами Комплутенсе (Мадрид), Гранады, Аликанте и Лас-Пальмаса; Санкт-Петербургским государственным техническим университетом и Мадридским автономным университетом; Московским государственным институтом международных отношений и университетами Комплутенсе, Толедо и Вальядолида; Воронежским государственным университетом и университетами Бургоса, Гранады и Леона; Юго-Западным государственным университетом и Фондом испанского языка и культуры «Комильяс» т.д. 3 июня 2015 года была основана Ассоциация испанских выпускников российских и советских вузов «АЭЛЕРУС». На 3 марта 2022 года в ассоциацию входило всего 20 человек, но подобные инициативы могут стать ключом к поддержанию связей между народами даже в периоды серьезной международной напряженности. В период с 28 сентября по 2 октября 2015 года в Мадриде, Леганесе, Барселоне прошел VII Испано-Российский Научный форум. Организаторы – Министерство образования и науки Российской Федерации и Международный союз приборостроителей и специалистов по информационным и телекоммуникационным технологиям. С испанской стороны – Правительство Каталонии и Ассоциация информационных технологий – ATI. Одной из площадкой выступил РЦНК, программа Форума включала пленарное заседание, круглые столы, посещение научных центров и технопарков, а также встречи и переговоры российских и испанских участников, в итоге был достигнут ряд договоренностей в области научно-технической кооперации и трансфера технологий, об участии в совместных конкурсах, как в рамках российских программ, так и испанских. 24 апреля 2017 года в резиденции Посла Испании в Российской Федерации была проведена серия мероприятий, объединенных темой кооперации России и Испании в сфере образования: был подписан Меморандум о взаимопонимании между испанским министерством Образования и Науки и Московским городским педагогическим университетом, а также ряд российских педагогов получил награды. Преподаватель из Казанского федерального университета, Елена Плеухова, была награждена Офицерским крестом Ордена Изабеллы Католической, а преподаватель из Пятигорского государственного университета, Елена Пронченко, была отмечена степенью Командора Ордена «За гражданские заслуги», прошла встреча со школьниками, изучающими испанский язык. 31 января 2018 года делегация из Мадридского Политехнического Университета посетила Петербургский университет путей сообщения, представители нескольких ведущих испанских университетов, готовящих инженеров различного профиля, встретились с российскими коллегами и обсудили возможности сотрудничества, опытные специалисты обсудили достижения испанца – Августина Бетанкура, благодаря которому в России была запущена система железнодорожного сообщения. 10 апреля 2018 первая полоса испанской газеты El Comercio была посвящена России: на ней – новость о подписании договора о сотрудничестве между компанией Sporting (Хихон), Университетом Овьедо и Московским городским университетом МГПУ. План сотрудничества предполагает открытие спортивных школ в Москве и других российских городах, мастер-классы, создание футбольного кампуса и программы обмена игроками и тренерами между Испанией и Россией.  Российский Государственный институт лекарственных средств и надлежащих практик и испанское Агентство по лекарственным средствам и продуктам медицинского назначения (AEMPS) подписали Меморандум о Взаимопонимании, чтобы проводить совместные проверки, сотрудничать в производстве лекарственных препаратов и бороться с их фальсификацией. Что касается программ двойных дипломов, то в них в изучаемый период участвовали такие российские университеты, как МГЛУ, РАНХИГС, РУДН или Ижевский государственный университет, а с испанской стороны – университеты Гранады, Валенсии, Балеарских островов, Овьедо или Комплутенсе в Мадриде. В 2018 году была прочитана первая совместная докторская диссертация российского и испанского университетов благодаря сотрудничеству Российского университета Дружбы народов и Университета Балеарских островов. Университеты Валенсии, Овьедо, Карлоса III и Ровиры-и-Вирджили с испанской стороны и РАНХиГС, МИСИС, ТГУ и Академия внешней торговли с российской стороны запустили в 2019 г. первый совместный консорциум университетов обеих стран: Альянс российско-испанских университетов. Таким образом, 2014–2019 гг. ознаменовались тесной межуниверситетской образовательной кооперацией, чему предшествовали предыдущие периоды, создавшие документальную и институциональную основы этого сотрудничества. Пусть и не столь насыщенными, но не менее интенсивными были усилия в научно-исследовательской и аэрокосмической областях. Вопреки политическим и экономическим проблемам по линии Россия – ЕС, несмотря на внутриэкономические и внутриполитические проблемы в Королевстве, Испания и Россия сохранили приверженность двустороннему сотрудничеству в области науки, образования и культуры.

master_43216.json

14

3.4. Культурный туризм как направление гуманитарного сотрудничества.

Важное значение для двусторонних отношений между Россией и Испанией имеет туризм, причем не только Испания является традиционно популярной для русских туристов, но и Россия стремится повысить свою привлекательность в глазах испанских туристов. В Испании развитый туристический рынок: страна занимает четвертое место в Европейском союзе по числу мест для размещения после Франции, Италии и Великобритании. Популярность испанских курортов обусловлена теплым климатом, живописными пляжами и изысканной гастрономией. Кроме того, Испания – третья страна в мире с наибольшим количеством объектов Всемирного Наследия ЮНЕСКО, а по числу биосферных заповедников страна занимает первое место в мирe. Испания заинтересована во въезде российских граждан, так как международный туризм – одна из основных статей бюджета страны, именно поэтому привлечение интереса российских туристов было и является одним из приоритетных направлений сотрудничества по линии Россия – Испания. Сотрудничество государств в сфере туризма регламентируется такими документами как: Соглашение между правительством Российской Федерации и Королевством Испания о сотрудничестве в сфере туризма, Декларация о стратегическом партнёрстве между Российской Федерацией и Королевством Испания. Эти документы закрепляют намерение двух держав способствовать расширению дружественных связей между народами Российской Федерации и Королевства Испания, а также ознакомлению с историей и культурным наследием обоих государств и обмена опытом в сфере размещения и организации туристических программ. Туризм рассматривается лидерами России и Испании как фактор развития дружбы и сотрудничества между двумя странами, диалог которых является важной составляющей общеевропейского и глобального взаимодействия. Системная поддержка развития туристического обмена оказывается внешнеполитическими ведомствами обоих государств, в том числе, учреждениями МИД в Испании. Туризм – одна из наиболее прибыльных статей российско-испанских экономических отношений, но кроме того выполняет и другую важную задачу, выстраивая мосты между двумя культурами. Однако, 2014 год стал поворотным и для российского туризма в Испанию. По данным Ростуризма, количество туристских поездок составляло: Год Въездные показатели российских туристов в Испании (тыс. поездок) Въездные показатели испанских туристов в России (тыс. поездок) 2014 1 140 90 2015 693 103 2016 789 109 2017 929 110 2018 961 116 2019 1107 132 В этот период вследствие политики антироссийских экономических санкций наблюдался спад российско-европейского туристического обмена. Согласно данным испанского агентства Frontur, в течение 2014 г. поток туристов из России снизился на 9,7% и составил 2,6% от общего числа визитов в Испанию, а в 2015 г. упал на 40%. Рис. 3. График – сравнение количества туристских поездок российских граждан в Испанию и испанских граждан в Россию Следствием этого процесса стало банкротство ряда туристических фирм, основным направлением деятельности которых была организация поездок в страны Европейского Союза, однако в целом российско-испанский туристический бизнес упорно стремился удержать свои позиции, сохраняя накопленный потенциал деловых связей, атмосферу дружбы и гостеприимства. Сохранение и развитие туристического обмена между Россией и Испанией обсуждалось на Российско-испанском международном форуме, проходившем 31 октября 2014 года в Малаге. Количественный показатель русских туристов в Испании в 2014–1 140 тыс. человек. Количество испанских туристов в России в 2014 году составило – 91 тыс. человек. 2 декабря 2015 г. года было подписано соглашение сотрудничестве между испанским государственным Агентством по туризму Каталонии и российской компанией SBL International Events. Участниками Международного туристского форума в Сочи 24–25 ноября 2016 г. были подведены некоторые итоги по их выполнению, в том числе продвижение российского туристического бренда в мире через Национальный маркетинговый центр Visit Russia и открытие за рубежом национальных туристических офисов. В том числе в 2016 г. начал работу российский офис Visit Russia в Мадриде. Следует отметить, что по данным Министерства культуры РФ число испанцев, посетивших Россию в 2016 г., возросло на 30% по сравнению с 2014–2015 гг. Достигнуть таких результатов позволила целенаправленная работа специалистов туристической отрасли обеих сторон. Так, 13 марта 2018 года в Москве начала работу 25-я выставка MITT – одно из важнейших мероприятий России в отрасли туризма. В течение трёх дней представители отелей, агентств и администраций различных автономных сообществ Испании рассказывали посетителям о своих возможностях и достижениях.В интервью журналистам EFE Директор Испанского института туризма Turespaña Мануэль Батлер отметил, что поток российских  туристов в Испанию  в 2017 году увеличился почти на 14%, заверив, что перспективы на 2018 выглядят ещё более оптимистичными.  Развивалось сотрудничество не только между столицами, но и между регионами и городами двух стран: договоренность о взаимодействии была достигнута в ходе встречи мэров Мадрида и Казани — Ильсура Метшина и Мануэлы Кармен Кастрильо. Диалог двух политиков состоялся в результате работы Исполнительного бюро всемирной организации «Объединенные города и местные власти», президентом Евразийского отделения которой является Ильсур Метшин, сообщает ИА «Татар-информ». Ильсур Метшин и Мануэла Кармена Кастрильо обсудили проблемы развития мегаполисов и возможные направления сотрудничества между Мадридом и Казанью. Кроме того, в Испании в посольстве России местным туроператорам презентуют туристический потенциал столицы Татарстана. Наблюдается также возрождение интереса российских туристов к посещению Испании. Данные тенденции получили положительную оценку на форуме «Россия и Испания: сотрудничество в сфере туризма», который состоялся на полях очередной Международной туристической выставки «FITUR» в Мадриде в январе 2017 года. По отчетам организаторов, 37-я Международная туристическую ярмарку «FITUR-2017» посетили 9500 организаций, фирм и объединений из 165 стран мира, было зарегистрировано более 125000 специалистов и 97000 посетителей. В рамках выставки был презентован национальный туристский продукт Российской Федерации, в том числе маршруты по городам-организаторам Кубка Конфедераций 2017 года и Чемпионата мира по футболу 2018 года с участием представителей городов, принимающих КК 2017 и ЧМ 2018. Организатор презентации — Федеральное агентство по туризму. В 2018 году Чемпионат мира по футболу стал одним из ключевых мероприятий, привлекающих испанцев приехать в Россию, узнать больше о русской культуре и жизни. Главным образом, испанские болельщики были очень довольны поездкой и отзывались о Росси и ЧМ так: «Мы уже третий раз приезжаем на мировое первенство. Хотелось бы отметить, что Россия прекрасно организовала турнир. Все настолько великолепно, что если была бы такая возможность, то мы бы с радостью здесь остались, однако в Испании ждут дела». Преуменьшать гуманитарное значение ЧМ по футболу было бы неправильно, президент РФ Владимир Путин прокомментировал значение события так: «Такие крупные, массовые международные форумы как чемпионат мира по футболу – это не только зрелище и азарт, это и отличная возможность для миллионов людей обрести новые знания о разных народах и их традициях, найти новых друзей. Понять, что в других странах, так же, как и в своей собственной, живут такие же добрые, увлечённые, открытые люди, и все они хотят жить в мире, общаться, ездить друг к другу в гости, вместе смотреть и вместе играть в футбол». Задача стратегии Испанского Института Туризма «Turespaña» на российском рынке состоит в привлечении туриста, который задает тенденцию интереса к разнообразным видам туристического продукта в Испании. Для осуществления основных составляющих данной стратегии в течение 2019 года было запланировано проведение мероприятий, направленных на: усиление узнаваемости Испании как туристического направления среди конечного потребителя и профессионалов; на взаимодействие с игроками российского туристического сектора в Москве, Санкт-Петербурге и в других городах России, со СМИ и авиакомпаниями; на сотрудничество с испанским туристическим сектором в семинарах и воркшопах, направленных на клиентов с высокой покупательской способностью. Можно сделать вывод о том, что политика популяризации России как туристического направления, программа годов России в Испании и Испании в России работает. Таким образом, туризм одно из основных направлений экономического сотрудничества России и Испании, которое независимо от действующих ограничений, активно развивается. Посещая Испанию, россияне непосредственно знакомились с ее природой, культурой и искусством, индустрией развлечений, национальной кухней, а также с повседневной жизнью испанцев, что в целом создавало объективные представления о стране в целом, способствуя расширению российско-испанского культурного диалога. В сравнении с данными 2014 года, мы видим сначала резкий спад, а затем постепенный рост показателей числа российских туристов в Испании. Из минусов, отмеченных пешеходными испанскими туристами, посещающих российские города, можно перечислить: нарушения в обслуживании, пробки на трассах, низкие зарплаты большей части населения, заметное социальное расслоение. Тем не менее, русская культура всегда была и ценится в Испании, восхищаются достижениями России в науке, искусстве, спорте и образовании. Великая русская классическая литература всегда была связующим звеном между культурными кругами обеих стран. В данной главе были рассмотрены наиболее продуктивные направления сотрудничества Королевства Испании и Российской Федерации и их основные черты. Ключевым форматом сотрудничества стали Перекрёстные годы культур языка и литературы, туризма, именно в этом «поле» проходили все основные мероприятия, перекрестные годы формулировали задачи сотрудничества, определяли основное наполнение межкультурных контактов и открыто выражали интересы сторон. Сотрудничество в сфере продвижения национальных языков в 2014–2019 годах оставалось неравномерным, позиции русского языка в Испании хотя и упрочились, все равно несравнимы с колоссальным прогрессом в рост интереса к испанскому языку и увеличению количества студентов, изучающих испанский язык на разных уровнях образования. Во многом популярность испанского языка в России связана с ориентацией текущего внешнеполитического курса на сотрудничество со странами Латинской Америки. Научно-образовательное сотрудничество, без сомнения, один из столпов кооперации держав, обе стороны заинтересованы в обмене квалифицированными специалистами и научными достижениями в различных областях. Приоритетные области сотрудничества: аэрокосмическая, нанотехнологическая, инженерная, а также медицина. Ещё одним звеном в прочной цепи сотрудничества является культурный туризм, открывающий культурное многообразие другой страны широким слоям населения, для Королевства Испания российский тур. поток – еще одна статья национального дохода.

master_39882.json

1

INTRODUCTION

INTRODUCTION United States policy towards Iran was almost unchangeable since 1979. After Islamic Revolution which changed the ruling regime in the country, USA broke off diplomatic relations in 1980 with Iran. Before the revolution, Iran developed its nuclear program with the help of Atom for peace program, but didn’t stop its research and development after the breakup of relations with the United States, continuing work by itself. In 2003, USA accuses Iran of secretly working on the creation of nuclear weapons. Since that fact was enough for US to adopt additional sanctions, the tension between countries began to increase. Later, IAEA inspections will approve this accuses, and UN National Security Council will impose sanctions on Iran, in order to stop the development of its nuclear program and push Iran to cooperate with the international community on this issue. The United States has regularly expressed concern about the development of Iran's nuclear program, Iran's support for terrorism and human rights violations in the country. The policy of the United States and the international community towards Iran was to establish an extensive list of sanctions that were supposed to force Iran to start negotiations with the international community on the development of its nuclear program. In 2013, with the coming of new Iranian President Hassan Rouhani, relations between USA and Iran began to improve. Hassan Rouhani expressed readiness to discuss difficult issues with the West, and in September 2013 for the first time in 34 years, a telephone conversation took place between US and Iran Presidents. Iran was interested on lifting sanctions, integration into the global banking and trading system, but the main concern of USA and international community remains the same: to avoid the appearance of new nuclear state. That meant, that Iran need to deal somehow with USA and international community in the question of its nuclear development program. The strong political will to achieve the visible outcomes resulted in the creation of JCPOA in 2015. But in USA the attitude to the agreement was ambiguous. This stance was caused by inter-party confrontation, by processes of polarization in Congress and society. The US foreign policy decision making has a complex structure and includes different actors, which influencing on decision-made. Since the US Congress is an integral part of this process, it made its impact on decision-making towards Iran deal. Our focus in this work will be on Trumps administration, where the situation around JCPOA are not so obvious as at seems on the first sight, where the traditional behavior of the Congress becomes the other, in the framework of increased bipartisanship, at the same time, the effectiveness and the competence of president policy are being questioned, all that factors gives to Congress the opportunity to strengthen its role. The object of this analysis is US foreign policy decision making on JCPOA The subject is the role of the US Congress in foreign policy decision making on JCPOA. The aim of the work - to identify the role of the Congress of US in foreign policy making process towards Iran. In order to achieve this goal, the following tasks were set during the work: to study the foreign policy making process in the USA and the role that Congress play in foreign policy making process to Explore Historical background of the JCPOA agreement, the decision to withdraw from the JCPOA, the peculiarities of relationships between presidential administration of D.Trump and the Congress of the US on JCPOA agreement issue To explore the specifics of the US sanctions policy against Iran after the US withdrawal from the JCPOA The question of peculiarities of making foreign policy in USA are studied very well in academic society. It is worth noting that there is a separate discipline called Foreign policy analyses. According to the description Foreign policy analysis (FPA) is a branch of political science dealing with theory development and empirical study regarding the processes and outcomes of foreign policy. The examples of works dedicated to this issue could be a classical work of: G.Allison “Essence of decision: explaining the Cuban missile crisis”, where the author analyze the process of making foreign policy decisions; for analyses is used various types of model among them are the following: The "Rational Actor" Model The "Organizational Process" Model The "Governmental Politics" Model The works of Alex Mintz and Karl DeRouen Jr, Breuning, M. The group of this authors are concentrated on details which influenced on foreign policy making, such as: the importance of individuals, the role of psychological factors in foreign policy making. Of course, the question of peculiarities of foreign policy decision making in USA widely studied by Russian academics. Among them we can highlight the works of: V.N.Konyshev and O.A.Kolobov. The works of these authors examines the mechanism of decision-making on US foreign policy: the composition of institutions, their functions, powers, and interaction. By using this theoretical base of knowledges on the peculiarities of making foreign policy process we purchase the theoretical frames of our research. For the analysis of American foreign policy making, a very traditional approach is one that looks at foreign policy through the prism of the interaction of the executive and legislative branches. In Organizational approach much attention is paid to the issue of the relationship between the President and Congress, and the existence of a conflict between them. A separate aspect of the foreign policy activities of the Congress is devoted to the works of the following authors: M.T.Henehan, James M. Lindsay, T.Johnson, John G. Tower, James M. Curry and Frances E. Lee. The works of this authors are concentrated on the question: what actions Congress takes on foreign policy? As well argues, that congressional behavior varies from time to time, that is why it is very important to look on its behavior not as it chaotic, but as a systemic. In particular, a lot of works is devoted to the problems of sanctions policy and military powers. The brightest examples are the works of M.J.Arjmand and F.Rezaei. The works of this researchers gives an idea of the problem of sanction policy against Iran in general, and the problems of military abilities of the president of the USA. In addition, the US policy towards Iran, especially sanctions and actions – is being actively studied. Among the authors we can highlight: N. Entessar and K.L.Afrasiabi, A.Saikal, S.Akbarzadeh and D.Conduit, J.Bolton. It is also worth mentioned, that there are studies about the actions of the Congress in the JCPOA, and in many works the role of the Congress is considered, but they date back to 2015, to the pre-Trump situation. The source base of this master thesis work is: International agreements Documents of the Congress Sources of executive authority Sources of legislative authority Reports and publication of analytical think-tanks Reports of Mass-Media From the complex analyses of literature mentioned above, we can conclude, that in general the question of foreign policy making of the USA, the role of Congress in it are studied very well. But there is a gap in that field. The role of the Congress in foreign policy making on Iran issue are not studied well. Thus, the academic novelty of this research is a comprehensive analysis of how US Congress activities around Iran deal influenced on foreign policy making towards Iran. The methodology of study in this final qualifying work are such general scientific methods as analysis, synthesis, induction, deduction. The Principles of historicism, objectivity, comparative analysis and analysis of document texts are used as well. This master thesis consists of the introduction, three chapters, conclusion and bibliography. In the first chapter, the author analyzes peculiarities of foreign policy making process in USA and the role of the Congress in it, also polarization processes which influence on the work of Congress. In the second chapter the author analyze USA actions towards JCPOA agreement which include the analysis of historical background of JCPOA, and the role of the Congress in it, also the peculiarities of relations between presidential administration of D.Trump and the Congress. The third chapter focuses on analyses of the Congress role in sanction policy towards Iran, the Congressional behavior in terms of escalation on US-Iran relations, as well the confrontation between presidential administration of D.Trump and the Congress.

master_39882.json

2

CHAPTER I: EXPLORATION OF FOREIGN POLICY MAKING PROCESS IN THE USA

The chapter is devoted to the exploration of foreign policy making process in USA: the mechanisms of foreign policy making and the role of different actors in that process. A special attention will be dedicated to the description of the role of Congress in that process. The main idea of that chapter is to understand the peculiarities of foreign policy making process in USA and the role of Congress in it. The second part of the chapter aimed to answer on question, dedicated to the polarization processes in the Congress of USA.

