src
stringlengths 60
18.7k
| tr
stringlengths 7
17.6k
|
|---|---|
L=80 O=60 Я удалился в свою каюту. Я оделся тепло — рыбацкие ботинки, выдровая шапка, пальто из ткани веерных мидий на подкладке из тюленьей кожи. Я был готов и ждал. Лишь вибрации винта нарушали царившую на борту тяжелую тишину. Я навострил ухо и прислушался. Скажет ли мне какой-нибудь внезапный взрыв голосов, что планы побега Неда Ленда только что были раскрыты? Меня охватило жуткое беспокойство. Я тщетно пытался восстановить самообладание. <sent> Между коралловыми кустами я наблюдал другие полипы, не менее любопытные, мелиты, ирисы с членистыми разветвлениями, затем несколько пучков кораллов, одни зеленые, другие красные, настоящие водоросли, инкрустированные известковыми солями, которые натуралисты после долгих дискуссий обнаружили определенно был помещен в растительное царство. </sent> «Друзья мои, — сказал я, — мы не должны унывать. Мы вышли из трудных ситуаций. Поэтому, пожалуйста, сделайте мне одолжение и подождите немного, прежде чем составить свое мнение о командире и команде этой лодки. | Но по мере того, как кусты сокращались, формы деревьев увеличивались. Перед нами открывались настоящие окаменелые заросли и длинные ниши какой-то причудливой архитектурной школы. Капитан Немо прошел по темному коридору, пологий склон которого привел нас на глубину более 300 футов. Свет наших стеклянных спиралей временами создавал волшебные эффекты, задерживаясь на морщинистой шероховатости какой-нибудь естественной арки или на каком-нибудь выступе, подвешенном, как люстра, который наши лампы испещряли огненными искрами. Среди этих кустов драгоценных кораллов я увидел другие полипы, столь же необычные: красный коралл, ирис-коралл с членистыми выростами, а затем несколько пучков рода Corallina, некоторые зеленые, другие красные, на самом деле это разновидность морских водорослей, инкрустированных известняковыми солями, которые , после многих лет споров, натуралисты наконец отнесли его к растительному царству. Однако, как заметил один интеллектуал: «Это может быть та самая точка, где жизнь смиренно поднимается из спящего камня, но не отрываясь полностью от своей примитивной отправной точки. |
L=80 O=0 «Граф никогда не хотел принимать приглашение отобедать с господином де Морсером». <sent> - сказал Валентин. </sent> «И нет способа заставить его изменить свое решение?» | «О, да, бабушка, успокойся», — сказал Валентин. |
L=80 O=0 Словно догадавшись, что происходит у меня в голове, Кондор наклонился ко мне. Теперь он очень похож на доктора, он успокаивающе положил свою маленькую, мягкую руку на мою. <sent> Она выглядела обеспокоенной. </sent> «Вон там… ждут меня слева от казармы. | Она выглядела обеспокоенной. «Какое состояние? |
L=80 O=60 «Господин Нуартье хотел бы видеть вас сегодня вечером», — прошептал он. <sent> «Это не твоя вина, добрый Али», — сказал граф по-арабски с мягкостью, которую трудно было бы поверить ни в его голосе, ни в его лице; ты не знаешь английских лошадей, ты». </sent> «Дорогой Валентин», сказал молодой человек, «ты слишком выше моей любви, чтобы я осмелился говорить тебе об этом, но каждый раз, когда я вижу тебя, мне нужно сказать тебе, что я обожаю тебя, чтобы эхо моих собственных слов нежно ласкало мое сердце, когда меня больше не будет с тобой. Теперь позволь мне поблагодарить тебя за твой выговор; он очаровывает меня, потому что он доказывает, что... Я не смею сказать, что ты ждал меня, но, по крайней мере, что ты думал обо мне. Ты хочешь знать причину моего позднего прибытия и моей переодевания. Я скажу тебе, и я надеюсь, ты простишь их. Я выбрал ремесло...» | «Это не твоя вина, мой дорогой Али», — сказал граф по-арабски с мягкостью, которую никто бы никогда не подумал услышать в этом голосе. «Ты не эксперт, когда дело касается английских лошадей». |
L=80 O=60 «Отвечай, дурак». <sent> Ничего на вас не покажу, нет улик. </sent> Эту последнюю строчку он произнес в состоянии, близком к безумию. | «Тебе нечего бояться, я тебе говорю. Я не дам никаких показаний против тебя, их нет. Боже, как у тебя трясутся руки. Почему твои пальцы так дергаются? Иди домой, это не ты его убил». |
L=100 O=0 «Конечно, хозяин. Слово Мастера – это приказ. Иди домой, пьяный! <sent> Я спросил. </sent> Мне было семнадцать; моя губа была покрыта пухом, и я изо всех сил старался уговорить ее превратиться в усы. Мои глаза, живые и решительные, были моей единственной истинно мужской чертой. Поскольку я источал определенное высокомерие, было трудно различить, был ли я ребенком, напускающим мужественный вид, или мужчиной с внешностью мальчика. В общем, я был красивым парнем, красивым и смелым, шагавшим в жизнь в сапогах и шпорах, с кнутом в руке и кровью в жилах, на жилистом, быстром скакуне в прекрасных доспехах, вроде скакуна из старых баллад, которые Романтики отправились искать в средневековые замки и наткнулись на них на улицах нашего века. Хуже всего то, что они так сильно переутомили бедное животное, что его пришлось оставить на обочине дороги; Реалисты нашли его там, прокаженного и изъеденного червями, и из сострадания включили животное в свои книги. | "Усталый? Я спросил. |
L=80 O=80 Лембке слушал внимательно, но с таким видом, словно хотел сказать: «Старую птицу на мякину не поймаешь». <sent> – Кстати, – перешел он вдруг к новой мысли, – вы мне сейчас напомнили: знаете ли, что я вовсе не богат, так что нечего и бросать? </sent> — Это все такие пустяки-с... то есть этот капитан, по всей вероятности, ушел от нас тогда не от фальшивых ассигнаций, а только для того, чтобы найти эту свою сестру, и она будто бы скрывалась в каком-то неизвестном месте; ну, а теперь он ее и привел, вот и вся история. Чего это вы так испугались, Степан Трофимович? Я ведь только пьяную его болтовню повторяю; когда он трезв, то молчит. Он человек раздражительный и, скажем так, военной эстетики, только в дурном вкусе. А эта сестра не только сумасшедшая, но и хромая. Она будто бы была кем-то соблазнена, и за то господин Лебядкин будто бы уже много лет ежегодно берет с соблазнителя дань, в награду за благородную обиду, так по крайней мере из болтовни его выходит, — а я думаю, что это просто пьяная болтовня-с. Он просто хвастается. Такие вещи ведутся более дешево. А что у него деньги, это совершенно верно: полторы недели тому назад он ходил без носков, а теперь я сам видел, что у него в руках сотни. У сестры каждый день какие-то припадки, она визжит, а он ее хлыстом «приводит в порядок». Женщину, говорит, надо уважать. Только не понимаю, как Шатов может жить около них. Алексей Нилыч всего три дня прожил, он с Петербурга их знает, а теперь во флигеле живет из-за беспорядков. | — Вы полагаете, что Бога можно приобрести трудом, и именно крестьянским трудом? — повторил он, подумав немного, как будто действительно встретил что-то новое и серьезное, о чем стоило поразмыслить. — Кстати, — вдруг перешел он к новой мысли, — вы мне сейчас напомнили: знаете ли, что я совсем не богат, так что и оставить нечего? Я даже Марье Тимофеевне едва ли смогу обеспечить будущее... Еще: я пришел спросить вас, нельзя ли вам впредь не покидать Марью Тимофеевну, так как вы одни можете иметь некоторое влияние на ее бедный ум... Я говорю это на всякий случай. |
L=80 O=20 «Подожди, — ответил Атос. <sent> Мы знаем, что одиннадцать экю — это была лишь сумма, оставшаяся в кошельке д'Артаньяна. </sent> "Ой! Что я тебе не должен, Арамис? - воскликнул д'Артаньян. «Дорогая Констанция! Наконец-то у меня есть новости о тебе! Она жива, она в безопасности в монастыре, она в Бетюне! Эм-м-м . . . где Бетюн, Атос? | Одиннадцать крон — вот точная сумма, оставшаяся в кошельке д’Артаньяна. |
L=100 O=0 «И он снова пролистал меморандум и зачитал его: <sent> «Она сказала мне, что вы сделали ей заявление?» </sent> В тот вечер, когда Кристина Дааэ была похищена, я не добрался до театра до позднего вечера, опасаясь, что меня могут встретить плохие новости. Я провел очень тревожный день. С тех пор, как я прочитал в утренней газете объявление о предстоящей свадьбе Кристины Дааэ и виконта де Шаньи, я размышлял, не стоит ли мне просто рассказать полиции все, что я знаю о чудовище. Но, подумав еще раз, я убедил себя, что это лишь ускорит катастрофу, которой я хотел избежать. | — Она сказала, что ты сказал ей, что любишь ее! |