master_39882.json

2.1

1.1 Foreign policy making mechanism in the USA

The issue of making foreign policy decisions in the United States has always been one of the key issues in the analysis of American foreign policy. Because the outcome depends on how the decision is made and who is influencing the course of decision-making. Since the beginning of the Cold War, when the system of international relations was bipolar, the process of making foreign policy decisions in the United States and the implementation of this decisions was based on a simple principle: containing the threat posed by the USSR and its allies. Starting from the nuclear arms race (which resulted in the Caribbean crisis) and ending with the fear of the spread of communist ideas in other countries (for example, the Vietnam war). All foreign policy decisions of that time were taken most often unanimously, without internal political struggle. It can be said that in the United States there was a certain community of opinions in relation to the problems arising in foreign policy. It is worth to mentioned, that during the Cold War period the powers of the president increase. The president is becoming a more prominent figure in american politics, but the Congress does not give all powers to the President. One of the turning points in relations between president and congress becomes an acceptance of War Powers Resolution of 1973. This congressional resolution was aimed “to limit the U.S. president’s ability to initiate or escalate military actions abroad”. As a part of “checks and balances” system this law aimed to limit the abilities of executive branch to enter US troops into an armed conflict without the consent of the US Congress. According to the law, the President should notify the Congress within 48 hours about war actions, and prohibits to armed forces remaining for more than 60 days. However, with the collapse of the USSR in 1991, the system in which the United States carried out its activities for more than 50 years ceased to exist. The bipolar system has ended, and a multipolar one has gradually begun to replace it. Foreign policy issues of USA have faded into the background, while issues related to education, healthcare, unemployment and other socially significant one have come to the fore. The period from the 1990s to the 2000s is characterized by a revision of election campaigns, which began to focus more on domestic politics. With the emergence of new factors influencing the formation of US foreign policy, such as the threat of terrorism, the strengthening of the role of China, Russia and the countries of the Middle East region in the international arena - influenced the place of US foreign policy, returning it back to the priority of the government and the president. Based on the mentioned above, we can conclude that due to the changed foreign policy context, the increasing influence of domestic policy on foreign policy and, as a consequence, the increasing polarization of power within US political groups - the process of making foreign policy decisions had been changed. Under changing we mean not the mechanism itself, but the executive and legislative structures of USA, which increased their role, which became more influential. Such problems as polarization of power is also began noticeable during the Trump’s presidency, although we can observe some signs of polarization in power during other administrations. Therefore, the time frame of the study for this chapter will cover other previous administrations, since the processes that we can observe during the Trump presidency, began to acquire their features in earlier. For studying foreign policy making process in USA we will use a foreign policy analyses approach. This approach is " focuses on actor-specific decisions and places the decision-making process at the center of its attention. FPA, therefore, concentrates on subnational factors, such as the personality of government leaders, social groups or the bureaucracy." At the same time this approach argues, that: “To understand and explain foreign policy, the international context must be taken into account”. Thus, when we are talking about governments, as an actor, who framed foreign policy of the state, we should understand, that from their perceptions of international system depends the policy which they create. That is why is so important to study the state’s domestic dynamics and decision-making processes in order to understand and explain a foreign policy of concrete state. Foreign policy decision – making is study the decisions resulting in international outcomes, made by individuals, small groups, or coalitions representing nation-states. There are quite a large number of decision-making models in foreign policy, such as: bounded rationality/cybernetic model, organizational politics model, bureaucratic politics model, prospect theory, poliheuristic theory. All of them represents the evolution of scientific thoughts in the foreign policy decision-making process approach, and differs from one to other by the proposed analyses of decisions-made. For the analysis of American foreign policy making, a very traditional approach is one that looks at foreign policy through the prism of the interaction of the executive and legislative branches. This traditional approach is based on Bureaucratic/Governmental Politics Model. According to explanation of G.Allison, this model “sees no unitary actor but rather many actors as players – players who focus not on a single strategic issue but on many diverse intra-national problems as well; players who act in terms of no consistent set of strategic objectives but rather according to various conceptions of national, organizational, and personal goals; players who make government decision not by a single, rational choice but by the pulling and hauling that is politics”. Therefore, according to the Governmental Politics Model, which implies the presence of several actors influencing decision-making, for a more complete understanding of the picture, it is necessary to highlight the role of each of these actors. It’s also needs to be mentioned, that in the center of this work is the study of the polarization process. It is best seen between political parties. Polarization is best manifested if we track it using the example of Congress. Therefore, we are considering the activities of the Congress. Thus, the bureaucratic model is very well suited for describing the processes being studied. The influence on the decision-making process on foreign policy issues is regulated by two main branches - executive and legislative power, and other structures which are the parts of executive and legislative one. The executive branch of power is represented by the President of US, The National Security Council, the State Department, the Department of Defense. The legislative branch of power is represented by the Congress and it’s sub-structures and institutions. Under other structures we mean: Central Intelligence Agency, the institute of Lobbying. Each of these institutions has its own role. However, it worth to mentioned, that “under the Constitution, the President of the United States determines U.S. foreign policy.” The main powers of the President are as follows: the President shall be Commander in Chief of the Army and Navy of the United States, and of the Militia of the several States; the President may convene a special session of Congress in "extraordinary cases". He must also periodically inform Congress of the "state of the Union"; the President may veto any bill or resolution proposed by Congress, with the exception of joint resolutions proposing amendments to the Constitution. Congress can override a presidential veto by 2/3 of the votes in each chamber; the President has the authority to appoint, on the advice and with the consent of the Senate, ambassadors, judges of the Supreme Court, and other officials whose appointment is not otherwise provided for; the President has the right "on the advice and with the consent" to conclude international treaties, subject to their approval by 2/3 of the senators participating in the vote; the President may grant a pardon "for crimes against the United States, except in cases of impeachment." The institute, responsible for national security and implementation of US foreign policy in military component - is the Department of Defense. It is “ensuring national security and supervising U.S. military forces. Based in the Pentagon, it includes the Joint Chiefs of Staff, the departments of the U.S. Army, U.S. Navy, and U.S. Air Force, and numerous defense agencies and allied services.” The Secretary Defense Department is “the principal assistant to the President in all matters relating to the Department of Defense. Subject to the direction of the President and to this title and section 2 of the National Security Act of 1947 (50 U.S.C. 3002) he has authority, direction, and control over the Department of Defense.” Also, it worth to mentioned, that according to the Federal law, the Secretary make annual reports to the Congress on which he obliged to include: description of the major military missions and of the military force structure of the United States for the next fiscal year; an explanation of the relationship of those military missions to that force structure; and the justification for those military missions and that force structure. One of the most important functions of the Secretary of Department of Defense is the creation of defense strategy. Defense strategy includes “assumed strategic environment, including the most critical and enduring threats to the national security of the United States and its allies posed by state or non-state actors, and the current or projected threats to military installation resilience, and the strategies that the Department will employ to counter such threats and provide for the national defense.” Thus, in 2018 National Defense Strategy, which was formed under the Trump administration, it is directly defined that: “Form enduring coalitions in the Middle East, we will foster a stable and secure Middle East that denies safe havens for terrorists, is not dominated by any power hostile to the United States, and that contributes to stable global energy markets and secure trade routes. We will develop enduring coalitions to consolidate gains we have made in Afghanistan, Iraq, Syria, and elsewhere, to support the lasting defeat of terrorists as we sever their sources of strength and counterbalance Iran.” This formulation about Iran determinate the further US policy on the JCPOA issue. Continuing to consider the structures that influence the process of making foreign policy decisions as well as their implementation, it is worth noting the role of National Security Council. The development and implementation of American foreign policy, coordination of the positions of various departments and coordination of their international activities is handled by the National Security Council (NSC) under the direct leadership of the President of the United States. The NSC consists of the President, the Secretary of State, the head of the Pentagon, the Chairman of the Joint Chiefs of Staff and the director of the CIA. The NSC apparatus is headed by the National Security Adviser. With the approval of the President, he forms various interdepartmental commissions (groups), acting on a permanent or temporary basis, in order to develop coordinated decisions on key issues of foreign policy and national security of the country. The NSC was created in accordance with the law "On National Security", adopted in 1947. According to this normative act, the joint Ministry of Defense and the Central Intelligence Agency (CIA) were also created. The main function of the NSC, as stated in the law, was: “to advise the President with respect to the integration of domestic, foreign, and military policies relating to the national security so as to enable the military services and the other departments and agencies of the Government to cooperate more effectively in matters involving the national security.” From the moment of creation, the role of the National Security Council in the process of making foreign policy decisions has undergone a significant evolution, and during the presidency of George H.W. Bush (1989-1993), the NSC system began to take on modern contours. At the beginning of 1989, the President established a new interdepartmental committee of heads of foreign policy departments, which analyzed problems and worked out possible methods of solving them before they were submitted to the entire council with the participation of the President. The administration of George W. Bush as a whole did not carry out significant changes in the national security system. It is noteworthy that in the first months of his presidency, George W. Bush paid little attention to formal meetings of the National Security Council. The situation changed dramatically after September 11, 2001. The American President found it necessary to frequently convene meetings of the National Security Council, because frequent consultative meetings with highly placed foreign policy figures of the administration have become necessary for waging a global war on terrorism, carrying out military operations in Afghanistan and Iraq and reorganizing federal agencies in order to ensure internal security. During the presidency of Barack Obama, the NSC was reformed. At the end of 2008, the head of the American state was presented with a report stating that the model of vertical subordination of government bodies was outdated. The problem was discovered in the process of coordinating the activities of various institutions. Since neither the assistant to the President for National Security nor his colleague for internal security had the necessary authority to implement it, the head of the White House was forced to deal with this issue. This significantly complicated the overall process and increased the reaction time in case of crisis situations. Therefore, on February 13, 2009, Barack Obama signed Presidential Policy Directive No. 1 "On the organization of the National Security Council system". The total number of permanent participants in the meetings of the National Security Council under Barack Obama, compared with the period of George W. Bush, was increased from 10 to 15 people. Depending on the agenda, the meetings of the National Security Council were supposed to be attended by representatives of relevant ministries and employees of the presidential apparatus. May 26, 2009 the president's statement proclaimed, that the staff of the Internal Security Council (ISC) would completely merge with the staff of the National Security Council, and in a combined form they would deal with "all issues of policy formation of the White House related to international, transnational and internal problems. security" . The structure of the National Security Council (NSC) under Donald Trump has been changed slightly. It is based on the model of the “three levels of committees” of the previous administration (Principals Committee, Deputies Committee, Policy Coordination Committees). However, the NSC also faces a number of new changes and features, including instability caused by changes in the President's entourage and dysfunction caused by a decrease in the number of official meetings. These changes can be explained mainly by the influence of Trump's governing style and informal decision-making process. The role of the NSC in the decision-making system varies depending on the frequent changes in the National Security Adviser. Over the more than 70-year history of the National Security Council, it is obvious that the direction of its development was determined by structural changes in the international structure, challenges to US national security and the transfer of power within the decision-making system. By looking on the development and changes in the structure and in the role of NSC we can conclude, that the significance of NSC influence on decisions made was increased. Each president from George H.W. Bush to D.Trump used this structure as one of the main ones in the formation of the foreign policy agenda and responses to various foreign policy challenges. But during the Trump presidency, we can observe instability in the structure. Due to the frequent turnover of staff in the council, which in turn were provoked by the style of conducting the policy of the president himself. If his point of view did not coincide with the position of the members of the Security Council or the US Secretary of State, Trump can easily replace their candidacy without thinking about the consequences of his decision. One of the agencies which influence on decision-making process in foreign policy issues is CIA (Central Intelligence Agency). The main function of CIA is to “provide objective intelligence on foreign countries and global issues to the president, the National Security Council, and other policymakers to help them make national security decisions.” It is worth noting that the CIA does not develop policy or policy recommendations itself. But it provides special information on the basis of which these political decisions can be made to those who are responsible for such decisions. The institute responsible for foreign policy decision-making and implementation of this policy is the State Department. Combining its work with the National Security Council, the US State Department is focused on representing and implementing foreign policy. Under combining, we understand the “labor division”. In mid-90th this process came to the logical conclusion, and resulted in the next: The National Security Adviser has actually ceded the dominant role in shaping foreign policy to the Secretary of State. This circumstance allowed the presidential advisor fully focus on the function of a link between the bodies involved in the process of making foreign policy decisions. According to official mission: “The U.S. Department of State leads America’s foreign policy through diplomacy, advocacy, and assistance by advancing the interests of the American people, their safety and economic prosperity.” The head of the State Department is the Secretary of State, “appointed by the President with the advice and consent of the Senate, is the President’s chief foreign affairs adviser. The Secretary carries out the President’s foreign policies through the State Department and the Foreign Service of the United States.” The duties of the Secretary of State are the following: Serves as the President’s principal adviser on U.S. foreign policy; Conducts negotiations relating to U.S. foreign affairs; Grants and issues passports to American citizens and exequaturs to foreign consuls in the United States; Advises the President on the appointment of U.S. ambassadors, ministers, consuls, and other diplomatic representatives; Advises the President regarding the acceptance, recall, and dismissal of the representatives of foreign governments; Personally participates in or directs U.S. representatives to international conferences, organizations, and agencies; Negotiates, interprets, and terminates treaties and agreements; Ensures the protection of the U.S. Government to American citizens, property, and interests in foreign countries; Supervises the administration of U.S. immigration laws abroad; Provides information to American citizens regarding the political, economic, social, cultural, and humanitarian conditions in foreign countries; Informs the Congress and American citizens on the conduct of U.S. foreign relations; Promotes beneficial economic intercourse between the United States and other countries; Administers the Department of State; Supervises the Foreign Service of the United States. And last but not least structure, participating in decision-making process is the Congress. According to the American Constitution, the President and Congress is also endowed with foreign policy powers, and the support of Congress is often necessary to ensure the success of foreign policy. “Established by Article I of the Constitution, the Legislative Branch consists of the House of Representatives and the Senate, which together form the United States Congress. The Constitution grants Congress the sole authority to enact legislation and declare war, the right to confirm or reject many Presidential appointments, and substantial investigative powers.”According to the U.S. Constitution the Senate of U.S. has next responsibilities: Article I, section 3, clause 6 “The Senate shall have the sole power to try all Impeachments… And no Person shall be convicted without the Concurrence of two thirds of the Members present.”; Article II, section 2, clause 2 of the Constitution says, “[The president] shall nominate, and by and with the Advice and Consent of the Senate, shall appoint Ambassadors, other public Ministers and Consuls, Judges of the supreme Court, and all other Officers of the United States.” Article II, section 2, clause 2 says, the president “shall have Powers, by and with the Advice and Consent of the Senate, to make Treaties, provided two thirds of the Senators present concur.” Also, the important part of the Senate is the Committee System. In duty of Committee are: “making investigations, hearings, gathering information on national and international problems, within their jurisdiction in order to draft, consider, and recommend legislation to the full membership of the Senate.” The House of Representatives, according to the U.S. Constitution has next responsibilities: Article I, section 7, 1 clause “Originate all Bills for raising Revenue in the House of Representatives….” Article I, section 2, 5 clause “The House of Representatives shall choose their Speaker and other Officers; and shall have the sole Power of Impeachment.” Amendment 12, During a presidential election, if no candidate receives a majority of the total electoral votes “the House of Representatives shall choose immediately, by ballot, the President.” The legislative body of the United States is one of the main subjects of the American political process, which has a significant impact on the actions of the US presidential administration. It has the right not only to create a new, adjust or cancel existing foreign policy and military programs on its own initiative, but also empowered to reform the organizational structure of federal ministries and departments in the field of foreign policy. Also, an important aspect of the Congress' activities is the holding of special hearings and investigations, through which it draws public attention to current socio-political problems. One of the most reliable means of exercising the foreign policy powers of Congress is the ability to influence the budget. Thus, the funds spent by the executive branch must be appropriated by Congress. Sometimes the appropriations process is quite formal and direct: Congress decides that "no funds should be directed" to the implementation of policies or any kind of activity to which it objects. However, more often legislators can demonstrate their point of view in a less official way. So, for example, they can submit for consideration a bill that provides for the termination of financing of one of the directions of the government's foreign policy activities, although they are aware that it will never become law. But their actions may be dictated by the desire to make the president understand that not everyone agrees with his policy. Also, the institute of lobbying, working directly through the US Congress, is another opportunity for Congress to influence US foreign policy activities. After the Second World War, the “Lobbying Registration Act” (1946) came into force. The law gave the concept of "lobbying" and provided for the mandatory registration of lobbyists in the House of Representatives and the Senate. It prescribes the requirements for lobbyists necessary for their registration, and the rules for submitting reports. Lobbying was defined as the activity of individuals and organizations in relations with members of the federal legislative bodies of the United States in order to influence the legislative process. The next important document regulating the activities of lobbyists was Lobbying Disclosure Act, (1995). This act expanded the list of agents falling under the definition of "lobbyist" by introducing professional criteria. Also, after the end of each calendar half-year, the registered person was obliged to submit to the Secretary of the Senate and the Clerk of the Chamber of Representatives a report on his activities for this period. So, how does lobbying work? There are several types of lobbying: professional, promoting the interests of certain professional groups, and ethnic (Jewish (Israeli), Armenian, Irish, and others). As an example of a lobbying structure that has the greatest influence on the mechanism of making foreign policy decisions in the United States, it is worth highlighting the Committee on American-Israeli Public Relations (American Israel Public Affairs Committee), known as AIPAC. Most of AIPAC's activities are aimed at defending Israel's hard line against the Palestinians, the Hezbollah movement and, most importantly, Iran in front of the American public. And also, to reflect the emerging criticism of Israel from the United States on this policy. During the George W. Bush administration, officials such as Vice President Dick Cheney and Defense Secretary Donald Rumsfeld strongly supported AIPAC in its efforts to bring U.S. foreign policy in line with the policies of Israeli Prime Minister Ariel Sharon and his Likud party, namely, to present Iran as not only a regional, but also a global threat to peace and stability. In addition, the legislative body of the United States is one of the main representatives of the interests of both the American elite and other groups of the population. Thus, any changes in the domestic political situation of the United States are reflected in the position of Congress on various issues, including foreign policy. For example, in the process of ratification of international treaties, the Congress is able to block a very beneficial treaty for the United States because of the domestic political reasons. As a result, the President is forced to maintain constructive and productive relations with both chambers of the US legislature. Only in this case, the White House has all the opportunities necessary for the implementation of its own foreign policy strategy. Analyzing all of the above, we can come to the following conclusions: 1) The United States has a certain mechanism in the process of making foreign policy decisions, which corresponds to the bureaucratic/governmental model 2) There are a number of structures influencing the formation of US foreign policy: the National Security Council, the State Department, the Institute of Lobbying, the US Congress. Each of them has its own role and its own level of influence. 3) All institutions are more or less interconnected, the decisions and actions of one effects on others. The analysis of the decision-making mechanism and its components from the 1990s to 2021 serves as an example to demonstrate the changes that took place in a particular structure. With the coming to power of D. Trump and his administration, problems in the US policy elite are being revealed, which will affect the decision-making process. In the next sub-chapter, we will discuss the peculiarities of congressional behavior, and the problem of polarization of power. This research will help us to determine strict rules under which Congress play, which in turn formulate understanding why one or the other decision was made.

master_39882.json

2.2

1.2 Patterns of Congressional behavior. Polarization of power in USA.

It should be understandable, that the Congress of USA doesn’t make a foreign policy. But it connected in variety of activities that are associated with formulation of foreign policy. The concept of activity is “useful concept to examine because speculation on change in the role of Congress over time frequently observes or predicts that Congress is more active at some times than at others”. The concept of congressional activity is the one, which emphasize “the actions that Congress takes in the attempt to influence and shape foreign policy.” Сertainly, there are many ways for Congress members to be active in foreign policy. For example, through communication with their congressional colleagues or lobbyists, voters, a foreign audience. The congressmen can introduce bills and resolutions, to perform hearings in Congress on different issues, make speeches in the committee or on the “floor”, and vote for treaties, resolutions, bills and appointments. The best way to understand the congressional involvement in different policy issues is to look on the number of roll-call vote. If with the question of involvement of the Congress on different issues is everything clear, what about patterns of Congress behavior? One of important features is the composition of the Congress. Each elected member of the Congress is belonging to a certain state, whose interests he represents in the legislature. The person, who making a vote acts in accordance with different models of representation. For instance, if representative of the state operates using the delegates model, he will collect the problems of its constituents and then represent it by introducing a legislation initiative or will support such initiative of other representative which could resolve the problems of its constituents. If representative acts using the trustee model, he will also listen to his constituents, but for final decision he will use its own judgments. For example, representative may vote against tax cuts, because he understand that it will be not good for nation, but in contrast the big amount of his constituent’s support tax cuts. And the last model – is the politico model. It involves both the trustee model and delegate model. Legislator will proceed with their own judgments in decisions, until the public becomes vocal about a particular matter, then they follow the wills of their constituents. As we can see, guided by various principles of decision-making, each member of Congress adopts them through voting, which also has an impact on the adoption of certain laws in the field of foreign policy. The other peculiarity which can be identified is the ideological division of the Congress. This is manifests in partisan votes against presidential initiatives, for example from this provision fleets a problem of polarization of Congress. The discussion of the issue of polarization in the United States should begin with the very definition of polarization. “Polarization is both a state and a process. Polarization as state refers to the extent to which opinions on an issue are opposed in relation to some theoretical maximum. Polarization as process refers to the increase in such opposition over time.” The origins of polarization in the United States go back to the Civil War. The dualistic system of parties "demanded" separation into two camps. Racial, religious, ideological conflicts separated people into only two groups, so that each of the two became "mega-identity". In fact, these are two "types" of people who find it extremely difficult to understand each other. Duverger, in his work "Political Parties" (1951), argued that political parties were formed much later than parliaments and the idea of representation itself. In the twentieth century, they changed democracy itself and made it mass. Duverger showed that the nature of the changes was influenced by long-established electoral rules in each country. He argued that the majority system with one-round voting played a decisive role here. In this case, the winner is the one who receives a relative majority of votes. This means that by supporting the "third forces", the voter risks that his vote may be wasted or even help an extremely undesirable candidate, since there will no longer be an opportunity to change his decision in the second round. As a result, it becomes normal to vote for a less favorite candidate who has a real chance of winning against an even less favorable one. In fact, this is a protest vote that has become the norm. And it makes the most powerful parties that alternate in power inaccessible to competitors. The roots of polarization are usually associated with ethnic, religious or ideological differences. Usually, in different countries, one of the types of polarization dominates. American polarization is unusual in that it combines all three types: ethnic, which in the United States is expressed in racial conflict; religious, which is represented by the confrontation of the fundamentalists of the center of the country and the moderately religious or secular-minded population of the coasts; ideological, concerning the dispute about the "big" and "small" state. Duverger believed that there could be two types of political struggle. Firstly, it can be "technical", that is, a struggle on important, but not existential issues (tax rates, quotas for migrants, regulation of mining). This happens in "ordinary" competitive elections or in an "ordinary" parliament. Secondly, the struggle can be essential, that is, it can be conducted around the very nature of the regime and deep ideas about life. If one of the parties is set up for such an essential, "religious" struggle, then, once in power, it will get rid of competitors at the first opportunity. The fear of an essential political struggle, when the goal is not to win elections, but to destroy the enemy, permeates American politics now. And each of the opposing forces attributes the desire for an essential struggle to the other. Despite the fact that polarization in the United States accompanies it through the entire history of its existence, the next stage of its development falls at the beginning of the 1990s. Intensifying with the change of each administration, it reaches its peak during the presidency of D. Trump. Healthy competition between the existing Democratic and Republican parties, a difference in understanding of the same problems is a hallmark of a healthy democracy. However, recent studies show that another form of polarization has emerged, based not on the triumph of ideas, but on domination over the supporters of the opposite side. This type of polarization is what is happening between the parties now. Its peculiarity lies in the fact that Democrats and Republicans have an undisguised antipathy to each other. This toxic form of polarization has profoundly changed political discourse, public culture, and even the way the state is governed. The reasons of polarization, according to David Blankenhorn is the end of Cold War, the new rules for Congress and the new rules for political parties; The author stresses, that because of the end of Cold War “there is no longer a global enemy to keep us united as we focus on a powerful and cohesive external threat.” which in turn influenced on increasing ideological separation between Democrats and Republicans; Under new rules for Congress he indicate, that weakening of “regular order” of making work inside the Congress, “as well as the erosion of traditions such as Senatorial courtesy and social fraternization across party lines—have contributed dramatically to less trust and more animosity in the Congress”; Under the new rules for political parties the author emphasize, that “Many reforms in how we nominate, elect, and guide our political leaders—shifting the power of nomination from delegates to primaries, dismantling political machines, replacing closed-door politics with televised politics, and shrinking the influence of career politicians—aimed to democratize the system. But these changes also replaced the “middle men” who helped keep the system together with a political free-for-all in which the loudest and most extreme voices are heard above all others.” According to Michael Barber and Nolan McCarty, the reasons of polarization can be seen “in the relationship between members of Congress and their constituents. If voters are polarized, reelection-motivated legislators would be induced to represent the political ideologies of their constituents, resulting in a polarized Congress.” Although, the authors emphasize such reasons of polarization in Congress as the Majority-Party Agenda Control, which means that “the leaders of majority party could use their control over the legislative agenda, to build distinctive party brands and prevent intraparty divisions.”, and the Party Pressure, which manifested in strong pressure from party leaders on members “to vote the way party desires”. According to Lee, the reason of polarization in Congress can be find in the growing efforts of members of Congress to distinguish their own party from the opposition, especially when the two parties become ever more closely competing to gain control of national institutions. She argued that whenever parties converge on the electoral support they can garner to create a favorable conditions for changing party success in the next election, there is a strategic incentive for each party to engage in confrontational strategies to highlight party differences and deprive the other party of legislative victories. From domestic politics, polarization has penetrated into American diplomacy. Party squabbles disorient foreign policy, each new administration cancels previous international obligations, institutions are politicized, and there is no end in sight to disagreements. The inability to reach a compromise at home begins to determine the behavior of the United States abroad. Previously, awareness of the common goal towards which the country is moving gave stability to American foreign policy, but today it is absent, and this weakens diplomacy. The Senate's ratification of international treaties in recent decades has become an insurmountable procedure, and under President Obama it has become almost impossible. As an example, when in 2012 Bob Dole, a World War II veteran who was seriously wounded, and later the leader of the Senate majority and a Republican presidential candidate, entered the Senate chamber in a wheelchair and asked his fellow party members to ratify the Convention on the Rights of Persons with Disabilities, drawn up on the basis of American law, almost all of them voted against - just to prevent Barack Obama from attributing this victory to himself. This example shows us the whole essence of polarization in the United States, when the law will not be adopted only because if in case it will be successful, the ruling party will be able to write it down to itself in the list of political successes. After this incident, the idea lingered in American society for a long time that this was the peak of the polarization process, and that after what happened, the parties would reconsider their attitude to each other and their policies. However, B. Obama was replaced by the Republican D.Trump, whose presidency has become one of the most controversial in history. After becoming president, D.Trump began tearing up one agreement after another, without offering any alternative. Thus, the nuclear deal with Iran, the Paris Climate Agreement and the Trans-Pacific Partnership, which the previous democratic administration worked on, were terminated. Also, by the decision of the US president, they withdrew from the Open Skies Treaty. Scorched earth tactics, which could characterize the confrontation between the two ruling parties, have become a hallmark of US domestic policy in the last decade. Which, in turn, had a very strong impact on American diplomacy. Firstly, because of the current situation, the United States has lost confidence in itself from other participants in international relations. It becomes pointless to conclude any agreements with the United States, knowing that with a change of administration, previous achievements may be terminated. Secondly, the desire of the United States to dominate. If earlier the geopolitical weight of the United States in the international arena was quite high, and other countries might disagree with their policies, but somehow, they reckoned with the competence and strength of the United States. Now, the government in Congress cannot even reach a consensus on the issue of the country's budget, which puts the US government in a bad light. So, if it is not even able to influence the situation inside the country, what can it do in the external circuit? The result of polarization was the introduction of politicality into diplomacy. If earlier, the Secretary of State clearly separated internal affairs from external affairs, then during the Trump presidency, M. Pompeo became the most politically engaged Secretary of state. This was manifested in the fact that he systematically pushed aside career professionals to make room for his political appointees, attacked the "opposition" media, destroyed the mechanisms of control over his activities (for example, he fired an independent inspector of the State Department) and almost openly used the State Department as a springboard for his further political career. The dependence of foreign policy on the outcome of the elections and the party that will come to power undermines the entire foreign policy image of the United States. Other countries, for example, will simply wait out an undesirable administration. How the process of polarization influenced on the work of Congress? Below, we will show the graphics (see appendix 1), which compares number of bills with the number of cooperation pairs. Under cooperation pairs we mean interaction between Democrats and Republicans in issue of creating common legislation act. Partisanship correlates with failure to introduce and pass legislation. The number of bills introduced (Fig 4A), bills passed (Fig 4B), and the percentage of introduced bills that pass (Fig 4C) fall exponentially over time, in accordance with a fewer cooperator pairs. The number of bills introduced seems to be most negatively impacted by non-cooperation. This trend is problematic as increase non-cooperation significantly correlates with a decrease in Congressional productivity. Moreover, a decrease in efficiency is also driven by a significant decrease in the number of bills introduced, suggesting that increasing non-cooperation stifles Congressional motivation to innovate. This gridlock has resulted in hyperpartisanship. As a conclusion on the second part of the chapter: To understand the specifics of decision-making by the US Congress, an analysis of policy patterns was carried out. The analysis showed that there are several factors influencing the decision-making process of the Congress, among them: the issue of involvement in a specific foreign policy situation, the dependence of the congressman on the model of behavior that he uses to make decisions (delegates model, trustee model, politico model), the party composition of the congress (the ratio of Democrats and Republicans, dependence on the affiliation of the ruling president to the majority/minority party). Analysis of the process of polarization of power in the United States has shown that there is a direct link between it and the decision-making process in Congress. Thus, the increasing polarization provokes confrontation and rejection between the two parties. The general conclusion of the chapter: to analyze the process of making foreign policy decisions in the United States, the foreign policy analysis approach was used, an integral part of which is the decision-making approach. As part of the decision-making approach, a bureaucratic/governmental model was presented, which is based on the postulate that the decision is made not by one actor, but by several. Using this model, the author identified the institutions of power that influence the adoption of foreign policy decisions, among them: The National Security Council, the State Department, the Institute of Lobbying, the Congress. Each of them has its own role and influence on the process of making foreign policy decisions. There is interaction between structures to a greater or lesser extent. Since the legislative power belongs to the Congress, it has a direct influence on the adoption of various decisions. It depends on the specifics of his work whether this or that agreement will be adopted, the presidential initiative will be supported, etc. In this regard, an analysis of the behavior patterns of the US Congress was carried out. Using this analysis, the author came to the conclusion that the decision-making process of the Congress is influenced by such factors as: the interest (involvement) of the congress in any foreign policy issue, dependence on the behavior model of a particular congressman in the matter of voting, the party composition of the congress (the ratio of Republicans and Democrats, dependence on the affiliation of the ruling president to the majority/minority party). Also, during the analysis, it was revealed that the process of polarization in the United States has a strong impact on the work of Congress. The research given in the chapter gave the theoretical framework of the issue under study. Using the theory of polarization, we will consider the behavior (reaction) of Congress on the example of decision-making on Iran.

master_39882.json

3

CHAPTER II: THE FOREIGN POLICY MAKING PROCESS IN USA ON EXAMPLE OF JCPOA AGREEMENT CASE

The chapter is devoted to the analyses of USA actions towards JCPOA agreement. The main idea of the chapter is to understand under which circumstances the decision to enter on JCPOA agreement was made. Why under the Trumps presidency the policy on Iran deal was changed, and decision to withdraw from the agreement was made. What was the role of Congress on that decision, and what was a relationship between presidential administration of D.Trump and the Congress of the US on JCPOA agreement issue.

master_39882.json

3.1

2.1 Historical background of the JCPOA agreement and the decision to withdraw from it

Speaking about historical background of JCPOA, it’s necessary to look on Iran’s nuclear program itself, from the very beginning of its development. The program was created in 1950-th with the help of USA and the Atoms for peace program. Then, in 1970 Iran ratified NPT, which showed the will of the country to limit their nuclear program only for peaceful purposes, and make its nuclear program the subject of IAEA inspections. After the revolution in 1979 Iran continued to develop its nuclear program secretly, without western cooperation support. In 2000’s, Iran's clandestine uranium enrichment program created a massive concern that Tehran is developing nuclear weapons. “The construction of gas centrifuge uranium enrichment facilities has become a main source of proliferation concern.” The mechanism of gas centrifuges “are used to increase the concentration of U-235, the fissionable isotope of uranium, to make it usable as fuel in nuclear reactors or as warheads in nuclear weapons.” Thus, the possibility of dual use of gas centrifuge - was the matter of concern of possible proliferation of nuclear weapons. Also, the construction of Arak Nuclear Complex, the heavy water research reactor, was the cause of worry. Initially, it was claimed, that the reactor build in Arak was targeted on “production of medical isotopes”. But the proliferation concern was connected with the fact, that “reactor’s spent fuel would have contained plutonium well-suited for use in nuclear weapons.” After the revealing information about construction of undeclared nuclear facilities at Arak and Natanz, IAEA started investigation procedure. The result of investigation became the fact, that Iran in non-compliance with its Comprehensive Safeguards Agreement in 2005. After this conclusion, the case on Iran non-compliance was ceased to consideration of UN Security council, which in turn made a resolution 1737. This resolution determined, that “Iran should, without further delay, suspend the following proliferation sensitive nuclear activities: all enrichment-related and reprocessing activities, including research and development; and work on all heavy-water related projects, including the construction of a research reactor moderated by heavy water.” After these events, in period from 2006 till 2010 UN Security council adopts six resolutions and imposed sanctions on Iran “including freezing assets of individuals and companies related to the enrichment program and banning the supply of nuclear-related technology to the country” In 2013 President Obama called to President Rouhani. This event was very remarkable in relations between two states, because it was the first contact of such level since 1979. This conversation led to a meeting between the US secretary of state, John Kerry, and the Iranian foreign minister, Mohammad Javad Zarif, on which the main topic was the future of Iran nuclear program, and the vision of both countries on this issue. The foreign ministers of P5+1 countries also attended to this meeting, which showed the huge progress not only in US-Iran relations, but also the progress in understanding of Iran’s place in world and it’s future development in nuclear sphere. In November 2013 Iran and P5+1 (China, France, Germany, Russia, the United Kingdom and the United States) reached an interim deal on Iran’s nuclear program. This was the pre-step action before the creation of JCPOA. The commitments on JPOA froze Iran’s nuclear program and roll back the most proliferation-sensitive elements. In return, Iran received limited sanctions relief and access to frozen actives. Joint Comprehensive Plan of Action (JCPOA) –agreement on the Iranian nuclear program reached in July 14,2015, between “the E3/EU+3 (China, France, Germany, the Russian Federation, the United Kingdom and the United States, with the High Representative of the European Union for Foreign Affairs and Security Policy) and the Islamic Republic of Iran”, the main goal of which was “that Iran’s nuclear program will be exclusively peaceful, and mark a fundamental shift in their approach to this issue.” The JCPOA became the first document regulating the development of Iran Nuclear Program since 1979. After concluding JCPOA, the UN, EU, USA begin to lift the sanctions imposed on Iran, while Iran is committed to fulfilling the requirements set out in the JCPOA. The achievement of agreement was regarded as a huge success by international society. It gave an opportunity to reintegrate Iran in regional and international system and to make the functioning of state in “normal” way. This event both, for Rouhani and Obama as a triumph of diplomacy over confrontation, which in turn raised their political clout inside and outside their countries. The key provisions of JCPOA was: The growth of IAEA oversight, monitoring, and inspections of Iran’s nuclear facilities and program. The production of highly enriched uranium and plutonium will be stopped, total enriched uranium stockpile of no more than 300 kg of up to 3.67% enriched uranium hexafluoride (or the equivalent in different chemical forms) for fifteen years. Reduction of total number of IR-1 gas centrifuges (centrifuges of first generation) from 19000 to 5060 installed on Natanz and Fordow in next ten years. More advanced models of centrifuges will be gradually decommissioned. A small number of IR-4, -5, -6 and -8 centrifuges will be allowed for research and development purposes over the next ten years. Iran will limit uranium enrichment for research and development on next eight years, “to be followed by gradual evolution, at a reasonable pace, to the next stage of its enrichment activities for exclusively peaceful purposes” There will be no “additional heavy water reactors or accumulation of heavy water in Iran for fifteen years.” The. Arak reactor will be redesigned, that it will not produce enriched uranium more than 3.67 percent. “The Fordow Fuel Enrichment Plant (FFEP) will be converted into a nuclear, physics, and technology centre and international collaboration will be encouraged in agreed areas of research.” in this plant with no more 1044 gas centrifuges for stable isotope production will be used. There will be no fuel reprocessing on next fifteen years, “with the sole exception of separation activities aimed exclusively at the production of medical and industrial radio-isotopes from irradiated enriched uranium target” “Road map” agreement, which dedicated to investigation into past nuclear activities that may have breached Iran’s NPT commitments In return for Iran’s compliance, it was agreed, that E3/EU+3 will: Lift all economic and financial sanctions, associated to the nuclear program. Arms embargo will stay in force for the next five years, and the prohibition on transfer of missile technologies will remain for eight years. No new sanctions can be carried out, since there compliance from Iran, and “the United States will make best efforts in good faith to sustain this JCPOA and to prevent interference with the realization of the full benefit by Iran of the sanctions” Reintegrate of Iran into SWIFT network, which will allow for state to participate in international finance system Make all necessary efforts to “ensure Iran’s access in areas of trade, technology, finance and energy” As we can see from the mentioned above, the JCPOA agreement was covered all concern questions which appeared between the parties – participants. Which again emphasize its importance. After signing the agreement, the next procedure supposed to be the ratification of the agreement on national level. Actually, the JCPOA itself do not require the certification procedure of the state-party of the agreement. This was a special issue for USA because of Iran Nuclear Agreement Review Act 2015. The law was introduced by a Republican-controlled Congress, the main purposes of which was to restrict the Obama administration’s outreach to Tehran, by giving Congress capability to review the final provisions of the JCPOA and block the President from cancellation of US sanctions. And here, President Obama and his administration have faced opposition from Congress. The House of Representatives was trying to block the deal. In that time, voting for H. Res 3461 on approving JCPOAwas failed to pass, with a vote 162 for and 269 against. As it was expected, most of all Democrats vote for resolution and all Republicans – against. In this case, bipartisanship polarization was manifested in preventing the attribution of such a significant political achievement to democrats. But it’s interesting fact, that among Democrats, there were 25 representatives, who voted against endorsing the Iran deal. All of them had different political background, to make such decision. Some of them were representors Jewish constituencies, and of course, if they wanted to be reelected in next year – they couldn’t vote for passing JCPOA. This case, is an example of polarization manifested in Congress because of dependence from polarized constituents. In addition, two other resolutions: H. Res 3460 on preventing president Obama from lifting sanctions on Iran and H. Res 411 on finding that the President has not complied with section 2 of the Iran Nuclear Agreement Review Act of 2015, - were passed. These events were highlighting the high wiliness of Republicans to prevent the adoption of the JCPOA in the United States, or at least to prevent the possibility of lifting sanctions against Iran, which was an important point of the concluded agreement. Also, H. Res 3460 measure date should have expired on Obama successor’s first full day in office in January 2017. This measure was giving to Congress an ability to influence on probable decisions-making by future president related to sanction policy against Iran. The fight of Obama administration with opposition to the agreement continued in Senate. And in this case, everything goes simpler, as it was from the first sight. The Democrats played good game, because for them it was obvious, that Republicans will try to stop JCPOA from accepting. According to the rules of procedure of the upper house of the US Parliament, senators can postpone voting on the bill, using the right to unlimited debate, known as filibustering. In such a case, in order to simply put the document to a vote, the votes of three-fifths of the Senate are required. The Republicans of the upper house tried three times to hold a vote on the agreement with Iran and three times did not get the necessary 60 votes. On September 17, 2015, the last day when, according to the May law, the Senate could approve or reject the agreement, 45 Democratic senators opposed putting the issue to a vote, effectively removing the agreement with Iran from the agenda. It worth to mentioned, that in times when the president Obama administration makes the deal with Iran, the Congress and high-ranked politicians was against it. Pressure from AIPAC, which tried to influence on decision- made by Congress, B. Netanyahu's speech before both chambers of the US Congress, investigations on secret part of Iran deal, initiated by Republicans (especially by M.Pompeo, who in the future will take the place Secretary of State under Trump’s presidency), delaying the final decision, dividing both inter-party and intra-party on the Iranian issue – all of this indicates, that the US political elites, pursuing different interests, did not want and opposed the adoption of a favorable decision on the JCPOA. Since the events around JCPOA took place in the end of President Obama second term, the future development of situation continued after the election of D.Trump, which will be regarded on the next subchapter.