L=80 O=100 «О, сэр! Они не хотят причинить вреда. <sent> - Дело в том, что это некрасиво. </sent> «О, Боже! Забери меня!» — рыдала Кэтрин. «О, Боже! Мне так страшно, я не хочу умирать... Забери меня! Забери меня!» | — Должен сказать, это не очень красивое зрелище. |
L=80 O=0 Приезжая знаменитость поразила всех своим необычайно длинным и великолепно скроенным фраком, а также тем, что на нем была черная маска для глаз. Но еще удивительнее были два спутника черного мага: высокий парень в клетке со сломанным пенсне и толстый черный кот, который вошел в гримерку на задних лапах, а затем принялся устраиваться поудобнее на диване, щурясь. на голые лампочки на зеркале для макияжа. <sent> Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами звучали мягче, по-вечернему. </sent> — Милая моя, милая моя девочка, красавица моя, — прохрипел Коровьев, перегнувшись через прилавок и подмигнув продавщице, — у нас сегодня у всех кончилась валюта… что поделаешь! Но я вам даю слово, мы в следующий раз все решим наличными, самое позднее к понедельнику! Мы живем рядом, на Садовой, где был пожар… | Небо над Москвой как будто побледнело, и высоко над головой, ясно и отчетливо, светила белая, еще не золотая, полная луна. Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами звучали теперь тише, как это часто бывает вечером. |
L=80 O=100 Наконец я был свободен, когда все махровые цветы вишни опали и на их месте начали расти туманные зеленые листья. <sent> Затем я отправил телеграмму в дом его родителей. </sent> По ходу разговора я почувствовал, что узнаю от Окусана много интересного для меня. Но я потерял возможность говорить о себе. Подумав, что на столь позднем этапе разговора я не смогу замолвить и словечко от своего имени, я решил уйти, как только смогу сделать это, не выглядя грубым. Оджосан сидела рядом со мной, когда я рассказал им, что сказала моя подруга тем утром: она даже весело сказала: «Это заходит слишком далеко!; но она во время разговора тихо отошла в угол комнаты и теперь сидела, повернувшись ко мне спиной. | Мы с Окусан прибрались в комнате, как могли. К счастью, большая часть крови впиталась в стеганое постельное белье и совсем немного крови коснулось ковриков. Мы перенесли тело К. в мою комнату и положили его в спальное положение. Затем я вышел послать телеграмму его семье. |
L=60 O=60 ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Хозяйка добродетели <sent> — Почему ты заперся? </sent> «Она такая умная, а я нет! Мне конец, — грустно сказал Жюльен. | «Почему ты заперся? - крикнул он ей. |
L=100 O=60 «Это приводит меня к этому, — сказал Санчо. «Ваша светлость должна бы сказать мне именно, какое жалованье вы мне будете давать за каждый месяц моего служения вам, и это жалованье должно быть выплачено мне из вашего имения; Я не хочу зависеть ни от чьих милостей, которые приходят поздно, или плохо, или никогда; да поможет мне Бог заняться своим делом. Дело в том, что я хочу знать, сколько я зарабатываю, много это или мало; курица сидит на своем яйце, и много маленьких зарабатывают много, и пока ты зарабатываешь, ты ничего не теряешь. И если это произойдет, а я не верю и не ожидаю, что это произойдет, что ваша милость даст мне остров, который вы обещали, я не такой неблагодарный и не такой скряга, чтобы не хотеть арендной платы. с острова, который нужно сложить и вычесть из моей зарплаты пропорционально крысе. <sent> Глава LXIV. </sent> Камиле сонет понравился, но еще больше он понравился Ансельмо, ибо он похвалил его и сказал, что дама, не откликающаяся на столь очевидные истины, слишком жестока. На что Камила сказала: | ГЛАВА LXIV, в которой рассказывается о приключении, которое принесло Дон Кихоту больше печали, чем все другие, постигшие его до сих пор. |
L=80 O=60 ПОЧЕМУ ТЫ НЕ МОЛЧИШЬ! <sent> – «Нет, перчатки мне замшевые…» </sent> «В каждом русском есть немного монгольской крови. | «Дайте мне замшевые перчатки. . . . |
L=80 O=40 — Нет, папа еще не вернулся, — сказала Соня. <sent> — проговорил оттуда испуганный голос. </sent> Встреча кончилась, и, доехав до дома, Пьер почувствовал себя так, словно вернулся из долгого путешествия, в котором провел десятки лет, совершенно изменился и совершенно оставил позади свои прежние привычки и образ жизни. | «Вы не можете войти! Ты не можешь!» — раздался испуганный голос изнутри. Он начал ходить по комнате. Крики прекратились, и прошло еще несколько секунд. И вдруг из спальни послышался страшный вопль — это не мог быть ее, она не могла так кричать. Князь Андрей подбежал к двери; крик прекратился, и он услышал плач младенца. |
L=60 O=20 Известно, например, что в настоящий момент Темза отравляет Лондон. <sent> «Где, черт возьми, я видел что-то похожее на этого человека?» — подумал он. </sent> Старый солдат ответил спокойным и властным тоном человека, побывавшего там: | «Где я, черт возьми, видел вон такого человека? сказал он себе. |
L=60 O=60 Я был очень растерян. Он посмотрел на меня, очень ласково улыбаясь. <sent> – Христос, Аркаша, все простит: и хулу твою простит, и хуже твоего простит. </sent> «Куда мне пойти? Я с вами никуда не пойду!» Я поспешил вызывающе ответить. | «Христос все прощает, Аркаша; он прощает твои проступки и хуже твоих. Христос — наш Отец, Христос никогда не подводит нас и просветит в самую темную ночь…». |
L=80 O=60 Однако это лишь незначительный пример. Я убеждён, что жизнь человеческая наполнена многими чистыми, счастливыми, безмятежными примерами неискренности, поистине великолепными в своём роде, — людей, обманывающих друг друга, не причиняя (как ни странно) никаких ран, людей, которые как будто даже и не подозревают, что они обманывают. друг друга. Но меня не особо интересуют случаи взаимного обмана. Я сам целый день обманывал людей своей клоунадой. Мне не удалось вызвать особого беспокойства по поводу морали, предписанной в учебниках по этике под таким названием, как «праведность». Мне трудно понять тип человека, который живет или уверен, что может жить чисто, счастливо и спокойно, занимаясь обманом. Люди никогда не учили меня этому сложному секрету. Если бы я только знал это, мне никогда не пришлось бы так бояться людей, и я не стал бы противиться человеческой жизни, и не вкусил бы таких адских мук каждую ночь. Короче говоря, я считаю, что причина, по которой я никому не рассказал об этом гнусном преступлении, совершенном против меня слугами, заключалась не в недоверии к людям и, конечно, в христианских взглядах, а в том, что окружавшие меня люди строго изолировал меня от мира доверия или недоверия. Даже мои родители временами проявляли отношение, которое мне было трудно понять. <sent> Прежде чем его ранили, он быстро бросился разбиваться и устроить дымовую завесу из клоуна Рей. </sent> «Спасибо за хурму», — сказала Сестра, выходя из комнаты, со смущенной улыбкой на лице. | Но это длилось всего одну ночь. Утром, когда я проснулся и встал с постели, я снова был поверхностным позером клоуна. Слабые боятся самого счастья. Они могут навредить себе ватой. Иногда их ранит даже счастье. Мне не терпелось оставить ее, пока все остается по-прежнему, прежде чем меня ранят, и я расставил свою обычную дымовую завесу фарса. |
L=80 O=40 Затем все сели, и когда метрдотель представил Форестье карту вин, мадам де Марель воскликнула: «Дайте этим господам все, что они пожелают; а мы возьмем немного охлажденного шампанского, лучшего из имеющихся у вас, конечно, сладкого, и ничего больше». <sent> «Ты мне это уже двадцать раз говорил, я знаю. </sent> Одним словом, он сделал то, что должен был сделать. Он продемонстрировал, что он был тем, кем должен был быть. Люди говорили об этом, они хвалили его, они поздравляли его. Затем, говоря вслух, как это делают люди, находящиеся во власти непреодолимой идеи, он заявил: «Какая свинья этот человек!» | Ты мне это говорила много раз, я знаю. Но у тебя было двое детей... поэтому я не лишал тебя девственности...' |
L=80 O=0 «Я не уйду!» — заорал Шатов. <sent> Николай Всеволодович вошел к себе сильно смущенный. </sent> — Я мечтаю о Петербурге, — быстро перешел Лебядкин к другой теме, как будто стихотворения и не было. «Я мечтаю переродиться… Благодетель! Могу ли я рассчитывать на то, что вы не откажете мне в средствах для путешествия? Я ждал тебя всю неделю, как солнце». | Николай Всеволодович вошел в дом, глубоко встревоженный. |
L=80 O=0 «Какая ты сильная и смелая!» — сказала хрупкая молодая блондинка своему темноволосому спутнику. <sent> «Да», — лаконично ответил последний. </sent> «Нет, — сказал Морсер, пытаясь встать. — Это ткань лжи, сотканная моими врагами. | — Да, — лаконично ответил мужчина. |