master_39882.json

3.2

2.2 The decision to withdraw from the JCPOA agreement and reaction of the US Congress on this case

During the presidential campaign, D.Trump actively criticized the JCPOA, from time to time declaring, that he will renegotiate it, strictly enforce its terms on Iran, or to abrogate it outright. After coming to power, D. Trump and his team expressed support for the treaty. On February 10, 2017, “the European Union’s foreign policy chief, Federica Mogherini, said that she was reassured, during meetings with President Donald Trump’s administration that it was committed to full implementation of the Iran nuclear deal.” But D.Trump wasn’t satisfied with the agreement itself. Trump Administration officials stated on July 17, 2017, that the Administration is “trying to take stronger steps to interpret the agreement more stringently against Iran” because the “existing restrictions on the JCPOA were, in our view, inadequately enforced.” Following this announcement, the presidential administration launched a review of Iranian policy, the results of which were presented in “Nuclear Posture review 2018”. By analyzing the Iran policy, the presidential administration concluded, that: “Iran poses proliferation threats…. Iran’s development of increasingly long-range ballistic missile capabilities, and its aggressive strategy and activities to destabilize neighboring governments, raises questions about its long-term commitment to foregoing nuclear weapons capability. Were Iran to pursue nuclear weapons after JCPOA restrictions end, pressures on other countries in the region to acquire their own nuclear weapons would increase.” In October 13, 2017 D.Trump announced to the Congress, that he would not certify Iran compliance with the deal, which was required by INARA provisions. Also, Trump threaten to withdraw from Iran deal if Congress and international state-parties of agreement will not be taking actions on strengthening economic pressure towards Iran. In order to create a cooperation between presidential administration and the Congress, Trump directed to his administration “work closely with Congress and our allies to address the deal's many serious flaws, so that the Iranian regime can never threaten the world with nuclear weapons.” Rejection of certification procedure by Trump, gave to the Congress an option due to 60 day decide the question on reimposing previously stopped sanctions. But the Congress didn’t make such steps. The next step of Trumps administration was the attempt to make an amendment to the contract, which would include: “demand that Iran allow timely, sufficient and immediate inspections at all sites that are requested by international inspectors from the IAEA”; “ensure” that Iran does not become capable of producing enough fissile material for a nuclear weapon in less than one year; allow the United States for an indefinite period of time to reimpose U.S. nuclear sanctions if Iran does not comply with these new criteria; and “state explicitly ... that we view Iran's long-range missile programs and nuclear weapons as inseparable and that Iran's development and testing of missiles should be subject to severe sanctions.” But the ideas of Trump’s were not satisfied, and in May 2018, the Trump Administration withdrew the United States from the 2015 nuclear agreement (Joint Comprehensive Plan of Action, JCPOA), asserting that the accord did not address the broad range of U.S. concerns about Iranian behavior and would not permanently preclude Iran from developing a nuclear weapon. There are several versions, on who influenced on the decision to withdraw from the agreement: Benjamin Netanyahu “Iran Lied” influenced on the decision. By making this presentation Israeli prime minister provided public with the evidences, that Iran Nuclear Program solves not for peace only. His 20-minute presentation in Tel Aviv, complete with a PowerPoint, photographs and files, offered—in his words—“new and conclusive proof of the secret nuclear weapons program that Iran has been hiding for years from the international community in its secret atomic archive.” George Nader, a lobbyist for the United Arab Emirates, influenced on Trump's major fundraiser Elliott Broidy, the deputy finance chairman of the Republican National Committee, who supposed to be an influence instrument in a White house. The mission of G.Nader and E.Broidy was to remove Secretary of State Rex W. Tillerson, who was known as top defender of the Iran deal in the Trump administration, and "backing confrontational approaches to Iran and Qatar". John Bolton – was known as a staunch opponent of the Iran deal. In times when decision was made, he wasn’t able to presents his position to Trump directly, so he published his view in article from august 28, 2017: “How to Get Out of the Iran Nuclear Deal”. After this event, he was aimed to succeed McMaster as National Security Adviser in April 2018. This leads Bolton to make a pressure on Trump’s decisions, and in month after Trump withdraw from the treaty. Mike Pompeo – who was known as a strong opponent to JCPOA. Who under Barak Obama presidency make initiative on investigation about secret part of Iran deal in the House of Representatives, which was hide by Obama administration. In the future, he will be the one who made a speech at the Heritage Foundation, and present the list of 12 demands from Iran, to renovate nuclear deal. With the last two personalities it’s interesting to find out the fact, that they were both appointed to the post just a month before Trump's withdrawal from the JCPOA, in April. Secretary of State Tillerson, who was against many of Trump's foreign policy initiatives, was replaced by Pompeo, whose opinions and visions of the situation in US foreign policy coincided with Trump's. McMaster was replaced by Bolton, and in this case, McMaster himself resigned due to existing disagreements with Trump on a number of issues, including policy towards the DPRK, Iran, Syria and Russia.The reaction of the Congress of the USA was almost united in the position that President Trump made a mistake by announcing the US withdrawal from the deal. For example, Bob Menendez, U.S. Senator from New Jersey, member of the Democratic Party, said, that: “With this dangerous decision, Pres. Trump is risking US national security, recklessly upending foundational partnerships with key European allies & gambling with Israel’s security. Today’s withdrawal makes it more likely Iran will restart its nuclear weapons program in the future.” The house representatives also react in the same way. For example, Jim Cooper, representative from Tennessee state, declared, that: “The Iran deal was much better than President Trump thinks. He is making a big mistake by withdrawing from it. This will further isolate America from our allies and provoke even more trouble in the Middle East.”. After this decision-made, the interesting fact was, that Senators and Representatives who oppose the deal, also did not support the fact of withdrawal from the deal, which in turn contradicts with each other. For example, Rep. Ed Royce, the House foreign affairs chairman, mentioned, that the deal has a lot of flaws, on which we need to work on, and withdrawal “will set back efforts to galvanize allies to do more to address Iran’s dangerous activities.” Or, U.S. Senator from Maryland Ben Cardin, also a senior member of the U.S. Senate Foreign Relations Committee., who in 2015 was working on INARA bill (Iran Nuclear Agreement Review Act), was against withdrawal. His main argument was that “JCPOA is an executive agreement that the president can leave at any time. But just because he can leave the agreement does not mean he should. Mr. Trump has failed to make a convincing case for U.S. withdrawal from the Iran nuclear deal and in the process, may very well have strengthened Iran.” The same point was announced by Rep.Frankel, from Democratic Party, who also voted against JCPOA. After decision-made by Trump, she made a statement, on which emphasize “Withdrawing from JCPOA, to fulfill a campaign promise is a shortsighted and scary move that allows Iran back on the path to a nuclear weapons capability should it choose to do so. This decision has the potential to destabilize the region, isolate the U.S. from our European allies, and undermine American credibility around the world.”Such reactions were common among politicians either in the Senate or in House of Representatives, which leads us to the conclusion, that the decision made by Trump’s administration not satisfied the American policy elite. In general, it was widely believed that the unilateral withdrawal from the Iran deal harmed the United States reputation of compliance with international treaties. Reliability and responsibility of USA as an international partner was undermined as well. But the main concern in this decision-made was not more about JCPOA itself, which regulated development of Iran nuclear activity, but about Trump “style” of making such decisions. "His strategy is to keep people guessing. He has a tendency to be impulsive. That's what his game is.” Therefore, the ability of the president to withdraw from previously signed international agreements alone, without the consent of Congress (which was not required in this case) once again emphasized the desire of legislative to be able to influence such decisions, and to limit somehow this “impulsivity” in decision - made. Previously, we described INARA, which is the attempt to control the decision-making in Iran deal case. But for this time, there were no tools from Congress which could reject or freeze the withdrawal procedure from agreement, despite the general discontent. The decision had to be implemented.As we can observe from all mentioned above, the author concluded, that: JCPOA was regarded in diplomacy as a huge move from confrontation to cooperation, especially between USA and Iran. Also among Democrats and Republicans, as a political achievement of B.Obama administration. The acceptance of JCPOA on national level was hard, since in general there was a concern, that this deal will not correspond to key demands of USA, that Iran will have official opportunity to continue its nuclear activities, even in limited form. This in turn will lead to instability in region, especially danger to Israel, which is one of the key allies of USA in the region. The struggle that unfolded within the Congress for the adoption of the JCPOA was characterized by a process of polarization, which was expressed not only in inter-party confrontation, but also in intra-party. Where, on the one hand, the Republicans could not allow the adoption of the agreement, since the political victory would then belong to another party. On the other hand, the Democrats were divided in the opinion that the adoption of the JCPOA and the lifting of sanctions against Iran would harm Israel's security, and non-adoption of the JCPOA could lead to the continued uncontrolled development of the Iranian nuclear program, which would result in a possible war between the United States and Iran, which cannot be allowed. D.Trump, who actively criticized agreement during his presidential campaign, in fact, implemented his relation to this issue in real life. And the reshuffle of Secretary of State Tillerson to Pompeo, and National Security Adviser McMaster to Bolton pointed on the fact, that the main thing for Trump in choosing people for the team was not their competence, but their loyalty to his vision of foreign policy discourse. This is show us how the personalities are matter in decision-making process in USA. Because in the end, the decision-made and its implementation in life depends from the person, who has power to make such decision. And if you have the influence on this person, or the group of persons (like in the case of Congress, where the decision will be accepted in case of majority support) – you will receive the needed result. The reaction of Congress presented pointed not only on high level of polarization inside the structure, but could be regarded as the starting point of questioning D.Trump’s policy on Iran by Congress. In next chapter we will consider the development of situation around US-Iran relationship which led Congress to an active confrontation with Trump.

master_39882.json

4.1

3.1 The role of the Congress on sanction policy against Iran

Sanction policy regime against Iran includes statutes, executive orders and regulations, which cover all spheres of state activity. Since 1979, after Iranian revolution, U.S. imposed on Iran two types of sanctions: primary and secondary one. Primary sanctions are those that explicitly prohibit U.S. citizens and entities (and those that have a presence in the United States, such as corporations and financial institutions) to participate in certain types of activities with partners inside Iran. Secondary sanctions are directed to avert of third parties deals with sanctioned Iranian entities. The example of primary sanctions towards Iran serves Iranian Transactions and Sanctions Regulations (ITSR), 2012. The main provisions of which is concentrated on “prohibition of export, reexport, sale, or supply, directly or indirectly, from the US or by a US person, wherever located, of goods, technology, or services to Iran;” and the facilitation by a US person of transactions by a foreign person that they would otherwise be prohibited from engaging in under the ITSR. Speaking about secondary sanctions, for instance, before the US-Iran negotiation process have started, Obama administration took efforts on imposing economic costs on Iran for its nuclear and other activities. The efforts were intended for increasing of sanctions in terms of already existed laws, such as ISA, 1996 (Iran Sanction Act), as well as more latter legislation such as Comprehensive Iran Sanctions, Accountability, and Divestment Act of 2010 (CISADA), the Iran Threat Reduction and Syria Human Rights Act of 2012 (ITRSHR), and the Iran Freedom and Counter-Proliferation Act of 2012 (IFCA). These secondary sanctions were used by Obama administration to make an additional economic and financial pressure on Iran, and bring it to the negotiation table. It worth to mentioned, that all excepted Acts, during the Obama presidency, meet total support from Congress. After the negotiations, Obama issued Executive Order 13716, which suspend the application of specific secondary sanctions against Iran. Later, Congress extended ISA on ten years (due to expire at the end of 2016), which was regarded by Iran as a violation of JCPOA provisions, that USA prohibited to impose new nuclear-related sanctions. But USA didn’t manage this as a violation from it side, because extension of previously excepted sanctions is not the acceptance of new one. President Obama confirmed that point, however he pointed that this was “unnecessary step”. In 2017 Congress passed CAATSA (Countering America’s Adversaries Through Sanctions Act), with 92 votes for and 2 against. The Act was directed on additional sanctions against Russia, Iran, and North Korea. In case of Iran, it was directed on strengthening of some sanctions, which going beyond JCPOA. CAATSA gave to President an opportunity to “impose the sanctions…. with respect to any person that the President determines, on or after the date of the enactment of this Act— knowingly engages in any activity that materially contributes to the activities of the Government of Iran with respect to its ballistic missile program, or any other program in Iran for developing, deploying, or maintaining systems capable of delivering weapons of mass destruction, including any efforts to manufacture, acquire, possess, develop, transport, transfer, or use such capabilities;” Also, the other sections of CAATSA imposed next additional sanctions on: Terrorism-related sanctions on the entire IRGC which expand sanctions under EO 13224 from just the IRGC Quds Force to the entire IRGC, and foreign persons that are officials, agents, or affiliates of the IRGC. Sanctions with respect to Persons Responsible for Human Rights Abuses. The Act was seeking to protect those who “expose illegal activity carried out by officials of the Government of Iran; or obtain, exercise, defend, or promote internationally recognized human rights and freedoms” Enforcement of Arms Embargo. The provisions of ISA already have the arms embargo on Iran, but section 107 of CAATSA goes further on requiring President to impose sanctions on person who “knowingly engages in any activity that materially contributes to the supply”, and indicates concrete weapon systems the sale of which to Iran will initiate mandatory sanctions. Since CAATSA was combined in itself an additional sanction not only on Iran but also on Russia and North Korea, it was passed easily by the Congress. Because it unites the different groups of interest of congressmen from both Senate and House of Representatives, Republicans and Democrats. And this confirms the point which we described at 1st chapter of this work, that decision-made by the Congress depends on its involvement to the political issue. Since there was a high involvement – the decisions accepted fast, with no filibustering, or inter-party confrontation on this issue. From overview of sanction policy against Iran we can conclude, that it was widely supported by the US Congress. And here it can be visible, that in general, there was a unity in understanding how US policy toward Iran should be implemented. Hardly passed JCPOA restricted the Congress ability to create new sanctions against Iran, but it didn’t specify that previously accepted sanctions couldn’t be expanded and pro-longed. That is how the Congress continued its line on Iran. But supporting Trump on his desire to create additional pressure on Iran, the Congress didn’t expect withdrawal from JCPOA. Its expectations were connected with the revision of the already concluded agreement, and if not, with the expansion of previously adopted sanctions in order to control the president's activities on this issue (like Iran Nuclear Agreement Review Act) and at the same time monitor Iran's nuclear program for a timely response to possible threats. Not expecting such decision-made by Trump and further development of events the Congress started to increase its role in order to counter-balanced dangerous policy provided by Trumps administration, which will be regarded in the next subchapter.

master_39882.json

4.2

3.2 The role of the Congress in US-Iran direct confrontation

Withdrawal from Iran deal in 2018 continued Trumps administration “maximum pressure” campaign towards Iran. The main goal of campaign was to create additional pressure on Iran, in order to enforce renegotiate JCPOA. In terms of this policy, D.Trump made next executive orders, which reimposed sanctions: Executive Order 13846 (Aug. 6, 2018), “which re-impose all sanctions lifted or waived in connection with the JCPOA”, Executive Order 13871 (May 8, 2019) Blocked assets and transactions “with respect to the iron, steel, aluminum or copper sectors of Iran.” Executive Order 13876 (June 24, 2019) Blocked assets and transactions with the Supreme Leader of Iran, Supreme Leader’s Office, or any person affiliated with the office. Executive Order 13902 (Jan. 10, 2020) Blocked assets and transactions with those designated as operating in Iran's construction, mining, manufacturing, or textiles sectors or any "other sector of the Iranian economy as may be determined by the Secretary of State." Executive Order 13949 (Sept. 20, 2020) Imposed an arms embargo on Iran that prohibited any activity that materially contributed to the supply, sale, or transfer to or from Iran of any arms or related materiel, including spare parts. In 2019 D.Trump designated the Islamic Revolutionary Guard Corps as a Foreign Terrorist Organization. This was for the first time that the United States declared the armed forces of a foreign State as a terrorist organization, using the powers of the State Department under section 219 of the Immigration and Nationality Act.The result of such policy lead to the termination of the implementation of a number of points of the nuclear deal by Iran side.In particular, on May 8, 2019, Iran announced that, as part of the first phase of reducing obligations, it no longer complies with previously established limits on stocks of low-enriched uranium (300 kg). The second step in reducing obligations was the resumption of the uranium enrichment process at a level above 3.67%.Increasing tension in US-Iran relations lead to Persian Gulf crisis. The crisis was about the incidents in Gulf – important waterway in the Middle East from strategical point of view. USA was blaming Iran, that its activities threaten US interests and destabilize the region, while Iran insisted, that USA seeks to use military force and economic pressure to bring down its government. Escalation of the crisis took place in May-June 2019, when four oil tankers were hit by explosions in the Gulf of Oman. Iran denied US accusations that its forces had planted mines on the vessels.In September 2019 a drone attack was carried out on Saudi Aramco oil refineries, which led to a reduction in oil production in Saudi Arabia by half - by 5.7 million barrels per day. The US blamed Iran for these attacks, but didn’t provide any evidence in support of this. After this events, D.Trump send an additional troops to Middle East, who were supposed to be engaged in defensive tasks. The task of the troops was mainly focus on air defense and missile defense. Since the beginning of escalation on US-Iran relations, the Congress start to questioning the effectiveness and foresight of President Trump’s policy towards Iran. For example, 116th Congress House Hearing on Oversight Trump Administrations Iran Policy. The witness on this hearing was Mr. Brian Hook, U.S. Special Representative for Iran and Senior Policy Advisor to the Secretary of State. The main concerns expressed in this report was: The incoherence of objectives of the Administration's policy Trump Administration's impulsive actions which isolating the United States from its allies, which makes it harder to counter Iran's nuclear and non-nuclear behavior. The ineffectiveness of maximum pressure policy. The approach which appeared, assumed, that faced with massive sanctions Tehran would capitulate, change its policies, and accede U.S. demands; in fact, the opposite has occurred as Iran escalated its regional and nuclear activities and rejected new negotiations. The absence of reconsideration process of the assumptions underlying the Administration's policy, consider alternatives, and change course. The continuation of the policy in turn could lead to binary choice, back down in the face of Iran's aggressive behavior, or engage in military action. Also, the questions raised in the hearing expressed the concern of Congress, that the Administration preparing to use 2001 AUMF (Authorization for the Use of Military Force) rules in order to launch military action against Iran because one of Osama bin Laden's sons has been living in Iran. Here it’s necessary to clarify, that according to AUMF, “The President is authorized to use all necessary and appropriate force against those nations, organizations, or persons he determines planned, authorized, committed, or aided the terrorist attacks that occurred on September 11th, 2001, or harbored such organizations or persons in order to prevent future acts of international terrorism against the United States by such nations, organizations, or persons.” Mr.Hook on answering the question stressed, that “If the use of military force is necessary to defend U.S. national security interests, we will do everything that we are required to do with respect to congressional war powers and we will comply with the law.”During the hearing, Mr.Engel, chairman and ranking member of the Foreign Affairs Committee, made a speech as well. He stressed, that “military action against Iran without the approval of Congress is absolutely not an option… the Congress has to play a major role and the AUMF of 2001 has no relevance to the situation with Iran today. And I will resist the Administration using that as an excuse to go to war… The administration would need prior authorization from Congress before going to war.” The expressed anxiety around the tension between the United States and Iran turned out to be not unfounded. Returning to the events that occurred after this hearing, the peak of the escalation was an air strike on a convoy near Baghdad International Airport and the airport itself, carried out by the US armed forces on January 3, 2020, as a result of which Qasem Suleimani (Commander of the Quds Force of the Iranian Islamic Revolutionary Guards Corps) and Abu Mahdi al-Muhandis (the commander of the Iraqi Shiite militia group "Popular Mobilization Forces") were killed. In his statement Defense Secretary Mark T. Esper justified this action by saying: “Gen. Soleimani was actively developing plans to attack American diplomats and service members in Iraq and throughout the region…. This strike was aimed at deterring future Iranian attack plans.” However, the Congress wasn’t satisfied with provided report from presidential administration on outlining its legal and policy justifications for the strike that killed Iranian General Qassem Soleimani. Mentioned earlier E.Engel, Chairman of the House Committee on Foreign Affairs, stressed, that: “This official report directly contradicts the President’s false assertion that he attacked Iran to prevent an imminent attack against United States personnel and embassies. The administration’s explanation in this report makes no mention of any imminent threat and shows that the justification the President offered to the American people was false, plain and simple…to avoid having to justify its actions to Congress, the administration falsely claims Congress had already authorized the strike under the 2002 Iraq war resolution.” Indeed, the concerns expressed by Eliot earlier came true. Just right after the incident on Baghdad happened, House Foreign Affairs committee made another hearing, on the question of justification the actions provided by Trump administration, on which was specified once again, that decision-made by Trump’s administration pose real threat to escalation of the conflict, which could flow to war with Iran, and that the use of Iraq war resolution for justification of decision-made is not the option. Back to the events occurred after Qasem Soleimani murder, Iran’s response became the withdrawal from JCPOA. On January 8th, just 3 days after this announcement, Iran launched a ballistic missile attack on the Ain al-Assad air force base and the airport of Erbil in northern Iraq, where the main American forces were stationed.Secretary Pompeo, by giving testimony on Iran, Iraq and Use of Force, stressed, that: “removing Soleimani from the battlefield was a de-escalatory measure his death reduced the risk to our personnel overseas… I know that sadly some American troops were injured during Iran’s retaliatory missile attack at the to limited nature of Iran’s counterattack indicates Iran’s leadership is not eager to escalate a military confrontation.” But once again E.Eliot expressed his concern, that maximum pressure campaign “has not achieved what you promised it would”.Parallel to described events and hearing launched, U.S. House of Representatives passed resolution to limit Trump's ability to wage war on Iran. The House voted 224-194, mostly along party lines, sending the war powers resolution to the Senate. In turn, the Senate passed resolution with the 55-45 vote. The acceptance of this resolution showed, that Congress will not compromise its unique right imposed on it by the Constitution to declare war. By its actions, the US Congress has sent a clear signal to Trump that despite its attempts to bypass Congress and pursue its tough foreign policy, which could involve the US in another conflict in the Middle East, - he will be stopped. Also, the votes showed a split in the Republican Party in the assessment of US foreign policy actions under Trump. Confrontation with Congress continued, when D.Trump vetoed resolution accepted by Congress, naming it “insulting” and that this is an attempt to split the Republican party just before the presidential election. This time Congress failed in overriding presidential veto, with 49 senators voting in favor of the override and 44 opposed. Summing up all mentioned above, we can conclude, that: Sanction policy is the instrument of influence on Iran’s development, which includes numerous acts, covering all sphere of state activity. Sanction policy regime was introduced after 1979 Islamic revolution, and was divided on primary and secondary sanctions. In order to counter Iran’s nuclear development and to pursue it for negotiation table Obama’s administration widely used secondary sanctions. The Congress and presidential administration have united position on sanction policy, therefore we can observe cooperation in this issue between legislative and executive branches of power The adoption of the JCPOA divided the Congress and the presidential administration of B.Obama on the issue of understanding the need for this action. The confrontation resulted in the adoption by Congress INARA Act, which gave to Congress the right to review and oversight the concluded agreement. Despite the fact, that during Obama presidency the Congress which was controlled by a Republican majority, voted on adoption of Iran deal. The results of the vote showed the polarization both within the Congress itself, when decisions are made on a partisan basis, when all the initiatives of the opposite party should be blocked; and the intraparty conflict of the Republican Party, which could not gain the necessary 60 votes in the US Senate in order to put on the agenda adopting the JCPOA. Under the JCPOA provisions USA had to lift some sanctions (which touches economic, finance, trade and other sectors), and do not impose new one. But in 2016 US Congress extended for 10 years ISA, and in 2017 passed CAATSA, which expanded previously passed sanctions. Both Acts according to USA position didn’t violate JCPOA obligations, but Iran recognized this Acts as such. Here we can observe, that Congress continued its policy on Iran. Withdrawal from JCPOA and resumption of previously lifted sanctions led to increased tensions between the United States and Iran. Thus, Iran has stopped fulfilling part of its obligations under the JCPOA. Further policy of maximum pressure on Iran continued in direct clashes, which took place in Persian Gulf. Since the escalation in relation between states started, Congress begin to questioning on effectiveness of Trumps administration policy towards Iran. Turning point in confrontation between Trump administration and the Congress was the US airstrikes on Baghdad airport, during which Qasem Soleimani was murdered. The report on justification of such actions didn’t satisfied the Congress. Thus, special hearings were held, on which House Foreign Affairs Committee questioned the success and the foresight of Trump’s administration maximum pressure campaign. The main concern of the Congress was the unpredictability of Trumps future step on Iran policy, that could lead to new war in the Middle East; Thus, Congress tried to pass resolution on limiting Trump's ability to wage war on Iran. The resolution was passed by the Congress but vetoed by Trump. The confrontation showed once again, that the Congress did not want to compromise its unique right to declare war. Also, the result of votes showed polarization processes in Congress, not only between parties but inside Republican party as well.

master_39882.json

5

CONCLUSION

D.Trump during his presidency became the most controversial president of the time. His way to conduct international and domestic policy by making impulsive decisions was questioned throughout his presidency. Even before taking office, Trump divided Republicans and Democrats more than any other new chief executive in the previous three decades. The gap only intensified after he became president. On average, 86% of Republicans approved of Trump's performance as president during his tenure, compared to an average of just 6% of Democrats – the largest gap in approval of any president. This numbers show, that high level of polarization in Congress influenced on confrontation between it and the presidential administration of D.Trump. The analyses of foreign policy making process in the USA showed, that institutions of power influencing on the adoption of foreign policy decisions, are: The National Security Council, the State Department, the Institute of Lobbying, the Congress. Each of them has its own role and influence on the process of making foreign policy decisions. The exploration of role the US Congress actions towards Iran and JCPOA agreement showed, that under the Trumps presidency the confrontation between the US Congress and the presidential administration has increased. The process of polarization and confrontation between the two ruling parties has intensified. The US Congress has strengthened its role and the ability to influence decision-making on the situation around the JCPOA, and policy towards Iran in general. During the analysis, it was revealed that the process of polarization in the United States has a strong impact on the work of Congress. Decisions on various issues are made not on the basis of an analysis of benefits, but on the basis of hatred between the parties (Republican and Democratic). When the initiative under the law, for example, belongs to the Democrats, the Republicans vote against this legislative initiative, just in order to prevent the opposite party from appropriating the victory on it. The analyses of historical background of the JCPOA agreement, and the events around JCPOA under the Trump’s presidency showed, that after the withdrawal from the JCPOA, the reaction of both chambers of the US Congress was mostly negative. Especially among the Democrats, the party to which the previous US President Barack Obama belonged, under whom this agreement was concluded. The further development of President Trump's actions against Iran resulted in a direct confrontation between the US Congress and the presidential administration. This was expressed in the adoption of a resolution on limiting Trump's military powers (which was adopted against the background of the assassination of Iranian General Qasem Suleimani). It is important to note here that Democrats voted mainly for the adoption of the resolution, while Republicans supporting Mr. Trump, spoke mainly against it. This partisan division in the voting again highlights the increased polarization in Congress. Despite the fact, that among Republicans the majority showed support to D.Trump’s actions, there were congressmen’s who opposed and questioned decision-made towards Iran. This fact points on intra party polarization. The decision – made by some individuals among Republicans party may differs from general policy of presidential support by its party. The reasons lie in the fact that one or another congressman may be guided by different models of behavior in decision-making, including delegates, trustee and politico models, which influencing on his/her behavior. Summing up all above mentioned we can conclude, that with the coming to power of D. Trump and his administration, problems in the US policy elite are being revealed, which affected the decision-making process. The Congress of the U.S. became more polarized. The dependence of foreign policy on the outcome of the elections and the party that will come to power undermines the entire foreign policy image of the United States. Other countries, for example, will simply wait out an undesirable administration. This in turn blowing up the trust in US diplomatic institutions. Since it becomes pointless to conclude any agreements with the United States, knowing that with a change of administration, previous achievements may be terminated. In General, the process which appeared in domestic political circle before the Trump’s presidency has increased during his work. The Congress has increased its role and influence on foreign policy making, by using such instruments of influence as: making hearings, which questioning US foreign policy actions, creation of bills, which could prevent the President from making unfavorable (from Congress point of view) decision, blocking or ignoring (filibustering) presidential initiatives. Answering the question who determined the foreign policy towards Iran under the presidency of D. Trump, the author came to the conclusion that to a greater extent this was the presidential administration. The Congress, which initially opposed the JCPOA, continued to impose or extend previously imposed sanctions against Iran, is changing its policy, trying to resist D. Trump when the latter begins a military confrontation with Iran. The further activity shown by Congress has only temporarily suspended the chaos created by the Trump administration with regard to Iran. However, such a policy of the Congress cautiously signaled that there is a point of view in the country opposite to the presidential one. The presented confrontation between the legislative and executive authorities of the United States in the process of making foreign policy decisions around the Iran deal led to an even greater split of the American domestic political elites. The trends of polarization become more noticeable with the arrival of new administrations, which in turn complicates the process of making domestic and foreign policy decisions on a particular issue. Most likely, the Congress will continue to strengthen its role and place in the US foreign policy agenda, which in turn will affect the further development of the situation around the JCPOA under the new administration of D. Biden.

master_39882.json

6

BIBLIOGRAPHY

I. Sources: 1) International agreements JCPOA. URL: https://www.europarl.europa.eu/cmsdata/122460/full-text-of-the-iran-nuclear-deal.pdf. (Access date: 01.03.2022). Signatories and parties to the treaty on the non-proliferation of nuclear weapons. URL: https://nuke.fas.org/control/npt/text/npt3.htm (Access date: 01.03.2022). 2)Documents of the Congress Act. URL: https://home.treasury.gov/system/files/126/isa_1996.pdf (Access date: 01.05.2022) Act. URL: https://www.congress.gov/111/plaws/publ195/PLAW-111publ195.pdf (Access date: 01.05.2022) Act. URL: https://www.congress.gov/112/plaws/publ158/PLAW-112publ158.pdf (Access date: 01.05.2022) Act. URL: https://www.congress.gov/bill/114th-congress/senate-bill/615/text (Access date: 01.05.2022). Act. URL: https://www.govinfo.gov/content/pkg/DCPD-201600020/pdf/DCPD-201600020.pdf (Access date: 01.05.2022) Authorization for Use of United States Armed Forces. URL: https://www.congress.gov/107/plaws/publ40/PLAW-107publ40.pdf (Access date: 01.05.2022). H. Res 3460. URL : https://docs.house.gov/billsthisweek/20150907/BILLS-114hr-PIH-Sanctions.pdf (Access date: 01.05.2022) H. Res 3461. URL : https://docs.house.gov/billsthisweek/20150907/BILLS-114hjres-PIH-Approving.pdf. (Access date: 01.05.2022) H. Res 411. URL: https://docs.house.gov/billsthisweek/20150907/BILLS-114hres-PIH-iransideagmt-V3.pdf (Access date: 01.05.2022) House Foreign Affairs Committee Hearing on U.S.-Iran Tensions, January 14, 2020. URL: https://www.c-span.org/video/?467944-1/house-foreign-affairs-committee-hearing-us-iran-tensions (Access date: 01.05.2022). House Hearing, 116 Congress. Oversight Trump Administrations Iran Policy. June 19, 2019. URL: https://www.govinfo.gov/content/pkg/CHRG-116hhrg36742/html/CHRG-116hhrg36742.htm (Access date: 01.05.2022). Roll Call Vote 115th Congress - 1st Session, On Passage of the Bill (H.R. 3364) URL:https://www.senate.gov/legislative/LIS/roll_call_votes/vote1151/vote_115_1_00175.htm#top (Access date: 01.04.2022). Secretary Pompeo Testimony on Iran, Iraq and Use of Force, February 28, 2020 URL: https://www.c-span.org/video/?469598-1/secretary-pompeo-testimony-iran-iraq-force (Access date: 01.05.2022). The National Security Act of 1947. URL: https://www.law.cornell.edu/uscode/text/10/113 (Access date: 01.05.2022). The U.S. Constitution. URL: https://constitutioncenter.org/interactive-constitution/full-text. (Access date: 01.05.2022) U.S. Code, Title 10 Subtitle A, Part I, Chapter 2, § 113: Secretary of Defense. URL: https://www.law.cornell.edu/uscode/text/10/113. (Access date: 01.05.2022). 3)Sources of executive authority B.Obama Directive No. 1 On the organization of the National Security Council system, 2009. URL: https://obamawhitehouse.archives.gov/the-press-office/statement-president-white-house-organization-homeland-security-and-counterterrorism (Access date: 01.10.2021). D.Trump statement on the Designation of the Islamic Revolutionary Guard Corps as a Foreign Terrorist Organization, April 8, 2019. URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/briefings-statements/statement-president-designation-islamic-revolutionary-guard-corps-foreign-terrorist-organization/ (Access date: 01.05.2022). Executive Order 13224. URL: https://irp.fas.org/offdocs/eo/eo-13224.htm(Access date: 01.04.2022). Executive Order 13716. URL: https://www.govinfo.gov/content/pkg/DCPD-201600020/pdf/DCPD-201600020.pdf(Access date: 01.05.2022) Executive Order 13846 URL: https://home.treasury.gov/system/files/126/13846.pdf (Access date: 01.05.2022). Executive Order 13871. URL: https://home.treasury.gov/system/files/126/13871.pdf (Access date: 01.05.2022). Executive Order 13876.URL: https://home.treasury.gov/system/files/126/13876.pdf (Access date: 01.05.2022). Executive Order 13902.URL: https://home.treasury.gov/system/files/126/13902.pdf (Access date: 01.05.2022). Executive Order. URL: https://home.treasury.gov/system/files/126/13949.pdf (Access date: 01.05.2022). National Defense Strategy, USA. 2018. URL: https://dod.defense.gov/Portals/1/Documents/pubs/2018-National-Defense-Strategy-Summary.pdf (Access date: 01.05.2022). Notice on the Legal and Policy Frameworks Guiding the United States’ Use of Military Force and Related National Security Operations, March 12, 2018. URL: https://web.archive.org/web/20200215033841/https://foreignaffairs.house.gov/_cache/files/4/3/4362ca46-3a7d-43e8-a3ec-be0245705722/6E1A0F30F9204E380A7AD0C84EC572EC.doc148.pdf (Access date: 01.05.2022). Nuclear Posture Review. URL: https://media.defense.gov/2018/Feb/02/2001872886/-1/-1/1/2018-NUCLEAR-POSTURE-REVIEW-FINAL-REPORT.PDF (Access date: 01.05.2022). President Trump Speech on Iran Nuclear Deal. October 13, 2017. URL: https://www.voanews.com/a/trump-decertify-iran-deal/4069190.html (Access date: 01.03.2022). Presidential Memoranda of D.Trump. Ceasing U.S. Participation in the JCPOA and Taking Additional Action to Counter Iran’s Malign Influence and Deny Iran All Paths to a Nuclear Weapon, May 8, 2018. URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/presidential-actions/ceasing-u-s-participation-jcpoa-taking-additional-action-counter-irans-malign-influence-deny-iran-paths-nuclear-weapon/ (Access date: 01.03.2022). Secretary of State Mike Pompeo's First Public Address on the Trump administration’s Iran Strategy, May 21, 2018. URL: https://www.heritage.org/defense/event/after-the-deal-new-iran-strategy (Access date: 01.03.2022). Secretary of State Mike Pompeo's First Public Address on the Trump administration’s Iran Strategy, May 21, 2018. URL: https://www.heritage.org/defense/event/after-the-deal-new-iran-strategy (Access date: 01.03.2022). Section on Duties of the Secretary of State // Official web – site of U.S. Department of State. URL: https://www.state.gov/duties-of-the-secretary-of-state/ (Access date: 01.10.2021). Statement by the President on the White House Organization for Homeland Security and Counterterrorism, 26.05.2009. URL: https://obamawhitehouse.archives.gov/the-press-office/statement-president-white-house-organization-homeland-security-and-counterterrorism (Access date: 01.10.2021). 4) Sources of legislative authority B. Cardin statement on President’s Trump withdrawal from Iran Nuclear Deal May 8, 2018. URL: https://www.cardin.senate.gov/news/i-voted-against-the-iran-nuclear-deal-withdrawing-from-it-is-a-mistake/ (Access date: 01.03.2022). E.Engel statement on the White House's latest justification for Soleimani killing, November 14, 2020. URL: https://web.archive.org/web/20200215033834/https://engel.house.gov//latest-news/engel-statement-on-the-white-houses-latest-justification-for-soleimani-killing/ (Access date: 01.05.2022). L.Frankel statement on President’s Trump withdrawal from Iran Nuclear Deal, May 8, 2018. URL: https://frankel.house.gov/news/documentsingle.aspx?DocumentID=753 (Access date: 01.03.2022). 5) Reports and publication of analytical think-tanks Davenport, K, Kimball, D.G., Thielmann, G. Solving the Iranian Nuclear Puzzle. The Joint Comprehensive Plan of Action // Arms Control Association Briefing Book, 4th Edition, August 2015. – 50 p. Gerami, N., Goldschmidt, P. The International Atomic Energy Agency’s Decision to Find Iran in Non-Compliance, 2002–2006. December 2012. // Center for the Study of Weapons of Mass Destruction. URL: https://wmdcenter.ndu.edu/Portals/97/Documents/Publications/Case%20Studies/cswmd_cs6.pdf (Access date: 01.03.2022). Kerr, P.K. Iran’s Nuclear Program: Tehran’s Compliance with International Obligations. November 20, 2020. // Congressional Research Service, R40094 Kerr, P.K., Katzman, K. Iran Nuclear Agreement and U.S. Exit. July 20, 2018. // Congressional Research Service R43333 Kerr, P.K., Katzman, K. Iran Nuclear Agreement and U.S. Exit. July 20, 2018. // Congressional Research Service, R43333. 6)Reports of Mass-Media Al Jazeera news agency. Houthi drone attacks on 2 Saudi Aramco oil facilities spark fires. September 14, 2019. URL: https://www.aljazeera.com/economy/2019/9/14/houthi-drone-attacks-on-2-saudi-aramco-oil-facilities-spark-fires (Access date: 01.05.2022). Associated Press. Senate fails to override Trump veto on Iran conflict. May 7, 2020. URL: https://www.nbcnews.com/politics/congress/senate-fails-override-trump-veto-iran-conflict-n1202351 (Access date: 01.05.2022). Blankenhorn, D. The Top 14 Causes of Political Polarization. May 16, 2018. URL: https://www.the-american-interest.com/2018/05/16/the-top-14-causes-of-political-polarization/, (Access date: 01.05.2022). Borger, J. Breakthrough hailed as US and Iran sit down for nuclear deal discussion. September 27, 2013. URL: https://www.theguardian.com/world/2013/sep/27/us-iran-nuclear-deal-discussion (Access date: 01.05.2022). Burns, W.J. Polarized Politics Has Infected American Diplomacy. July 27 2020. URL: https://www.theatlantic.com/ideas/archive/2020/06/polarized-politics-has-infected-american-diplomacy/612778/, (Access date: 01.10.2021). Crowley, M., Hassan, F., Schmitt,E. U.S. Strike in Iraq Kills Qassim Suleimani, Commander of Iranian Forces. Jan. 2, 2020. URL: https://www.nytimes.com/2020/01/02/world/middleeast/qassem-soleimani-iraq-iran-attack.html (Access date: 01.05.2022). Dimock, M., Gramlich, J. How America changed during D.Trumps presidency. January 29, 2021. URL: https://www.pewresearch.org/2021/01/29/how-america-changed-during-donald-trumps-presidency/#fn-383636-2 (Access date: 01.04.2022) Fiala, E. Iran Strikes Back at US Military With Operation Martyr Soleimani. January8,2020. URL: https://themindunleashed.com/2020/01/iran-strikes-back-operation-martyr-soleimani.html (Access date: 01.05.2022). Fishel,J., Dwyer,D.,Smith,C.,Abdullah,H. Gen. H.R. McMaster resigning as national security adviser. March 23, 2018. URL: https://abcnews.go.com/Politics/gen-hr-mcmaster-resigning-national-security-adviser/story?id=53948256 (Access date: 01.03.2022). Griffin,P. President Trump’s Relationship with Congress in the First Year”, October 24, 2017. URL: https://www.american.edu/spa/news/trump-first-year.cfm (Access date: 01.03.2022). Iran Press News Agency. Europe must fulfill its obligations to preserve JCPOA. November 22, 2019. URL: https://iranpress.com/content/15912 (Access date: 01.05.2022). Karbassi,S. Nuclear Brinkmanship: U.S. Sanctions Against Iran Explained. May 26, 2022. URL: https://www.lawfareblog.com/nuclear-brinkmanship-us-sanctions-against-iran-explained (Access date: 01.04.2022). Kirkpatrick, D.D., Mazzetti, M. How 2 Gulf Monarchies Sought to Influence the White House. March 21, 2018. URL:https://www.nytimes.com/2018/03/21/us/politics/george-nader-elliott-broidy-uae-saudi-arabia-white-house-influence.html?mtrref=undefined&auth=login-email, (Access date: 01.03.2022). Lemon, J. Iran Fully Withdraws From Nuclear Deal and Criticizes European Response to Soleimani's Killing. January 5, 2020. URL: https://www.newsweek.com/iran-fully-withdraws-nuclear-deal-criticizes-european-response-soleimanis-killing-1480475 (Access date: 01.05.2022). Levine, M., Desiderio, A., Senate votes to limit Trump’s military authority against Iran. February 13, 2020. URL: https://www.politico.com/news/2020/02/13/cotton-amendment-war-powers-bill-114815 (Access date: 01.05.2022). Longley, R. What Is a Filibuster in the US Senate? May 05, 2021. URL: https://www.thoughtco.com/what-is-a-filibuster-3322288 (Access date: 01.03.2022). Luce, D.D., Gramer, R., Tamkin, E. Trump Threatens to Nuke Iran Deal Unless Congress, Allies Get Tougher With Tehran. October 13, 2017. URL: http://foreignpolicy.com/2017/10/13/trump-threatens-to-nuke-iran-deal-unless-congress-allies-get-tougher-with-tehran/ (Access date: 01.03.2022). Marcos, C. House rejects Obama’s Iran deal. November 9, 2015. URL: https://thehill.com/blogs/floor-action/house/253370-house-rejects-iran-deal/ (Access date 01.03.2022). McPherson,L. 7 Lawmakers Who Opposed Iran Deal and Trump’s Decision to Withdraw From It. May 8, 2018. URL: https://rollcall.com/2018/05/08/7-lawmakers-who-opposed-iran-deal-and-trumps-decision-to-withdraw-from-it/ (Access date: 01.03.2022). Nicoullaud, F. Can The Iran Deal Survive A US Withdrawal? November 16, 2016. URL: https://lobelog.com/can-the-iran-deal-survive-a-us-withdrawal/ (Access date: 01.10.2021). Onion А., Sullivan V., Mullen M. War Powers Act. 30.11.2017. URL: https://www.history.com/.amp/topics/vietnam-war/war-powers-act (Access date: 13.03.2022) Prusheb I. Benjamin Netanyahu's Iran Deal Speech Might Have Convinced the Only Person Who Matters. May 2, 2018. URL:https://time.com/5262607/netanyahu-trump-iran-deal-speech/ (Access date: 01.03.2022). Roberts, D., Borger, J. Obama holds historic phone call with Rouhani and hints at end to sanctions, September 28 2013. URL: https://www.theguardian.com/world/2013/sep/27/obama-phone-call-iranian-president-rouhani (Access date: 01.03.2022). Roe, S. An atomic threat made in America. 28 January 2007. URL: https://www.chicagotribune.com/nation-world/chi-061209atoms-day1-story-htmlstory.html (Access date: 01.03.2022). Section Middle East // BBC News. Iran and the crisis in the Gulf explained. August 19, 2019. URL: https://www.bbc.com/news/world-middle-east-49069083 (Access date: 01.05.2022). Starr,B., Browne, R. Trump approves additional deployment to Mideast to counter Iran. May 24, 2019. URL: https://edition.cnn.com/2019/05/24/politics/us-troops-mideast-pentagon-plans/index.html (Access date: 01.05.2022). Win without war association. Members of Congress react to Trump’s decision to violate the Iran deal February 2, 2021. URL: https://winwithoutwar.org/policy/members-of-congress-react-to-trumps-decision-to-violate-the-jcpoa/ (Access date: 01.03.2022). Zengerle, P. Extension of Iran Sanctions Act passes U.S. Congress. December 1, 2016. URL: https://www.reuters.com/article/us-iran-nuclear-usa-sanctions-idUSKBN13Q5JW (Access date: 01.04.2022). Zengerle, P. U.S. Congress to let Iran deadline pass, leave decision to Trump. December 12, 2017. URL: https://www.reuters.com/article/us-iran-nuclear-congress-idUSKBN1E62HP (Access date: 01.03.2022). Zengerle,P. U.S. House passes resolution to limit Trump's ability to wage war on Iran. January 9, 2020. URL: https://www.reuters.com/article/us-iraq-security-congress-idUSKBN1Z82CB (Access date: 01.05.2022). 7) Sources of international organizations IAEA Report. Implementation of the NPT safeguards agreement in the Islamic Republic of Iran. 6 June 2003. https://www.iaea.org/sites/default/files/gov2003-40.pdf (Access date: 01.03.2022). UN Security Council resolution 1737. Security council imposes sanctions on Iran for failure to halt uranium enrichment, unanimously adopting resolution 1737. 2006. II. Literature Monographs Akbarzadeh, S., Conduit, D. Iran in the World. President Rouhani’s Foreign Policy, NY.: Palgrave Macmillan, 2016. - 206 p Allison, G.T. Essence of Decision: Explaining the Cuban Missile Crisis. B.: Little, Brown and Company, 1971.-277 p. Bolton, J. The room where it happened. C: CPI Group, 2020. – 543 p. Breuning, M. Foreign Policy Analysis. A Comparative Introduction. NY.: Palgrave Macmillan, 2007. - 220 p. Curry, J.M., Lee, F.E. The Limits of Party. Congress and Lawmaking in a Polarized Era. Ch.: University of Chicago Press, 2020. - 200 p. Duverge, M. Political parties. М.: Academic Proekt, 2000. - 538 p. Entessar, N., Afrasiabi , K.L. Trump and Iran: From Containment to Confrontation. MD.: Lexington Books, 2020. - 288p. Henehan, M.T. Foreign Policy and Congress. An International Relations Perspective. M.: The University of Michigan Press, 2000. – 209 p. Jean-Frederic M., Paquin J. Foreign Policy Analysis: A Toolbox S.: Palgrave, 2018. - 359 p. Kolobov, O.A., Konyshev, V.N. Vneshnaya politika Soedinennyh Shtatov Ameriki: prinzipy formirovaniya i zakonomernosti razvitiya (Foreign policy of USA: principles of formation and patterns of development). N.: AGPI named after A.P. Gaidar, 2008. – 574 p. Konyshev, V.K. Ptinyatie vneshnepoliticheskih reshenii v SSHA (The acceptance of foreign policy decisions in USA). SPb.: St. Petersburg State University Publishing House, 2007. – 56 p. Lee, F. Beyond Ideology: Politics, Principles, and Partisanship in the U.S. Senate. Ch.: University of Chicago Press. 2009. – 264 p. Mintz A, Rouen K.D. Jr. Understanding Foreign Policy Decision Making. L.: Cambridge University Press, 2012. – 199 p. Saikal, A. Iran Rising. The Survival and Future of the Islamic Republic. NJ.: Princeton University Press, 2019. - 319 p. Research Articles Andris, C., Lee, D., Hamilton, M.J., Martino, M., Gunning, C.E., Selden, J.A. The Rise of Partisanship and Super-Cooperators in the U.S. House of Representatives. April 21, 2015. URL: https://journals.plos.org/plosone/article?id=10.1371/journal.pone.0123507 (Access date: 01.10.2021). Arjmand, M.J. The Role of Congress in U.S. Foreign Policy toward Iran: Analysis of Congressional Sanctions. Iranian Review of Foreign Affairs. 2014. Vol. 5,N. 2; P. 29-57 Barber,M., McCarty, N. Solutions to political polarization in America, May 5, 2015, p. 19-53. URL:http://www.apsanet.org/portals/54/Files/Task%20Force%20Reports/Chapter2Mansbridge.pdf , (Access date: 01.10.2021). Bolton, J.R. How to Get Out of the Iran Nuclear Deal. August 28, 2017. URL: https://www.nationalreview.com/2017/08/iran-nuclear-deal-exit-strategy-john-bolton-memo-trump/, (Access date: 01.03.2022). Bondarev, V.V. Sovet nazionalnoy bezopasnosti pri Administrazii Obamy (National Security Council under Obama administration) [in Russian] // SSHA-Kanada. Economica, politica, kultura. 2009. No 11. P. 33–48. Brulé D., Mintz A. Foreign Policy Decision Making: Evolution, Models, and Methods // International Studies Association and Oxford University Press. 01 March 2010 URL: https://oxfordre.com/internationalstudies/view/10.1093/acrefore/9780190846626.001.0001/acrefore-9780190846626-e-185#acrefore-9780190846626-e-185-div1-0005 (Access date: 13.11.2021) Center For Arms Control and Non-Proliferation. Iran Deal Decertification: Options for Congress. URL: https://armscontrolcenter.org/iran-deal-decertification-options-congress/ (Access date 01.03.2022). Chenghao, S. Changes in the US National Security Council in the Trump Administration //CIR. 2020. Vol. 30 No. 1. P 86-109. Davenport, K. Implementation of the Joint Plan of Action at a Glance // Arms Control Association. January 2022. URL: https://www.armscontrol.org/Implementation-of-the-Joint-Plan-of-Action-At-A-Glance (Access date: 01.10.2021). Davenport, K. U.S. Congress Extends Iran Sanctions. // Arms Control Assosiation. January/February 2017. https://www.armscontrol.org/act/2017-01/news/us-congress-extends-iran-sanctions (Access date: 01.04.2022). DiMaggio, P., Evans, J., Bryson, B. Have American's Social Attitudes Become More Polarized? // GSS Social Change Report. 1 November 1996. No. 39. P. 690-755. Johnson, T. Congress and U.S. Foreign Policy // Council on Foreign Relations, January 24 2013. URL: https://www.cfr.org/backgrounder/congress-and-us-foreign-policy (Access date: 20.03.2021) Lindsay, J.M. Congress and Foreign Policy: Why the Hill Matters // Academy of Political Science, 22 November 2011. URL: http://www.jstor.org/stable/2152287 (Access date: 20.03.2021) Lyons, K. Iran nuclear talks: timeline. 14 July 2015. URL: https://www.theguardian.com/world/2015/apr/02/iran-nuclear-talks-timeline (Access date: 01.03.2022). Office of the Historian, Bureau of Public Affairs, United States Department of State. History of the National Security Council, 1947 - 1997. URL: https://irp.fas.org/offdocs/NSChistory.htm (Access date: 13.11.2021) Pew Research Center Report: Low approval of Trump’s transition but outlook for his presidency improves. December 8, 2016. URL: https://www.pewresearch.org/politics/2016/12/08/methodology-79/ (Access date: 01.04.2022) Samuylov, S.M. Sovet nazionalnoy bezopasnosti SSHA: proshloe i nastoyashee (National Security Council of USA: past and future) [in Russian] // SSHA-Kanada. Economica, politica, kultura. 2007. No 8. P. 17-38. Section about CIA // Official web – site of U.S. CIA. URL: https://www.cia.gov/about/ (Access date: 01.04.2022). Section about the Committee System // Official web – site of U.S. Senate. URL: https://www.senate.gov/about/origins-foundations/committee-system.htm (Access date: 01.12.2021). Section Gas Centrifuge Technology // Web-site of Federation of American Scientists. URL: https://fas.org/issues/nonproliferation-counterproliferation/nuclear-fuel-cycle/uranium-enrichment-gas-centrifuge-technology/gas-centrifuge-technology/ (Access date: 01.03.2022). Section Iran, Nuclear // NTI web-site. July 2014. URL: https://web.archive.org/web/20140807104143/http://www.nti.org/country-profiles/iran/nuclear/ (Access date: 01.10.2021). Tower, J.G. Congress versus the President: The Formulation and Implementation of American Foreign Policy // Council on Foreign Relations, 1981. URL: https://www.jstor.org/stable/20041078?seq=1 (Access date: 20.03.2021) US Institute for Peace. The Final Tally: How Congress Voted on Iran. September 17, 2015. URL: https://iranprimer.usip.org/blog/2015/sep/11/congress-votes-deal (Access date: 01.03.2022). Zugan, I.B. Lobbyzm v SSHA. Pravovye osnovy i analyz sovremennogo zakonodatelstva (Lobbysm in USA. Legal foundations and analysis of modern legislation) [in Russian]// Predstavitelnaya vlast’ XXI vek: zakonodatelstvo, komentarii, problemy. 2005. No 3. P. 35–39.