L=80 O=100 Он посетил собственное подземелье. <sent> Дверь отворилась, лакей и барон исчезли в этой двери. </sent> «Друг мой, — сказал Монте-Кристо с таким же печальным выражением, как и он сам, — послушай меня. | Открылась дверь, в которую исчезли слуга и барон. Человек, следовавший за Дангларом, сел на скамейку. |
L=80 O=100 Клара пошевелилась и все еще была полусонной, и сначала она не поняла, что говорит Доротея, и попросила ее повторить, и когда она поняла, Клара внимательно слушала. Но когда она услышала только две строчки, спетые этим голосом, она начала дрожать, как будто заболела внезапным приступом четвертичной лихорадки, и, обняв Доротею, сказала: <sent> При этом один или несколько из тех оруженосцев, которые были выставлены часовыми на дорогах, прибыли, чтобы увидеть идущих мимо них людей и известить своего старейшину о происходящем, и он сказал: </sent> ГЛАВА XXIII О замечательных вещах, которые, по словам великого Дон Кихота, он видел в глубинах пещеры Монтесиноса, настолько невероятных и необычайных, что это приключение считалось апокрифом. | В этот момент один или несколько оруженосцев, поставленных часовыми вдоль дорог, чтобы наблюдать за путниками и сообщать своему предводителю обо всем происходящем, подошли к Роке и сказали: |
L=80 O=100 «Он, должно быть, строг и к себе, и к другим, — продолжает Гёста. «Накопление – это сложно. Ему приходится мириться с ненавистью и презрением, ему приходится мерзнуть, голодать и ожесточать свое сердце: он словно забыл, почему начал копить. <sent> Сигнализация в коттедже замолчала. </sent> Я думаю о холодной звездной ночи, которая окутала ее; великая, обширная ночь с пустыми, безлюдными снежными полями, с безмолвными лесами. Все спало, все погрузилось в безболезненный сон, во всей этой дремлющей белизне была только одна живая точка. Вся печаль, тревога и ужас, которые иначе разливались по всему миру, ползли к этой одинокой точке. О Боже, страдать одному посреди этого спящего, обледеневшего мира! | Ей поставили стул. Она опустилась в него и некоторое время сидела молча. Шум в каюте стих. Все смотрели на нее и думали о ней. Потом она испугалась тишины, села и стала искать что-нибудь безразличное, чтобы поговорить. |
L=80 O=60 Некий Галле, позднее убитый на улице Бобур во время апрельских волнений, хвастался, что у него в доме семьсот патронов и двадцать четыре кремня. <sent> «Да, Преподобная Мать, — ответил Фошлеван. </sent> «Он, конечно, сеет свой овес», — сказал его дедушка. | — Да, почтенная матушка, — ответил Фошлеван. |
L=100 O=0 На следующее утро Нагель находился в превосходном, радостном настроении. Оно пришло к нему, когда он лежал в постели; как будто потолок его комнаты вдруг поднимался все выше и выше, поднимался без конца, пока не стал ясным, далеким небесным сводом. Внезапно он почувствовал, как на него дует сладкий, мягкий ветерок, как будто он лежал на зеленом лугу. И мухи жужжали по комнате; было теплое летнее утро. <sent> Тогда я отвечаю: </sent> «Ты теряешь пуговицу, — сказала она. | Отвечаю так: «С удовольствием. |
L=80 O=100 И поэтому она просто попросила его написать «вдова Кристин». Проходя через Голдал, она пошла по тропинкам на окраинах деревень, ибо думала, что если она встретит людей из больших поместий, то может оказаться, что они узнали бывшую хозяйку Хусаби. <sent> Но мне так приятно остановиться на этом, попытаться нарисовать это так, как оно было. </sent> Теперь в Бьёргвине никого не осталось, кроме людей, несущих трупы. Все, кто мог, покинули город, но болезнь преследует их. | «Моя мать всегда носила это кольцо, — рассказал Джофрид. — Если вы примете это, госпожа, то я буду знать, что вы не судите меня так строго, как можно было бы ожидать от хорошей и знатной женщины. «О, но тогда у меня может возникнуть соблазн занять место твоей матери», — сказала Кристин с улыбкой, надев кольцо на палец. Это было маленькое серебряное кольцо с прекрасным белым агатом, и Кристин подумала, что девочка должна считать его особенно ценным, потому что оно напоминало ей о ее матери. |
L=80 O=0 «Кавалеров! (После смеха.) Ты сейчас свободен? Иди к Шапиро, пожалуйста. На склад. Знаешь? Неси прямо ему. (Устремляя взгляд на колбасу.) Неси ему. Пусть посмотрит и позвонит мне. <sent> – спрашиваю я, мстя озлобленностью тона. </sent> ОГРОМНОЕ облако с очертаниями Южной Америки нависло над городом. Само облако светилось, но тень, которую оно отбрасывало, была зловещей. Тень астрономически медленно двигалась к улице Бабичева. | «Что делает его таким замечательным? — спросил я, мстя горечью своего тона. |
L=100 O=20 Однако на этот раз, в вооруженном сражении 5 июня 1832 года, великий город почувствовал что-то, быть может, более сильное, чем он сам. Она боялась. Повсюду, в самых отдаленных и самых «бескорыстных кварталах», вы видели двери, окна и ставни, закрытые среди бела дня. Мужественные вооружились, трусы спрятались. Беспечный и занятой путник исчез. Многие улицы были пусты, как в четыре часа утра. Распространялись тревожные истории, распространялись зловещие слухи. «Что они были хозяевами Банка; «что только в монастырях Святого Мерри их было шестьсот, укрывшихся и укрепленных в церкви; «что Линия сомнительна; «Что Арман Каррель был у маршала Клозеля и что маршал сказал: сначала приведите на место один полк; — Лафайет был болен, но несмотря на это он сказал им: «Я с вами». Я пойду за тобой куда угодно, где есть место для стула; «что надо было держаться настороже; что ночью найдутся люди, которые будут грабить изолированные дома в пустынных кварталах Парижа (в этом было признано воображение полиции, что Энн Рэдклифф смешалась с правительством); «что на улице Обри ле Буше была заложена батарея; «что Лобо и Бюжо советовались; и что в полночь или самое позднее на рассвете четыре колонны одновременно двинутся к центру Эмеута: первая пойдет со стороны Бастилии, вторая – со стороны ворот Сен-Мартен, третья – со стороны Ла-Грева, четвертая – со стороны ворот Сен-Мартен. рынки; «что, возможно, войска также покинут Париж и отойдут на Марсово поле; «Никто не знал, что может случиться, но на этот раз, конечно, это было серьезно. Их беспокоили колебания маршала Сульта. «Почему он не атакует сразу? Несомненно, он был глубоко поглощен. Старый лев, казалось, учуял в этой темноте какое-то неизвестное чудовище. <sent> Теперь иногда случается, что сиюминутная жизнь отдельных людей противостоит вечной жизни рода человеческого. </sent> Определенные мысли – это молитвы. Бывают моменты, когда, каково бы ни было положение тела, душа стоит на коленях. | Но иногда случается, что сиюминутная жизнь отдельных людей противостоит вечной жизни рода человеческого. |
L=80 O=0 Король Теней, презиравший свет, <sent> Я никогда не даю своим чувствам знать1, что я заставлю их почувствовать... Я играю своими ощущениями, как скучающая принцесса со своими большими, готовыми и жестокими кошками... </sent> Просто слышать эти тени человеческой речи (а это все, что занимает большинство сознательных жизней) наполняет меня тошнотворной скукой, мучительным чувством изгнания среди пауков и внезапным осознанием своего унижения среди реальных людей, осужденного на то, чтобы на меня смотрели домовладелец и весь район как на арендатора, как и все остальные в квартале. И с отвращением я смотрю через прутья задних окон кладовой, видя мусор всех, сваленный под дождем в грязном дворе, который и есть моя жизнь. | Я никогда не позволяю своим чувствам знать, что я собираюсь заставить их чувствовать. Я играю со своими ощущениями, как скучающая принцесса со своими большими, злобно-проворными котами. |
L=80 O=60 «И это всех ошеломило. Должно быть, в его жизни была какая-то странная тайна, о которой никто не знает». <sent> «Да, — сказал он, — я вижу очень хорошо: </sent> Он услышал торопливые шаги, скрип двери, шаги входящих и выходящих людей, а через несколько минут вошел надзиратель и сказал: | «Я действительно так и сделал». |
L=60 O=60 «Тьфу! На таком ветру твою шляпу запросто могло сорвать. <sent> - сказал Моррель с чувством эгоистичной радости, ибо он подумал про себя, что эта смерть отсрочит свадьбу Валентины на неопределенное время. </sent> «Это странно, — размышлял Максимилиан. — Твой отец ненавидит меня, а твой дед... Как странны эти политические любви и ненависти!» | «Увы!» — воскликнул Моррель с чувством эгоистической радости, думая про себя, что эта смерть на неопределенное время отсрочит свадьбу Валентины. |