master_41869.json

1

Введение

В конце прошлого века в государственном устройстве Российской Федерации произошли коренные изменения, которые повлекли переход от плановой советской экономики к современной рыночной экономической системе. Данное обстоятельство потребовало от участников рынка поиска наиболее эффективных форм ведения предпринимательской деятельности. Одной из подобных моделей бизнеса стало возникновение корпоративных объединений, наиболее распространенной разновидностью которых являются холдинги. Среди преимуществ, повлиявших на востребованность холдинговых объединений, можно отметить возможность нескольких юридических лиц интегрировать усилия, увеличив масштаб деятельности, при этом сохранить гибкость организационной структуры и диверсифицировать производство товаров и продукции, а также снизить размер «внешних» трат, рационально построив организацию деятельности таким образом, что все потребности (инвестиционные, кадровые, производственно-технические и т.д.), удовлетворяются с помощью внутренних ресурсов. Реализации корпоративных объединений в форме холдинга поспособствовало и то обстоятельство, что в период широкомасштабной приватизации при создании интегрированных производственно-технологических комплексов использовалась модель холдинговых компаний. Обозначенные преимущества сохраняются как в холдингах, участниками которого являются субъекты малого и среднего бизнеса, так и в самых крупных корпоративных объединениях: за 2020 год общая выручка публичного акционерного общества «Нефтяная компания «Лукойл», публичного акционерного общества «Магнит» и публичного акционерного общества «Горно-металлургическая компания Норильский Никель», являющихся головными организациями в холдингах, составила 9,17 триллионов рублей. Кроме того, на сегодняшний день холдинги используются как частными вертикально-интегрированными структурами, так и компаниями со значительным или стопроцентным государственным участием. Холдинги являются практически востребованными, а их правовой статус активно изучается в отечественной современной научной литературе, однако на настоящий момент в законодательстве Российской Федерации отсутствует системное регулирование данного института. В связи с этим, основной целью работы является исследование возможности инкорпорирования правовых норм, детально регламентирующих правовой статус холдинга. Указанная цель предопределила основные задачи, рассмотренные в тексте настоящей работы: - определение основных подходов к пониманию термина «холдинг»; - изучение основных правовых последствий для участников холдинга, имеющихся в нынешнем законодательстве Российской Федерации; - поиск наиболее эффективных форм корпоративного управления в холдинге; - анализ вопроса о том, могут ли особенности корпоративного управления в холдинге регулироваться локальными нормативными актами участников холдинга при отсутствии разрешения данного вопроса на уровне нормативно-правовых актов Российской Федерации. Актуальность работы обосновывается востребованностью холдинговых объединений при отсутствии фундаментального законодательного регулирования данного института. Методологическую основу исследования составляют такие методы как, метод сравнительного анализа, обобщения, моделирования правовых норм. Структурно работа состоит из введения, основной части (состоящей из 3-х глав), заключения и списка использованной литературы. В первой главе анализируются подходы к понимаю холдинговых компаний, предложенные в иностранных правопорядках, а также в современной юридической литературе. Кроме того, в данной главе рассматривается вопрос о наиболее распространенной организации структуры в холдинге. Во второй главе исследуется вопрос о том, в каком порядке холдинговые компании могут осуществлять корпоративное управление и позволяет ли нынешнее регулирование соответствующего института извлекать все преимущества данной формы ведения бизнеса. В третьей главе проведен анализ правовых последствий признания группы юридических лиц в качестве холдинга.

master_41869.json

2.1

§1 Правовое регулирование холдинга в законодательстве Российской Федерации

Изменения в государственном устройстве Российской Федерации, провозглашение права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, вызвали необходимость в поиске наиболее рациональных и эффективных форм ведения бизнеса. Одной из таких форм стало образование предпринимательских объединений, под которыми понимается объединение двух и более коммерческих организаций и (или) индивидуальных предпринимателей, между которыми существуют экономическая и организационная зависимость в форме участия в уставном капитале и управлении хозяйственной деятельностью, образованное в целях защиты общих интересов, координации усилий в разрешении сложных проблем, реализации проектов и целевых программ и проводящее единую экономическую политику. Холдинги стали одной из самых распространенных форм предпринимательских и корпоративных объединений (участниками корпоративного объединения в отличие от предпринимательского могут быть только юридические лица). Однако несмотря на востребованность в практике, активное изучение в научной литературе и постоянное рассмотрение проблемных аспектов судебной практикой, на законодательном уровне отсутствует системное регулирование холдинговых отношений. С учетом того, что данный институт в иностранных правопорядках востребован более длительный промежуток времени, на текущий момент европейские государства более детально урегулировали данный вопрос. Так, например, Закон о компаниях Великобритании от 2006 года (Companies Act, 2006) использует категории «holding company» и «subsidiary company». В статье 1159, находящейся в главе, посвященной терминам, используемым в тексте закона, предусмотрено, что компания признается дочерней (Meaning of «subsidiary»): - если другая компания владеет большинством прав голоса в ней; - если другая компания является ее членом и имеет право назначать или смещать большинство членов совета директоров; - если другая компания является ее членом и контролирует единолично в соответствии с соглашением с другими членами общества большинство прав голоса в ней; - если она является дочерним обществом другой компании, которая сама является дочерней компанией по отношению к головной организации холдинга. Кроме того, данная статья предусматривает наличие общества со стопроцентным участием головной организации в нем («wholly-owned subsidiary»). Компания в данном случае может являться любым юридическим лицом, о чем, помимо всего прочего, указывается в данной статье. Одним из важных правовых последствий признания холдинговых отношений является запрет на возможность дочерней организации быть членом своей холдинговой компании. Данный вопрос регулирует глава 4 Закона о компаниях - «Chapter 4: prohibition on subsidiary being a member of its holding company». Германское торговое уложение, в свою очередь, в статье 271 оперирует понятием «участие в капитале» и «родственные предприятия». В абзаце 1 данной статьи указано, что участием в капитале являются паи в других предприятиях, которые предназначены служить собственному деловому предприятию посредством установления продолжительной связи с указанными предприятиями. В качестве участия в капитале в зависимости от обстоятельств рассматриваются такие паи в обществе, номинальная сумма которых в целом превышает пятую часть номинального капитала этого общества. В абзаце 2 указывается следующее: «Родственными предприятиями в смысле настоящего Уложения являются такие предприятия, которые как материнское или как дочернее предприятие (статья 290) согласно предписаниям о полной консолидации включаются в баланс концерна материнского предприятия, причем последнее как головное материнское предприятие должно составлять сводный баланс концерна…». Французское законодательство тоже достаточно детально регулирует правовой статус холдингов. Вопросам дочерних компаний и контролируемых лиц посвящена глава 3 раздела 3 коммерческого Франции. Статья 233-1 в качестве дочерней организации называет компанию, 50% и более капитала которой принадлежит другому обществу. К категории контролирующего лица могут быть отнесены как юридические, так и физические лица. Критерии определения таких лиц содержатся в статье 233-3: - когда контролирующее лицо прямо или косвенно владеет долей капитала, которое дает большинство прав голоса на общих собраниях подконтрольной компании; - когда контролирующее лицо имеет большинство прав голоса в этой компании на основании соглашения, заключенного с другими партнерами или акционерами и которое не противоречит интересам компании; - когда он фактически определяет, находящимся в его распоряжении прав голоса, решения на общих собраниях этой компании; - когда он является партнером или акционером этой компании и имеет право назначать или увольнять большинство членов административных, управляющих или наблюдательных органов этой компании. Коммерческий кодекс Франции также предусматривает запрет на взаимное участие дочерней организаций в капитале головной организации (статьи 233-29 - 233-31). Так, Акционерное общество не может владеть акциями другого общества, если доля последнего в его капитале превышает 10%. Анализ даже самых общих положений в иностранных нормативно-правовых актах, касающихся правового статуса корпоративных объединений, позволяет понять, что некоторые из этих вопросов на протяжении последних десятилетий активно изучаются в научной литературе и постоянно становятся объектом анализа в работах, изучающих возможность инкорпорирования подобных норм, регулирующих правовой статус холдингов на территории Российской Федерации. Критерии признания общества в качестве дочерней организации или процент акций (доли) в компании, который позволяет осуществлять экономический контроль в отношении другой компании, уже выработаны российской судебной практикой, в том числе, и на уровне высших судебных инстанций, но не стоит игнорировать положительный эффект от возможности внедрения иных вопросов, рассмотренных выше на примере иностранных правопорядков. Так, немного забегая вперед, следует заметить, что, например, вопрос «квазиказначейских акций» - ситуации, при которой часть акций находится в распоряжении дочерней организации, активно рассматривается и в литературе, не посвященной особенностям правого статуса корпоративных объединений. Кроме того, данные изменения были отражены и в проекте федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об акционерных обществах» и в статью 8.9 Федерального закона «О рынке ценных бумаг», который предусматривал внедрение понятия «подконтрольное лицо», а также рассматривал некоторые ограничения корпоративных прав по акциям, принадлежащим этим подконтрольным лицам. Однако впоследствии данный закон так и не был принят, что порождает возможность компаний злоупотреблять своими правами и избегать ограничений, которые предусмотрены для казначейских акций (акции, принадлежащие самой компании). Таким образом, можно сделать вывод, что изучение правового статуса холдинговых объединений должно производиться с учетом законодательной практики иностранных государств, так как, что уже было отмечено в настоящей работе выше, в России первые попытки закрепить на законодательном уровне термин «холдинг» начали происходить только в последние десятилетия. Первым значимым документом стал указ Президента РФ от 16.11.1992 № 1392 «О мерах по реализации промышленной политики при приватизации государственных предприятий», которым было утверждено временное положение о холдинговых компаниях, создаваемых при преобразовании государственных предприятий в акционерные общества. В пункте 1.1. соответствующего положения предусмотрено, что холдинговой компанией признается предприятие, независимо от его организационно-правовой формы, в состав активов которого входят контрольные пакеты акций других предприятий. Под дочерней организацией данный документ понимает предприятия, контрольные пакеты акций которых входят в состав активов холдинговой компании. В то же время следует обратить внимание, во-первых, на временный характер данного положения, а во-вторых, на регулирование правоотношений исключительно холдинговых компаний, доля капитала которых, находящаяся в государственной собственности, превышает 25%. И несмотря на указанные обстоятельства в судебной практике до сих встречаются судебные споры, в которых решения основаны, в том числе, на положениях данного указа. Одним из таких примеров может служить постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 28.09.2021 № Ф04-4963/2021 по делу № А75-1252/2021, где судом рассматривался вопрос о возможности включения в состав системообразующего предприятия участника холдинга. Изучив все доводы сторон, судом был сделан следующий вывод: «Следовательно, поскольку предоставление мер государственной поддержки предоставлялось организациям на основании анализа финансово-хозяйственной деятельности не только самой системообразующей организации, но и анализа деятельности группы лиц, в которую входит данная организация, решение вопроса о возможности распространения на участвующее в деле лицо названных преимуществ возможно только по результатам исследования вопроса о том, включалось ли данное лицо в расчет показателей включенного в Перечень лица в соответствии с названными Критериями». Приведенное судебное решение наглядно демонстрирует, что несмотря на востребованность холдинга в качестве формы ведения предпринимательской деятельности на текущий момент отсутствует актуальное законодательное урегулирование соответствующего института. Самой главной попыткой урегулировать особенности данного корпоративного объединения на настоящий момент является проект Федерального закона № 99049555-2 «О холдингах» (ред. с учетом предложений Президента РФ, принятая ГД ФС РФ 27.06.2001). Статья 2 данного законопроекта предусматривала, что холдинг – это совокупность двух и более юридических лиц (участников холдинга), связанных между собой отношениями (холдинговыми отношениями) по управлению одним из участников (головной компанией) деятельностью других участников холдинга на основе права головной компании определять принимаемые ими решения. В холдинг по смыслу закона могут входить коммерческие организации различных организационно-правовых форм, если иное не установлено федеральными законами. Можно заметить, что изложенное определение отражало основные признаки холдинга и выглядело более детальным, чем то, что используется в положении о преобразовании государственных предприятий в акционерные общества. Кроме того, проект закона предусматривал иной порядок регистрации в качестве холдинга: внесение соответствующей записи в реестр акционеров акционерного общества, вступление в силу договора о создании холдинга или отражение подобного положения в уставе унитарного предприятия. Тем не менее, рассматриваемый документ не обладал системностью, необходимой при регулировании рассматриваемых отношений, и во многом носил лишь декларативный характер, свидетельствующий о намерении отразить на законодательном уровне появление новой формы взаимодействия юридических лиц. Учитывая сложность и многогранность вопросов, возникающих при рассмотрении правого статуса холдинговых компаний, весьма логичным можно считать, что и спустя 20 лет на законодательном уровне отсутствует системное понимание данного института. Использование данного термина весьма разнообразно, но зачастую его применение учитывает лишь цели документа, в котором используется. Самым распространенным «функциональным» определением можно считать банковские группы и банковские холдинги. В статье 4 Федерального закона от 02.12.1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности» (ред. от 14.07.2022) указано, что в целях настоящего Федерального закона банковским холдингом признается не являющееся юридическим лицом объединение юридических лиц, включающее хотя бы одну кредитную организацию, находящуюся под контролем одного юридического лица, не являющегося кредитной организацией, а также (при их наличии) иные (не являющиеся кредитными организациями) юридические лица, находящиеся под контролем либо значительным влиянием головной организации банковского холдинга или входящие в банковские группы кредитных организаций - участников банковского холдинга, при условии, что доля банковской деятельности, определенная на основе методики Банка России, в деятельности банковского холдинга составляет не менее 40 процентов. В данном случае для признания нескольких юридических лиц участниками холдинга используется достаточно сложная система критериев, к которым, например, относится совместный контроль, значительное влияние и метод долевого участия. При этом, стоит отметить, что Международный стандарт финансовой отчетности (IAS) 28 «Инвестиции в ассоциированные организации и совместные предприятия» понимает под значительным влиянием полномочие участвовать в принятии решений по финансовой и операционной политике объекта инвестиций, но не контролировать или совместно контролировать эту политику. Иными «отраслевыми» определениями холдинга можно считать следующие: «Группа лиц» - Федеральный закон от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (ред. от 11.06.2022) (далее - Закон о защите конкуренции); «Аффилированные лица» - Закон РСФСР от 22.03.1991 № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» (ред. от 26.07.2006) (далее – Закон РСФСР о конкуренции); «Взаимозависимые лица» - Налоговый кодекс Российской Федерации 31.07.1998 № 146-ФЗ (ред. от 28.06.2022) (далее – Налоговый кодекс Российской Федерации, Налоговый кодекс); «Связанные заемщики» - Федеральный закон от 10.07.2002 №86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» (ред. от 30.12.2021). Попытки дефинирования встречаются и в судебной практике. Так, в пункте 5 постановления Конституционного Суда РФ от 24.02.2004 № 3-П содержится следующее положение: «Ряд заявителей являлись миноритарными акционерами дочерних обществ крупных акционерных обществ, структурированных по типу холдинга, где консолидация акций имела своей основной задачей построение вертикально интегрированных предпринимательских структур в рамках программы по переводу дочерних обществ на «единую акцию», принадлежащую основному обществу, и преследовала цели, соответствующие критерию общего для акционерного общества блага: создание единого центра прибыли, улучшение управления дочерними обществами, повышение стоимости акций основного общества, повышение инвестиционной привлекательности и в конечном счете - приобретение конкурентных преимуществ как на внутреннем, так и на международном рынке». Подобная характеристика холдинга впоследствии были изложена и в определении Конституционного Суда РФ от 17.03.2005 № 61-О. И все же, учитывая вышеизложенные положения законодательства и судебной практики, можно сделать вывод, что на текущий момент отсутствует системное определение холдинговых объединений. Наиболее полноценной дефиницией, предлагаемой в доктрине, можно считать следующую: «Холдинг - форма корпоративного объединения, представляющая собой группу организаций (участников), основанную на отношениях экономического контроля, участники которой, сохраняя формальную юридическую самостоятельность, в своей предпринимательской деятельности «подчиняются» одному из участников группы - холдинговой компании (головной организации)». Головная организация обладает экономическим контролем вследствие владения преобладающими долями участия в уставном капитале, заключения договора или в силу иных обстоятельств, прямо или косвенно определяющих влияние на принятие решений другими участниками объединения. Основной чертой такого корпоративного объединения можно считать организационное единство его участников. Во-первых, это связано с тем, что участники холдинга проводят единую финансовую, сбытовую и кадровую политику, совместно осуществляя предпринимательскую деятельность. В отличие от иных участников оборота, они должны учитывать потребности других юридических лиц, которые образуют с ними корпоративное объединение. Во-вторых, организационное единство может носить и внешний характер. Так, весьма распространенной практикой является наличие в фирменном наименовании участников холдинга общего признака. Например, в холдинге, головной организацией которого выступает публичное акционерное общество «Нефтяная компания «Лукойл», имеются следующие дочерние общества: общество с ограниченной ответственностью «Лукойл-Югнефтепродукт», общество с ограниченной ответственностью «Лукойл Волгограднефтепереработка», общество с ограниченной ответственностью «Лукойл-Коми», общество с ограниченной ответственностью «Лукойл-Пермнефтеоргсинтез» и т.д. Любопытным в этой связи является вопрос о правовых последствиях отражения в уставе головной организации или дочернего общества положения о том, что общество реализует свою деятельность совместно с иными участникам холдинга. Например, в пункте 3.4. устава публичного акционерного общества «Магнит» указано следующее: «Общество осуществляет следующие основные виды деятельности: осуществление координации деятельности дочерних обществ (в частности, привлечение финансовых ресурсов и предоставление денежных средств дочерним обществам)». Более подробно взаимодействие с дочерними организациями раскрывается в уставе публичного акционерного общества «Нефтяная компания «Лукойл». В пункте 10.3.19. устава предусмотрено, что единоличный исполнительный орган общества осуществляет разработку и реализацию общей стратегии развития дочерних обществ компании, включая организацию проведения единой производственно-технической, финансовой, ценовой, сбытовой, социальной и кадровой политики, предварительное согласование решений дочерних обществ компании об участии в других организациях, а также решений о приобретении прав пользования недрами, которое может повлечь инвестиционные расходы в размере, превышающем сумму в рублях, эквивалентную 150 миллионов долларов США, и прекращении прав пользования недрами по инициативе недропользователя. В уставе публичного акционерного общества «Новатэк» установлено, что к компетенции правления утверждение (годовых и долгосрочных) бизнес-планов дочерних обществ, утверждение годовых отчетов, годовой бухгалтерской (финансовой) отчетности дочерних обществ, утверждение итогов выполнения бизнес-планов дочерних обществ, осуществление кадровой политики Общества и его дочерних обществ, принятие решений о передаче полномочий единоличных исполнительных органов дочерних обществ управляющей организации или управляющему и прекращении их полномочий, а также определение приоритетных направлений деятельности дочерних обществ. Учитывая приведенные положения, можно сделать вывод, что отсутствие легальной дефиниции холдинговых компаний не препятствует тому, что участники холдинга внутренними документами определяют совместные цели и задачи, а также достаточно четко отражают средства, с помощью которых они будут достигать этого результата: порядок взаимодействия участников и их органов управления, совместное согласование и утверждение бизнес-планов, проведение финансовой, ценовой, социальной, кадровой политики и т.д.