L=60 O=100 «Как это я тебя здесь вообще не услышал?» Я вмешался. Он посмотрел на меня, как будто что-то обдумывая. <sent> Трудно представить, сколько этим каждый человек выигрывает, даже в наружности. </sent> «Ну, что, мне продолжать рассказывать, как я хотел прибежать к тебе от Тушара?» | — Это самое лучшее, что вы можете сделать, голубчик, — смеяться. Трудно себе представить, как много каждый выигрывает от смеха даже с виду; я говорю самым серьезным образом. У него всегда вид, Татьяна Павловна, у него на уме что-то настолько важное, что он сам весьма смущается этим обстоятельством». |
L=40 O=0 «Это то, чего вы хотите, месье?» — спросил Барруа. <sent> Шато-Рено и Альбер с удивлением переглянулись: только что закончившаяся церемония не показалась им печальнее той, которая вот-вот должна была начаться. </sent> «Да, ты. Как же так, у тебя есть свояченица и приемный сын, а ты ни разу не упомянул ни об одном из них при мне?» | Что касается Шато-Рено и Альбера, то они с удивлением переглянулись: только что закончившаяся церемония не показалась им печальнее той, которая вот-вот должна была начаться. |
L=80 O=100 «Пруссаки отрезали нас от Мезьера, но какое это имеет значение! Смотрите, они обошли нас и овладели равниной Доншери; скоро они доберутся до леса Ла-Фализетт и окружат нас там, в то время как другие из них приближаются по долине Живонны. Граница позади нас; давайте убьем как можно больше из них и пересечем ее одним прыжком. Вчера, да, именно это я бы посоветовал — <sent> Ничего не существовало, кроме его ярости, этой неугасимой ярости борьбы, при мысли, что незнакомец войдет в его дом, сядет в его кресло, выпьет из его стакана. </sent> «Они бездельники, эти пруссаки! | Гнев заполнил его разум, исключив все остальное, дикое, яростное желание сражаться, убивать при мысли, что ненавистный иностранец войдет в его дом, сядет в его кресло, выпьет из его стакана. Это вызвало перемену во всей его натуре; все, что составляло его повседневную жизнь — жена, бизнес, методичная осмотрительность мелкого буржуа — казалось, внезапно стало нестабильным и ускользнуло от него. И он заперся в своем доме и забаррикадировал его, он мерил шагами пустые квартиры с беспокойным нетерпением дикого зверя в клетке, переходя из комнаты в комнату, чтобы убедиться, что все двери и окна надежно заперты. Он пересчитал патроны и обнаружил, что у него осталось сорок, затем, когда он собирался бросить последний взгляд на луга, чтобы увидеть, не ожидается ли оттуда нападения, вид холмов на левом берегу на мгновение привлек его внимание. Дымовые клубы ясно указывали на расположение прусских батарей, а на углу небольшого леса на Ла-Марфе, над мощной батареей во Френуа, он снова увидел группу мундиров, более многочисленную, чем прежде, и настолько отчетливую в ярком солнечном свете, что, дополнив свои очки биноклем, он мог различить золото их эполет и касок. |
L=80 O=100 Пораженный Тайцзун и его чиновники поклонились небу и пообещали распространить тексты, за которыми Трипитака проделал столь долгий путь. Они выбрали священников для созыва мессы в храме пагоды Диких гусей; жрецы читают Священные Писания, чтобы освободить проклятых и прославить добродетельных. Итак, слуги Будды и паломники завершили свое путешествие туда и обратно за положенные восемь дней. По возвращении на Гору Душ их немедленно препроводили обратно в Зал Великого Героя и дали работу в администрации Громового Удара. <sent> Он сказал, что обладает сверхъестественными способностями и изменится. </sent> Все трое упали на землю. | Однажды, вернувшись в монастырь Громовой Удар на Западном Небе, Будда созвал своих архатов, стражей, бодхисаттв, монахов и монахинь для лекции о Священных Писаниях, за фруктами и цветами. «Нравственность населения четырех континентов сильно различается, — заключил он. «Жители восточного континента миролюбивы и порядочны. На севере много убивают, но делают это ради выживания. Они грубы, но не злобны. Хотя жители Запада не являются первоклассными просвещенными людьми, они живут долгой и воздержанной жизнью. Но, боюсь, жители южного континента — это развратные, злые и жестокие люди, переполненные ядом и злобой. |
L=80 O=20 «Нет, я не знаю, где он это взял, это было так давно. В Голландии, может быть? Нет, я не знаю. <sent> Расскажешь ли ты нам тогда и об этом сне! </sent> Словно вспышка до него дошло, что флакон все-таки находился в чужих руках. Остановившись, он инстинктивно щелкает пальцами. Хм, это было очевидно: Минимен держал его у себя целую ночь. Он подарил Минимену свой жилет на мальчишнике в отеле; В карманах остались флакон, часы и какие-то бумаги. Рано утром следующего дня Минимен вернул статьи. О, этот старый глупый калека, он снова был там со своей лукавой добротой! Какой умный, какой хитрый трюк! | — Так не расскажешь ли ты нам и этот сон? О, пожалуйста! Вы рассказываете вещи совсем по-другому. Мы все вас просим. |
L=80 O=100 Он начал разделять мнение своего тюремщика, которого обычно придерживались в замке Иф. «Разве ты не тот священник, о котором говорят… болен?» <sent> — Я вижу, что бегство невозможно; пытаться совершить то, чего Бог не хочет, — значит восстать против Бога. </sent> Это означало, что, по всей вероятности, Трастевераном был не кто иной, как бандит Луиджи Вампа и человек в плаще Синдбад-мореход, который и в Риме, и в Порто-Веккьо, и в Тунисе занимался очередной филантропической миссией. | Это бунт против Бога, когда мы пытаемся достичь чего-то, чего Бог не желает». |
L=80 O=100 Пуассона охватил ужас, и он не мог найти слов, чтобы сказать в защиту Императора. Это было в книге, поэтому он не мог этого отрицать. Затем Лантье, продолжая насмешливо совать фотографию себе под нос, вытянул руки и воскликнул: <sent> - Конечно, неплохо, кадет-Кассис, - заявила молодая женщина. </sent> «Мне это не нравится. Это мое дело, куда я иду. Вы понимаете? | "Конечно, нет. «Молодая Кассис» — не такое уж и уродливое имя, — заметила молодая женщина. |
L=80 O=100 «От англичанина по имени Лорд Уилмор, который взял себе имя Синдбад-мореход». <sent> На площади он нашел старого слугу, предупрежденного Валентином; тот ожидал Морреля и провел его по извилистому темному коридору, который вел к маленькой двери, выходящей в сад. </sent> -- А потом, я полагаю, -- сказал Монте-Кристо, -- вы пришли ко мне с письмом от аббата Бузони? | За дверью он нашел старого слугу, которому Валентин давал указания. |
L=80 O=60 «Начни прямо, — продолжил другой. «Удовлетворить общественность; Я беру на себя задачу успокоить провоста, который успокоит кардинала. <sent> Это объяснение удовлетворило Шармолю. </sent> «Ваше преподобие, — ответил Туранжо, — я болен; очень плохо. Говорят, вы великий врач, и я прихожу к вам за медицинским советом. | Это объяснение удовлетворило Шармолю. |
L=80 O=60 — А почему… почему ты не мог тогда прямо спросить меня? Надо было сказать: «ты знаешь про письмо, чего притворяешься?» И я должен был тебе сразу сказать, я должен был сразу сознаться!» <sent> – Простилась; моя шубка в передней… </sent> — Кто знает? — скорее всего, так бы и случилось. Такого вывода сделать нельзя, все к этому шло, кроме этого… Правда, Стебельков иногда… | «Да, мое пальто в прихожей». |
L=60 O=0 «Из этого вышло? Ах, забудь об этом. Она леди. <sent> Но мужчина очень хотел избавиться от меня и быстро перешел через улицу на противоположный тротуар. </sent> — Тогда мы можем подняться к тебе? Я говорю. «Я буду сидеть у двери все время, если ты этого хочешь. | . . . Но мужчина был решительно настроен избавиться от меня и быстро перешел улицу на другой тротуар. |
L=80 O=100 В конце концов, разве братья не были средством смещения императора Сундара Чожи с его главной резиденции в Пажайярае, в Танджай? Более того, царь, которого великие поэты увековечили и в стихах: «… Пажаияраи нагар Сундара Чожараи <sent> До тех пор я считала свою бабушку богиней, злилась на нее и оскорбляла ее слово. </sent> «Твоя сестра — та, которой, как ты утверждал, суждено было стать великой преданной Тирумаала, бхакта-сиронмани, подобной Андалу, — как она сейчас? «Что с ней, да? | «Она дочь священника; ты, однако, сын Императора. Вы оба достигли совершеннолетия. Вам больше не желательно дружить. Я, до сих пор почитавший ее как божество и очень доверявший ее суждениям, теперь весьма разгневался; Я отказался прислушаться к ее словам. |