master_41869.json

2.2

§2 Структура холдинга. Основное и дочернее хозяйственное общество

Холдинг является объединением нескольких формально самостоятельных юридических лиц, а значит должен образовываться с определенной структурой. Наиболее распространённой формой является наличие в холдинге головной организации и дочерних хозяйственных обществ. В силу пункта 1 статьи 67.3 Гражданского кодекса Российской Федерации № 51-ФЗ от 30.11.1994 (ред. от 25.02.2022) (далее - Гражданский кодекс Российской Федерации; Гражданский кодекс) хозяйственное общество признается дочерним, если другое (основное) хозяйственное товарищество или общество в силу преобладающего участия в его уставном капитале, либо в соответствии с заключенным между ними договором, либо иным образом имеет возможность определять решения, принимаемые таким обществом. При этом, стоит отметить, что в предыдущей редакции Гражданского кодекса помимо дочернего общества содержалась категория зависимого общества. В пункте 1 статьи 106 Гражданского кодекса Российской Федерации (редакция от 05.05.2014) было указано, что хозяйственное общество признается зависимым, если другое (преобладающее, участвующее) общество имеет более двадцати процентов голосующих акций акционерного общества или двадцати процентов уставного капитала общества с ограниченной ответственностью. Правовое последствие признания общества в качестве зависимого заключалось в том, что у основной организации появлялась обязанность по опубликованию сведений о возникновении указанных отношений. Однако в связи с исключением данных положений из текста Гражданского кодекса Российской Федерации общества с ограниченной ответственностью и акционерные общества не утратили обязанности по опубликованию сведений о приобретении более двадцати процентов голосующих акций акционерного общества или более двадцати процентов уставного капитала другого общества с ограниченной ответственностью. В пункте 4 статьи 6 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ (ред. от 02.07.2021, с изм. 25.02.2022) «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее - Закон об обществах с ограниченной ответственностью) указано, что общество обязано незамедлительно опубликовать сведения об этом в органе печати, в котором публикуются данные о государственной регистрации юридических лиц. Аналогичные положения содержатся в статье 6 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ (ред. от 14.07.2022) «Об акционерных обществах» (далее - Закон об акционерных обществах) с той разницей, что данные сведения публикуются в порядке, определяемом Банком России и федеральным антимонопольным органом. Однако весьма затруднительным представляется оценить положительный эффект от наличия данного института в законодательстве Российской Федерации. Крупные холдинговые объединения продолжают использовать в своих документах наряду с дочерним обществом категорию зависимое общество, но конкретных правовых последствий признания общества в таком статусе не влечет, а признание общества дочерним возможно и в случаях, когда доля основного общества в уставном капитале составляет менее 50%. В то же время следует заметить, что холдинг соотносится с понятиями основное и дочернее хозяйственное общество как общее и частное, так что проводить полное отождествление данных терминов нельзя. Во-первых, холдинг может быть образован из юридических лиц иных организационно-правовых форм. Как следует из приведенной выше нормы, дочерней организацией может быть только хозяйственное общество. Но в законе отсутствует запрет на возможность полному товариществу или товариществу на вере выступать в роли головной организации холдинга. Учитывая, что в соответствии с пунктом 1 статьи 75 Гражданского кодекса Российской Федерации участники полного товарищества солидарно несут субсидиарную ответственность своим имуществом по обязательствам товарищества, можно сделать вывод, что и без прямого указания в законе данное обстоятельство противоречило бы конструкции дочернего общества, которое находится в зависимости от основного вследствие экономического контроля. Однако, поскольку полное товарищество и товарищество на вере не являются востребованными при ведении предпринимательской деятельности, то и холдинги с подобными юридическими лицами весьма немногочисленны. Кроме того, участниками холдинга могут быть унитарные предприятия. В пункте 1 статьи 6 Федерального закона от 14.11.2002 № 161-ФЗ (ред. от 30.12.2021) «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» установлено, что унитарные предприятия могут быть участниками (членами) коммерческих организаций, а также некоммерческих организаций, в которых в соответствии с федеральным законом допускается участие юридических лиц. Во втором абзаце данного пункта содержится запрет на возможность быть учредителем, что, однако, не опровергает довода о праве быть участником холдинга. Данное право может быть реализовано только в качестве головой организации холдинга, что связано, опять-таки с особенностями правого статуса данной организационно-правовой формы. Отличительной особенностью данного холдинга будет ответственность головной организации. На данный момент унитарные предприятия и некоммерческие организации не отвечают по сделкам, совершенным подконтрольными юридическими лицами, за исключением случая виновного доведения их до состояния банкротства в соответствии с нормами специального законодательства. Вторым обстоятельством, не позволяющим отождествлять наличие дочерности как возникновение холдинговых отношений, является отсутствие в ряде случаев нацеленности на системное развитие основного общества и дочерней компании. Основополагающее значение в этом направлении оказала позиция, изложенная в пункте 31 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 6, Пленума ВАС РФ № 8 от 01.07.1996 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»: «При этом необходимо иметь в виду, что взаимоотношения двух хозяйственных обществ могут рассматриваться как взаимоотношения основного и дочернего общества, в том числе и применительно к отдельной конкретной сделке, в случаях, когда основное общество (товарищество) имеет возможность определять решения, принимаемые дочерним обществом, либо давать обязательные для него указания». Впоследствии возможность установления дочерности применительно к каждой конкретной сделке была поддержана и более поздними актами высших судебных инстанций. Например, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации в Определении от 18.12.2018 № 305-ЭС18-12143 по делу № А40-113011/2017 указала следующее: «Наличие таких указаний или согласия при совершении конкретной сделки входит в предмет доказывания с учетом представленных сторонами доказательств». Таким образом, можно сделать вывод, что наиболее распространенной структурой холдинга является наличие основного общества и его дочерней организации, которая, в свою очередь, может образовывать свои дочерние общества и в этом смысле выступать по отношению к нему в качестве головной организации (субхолдинг). При этом в ряде случаев отношения дочерности устанавливаются применительно к каждой конкретной сделке для возможности привлечения основного общества к субсидиарной ответственности, что не позволяет в каждом случае признавать основное и дочернее общество в качестве холдинга. Основное общество имеет возможность определять решения дочерней организации в силу преобладающего участия в уставном капитале или договора, в котором предусматривается наличие обязанности одного общества исполнять указание другого. 1. Преобладающее участие в уставном капитале. Приобретение акций или наличие доли в уставном капитале общества наделяет их владельца комплексом корпоративных прав и обязанностей, предусмотренных в законе, а наличие акций или доли в уставном капитале в объёме, позволяющем определять решения другого общества, является основанием для признания отношений дочерности между данными организациями. Данное основание является наиболее распространенным и наиболее точно соответствует тем признакам холдинга, которые были приведены в параграфе 1 настоящей главы. Весьма положительным явлением следует считать то, что в законе отсутствует формальный признак (например необходимость владения 50% и более акций или доли в уставном капитале общества), на основании которого делается вывод о возможности определять решения другого общества. Данный подход нашел свое выражение в пункте 13 обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2019), утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 24.04.2019: «Фактическая возможность определять такие решения не связана напрямую с размером участия одного общества в уставном капитале другого или наличием договора между ними, а обусловлена, например, корпоративной структурой группы компаний, порядком заключения сделок, установленным внутри такой группы, степенью участия в управлении обществом со стороны иных участников общества и т.д.». Отсутствие формального признака контроля не препятствует установлению наличия иной фактической возможности определять решения, принимаемые дочерним обществом. Таким образом, в ряде случаев наличие доли в уставном капитале в размере 20% может быть в совокупности с иными обстоятельствами расценено как объем корпоративных прав, достаточный для возможности давать другому обществу обязательные для исполнения указания. Такое возможно, например, в случае, когда помимо компании №1 в уставном капитале общества №2 доля имеется у компаний №3 и №4, которые, в свою очередь, являются дочерними организациями компании №1. 2. Договор, позволяющий определять решения другого общества. В статье 67.3 отсутствует конкретный перечень таких договоров, а следовательно последствие в виде возможности определения решений должно оцениваться применительно к каждому конкретному случаю. Такими договорами могут быть, например, передача в доверительное управление ценных бумаг (статья 1025 Гражданского кодекса Российской Федерации) или кредитный договор с установленными ковенантами, позволяющими кредитору контролировать определенные решения заёмщика, который в данном случае становится дочерним обществом. Такой кредитный договор можно считать квазикорпоративным: кредиторы общества и иные третьи лица могут заключить договор с участниками хозяйственного общества, по которому последние в целях обеспечения охраняемого законом интереса таких третьих лиц обязуются осуществлять свои корпоративные права определенным образом или воздерживаться (отказаться) от их осуществления, в том числе голосовать определенным образом на общем собрании участников общества, согласованно осуществлять иные действия по управлению обществом, приобретать или отчуждать доли в его уставном капитале (акции) по определенной цене или при наступлении определенных обстоятельств либо воздерживаться от отчуждения долей (акций) до наступления определенных обстоятельств (пункт 9 статьи 67.2 Гражданского кодекса Российской Федерации). Однако установление ковенант не должно само по себе определять отношения дочерности, что подтвердил Верховный суд Российской Федерации в обзоре судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденного Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020: «Суд исходил из того, что содержащиеся в кредитном договоре специальные условия финансирования, корпоративный договор с мажоритарным акционером были использованы в качестве обеспечительного механизма надлежащего исполнения заемщиком обязательств по кредитному договору». В данном случае кредитная организация не преследовала цель участия в распределении прибыли. Подводя итог, можно сделать вывод, что и в случае, когда договор выступает основанием для исполнения одним обществом указаний другого, обязательность их исполнения должна учитываться в каждом конкретном случае с учетом иных обстоятельств. Кроме того, вызывает сомнения, что подобную структуру можно называть холдингом в истинном понимании данного термина, так как цель, выраженная в совместном системном развитии формально самостоятельных юридических лиц, в данном случае, вероятнее всего, отсутствует.

master_41869.json

3.1

§1 Создание внутри холдинга единого правового пространства: издание локальных нормативных актов и внутренних документов участниками холдинга

Одним из важнейших аспектов в изучении правового статуса холдинговых структур является реализация механизмов, с помощью которых участники холдинга могут осуществлять справедливое и эффективное корпоративное управление. Под корпоративным управлением прежде всего понимается деятельность органов корпорации по управлению (управленческая деятельность), но вместе с тем, это также взаимодействие между органами корпорации и участниками (акционерами, членами) корпорации, а также иными заинтересованными лицами, результатам которого является обеспечение баланса интересов участников и обеспечение интересов иных заинтересованных лиц. Приведенное определение довольно тесно связано с тем пониманием корпоративного управления, что отражено в принципах корпоративного управления ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития, англ: Organisation for Economic Co-operation and Development, OECD). Данные принципы были одобрены на встрече Министров стран ОЭСР в 1999 году и с тех пор стали международным ориентиром для лиц, формирующих политику, инвесторов, компаний и других заинтересованных лиц по всему миру. В разделе I части 1 указано, что система корпоративного управления должна способствовать развитию прозрачных и эффективных рынков, не противоречить принципу законности и четко определять разделение обязанностей между различными надзорными, регулирующими и правоохранительными органами. Подобное содержание имеет и Кодекс корпоративного управления, рекомендованный к применению письмом Центрального банка Российской Федерации от 10.04.2014 №06-52/2463. В предисловии к данному документу указывается, что Кодекс корпоративного управления это не только документ, разъясняющий наилучшие стандарты соблюдения прав акционеров и способствующий их реализации на практике, но и действенный инструмент повышения эффективности управления компанией, обеспечения ее долгосрочного и устойчивого развития. Учитывая приведенные положения, можно сделать вывод, что корпоративное управление имеет своей конечной целью достижения баланса интересов всех участников соответствующих правоотношений, а принципами, при соблюдении которых конечная цель может быть достигнута, является прозрачность, законность, эффективность и устойчивость развития организации. В свою очередь, проект федерального закона «О холдингах» в статье 10 предусматривал следующее определение: «Управление в холдинге - осуществление головной компанией действий по управлению собственностью, контрольными пакетами акций (долей), инвестиционной и производственно - хозяйственной деятельностью юридических лиц, входящих в холдинг, а также иных предусмотренных нормативными правовыми актами Российской Федерации действий». Более детальной процедуры управления в холдинговой структуре данный законопроект не предлагал. Кроме того, ссылку на иные нормативно-правовые акты можно признать нерелевантной, поскольку и по состоянию на настоящий момент отсутствует детальное законодательное регулирование холдинговых компаний и, в частности, особенностей корпоративного управления в них. Отличительной чертой корпоративного управления в холдинге является наличие третьего элемента. Помимо управленческих функций и взаимодействии органов корпорации, участников общества и заинтересованных лиц появляется необходимость координация в деятельности всех юридических лиц внутри корпоративного объединения, которые взаимодействуют как между собой, так с иными участниками оборота. Весьма недооцененным способом корпоративного управления на текущий момент является реализации холдингом возможности по изданию локальных нормативных актов, регулирующих взаимодействие участников холдинга. Однако следует заметить, что данный способ опосредованно используется компаниями, например, при наделении совета директоров дополнительными полномочиями, что зачастую оформляется не только в уставе организации, но и, например, в положении о совете директоров. В соответствии с абзацем 1 статьи 8 Трудового кодекса Российской Федерации от 30.12.2001 №197-ФЗ (ред. от 14.07.2022) (с изм. и доп., вступ. в силу с 25.07.2022) (далее по тексту - Трудовой кодекс Российской Федерации) работодатели, за исключением работодателей - физических лиц, не являющихся индивидуальными предпринимателями, принимают локальные нормативные акты, содержащие нормы трудового права, в пределах своей компетенции в соответствии с трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, коллективными договорами, соглашениями. В то же время необходимо отметить, что ни Закон об акционерных обществах, ни Закон об обществах с ограниченной ответственностью не оперирует понятием локальный нормативный акт. В данных законах используется определение «внутренний документ», которое, однако, не получает своего раскрытия в самом тексте законов. Анализируя положения, в которых используется соответствующее понятие, можно сделать вывод, что внутренний документ в первую очередь регулирует организацию деятельности органов управления общества. Так, по смыслу статьи 48 Закона об акционерных обществах, к компетенции общего собрания акционеров относится утверждение внутренних документов, регулирующих деятельность органов общества. В пункте 5 статьи 49 Закона об акционерных обществах предусмотрено, что порядок принятия общим собранием акционеров решения по порядку ведения общего собрания акционеров устанавливается уставом общества или внутренними документами общества, утвержденными решением общего собрания акционеров. Подобное значение данный термин получает и в остальной части закона. Аналогичное значение «внутренний документ» имеет и в Законе об обществах с ограниченной ответственностью. В пункте 2.1. статьи 32 установлено следующее: «Уставом общества может быть предусмотрено, что к компетенции совета директоров (наблюдательного совета) общества относятся… утверждение или принятие документов, регулирующих организацию деятельности общества (внутренних документов общества)». В доктрине по этому вопросу превалирует позиция, согласно которой правовая природа и сущность локальных нормативных актов и внутренних документов полностью совпадают, и отличаются только сферой применения. Появление нового понятия - «внутренние документы» не исключает использование традиционной категории - «локальные нормативные акты», то есть указанные термины являются равнозначными. При рассмотрении преимуществ и сложностей в использовании данного механизма корпоративного управления стоит отметить, что он может быть реализован как в крупном холдинге, так и в относительно небольших корпоративных объединениях. При этом, как уже было отмечено в начале настоящего параграфа, на текущий момент в законодательстве Российской Федерации отсутствует регламентация соответствующего вопроса, что с одной стороны можно рассматривать как возможность хозяйственных обществ на уровне локальных актов предусмотреть достаточно подробное и эффективное регулирование корпоративного управления, а с другой как формальные ограничения, которые не позволяют использовать многогранность взаимодействия нескольких юридических лиц, связанных общей целью по извлечению прибыли. Как указано в абзаце 7 статьи 12 Трудового кодекса Российской Федерации, локальный нормативный акт вступает в силу со дня его принятия работодателем либо со дня, указанного в этом локальном нормативном акте, и применяется к отношениям, возникшим после введения его в действие. В отношениях, возникших до введения в действие локального нормативного акта, указанный акт применяется к правам и обязанностям, возникшим после введения его в действие. Таким образом, рассматриваемый случай является примером действия принципа о правоспособности каждого отдельного юридического лица. Статья 53 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом. Границы правосубъектности юридического лица не должны размываться даже в случае, если оно является участником корпоративного объединения и имеет достаточно прочные связи с иными юридическими лицами. В этой связи интересным является пример, когда работники нескольких юридических лиц, которые являются участниками холдинга, работают вместе. На текущий момент не представляется возможным решением единоличного исполнительного органа одного юридического лица повлечь правовые последствия для работников иной компании. Однако, например, издание положения о взаимодействии участников холдинга (согласование его каждым участником холдинга), которое бы признавало группу юридических лиц холдингом, и позволяло осуществлять некоторые локальные процедуры в ином порядке, могло в ряде случаев упростить порядок их принятия и повысить эффективность некоторых принимаемых решений.. Указанный пример ещё раз демонстрирует многогранность проблем, с которыми может столкнуться холдинговое объединение, а также необходимость комплексных изменений, которые могут потребоваться при более дательном регулировании вопроса о правовом статусе холдинга. При издании локальных нормативных актов в крупных холдингах существуют и иные трудности. Одним из таких примеров может быть чрезмерная унификация всех принимаемых актов. В подобном случае локальный нормативный акт разрабатывается и принимается в головной организации холдинга. После этого форма документа отправляется в дочерние организации, от которых ждут его немедленного утверждения. К.Ю. Чугунова, рассматривая негативные последствия подобных действий крупных компаний, считает, что это может повлечь практические сложности при исполнении документов в связи с тем, что локальный нормативный акт может не учитывать особенности организации деятельности в дочернем обществе. Помимо этого, возникает необходимость утверждения колоссального объема документов, не имеющих практической ценности, и проведения корпоративных процедур по утверждению документов, в принятии которых отсутствует практическая польза. Более положительно в юридической литературе оценивают издание головной организацией (и соответственно принятие и утверждение каждым участником холдинга с учетом правосубъектности каждого отдельного юридического лица) положения о взаимодействии участников холдинга. О.В. Осипенко, рассматривая преимущества данного документа, считает, что в нем могли бы быть отражены следующие положения: корпоративная философия планирования работы ОСА и заседаний советов директоров дочерних организаций, начертание наиболее важных архитектурных контуров политики холдинга в области эксплуатации института прямого управления операционной практикой дочерних хозяйственных обществ, опорные положения кадровой политики в области формирования корпуса топ-менеджмента дочерних компаний, изложение общей инвестиционной стратегии холдинга, в том числе его отношение к ожидаемым сделкам слияния и поглощения, основные установки в сфере деятельности компаний холдинга по надлежащей организации единого (сводного) корпоративного секретариата холдинга, участия независимых директоров дочерних компаний в профессиональной оценке его работы и т.д. И.С. Шиткина, в свою очередь, следующим образом определяет цели и задачи подобного положения: «Основополагающим документом в системе локального правового регулирования холдингов может быть Положение об основных принципах организации и деятельности холдинга, в котором регулируются важнейшие вопросы взаимоотношений его участников, в том числе распределение между ними функциональных задач, как правило, предполагающее сосредоточение у основного общества наиболее важных функций в сфере инвестиционной, кадровой, маркетинговой политики, создание у основного общества централизованных фондов, в том числе для управления холдингом, обеспечение представительства хозяйственных обществ, входящих в структуру холдинга, в органах управления друг друга и пр». Анализируя приведенные положения, можно сделать вывод, что при реализации участниками холдинга права на издание локальных нормативных актов, имеющих целью извлечение всех преимуществ данной формы корпоративного объединения, взаимодействие внутри холдинга может стать максимально эффективным. Несмотря на то, что локальные нормативные акты могут учитываться при рассмотрении судебных споров, такая практика весьма немногочисленна. Так, в Московском городском суде рассматривалось дело по иску работника о взыскании дополнительного ежегодного вознаграждения с работодателя. Суд, отказывая в удовлетворении требований, использовал следующую аргументацию: «Таким образом, с учетом положений указанного выше локального нормативного акта, суд первой инстанции обоснованно пришел к выводу о том, что ежегодное вознаграждение по результатам работы Холдинга не является гарантированной выплатой, а является правом работодателя и мерой обеспечения материальной заинтересованности менеджмента общества в решении стратегических и текущих задач, стоящих перед обществом и его дочерними и зависимыми обществами в целях увеличения прибыльности Холдинга» (апелляционное определении Московского городского суда от 16.06.2015 № 33-20430/2015). В аналогичном споре было указано следующее: «В соответствии с пунктом 5.21 Положения об оплате труда и премирования работников…решение о выплате и окончательных размерах премирования работников…принимает генеральный директор Общества, с учетом выполнения финансового показателя «Чистая прибыль» по Холдингу и дочерним обществам, рассчитанного в соответствии с Российский стандартом бухгалтерского учета». В обоих делах размер вознаграждения работников был поставлен в зависимость не только от показателей организации, где он трудоустроен, но и результатов деятельности иных участников холдинга. Учитывая, что судом данные положения, помимо всего прочего, анализировались при вынесении решения, можно сделать вывод, что отражения особенностей правового статуса холдинга может иметь выражение в локальных нормативных актах и в такой форме.