L=100 O=0 — Да, но из этих двоих один находится на грани смерти, а другому осталось жить еще много лет. <sent> -Имбецил! </sent> Он тут же резко откинул голову назад. | — Идиот! — пробормотал Данглар. «Какая разница, убьет она себя или нет, лишь бы Дантес не стал капитаном». |
L=80 O=100 Жесть, жесть, жесть <sent> Он положил бумажник в карман Мариуса. </sent> Вспомните, какое у него было психическое состояние. Как нам только что напомнили, для него больше ничего не было реальным. Его восприятие было затуманено. Следует подчеркнуть, что Мариус находился в тени огромных темных крыльев, распростершихся над теми, кто находился в предсмертной агонии. Он чувствовал, что вошел в гробницу, ему казалось, что он уже по ту сторону стены, и лица живых он уже не мог видеть иначе, как глазами того, кто умер. | Жан Вальжан прочел эти четыре строки при свете колодца и на мгновение задержался, словно полностью погруженный в себя, повторяя себе под нос: «Рю де Филл-дю-Кальвер, дом 6, месье Жильнорман». портфель снова в кармане Мариуса. Он поел, он восстановил свои силы. Он снова поднял Мариуса на спину, осторожно положил голову на правое плечо и снова пошел в канализацию. |
L=80 O=20 ГЛАВА 119. Ложная капитуляция: <sent> Чжао услышал шок и умер. </sent> Поскольку в Цзинчжоу все еще была суматоха, Цао Цао остался в Мопо, ожидая новостей. | Теперь, когда Го Хуай услышал, что командир Чэнцана заболел, он и Чжан Хэ обсудили этот вопрос. Го Хуай сказал: «Хао Чжао очень болен; вам лучше пойти и освободить его. Я доложу в столицу о том, что мы сделали, чтобы они могли это организовать. Итак, Чжан Хэ отправился со своим трехтысячным войском, чтобы помочь больному. Хао Чжао действительно был при смерти, и вдруг ему сообщили, что армия Шу достигла стен. Хао Чжао проснулся и приказал им идти на валы. Но затем у каждых ворот вспыхнул огонь, в городе распространилась паника, и шум суматохи так напугал умирающего, что он скончался как раз в тот момент, когда в него ворвались войска Шу. |
L=80 O=100 Все четверо, как испуганная стая птиц, встали и ушли. <sent> — Ну, что он? </sent> «Поверьте мне, — сказал князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, — это не что иное, как уловка: он отступил и приказал арьергарду зажигать костры и шуметь, чтобы обмануть нас». Едва ли, — сказал Багратион. | «Ну, как он? |
L=80 O=100 «Никогда, ни одной души». <sent> Альбер, казалось, не заметил этой грубой двусмысленности, а мадам Данглар покраснела. </sent> «Сомневайтесь во мне, если хотите, но я уверен в том, что говорю. Я увидел белую фигуру, и, как будто Бог боялся, что я могу усомниться в свидетельстве любого из моих чувств, я услышал, как шевельнулся мой стакан — тот стакан на столе». | Хоть это и было вопиюще, Альбер сделал вид, что не заметил двусмысленности в этом замечании, но г-жа Данглар покраснела. |
L=100 O=60 «А правда ли, что он сказал тебе не рассказывать мне об Иване? Это были его настоящие слова: «не говори ему»? <sent> Куколь оставлен был открытым, лик же усопшего закрыли черным воздухом. </sent> — Нет-с, не видел-с, — прошептал Смердяков. | Тело усопшего2 иеросхимонаха отца Зосимы было подготовлено к погребению по установленному чину3. Умерших монахов и схимонахов, как известно, не омывают. «Когда кто из монахов отходит ко Господу (так написано в Большом молитвослове), то нареченный монах (то есть тот, кому поручено это дело) обтирает тело его теплою водою, прежде описав губою (то есть греческой губкой) крест на челе усопшего, на перстах, руках, ногах и коленах, а более того ничего». Все это совершил над усопшим сам отец Паисий. После обтирания он одел его в монашеское одеяние и обмотал мантией, для чего, согласно уставу, несколько разрезал ее, чтобы обмотка приняла форму креста. На голову он надел кукулус4 с восьмиконечным крестом. Кукулус был оставлен открытым, а лицо спящего было покрыто черным воздухом.5 В руки его была вложена икона Спасителя. В таком виде к утру его перенесли в гроб (уже давно приготовленный). Однако было решено оставить гроб в келлии (в первой большой комнате, той самой, в которой усопший старец принимал братию и мирян). Так как спящий был по сану иеросхимонаха, то иеромонахи и иеродиаконы должны были читать над ним не Псалтирь, а Евангелие. Сразу после панихиды6 чтение начал отец Иосиф; Отец Паисий, намеревавшийся в последующее время читать весь день и всю ночь, был еще очень занят и озабочен, вместе с настоятелем скита, ибо вдруг стало проявляться, и с каждой минутой сильнее, как среди братии монастыря, так и среди мирян, толпами приезжавших из монастырских гостиниц и из города, неслыханное и даже «неприличное» волнение и нетерпеливое ожидание. И настоятель, и отец Паисий приложили все усилия к успокоению столь легкомысленно возбужденной толпы. Когда стало достаточно светло, из города стали приходить даже некоторые, которые привели с собой своих больных, особенно детей, — как будто они ждали именно этого момента, очевидно, веря в мгновенную силу исцеления, которая, как они верили, не могла долго себя долго проявлять. И теперь только открылось, в какой мере мы все привыкли видеть в ныне усопшем старце при жизни его великого и несомненного святого. Ибо среди прибывших были такие, которых никак нельзя было считать простыми плебеями. Это великое ожидание верующих, столь поспешно и открыто проявленное с положительным нетерпением, почти настойчивостью, даже, показалось отцу Паисию несомненным искушением,8 которое, хотя и предчувствовалось им задолго вперед, теперь поистине превзошло его ожидание. Отец Паисий, встречая более взволнованных из братии, даже начинал их укорять: «Такое мгновенное ожидание чего-либо великого, — говорил он, — есть легкомыслие, допустимое только среди мирских, а нам самим неприличное». Но его мало слушали, и отец Паисий с беспокойством это замечал, несмотря на то, что и сам он (если все припомнить правдиво), хотя и возмущался слишком нетерпеливыми ожиданиями, усматривая в них легкомыслие и тщеславие, но втайне от себя, в глубине души, ожидал почти того же, что и эти взволнованные, в чем он не мог не признаться себе. Тем не менее некоторые встречи были для него особенно оскорбительны, пробуждая в нем, в силу некоторого предчувствия, грозные сомнения. Среди толпы, набившейся в келью спящего, он с чувством внутреннего отвращения (за которое он тотчас же себя упрекнул) замечал присутствие, например, Ракитина или того заезжего гостя, брата ее из Обдорска, которая еще была в монастыре, и их обоих отец Паисий вдруг счел подозрительными, — хотя они были не единственными, кого можно было заметить в этом смысле. Из всех взволнованных монахов брат из Обдорска выделялся как самый большой суетник и возница; его можно было заметить везде, во всех местах; всюду он расспрашивал, всюду прислушивался, всюду шептал с каким-то особенным, таинственным видом. Что же касается выражения его лица, то оно было самым нетерпеливым и как будто бы раздраженным тем, что ожидаемое событие так долго не совершается. А что касается до Ракитина, то он, как оказалось впоследствии, отправился в скит так рано по особому повелению госпожи Хохлаковой. Эта добродушная, но бесхарактерная женщина, которая сама не могла быть допущена в скит, как только проснулась и узнала о почившем, вдруг овладела таким неистовым любопытством, что немедленно отправила вместо себя в скит Ракитина, чтобы тот все наблюдал и тотчас же докладывал ей письмом, приблизительно каждые полчаса, обо всем, что будет. Что же касается самого Ракитина, то она считала его самым набожным и религиозным из молодых людей, — до такой степени он умел управлять всеми и представляться каждому по желанию другого, если видел в этом хоть малейшую выгоду для себя. День был светлый и безоблачный, и многие из прибывших богомольцев толпились около гробов скита, которые всего гуще были сосредоточены около церкви, а также были рассеяны по всему скиту. Бродя по территории, отец Паисий вдруг вспомнил об Алеше и о том, что он давно его не видел, чуть не с прошлой ночи. И только что он о нем вспомнил, как тотчас же увидел его в самом дальнем углу скита, у ограды, сидящим на надгробии некоего монаха, который долго лежал там и прославился своими великими подвигами благочестия. Он сидел спиной к скиту, лицом к ограде и, казалось, почти прятался за памятник. Подойдя к нему вплотную, отец Паисий увидел, что тот, закрыв лицо обеими руками, безмолвно, но горько плачет, и все его тело содрогается от рыданий. Отец Паисий постоял над ним некоторое время. |
L=80 O=100 Встревоженный этими мышами, которые ели кошек, ребенок продолжил: «Мосье, эти мыши съедят нас?» <sent> Ты помнишь нашу сладкую жизнь, </sent> Униформы было всего четыре. | Вспомни сладкую жизнь, которую мы вели, |
L=100 O=40 «Хорошо, хорошо! - смущенно повторил канадец. <sent> Прием не обрадовал. </sent> «Фууу! он ответил. — Там ничего нет, профессор Аронакс, и даже если какое-то животное там есть, какой у нас шанс его заметить? Разве ты не видишь, что мы просто бродим куда попало? Люди говорят, что они снова видели этого скользкого зверя в открытом море Тихого океана — я действительно готов этому поверить; но с тех пор прошло уже два месяца, и, судя по характеру твоего нарвала, он терпеть не может плесневеть от слишком долгого пребывания в одних и тех же водоемах! Он наделен потрясающим даром передвижения. Итак, профессор, вы лучше меня знаете, что природа не делает бессмысленных вещей, и она не наделила бы каким-нибудь от природы медлительным животным талант быстро двигаться, если бы в этом не было необходимости. Так что если зверь и существует, то его уже давно нет! | Этот прием вряд ли обнадежил. Но я был полон решимости отдать столько, сколько получил. |
L=60 O=40 ГЛАВА V. В ПЕСКЕ, КАК И В ЖЕНЩИНЕ, ЕСТЬ ТОНКОСТЬ, КОТОРАЯ ПРЕДАТЕЛЬНА. <sent> Она села и положила свою мягкую белую руку на этот камень, как будто хотела погладить его и поблагодарить. </sent> «Берегись, — сказал он, — порежешься, у меня нож открыт. | Она села и осторожно положила свою белую руку на этот камень, как будто желая приласкать и поблагодарить его. |
L=80 O=80 Только через час, около девяти, Этьен отправился обратно через деревню, сказав себе, что ему действительно нужно что-нибудь поесть и лечь спать, если он собирается встать в четыре утра следующего дня. Деревня уже спала, погруженная во тьму под чернотой ночи. Ни единого лучика света не проникало сквозь закрытые ставни, и ряд за рядом дома лежали в глубоком сне, словно казармы, заполненные храпящими солдатами. Одинокая кошка бежала через заброшенные сады. Это был конец дня, последнее оцепенение рабочих, которые упали со своих столов в постель, ошеломленные едой и полным изнеможением. <sent> Люди отпрягли лошадей, которые испугались и понеслись, жаля в бедра; а другие, опрокинув телегу, сломали оглобли. </sent> Смущенный, Этьен объяснил, что здесь невозможно сдвинуться ни на дюйм: солдаты, охраняющие ямы, будут защищать бельгийских рабочих, когда они будут спускаться вниз. И Маэ сжал кулаки, разгневавшись больше всего на то, что ему в спину, как он выразился, штык. Значит, шахтеры больше не были хозяевами на своем подворье? Неужели с ними будут обращаться как с галерными рабами и заставлять работать под дулом винтовки? Он любил свою яму, и ему было очень больно не спускаться в нее последние два месяца. Поэтому он покраснел при мысли о том, что его оскорбят вот так иностранцы, о которых они говорили. Затем он вспомнил, что его уволили, и это разбило ему сердце. | По его команде прибежало около сотни забастовщиков, и грузчики едва успели уйти. Люди отпрягли лошадей, которые испугались и убежали, получив уколы в бока; а другие перевернули телегу вверх дном и при этом сломали ее оси. |
L=60 O=0 Висит на высокой виселице, <sent> Тогда его осенило отчаянное решение: поскольку он не мог избежать папы шутов, флагов Жеана Фурбо, майских сапог, огненных копий и петард, смело ринуться в самое сердце праздника и пойти вместо Грева. </sent> «Сир, Пьер Гренгуар. | Тогда он принял отчаянное решение. Так как он не мог уйти от Папы дураков, от флагов Жана Фурбо, от букетов боярышника, от ракет и петард, он смело нырнул в самое сердце веселья и направился прямо к Гревской площади. |
L=80 O=100 Когда я вошел в комнату Питера, я извинился за то, что снова побеспокоил его. Когда я был уже на лестнице, он встал, подошел и стал между дверью и стеной, крепко схватил меня за руку и хотел силой удержать. «Я пойду, — сказал он. Я ответила, что в этом действительно нет необходимости и что особо мелкие мне в этот раз доставать не придется. Потом он убедился и отпустил мою руку. По пути вниз он подошел, открыл люк и снова взял кастрюлю. Подойдя к двери, я спросил: «Что ты делаешь? «Французский», — ответил он. Я спросил, можно ли мне просмотреть упражнения, вымыл руки, пошел и сел на диван напротив него. <sent> Что касается овощей, я могу ответить вам только наоборот». </sent> Хоть и самый младший здесь, ты уже не маленький, Но жизнь очень тяжела, так как все до одного | Но вернемся к этому «воспитательному» делу. Вчера после того, как госпожа ван Даан закончила говорить, воцарилась гробовая тишина. Тогда папа сказал: «Я думаю, что Энн очень хорошо воспитана, она все равно усвоила одну вещь: не отвечать на ваши длинные проповеди. Что касается овощей, посмотрите на свою тарелку. |
L=60 O=60 «Знаешь, кто такая Брюнхильд Флюга, Кристин? Когда она покачала головой, он сказал: «Мунан Баардсон поселил ее в доме здесь, в городе, когда он женился — она занимается незаконными сделками с вином — и другими вещами — <sent> Ему следует оставить ее в покое сейчас, когда она попыталась отказаться, потому что она считала, что это некрасиво с их стороны, если они украдут что-нибудь после того, как их отец сложил руки вместе в присутствии обоих их родственников. </sent> Она и Эрленд едва успели произнести наедине и десяти слов. И это вызывало странное непривычное чувство — сидеть вместе на виду у всех; в такие моменты им было мало что сказать, поскольку между ними было много вещей, о которых нельзя было сказать. В ней возник сомнительный страх, смутный и смутный, но всегда присутствовавший — возможно, «их как-то затруднило бы после свадьбы то, что они слишком близко подошли друг к другу сначала, а после того, как прожили так долго совсем расстались. | Эрленд! Она от гнева крепко стиснула зубы. Ему следовало избавить ее от этого. Потому что она не хотела. Ему следовало помнить, что раньше, когда все было для нее так неуверенно, когда ей не на что было положиться, кроме его любви, она всегда, всегда с радостью принадлежала ему. Ему следовало оставить ее в покое сейчас, когда она попыталась отказать ему, потому что считала, что с их стороны нехорошо брать что-либо тайком, после того как ее отец соединил их руки вместе на глазах у родственников Эрленда и ее. Но он взял ее к себе, полусилой, со смехом и ласками; так что у нее не хватило сил показать ему, что она серьезно отрицает это. |
L=100 O=60 Ему было душно в толпе; он сел в лодку, опасаясь, что не сможет благополучно добраться до другого берега; он ехал в карете, ожидая, что лошадь рванется и разобьет ее. <sent> Она молчала. </sent> «Я ничего не знаю о крестьянах, которые должны у меня работать; Я не знаю, что такое земледельческий труд, когда крестьянин богат или беден; Я не знаю, что такое четверть ржи или овса, ни сколько она стоит в разные месяцы, ни как и когда собирают и продают кукурузу; Не знаю, богат я или беден, буду ли я есть через год или буду нищим, — я ничего не знаю! — заключил он уныло, отпуская лацканы мундира Ивана Матвеевича, — и поэтому я был бы рад, если бы вы говорили со мной и давали мне советы, как с ребенком…». | Она ничего не сказала. |
L=100 O=0 «Нет, это было именно так, и нечем было передо мной хвалиться, потому что все это вздор и только ваша выдумка. Никто, никто теперь не восхищается Мадонной и не тратит на нее время, кроме отпетых стариков. Это было доказано». <sent> – награждал Семен Яковлевич. </sent> «Я полностью присоединяюсь к словам г-на Кириллова... мысль о том, что невозможно примириться, стоя у барьера, есть предрассудок, приличествующий французам... Как бы то ни было, но я не понимаю, в чем состоит обида, и давно уже хотел сказать... потому что приносятся всевозможные извинения, не так ли?» | «Еще, еще!» — пожаловал Семен Яковлевич. |
L=60 O=80 — Я не улыбаюсь, но, по-моему, вы действительно в чем-то неправы, — неохотно согласился князь. <sent> Восьмой день, видите, я по числам знаю... Смотрите, не доведите меня до черты: всё скажу... Вы зачем к Епанчиным вчера потащились? </sent> — Здесь нет границ, maman, — строго и сразу ответила дочь. «Я сегодня послал принцу ежа и хочу узнать его мнение. Ну что, принц? | «Ну вот, твое проклятие, ты меня очень пугаешь этим!» И кто виноват в том, что ты ходишь как сумасшедший вот уже восемь дней? Восемь дней, видишь, я веду счет... Только не доводи меня до предела: я все скажу... Зачем ты вчера притащился к Епанчиным? И он называет себя стариком, седым, отцом семейства! Очень хорошо, должен сказать! |