master_41869.json

3.2

§2 Осуществление корпоративного управления посредством формирования состава органов управления дочерних организаций

Ещё одним способом корпоративного управления в холдинге, востребованным в практике крупных корпоративных объединений, является реализация воли головной организации посредством формирования органов управления дочерней организации. Органом юридического лица признается его составная часть, которая в рамках определенной законодательствам и учредительными документами компетенции формирует и выражает вовне волю юридического лица, реализуя его правоспособность. По характеру выполняемых функций органы юридического лица принято делить на органы управления (руководящие и исполнительные) и контрольные органы. Высшим органом корпорации считается общее собрание акционеров (участников), которое имеет большое значение и для самой корпорации, так как на собрании предоставляется возможность информировать акционеров (участников, членов) о своей деятельности, достижениях и планах, а также привлекать их для принятия решения по наиболее важным вопросам деятельности корпорации. В то же время стоит отметить, что в ряде случаев законодательством предусмотрена обязанность корпорации образовать коллегиальный орган управления (наблюдательный или иной совет), в компетенцию которого будут входить решения, в том числе, и по стратегическим вопросам организации. В пункте 4 статьи 65.3 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что наряду с исполнительными органами, указанными в пункте 3 настоящей статьи, в корпорации может быть образован в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, другим законом или уставом корпорации, коллегиальный орган управления (наблюдательный или иной совет), контролирующий деятельность исполнительных органов корпорации и выполняющий иные функции, возложенные на него законом или уставом корпорации. В публичном акционерном обществе образуется коллегиальный орган управления общества, число членов которого не может быть менее пяти, порядок образования и компетенция указанного коллегиального органа управления определяются законом об акционерных обществах и уставом публичного акционерного общества (пункт 3 статьи 97 Гражданского кодекса Российской Федерации). Однако, стоит заметить, что на настоящий момент положения Закона об акционерных обществах вступают в некоторое противоречие с приведенными положениями Гражданского кодекса Российской Федерации, так как в статье 64 Закона об акционерных обществах применительно к обязанности общества по созданию коллегиального органа управления используется критерий числа акционеров - владельцев голосующих акций (их должно быть больше пятидесяти). Тем не менее, учитывая правило о том, что нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать Гражданскому кодексу Российской Федерации, следует признать, что у непубличного акционерного общества, имеющего более пятидесяти голосующих акционеров, отсутствует обязанность по созданию коллегиального органа управления. При этом, как у общества с ограниченной ответственностью, так и у непубличного акционерного общества имеется возможность создать соответствующий орган по собственному усмотрению. В случае образования коллегиального органа управления в обществе с ограниченной ответственностью компетенция указанного органа будет определяться положениями устава, что не ограничивает общество в возможности продублировать нормы о порядке и условиях осуществления своих прав коллегиальным органом управления, например, в следующем документе: «Положение о работе наблюдательного совета общества с ограниченной ответственностью». В пункте 2.1. Статьи 48 Закона об акционерных обществах указано, что уставом непубличного общества может быть предусмотрена передача в компетенцию совета директоров (наблюдательного совета) общества вопросов, отнесенных настоящим законом к компетенции общего собрания акционеров, за исключением ряда вопросов (положения, связанные с такой передачей, могут быть предусмотрены уставом непубличного общества при его учреждении либо внесены в его устав, изменены и (или) исключены из его устава по решению, принятому общим собранием акционеров единогласно всеми акционерами общества). Кроме того, Закон об акционерных обществах приводит достаточно подробный перечень вопросов, которые могут быть отнесены к компетенции совета директоров (наблюдательного совета) общества. Но данный перечень не является исчерпывающим и предусматривает, что иные вопросы могут быть предусмотрены законом и уставом организации. Отличительной особенностью рассматриваемого способа корпоративного управления стала выдача «директив на голосование». Изначально данный институт получил свое распространение в связи с желанием Российской Федерации как акционера иметь контроль над организациями, акции которых находятся в федеральной собственности. В пункте 2 положения об управлении находящимися в федеральной собственности акциями акционерных обществ и использовании специального права на участие Российской Федерации в управлении акционерными обществами («Золотая акция»), утвержденным Постановлением Правительства Российской Федерации от 03.12.2004 № 738 указано, что позиция акционера - Российской Федерации по вопросам повестки дня общего собрания акционеров отражается в письменных директивах, выдаваемых Агентством (Министерством или Управлением делами Президента Российской Федерации) представителю для голосования на общем собрании акционеров. Представитель действует на основании письменных директив и доверенности Агентства (Министерства или Управления делами Президента Российской Федерации). Аналогичный порядок предусмотрен и для представителей в совете директоров организации. Данный механизм со временем стал использоваться и в частных вертикально-интегрированных холдингах. Требование голосовать определённым образом может содержаться не только в директиве, но и в ином документе, который может быть носить свободную форму. Так, складывается ситуация, когда представитель в совете директоров дочерней организации голосует в соответствии с указаниями акционеров (участников) головной организации и зачастую такая связь образовывается в связи с наличием личных отношений между конкретными физическими лицами. Такой подход как в холдингах с государственным участием, так и в частных вертикально-интегрированных структурах имеет ряд недостатков. Следует заметить, что никаких ограничений и особенностей правового статуса для членов совета директоров на текущий момент в законодательстве не предусмотрено. В соответствии с пунктом 1 статьи 71 Закона об акционерных обществах члены совета директоров (наблюдательного совета) при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно. Пункт 6 данной статьи, в свою очередь, устанавливает, что представители государства или муниципального образования в совете директоров (наблюдательном совете) общества несут предусмотренную настоящей статьей ответственность наряду с другими членами совета директоров (наблюдательного совета) общества. Однако в ситуации, когда представитель просто передает волю иного лица (в случае акционерного общества с государственным участием таким лицом может быть Российская Федерация), возникают сомнения в наличии вины у субъекта, действия которого строго продиктованы директивой. Но в судебной практике по этому вопросу превалирует позиция, что ответственность члена совета директоров регулируется общими правилами. В абзаце 9 пункта 2 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» указано, что директор не может быть признан действовавшим в интересах юридического лица, если он действовал в интересах одного или нескольких его участников, но в ущерб юридическому лицу. Более подробно этот вопрос был рассмотрен в определении Верховного Суда РФ от 10.06.2009 № 32-Г09-7. В кассационной жалобе правительства Саратовской области, поступившей на рассмотрение в судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, оспаривалось признание недействительным постановление правительства Саратовской области. Данное постановление предусматривало, что представитель государства или муниципального образования не несет ответственности за последствия принятых решений, по которым голосование осуществлялось на основании выданных в установленном порядке письменных директив. Проанализировав материалы дела, судебная коллегия сделала следующий вывод: «Поскольку, оспариваемая прокурором норма устанавливает порядок, предусматривающий, что представитель интересов Саратовской области в органах управления и ревизионных комиссиях акционерных обществ не несет ответственности за последствия принятых решений, по которым голосование осуществлялось на основании выданных в установленном порядке письменных директив, суд правильно признал ее противоречащей действующему федеральному законодательству». В силу того, что порядок ответственности члена совета директоров урегулирован на уровне федерального законодательства, и не предусматривает исключения из общего правила для представителей государства, возмещение убытков происходит по общим правилам. Кроме того, важным вопросом является ответственность лица, осуществляющего выдачу директив. В ряде случаев критерий «возможности определять действия юридического лица», предусмотренный в статье 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации, может быть не доказан в суде. О.В. Гутников по этому поводу указывает следующее: «…оптимальным решением данной проблемы было бы прямое указание в законодательстве об ответственности государства (муниципального образования) за убытки, причиненные корпорации решением, принятым на основании директивы соответствующего государственного или муниципального органа». То есть в указанном случае государство должно нести солидарную ответственность вместе со своим представителем. При этом у представителя в совете директоров сохраняется двойственность статуса, так как в случае, если это представитель Российской Федерации, то с одной стороны он несет ответственность перед обществом за причиненные убытки, а с другой - ответственность за голосование вразрез с установкой, прописанной в директиве. Аналогичная ситуация может возникнуть и в случае частного холдинга, когда избранному представителю приходиться выбирать между ответственностью перед самим обществом и последствиями «неправильного» выбора не с соответствии с указаниями лиц, являющихся участниками головной организации. Во втором случае конкретные санкции в законодательстве не предусмотрены, но не исключают иного негативного воздействия на подобных лиц. Весьма показательным примером возрастания значения директив на голосование являются судебные споры, в которых органом, выдавшим директивы, подаются исковые заявления о признании недействительным решений органов управления общества. В Арбитражном суде Московского округа (постановление Арбитражного суда Московского округа от 04.04.2019 № Ф05-4010/2019 по делу № А40-167551/2018) рассматривалось требование о признании недействительным общего собрания акционеров, но аргументация, изложенная судом, актуальна и для подобных споров в отношении решения совета директоров (наблюдательного совета) общества. Суд сделал вывод, что у регистратора не было правовых оснований для проверки директивы у представителя, а в случае заполнения бюллетеня для голосования не в соответствии с директивами Министерства, последствия выбора представителя и действий представителя ложатся на доверителя, в данном случае Московскую область, что соответствует положениям статьи 182 Гражданского кодекса Российской Федерации. Таким образом, рассматривая особенности данного способа корпоративного управления, можно сделать вывод, что на текущий момент ряд вопросов не урегулирован на уровне закона и порождает правовую неопределённость для лиц, избранных в совет директоров общества с целью голосование только на основании выданных директив. Кроме того, стоит отметить, что наличие в коллегиальном органе управления лиц, фактически незаинтересованных в принятии эффективных решений, может повлечь негативные последствия для организации, которые необязательно должны восприниматься как убытки в связи с недобросовестными и неразумными действиями. Так, О.А. Макарова по вопросу излагает следующее: «Таким образом, превращение совета директоров в АО с государственным участием в орган стратегического управления, наделенный реальной властью, являющийся профессиональным и реально отвечающим за все свои действия (бездействия) перед акционерами выведет корпоративное управления в таких АО на качественно новый уровень». Действительно, вне зависимости от наличия государственного участия в холдинге, можно сказать, что наличие в совете директоров членов, принимающих решения полностью самостоятельно, нацеленных на разработку взвешенной и эффективной стратегии развития организации, выведет корпоративное управления в таких холдинговых структурах на качественно новый уровень.

master_41869.json

3.3

§3 Передача полномочий единоличного исполнительного органа управляющей

Довольно распространенной моделью корпоративного управления в холдинговых структурах является передача полномочий единоличного исполнительного органа управлявшей организации. В пункте 1 статьи 69 Закона об акционерных обществах предусмотрено, что по решению общего собрания акционеров полномочия единоличного исполнительного органа общества могут быть переданы по договору коммерческой организации (управляющей организации) или индивидуальному предпринимателю (управляющему). Указанное решение принимается общим собранием акционеров только по предложению совета директоров (наблюдательного совета) общества. Аналогичная возможность содержится в статье 42 Закона об обществах с ограниченной ответственностью: «Общество, передавшее полномочия единоличного исполнительного органа управляющему, осуществляет гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через управляющего, действующего в соответствии с федеральными законами, иными нормативными правовыми актами Российской Федерации и уставом общества». В судебной практике договор о передаче полномочий единоличного исполнительного органа признается договором об оказании услуг или непоименованным договором, к которому применяются положения главы 39 Гражданского кодекса Российской Федерации. К примеру, в постановлении Президиума ВАС РФ от 23.01.2007 № 11578/06 по делу №А11-7485/2005-К1-4/498 судом был сделан следующий вывод: «Договор о передаче полномочий единоличного исполнительного органа индивидуальному предпринимателю является гражданско-правовой сделкой, в силу которой управляющая организация обязывается оказывать обществу управленческие услуги и наделяется в связи с этим полномочиями по распоряжению имуществом общества». То есть такой договор предусматривает обязанность общества оплачивать услуги управляющего и производить иные выплаты в установленных договором случаях и, следовательно, направлен на отчуждение обществом денежных средств. Другим делом, рассмотренным высшими судебными инстанциями, является спор о взыскании задолженности по оплате услуг, оказанных по договору о передаче полномочий единоличного исполнительного органа. Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного Суда РФ был сделан вывод, что соглашение о передаче полномочий управляющей организации регулируется положениями главы 39 Гражданского кодекса Российской Федерации в части, не противоречащей законодательству о юридических лицах. Среди прочего, было отмечено, что заказчиком услуг, оказываемых управляющей организацией, выступает само управляемое хозяйственное общество в лице его органа, принявшего решение о передаче третьему лицу функций единоличного исполнительного органа (приемка оказанных услуг осуществляется в том же порядке - лицом, наделенным соответствующими полномочиями решением общего собрания участников управляемого общества либо решением его совета директоров (наблюдательного совета). В ином случае складывалась бы ситуация при которой возникает совпадение заказчика и исполнителя в одном лице и свидетельствует по мнению коллегии о конфликте интересов. На текущий момент наиболее распространенной позицией в судебной практике является следующая: «…договор о передаче полномочий управляющей организации (управляющему) представляет собой прямо не поименованное в Гражданском кодексе (но и не запрещенное действующим законодательством) соглашение, предметом которого являются действия управляющей организации (управляющего) по оказанию юридическому лицу (обществу) юридико-фактических услуг» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 27.06.2022 №Ф09-3129/22 по делу №А07-4423/2019). Аналогичная позиция приводится и в ряде иных судебных решений: постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 01.09.2021 № 02АП-5174/2021 по делу №А29-10877/2017, постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.02.2022 №18АП-15526/2021 по делу №А07-4423/2019, постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 19.01.2021 № 05АП-7369/2020 по делу №А59-5678/2019. В доктрине некоторые исследователи относят договор о передаче полномочий единоличного исполнительного органа к агентскому договору. Д.И. Степанов, рассматривая указанный вопрос, отмечает, что модель агентского договора является подходящей для описания и регламентации рассматриваемых отношений потому, что в отношении агента допускается указание общих полномочий, а не исчерпывающего их перечня. Кроме того, заключение агентского договора на практике позволяет избежать неудобств, связанных с выдачей доверенности (в отличии от подобной необходимости при квалификации подобного договор как договора поручительства). Несколько иной точки зрения придерживается Е.В. Тычинская, которая считает, что договор о реализации полномочий единоличного исполнительного органа может быть квалифицирован как интегрированный договор, соединяющий в себе обязательства из договоров поручения (глава 49 Гражданского кодекса Российской Федерации) и возмездного оказания услуг (глава 39 Гражданского кодекса Российской Федерации). Вместе с тем автор указывает, что рассматриваемый договор нуждается в установлении для него специального правового режима исходя из особенностей его предмета, что требует включения в гражданское законодательство корпуса соответствующих норм. Однако, следует сделать оговорку о том, что договор о передаче полномочий единоличного исполнительного органа не относится к договорам, порождающим отношения дочерности между двумя хозяйственным обществами и в этой связи не являлся предметом рассмотрения в главе 1 настоящей работы. Как справедливо по этому вопросу отмечает С.Д. Могилевский, в случае с дочерними хозяйственными обществами речь идет о двух самостоятельных субъектах гражданского права, один из которых (основное общество) своей волей воздействует на волю другого лица (дочернего общества), но при заключении договора с управляющей организацией воля управляющей организации становится волей самого управляемого общества. Подобную характеристику рассматриваемых правоотношений демонстрирует и судебная практика. В постановлении Президиума ВАС РФ от 01.06.2010 №18170/09 по делу №А81-4139/2009 по этому вопросу было указано, что действия управляющей организации в качестве органа юридического лица являются действиями самого юридического лица. Полномочия управляющей компании в этом случае определяются нормами законодательства и договором о передаче полномочий исполнительного органа. Из приведенного следует, что управляющая организация не определяет решения управляемого общества, но принимает от его имени решения в соответствии с законом. На текущий момент законодательство не отражает каких-либо изъятий для управляющих организаций, а значит, что права и обязанности единоличного исполнительного органа передаются в полном объёме. Однако указанное обстоятельство не мешает образовать «множественность единоличных исполнительных органов общества». Указанное право закреплено в пункте 3 статьи 65.3 Гражданского кодекса Российской Федерации: «В корпорации образуется единоличный исполнительный орган (директор, генеральный директор, председатель и т.п.), уставом корпорации может быть предусмотрено предоставление полномочий единоличного исполнительного органа нескольким лицам, действующим совместно, или образование нескольких единоличных исполнительных органов, действующих независимо друг от друга (абзац третий пункта 1 статьи 53)». Кроме того, общее собрание акционеров может ограничить компетенцию единоличного исполнительного органа передачей части вопросов для одобрения советов директором (наблюдательным советом) общества. Подобный механизм активно используется в ситуации, когда корпоративное управление в холдинге осуществляется посредством формирования состава органов управления дочерних организаций. Перечень вопросов, относящихся к компетенции совета директоров общества, в соответствии со статьей 65 Закона об акционерных обществах является открытым, тем самым, позволяя организации предусмотреть свою внутреннюю корпоративную систему сдержек и противовесов. В данном параграфе преимущественно рассматривается модель с передачей полномочий единоличного исполнительного органа именно управляющей организации, а не управляющему (физическому лицу). В холдингах такой механизм позволяет учитывать все особенности, связанные с масштабностью деятельности корпоративных объединений, поскольку управляющая организация может выполнять не только собственно организационно-распорядительные функции единоличного исполнительного органа, но и, обладая соответствующими компетенциями, осуществлять комплекс управленческих услуг, например юридическое обеспечение, финансовый менеджмент, бухгалтерский учет, экономическое сопровождение, инвестиционный консалтинг и т.д. Таким образом, отличительной особенностью управляющей организации как единоличного исполнительного органа общества является осуществление не только организационных полномочий (возможность действовать от имени общества без доверенности, представлять его интересы, совершать сделки от имени общества, утверждать штат, издавать приказы и давать указания работникам общества), но и проведение стратегической политики вместе с оказанием различных управленческих услуг. Любопытным в этой связи является пример из судебной практики, в котором межрайонная инспекция Федеральной налоговой службы по крупнейшим налогоплательщикам №2 по Кемеровской области обратилась в суд с иском о признании недействительным решения об отказе в привлечении налогоплательщика к ответственности. Инспекция посчитала, что расходы на управляющую компанию являются экономически неоправданными и необоснованными, поэтому они неправомерно отнесены на расходы в соответствии с порядком, предусмотренным в статье 252 Налогового кодекса Российской Федерации. Судом кассационной инстанции был сделан вывод о том, что довод инспекции о дублировании на предприятии ряда должностей как основание для отказа в уменьшении налогооблагаемой прибыли на сумму соответствующих расходов правомерно отклонен судом первой инстанции, поскольку налоговое законодательство не устанавливает безусловной связи между признанием расходов экономически оправданными и отсутствием структурных подразделений, должностных лиц, решающих аналогичные задачи. Таким образом, в удовлетворении требований было отказано, но данный пример выглядит весьма интересным и свидетельствует о необходимости организаций достаточно четко распределять обязанности между руководителями структурных подразделений управляемого общества и управляющей организации, так как подобное распределение важно не только с точки зрения эффективности корпоративного управления и взаимодействия между участниками холдинга, но и может повлечь негативные налоговые последствия. Однако в крупных корпоративных объединениях по типу холдинга наряду с совмещением головной организации функций управляющей организации дочерних хозяйственных обществ весьма распространенной является модель с созданием отдельного юридического лица, которое будет осуществлять полномочия единоличного исполнительного органа. Так, например, подобную организацию имеет холдинг, являющийся вертикально интегрированной металлургической и горнодобывающей группой компаний, головной организацией которого выступает акционерное общество «ЕВРАЗ Нижнетагильский металлургический комбинат». Для эффективного управления дочерними организациями было создано общество с ограниченной ответственностью «Евраз», которое выступает в качестве единоличного исполнительного органа других участников холдинга. Сто процентов доли уставного капитала в данном обществе, основным видом экономической деятельности которого является консультирование по вопросам коммерческой деятельности и управления, принадлежит головной организации. Причем подобная модель может иметь различные вариации и управляющие организации могут создаваться основным обществом по различным критериям, которым может выступать, например, территориальное расположение компаний, состоящих в холдинге. Перечисленные возможности данной модели корпоративного управления позволяют сделать вывод, что она является весьма гибкой и позволяет участникам как крупного корпоративного объединения, так и субъектам малого или среднего бизнеса использовать ее на практике. Неоценимым преимуществом данной формы управления в холдинге является возможность управляемого общества использовать трудовые функции не только управленческого персонала, но и иных сотрудников управляющей организации. Подобная ситуация была предметом рассмотрения Верховным судом (Определение Верховного Суда РФ от 31.08.2020 № 306-ЭС20-11594 по делу №А65-33913/2018). Кассационная жалоба истца содержала несогласие заявителя с выводами суда апелляционной инстанции, который отказал в удовлетворении заявления о взыскании судебных расходов. Верховный суд согласился с аргументацией судом нижестоящих инстанций и оставил решение в силе, мотивировав это тем, что полномочия единоличного исполнительного органа общества, в том числе обеспечение юридического сопровождения деятельности общества, были переданы управляющей организации, судебные представители являются штатными юристами управляющего общества, а водитель, осуществляющий их перевозку, является штатным водителем, следовательно, вознаграждение за обеспечение юридического сопровождения всей деятельности общества является формой выплаты за осуществление полномочий единоличного исполнительного органа общества, а не судебными расходами. На основании вышеизложенного, можно сделать вывод, что именно такие способы корпоративного управления, которые позволяют участникам холдинга сохранить гибкость организационной структуры, чтобы несмотря на отсутствие детального законодательного регулирования такого института права как холдинговая организация, позволяли участникам корпоративного объединения реализовать все преимущества формы ведения предпринимательской деятельности, для которой несколько формально самостоятельных юридических лиц объединяют свои ресурсы для достижения главной цели ведения бизнеса - извлечение прибыли.