L=80 O=100 Опять молчали минуты три. Шатов наконец поднялся с кровати. <sent> Кириллов тотчас же заявил, что дуэль, если противники не удовлетворены, продолжается. </sent> «Довольно!» — сказал фон Лембке, энергично схватив руку испуганного Степана Трофимовича и сжав ее изо всех сил в своей руке. «Довольно, флибустьеры нашего времени установлены. Ни слова больше. Меры приняты...» | При слове «три» противники пошли навстречу друг другу. Гаганов тотчас же поднял пистолет и выстрелил на пятом или шестом шагу. Он остановился на секунду и, убедившись, что промахнулся, быстро пошел к барьеру. Николай Всеволодович тоже подошел, поднял пистолет, но как-то очень высоко, и выстрелил почти не целясь. Потом вынул платок и обмотал им мизинец правой руки. Тут только увидели, что Артемий Павлович не совсем промахнулся, но пуля только задела мякоть пальца, не задев кости; царапина была незначительная. Кириллов тут же объявил, что если противники не удовлетворены, то дуэль будет продолжаться. |
L=80 O=80 — О, отец, не бойтесь, — сказал Вильфор. <sent> «Так вы говорили, сударь?» — продолжал Фернан, с нетерпением ожидая продолжения прерванной фразы. </sent> Хотя трапеза должна была начаться только в полдень, эта галерея уже с одиннадцати часов утра была заполнена нетерпеливыми зрителями. Это были несколько избранных матросов с «Фараона» и несколько солдат, друзей Дантеса. Все они были в лучшем воскресном наряде в честь помолвленной пары. | – Вы это имели в виду, месье? – спросил Фернан, с нетерпением ожидая услышать, что еще скажет ему Данглар. |
L=80 O=100 К настоящему времени правитель У Сунь Лян, которому всего шестнадцать лет, полностью находится под контролем Сунь Чена. Слабость его позиции еще больше проявляется, когда он пытается свергнуть Сунь Чена, замышляя вместе со своим зятем захватить город и убить Сунь Чена. Но его зять конфиденциально сообщает об этом отцу. Он женат на старшей сестре Сунь Чена, поэтому ему сразу сообщают о заговоре. В результате Сунь Чен свергает правителя, заявляя, что он морально испорчен и совершенно некомпетентен для выполнения необходимых имперских ритуалов для предков. Через несколько мгновений Сунь Лян был схвачен и отправлен во внутреннюю ссылку, и он плакал, уходя. Поэт сказал: Цитируя великих лидеров прошлого, «Такие предательские действия высмеивают их». Скорбь по Сунь Ляну, мудрому правителю <sent> Люди сообщили, что Ма Чао на севере города прибыл, чтобы спасти войска, и Лю Чжанфан осмелился пойти в город, чтобы увидеть его. </sent> ГЛАВА 101 Кун Мин притворяется богом. | Сначала Сюаньдэ хочет оставить Лю Чжана в городе из уважения. Но Кун Мин утверждает: «Двум лордам места не хватит». А неспособность Лю Чжана принимать решения стоила ему права на власть. Не будь со мной таким слабаком», — говорит он Сюаньде. «Воспользуйтесь моментом». Итак, Лю Чжана отправляют под домашний арест в Цзинчжоу, но в качестве компенсации ему дают почетный титул. |
L=80 O=60 'О да! Я понимаю. Вам нужно поискать вход в заколдованное жилище. С большим удовольствием, ваше превосходительство: если вас это позабавит, я дам вам факел, о котором вы просите. У меня тоже когда-то была та же идея, что и у вас, и я поддавался ей три или четыре раза, но в конце концов отказался от попытки. Джованни, — добавил он, — зажги факел и принеси его его превосходительству. <sent> Когда он подошел к двум собеседникам, было решено, что мы высадимся в Монте-Кристо и отправимся в эту экспедицию следующей ночью. </sent> Когда он решил, что пришло время, он взял нож, раздвинул губы, которые оказывали меньшее сопротивление, чем в первый раз, и отсчитал десять капель одну за другой. Затем он стал ждать. Во флаконе все еще было примерно вдвое больше того, что он вылил из него. | Когда он вернулся к обсуждению, было решено, что они высадятся на Монте-Кристо и отправятся в экспедицию следующей ночью. |
L=80 O=0 «Mais ma tante vient de dire», — сказала она. <sent> — Ах, какая гадость! </sent> «Ну, мне не стоит волноваться! Значит, он хороший барин, если все время ругается! — сказал камердинер, медленно и шумно открывая круглую табакерку, и все руки, кроме Захара, потянулись за щепоткой. Все вокруг нюхали, чихали и плевали. | — сказала тетка, отталкивая книгу, но не пряча ее и не принимая каких-либо других мер к тому, чтобы Ольга не прочитала ее. |
L=80 O=80 Несколько секунд вдалеке звонил колокол. Протяжный звук становился то слабее, то громче, а когда звонок умолк, крик понесся вверх по лестнице и вниз, пока не затерялся в коридорах. «Все на сцену для второго акта! Все на сцену для второго акта!» голос: «На сцене второй акт!» <sent> Только почему вы говорите, что актеры тщеславны? </sent> Мадемуазель Симонна! Симонна быстро накинула на плечи отороченную мехом накидку и вышла. Боск, не торопясь, пошел и взял свою корону, которую он стуком водрузил себе на лоб. Затем, нетвердо волоча ноги в своем пальто, он удалился, ворча и выглядя таким раздраженным, как человек, которого грубо потревожили. | — В своем последнем уведомлении вы были очень любезны, — продолжал Фонтан, обращаясь к Фошри. «Только почему вы говорите, что комики тщеславны?» |
L=80 O=80 «Пятьдесят рублей на водку, если мы отстанем от них хотя бы на час». <sent> – Рассказывать или нет? </sent> «Остановись, — воскликнул Иван, размышляя. — А дверь? Если он только тебе ее открыл, как же Григорий мог ее раньше видеть открытой? Ведь Григорий видел ее прежде, чем ты ушел». | «О, нет, я этого не писал», — засмеялся Иван, — «и я в жизни не написал и двух строк стихов. Но я сочинил это стихотворение в прозе и запомнил его. Я был увлечен, когда сочинял его. Вы будете моим первым читателем, то есть слушателем. Почему автор должен отказаться хотя бы от одного слушателя?» — улыбнулся Иван. «Рассказать вам?» |
L=80 O=20 «А почему вам не дали бесплатный железнодорожный ордер? Вы имеете на него право, будучи солдатом». <sent> Только теперь ревизор Руллер взглянул на Швейка и Водичку. </sent> Итак, идите, — сказал капрал Швейку сочувственным тоном. | Теперь начальник маршала Руллер посмотрел на Швейка и Водичку. |
L=60 O=20 «Меня огорчает только одно, — заметил майор, — это необходимость так скоро покинуть Париж». <sent> Придя в переднюю графа, можно было увидеть над дверью, выходившей в гостиную, щиток, который своим богатым антуражем и гармонией с орнаментом комнаты указывал на то значение, которое хозяин гостиницы придавал этому гербу. </sent> «Пять тысяч франков в месяц». | Когда они подошли к прихожей, над дверью был виден щит, который своим богатым орнаментом и гармонией с остальной мебелью указывал на то значение, которое владелец придавал этому гербу. |
L=100 O=0 Не снаружи, не у двери? <sent> «О Господь Небесный, услышь мою мольбу, </sent> Может быть, Ганс Касторп спал чутко, прерывисто в ту ночь из-за какой-то внутренней бдительности, о которой его душа ничего не знала? Конечно, малейшего отклонения от обычного ночного покоя Бергхофа, малейшего приглушенного беспокойства, даже едва заметного звука чьего-то движения вдалеке было достаточно, чтобы полностью разбудить его и заставить сесть в постели. Он бодрствовал уже довольно долго, когда в его дверь постучали; было вскоре после двух. Он тут же ответил — энергичный, полностью бодрый, нисколько не сонливый. Это был высокий, дрожащий голос одной из медсестер, работавших в санатории, которая попросила его немедленно подняться на второй этаж по просьбе фрау Шоша. С еще большей энергией он заявил, что повинуется зову; он вскочил с кровати, накинул одежду, откинул пальцами волосы со лба и спустился вниз — не медленно, не быстро, не столько уверенный в том, чего потребует этот час, сколько в том, как он этого потребует. | О, Господь небесный, услышь мою молитву, |
L=80 O=40 «При этом Ансельмо пришел в себя и согласился на отсрочку, не подозревая, что он услышит что-нибудь против Камилы, в добродетели которой он был так убежден; поэтому он вышел из комнаты и запер в ней Леонелу, сказав ей, что ее не выпустят, пока она не скажет то, что должна сказать. <sent> «Я этого не говорю, — ответил Санчо, — но это люди, которые за свои преступления приговорены силой служить королю на галерах». </sent> Я знаю, что именно точным определением небесных сфер Дон Кихот вновь осуществит свои первоначальные и высокие замыслы; и было бы тяжелым бременем на моей совести, если бы я не призывал и не увещевал этого рыцаря больше не сдерживать и не успокаивать силу его могучей руки и доблесть его храброго сердца, потому что его бездействие лишает несправедливости их исправления, сироты их помощи, девиц их чести, вдов их утешения и жен их утешения, а также других проблем такого рода, которые затрагивают, касаются, зависят и возлагаются на орден странствующих рыцарей. Пойдемте, мой дорогой Дон Кихот, сэр, такой прекрасный и такой храбрый: рано или поздно вам придется снова отправиться в путь во всем своем величии и великолепии, и если чего-то не хватает для исполнения вашего решения, вот я, чтобы предоставить это в моем человек и мое имущество; и если бы мне пришлось служить вашему превосходительству в качестве вашего оруженосца, я бы посчитал это величайшим счастьем! | «Я не это имею в виду, — ответил Санчо, — просто они были приговорены служить королю на его галерах за свои преступления, и им предстоит долгий путь, чтобы добраться туда». |
L=60 O=0 «Когда человек влюблен. <sent> И он теряет сознание во второй раз. </sent> «Она оживает! - воскликнул молодой человек. «О, Боже мой, Боже мой, я благодарю Тебя! | И он потерял сознание во второй раз. |
L=80 O=80 «Но почему ты остаешься, если с тобой так обращаются?» — спросил Карл. <sent> Его хотели отвезти в больницу, но он сопротивляется, утверждая, что вы никогда не позволите ему поехать в больницу. </sent> Потягиваясь после тщательного мытья всего тела, которое он старался сделать как можно тише из-за соседа, и с нетерпением предвкушая, как приятно будет поспать на своем диване, Карлу показалось, что он слышит слабый стук в одну из дверей. Невозможно было определить, в какую именно дверь — возможно, это был просто какой-то случайный шум. К тому же звук повторился не сразу, и Карл почти спал, когда он раздался снова. Но теперь уже не было никаких сомнений, что это действительно был стук и что он исходил от двери машинистки. Карл на цыпочках подбежал к двери и спросил так тихо, что даже если бы, несмотря ни на что, кто-то еще спал по соседству, его голос не смог бы никого разбудить: «Вы что-нибудь хотите?» Ответ пришел тут же: «Не хотите ли открыть дверь? Ключ у вас на боку». «Пожалуйста, — сказал Карл, — мне сначала нужно одеться». На мгновение наступила тишина, за которой последовали слова: «В этом нет необходимости. Просто откройте дверь и ложитесь в постель. Я подожду немного. «Хорошо», — сказал Карл, сделав так, как ему было сказано, и включил электрический свет. «Я уже в постели», — сказал он громче. И тут из своей темной комнаты, одетая точно так же, как в офисе внизу, вышла маленькая машинистка; за все это время она, вероятно, и не подумала лечь спать. | Однако теперь Джакомо не мог больше сдерживаться и, расстроенный долгим ожиданием, громко крикнул: «Россманн, этот человек катается по коридору внизу и не дает нам его увезти. Мы хотели отправить его в больницу, но он сопротивляется и настаивает, что вы никогда не допустите, чтобы его отвезли в больницу. Он сказал нам, что мы должны нанять машину и отправить его домой, а вы заплатите за машину. Этого вы хотите? |
L=80 O=40 У меня есть оправдание, Сергей Сергеевич. <sent> И компания тощих пиджачников начинала визжать: </sent> «Спешим сообщить вам об этом. . . Николай Аполлонович читал. И он обернулся. За его спиной послышались шаги. Какая-то загадочная тень маячила в порывах переулка. За ним Николай Аполлонович заметил: котелок, трость, пальто, бородку и нос. | И кучка тощих мужчин в костюмах начинала визжать: |
L=0 O=100 Я почти почувствовал, как вздрагиваю от грусти – от того, что между нами возникла толстая стена. Я ничего не говорил. <sent> «Император хочет косы». </sent> «Ха! Не тут-то было. | 'О, да.' |
L=100 O=100 Смущение княжны Марьи за свой народ было совершенно излишним. Они нисколько не смутились. Старуха, опустив глаза, но косясь на пришедших, перевернула чашку вверх дном, поставила рядом с ней откушенный кусочек сахара и тихо села в кресло, хотя и надеялась, что ей предложат еще чашку чая. Иванушка, попивая из блюдечка, глядела исподлобья лукавыми бабьими глазами на молодых людей. <sent> — Ну так что ж ты хочешь? </sent> Не успели они подняться на холм, мимо таверны, как увидели приближающуюся к ним группу всадников. Впереди группы на черной лошади с блестящей на солнце побрякушкой ехал высокий мужчина с плюмажем в шляпе и черными волосами, вьющимися до плеч. Он носил красную мантию и вытянул вперед свои длинные ноги по французской моде. Мужчина ехал галопом в сторону Балашова, его плюмажи развевались, а драгоценные камни и золотое кружево блестели на ярком июньском солнце. | — Ну и чего ты хочешь? Вы все сейчас влюблены. Ну, если ты любишь, выходи за него замуж! — сказала графиня с досадным смехом. 'Удачи тебе!' |
L=60 O=60 И он выпрямил свою скрюченную спину. <sent> Вдруг мысль о том, что этот камень не сам пришел на эту скамейку, что его туда кто-то положил, что рука прошла через эту решетку, эта мысль явилась ему и испугала его. </sent> «Скажи мне, что ты думаешь, Мариус; у вас есть идея. Скажи это мне. Ой! скажи мне, чтобы я мог провести приятную ночь. | Козетта смотрела на камень, спрашивая себя, что он означает. Вдруг ей пришла в голову мысль, что камень не сам дошел до скамейки, что кто-то подложил его туда, что рука просунулась через перила, и эта мысль как будто встревожила ее. На этот раз страх был искренним; камень был там. Без сомнения, это было возможно; она не тронула его, убежала, не оглядываясь, укрылась в доме и тотчас же закрыла на ставни, засов и засов дверцеобразное окно, открывающееся на лестничном марше. Она спросила Туссена: |
L=60 O=40 — Потому что мне не нравится молодец; и вообще, что в этом такого чудесного? <sent> – Мне кажется, у него большие способности к музыке; но он до сих пор не занимался ею как следует. </sent> — От ремонтника. Он дорого взял с меня за это, вор. | «Мне кажется, что у него большие способности к музыке, но пока он не изучал ее так много, как следовало бы». |
L=80 O=40 - повторил Борденав, несколько смущенный. «У нее есть одна сцена, не очень длинная, но очень эффектная. То, что вам нужно, я вам говорю! Вы подпишетесь? <sent> Мюффа, казалось, внимательно рассматривал подставку для яиц, которую все еще переворачивал. </sent> Ла Фалуаз выглядел очень раздраженным. Он все еще беспокоился. Когда он увидел, что Кларисса подшучивает над ним, его подозрения упали на нее: | Атмосфера стала еще более напряженной. Фошри прислонился к стойке и нервно постукивал по полу. Мюффа, казалось, внимательно разглядывал подставку для яиц, которую все еще крутил в руках. |
L=60 O=60 Она повернулась к отцу и матери; она повернулась к остальным. <sent> Но Боннеморта потряс толчок, глубокая царапина, казалось, поднялась из его живота; и он сплюнул в блюдо, густую черную слюну. </sent> «Проклятая удача!» - сказал Жанлен. «Это никогда не закончится. Продолжай, Бебер! Держись за его хвост!» | Но Боннеморт был потрясен каким-то волнением, глубоким царапанием, которое, казалось, исходило из его живота, и он отхаркнул в тарелку густую черную мокроту. Пепел впитался в угольную грязь, весь уголь шахты, который он вытащил из своей груди. Он уже вернулся к своей неподвижности. Он больше не шевелился, за исключением промежутков, чтобы сплюнуть. |
L=80 O=80 — Ну не кукарекай, подожди, — обидчиво вскричал племянник. «На самом деле он очень доволен. Я пришел к нему сюда, князь, и во всем сознался; Я поступил прилично, себя не жалел; Я проклинал себя перед ним, чего бы я ни стоил, все здесь были свидетелями. Чтобы приступить к этой работе на железной дороге, мне придется как-то экипироваться, ибо я весь в лохмотьях. Вот, посмотрите на мои ботинки! Я не могу прийти на работу в таком виде, и если я не приду в назначенное время, работу получит кто-то другой, и тогда я снова вернусь к исходной точке, и когда я это сделаю? когда-нибудь найдешь другую работу? Я прошу у него теперь только пятнадцать рублей и обещаю, что больше никогда его не попрошу и притом в течение первых трех месяцев отдам ему весь долг, до последней копейки. . Я сдержу свое слово. Я могу жить на хлебе и квасе целые месяцы, ибо у меня есть характер. За три месяца я получу семьдесят пять рублей. Со старыми деньгами я буду ему должен только тридцать пять рублей, так что мне хватит, чтобы заплатить ему. Ну и пусть устанавливает какие угодно проценты, черт возьми! Он знает меня, не так ли? Спросите его, князь: прежде, когда он мне помогал, я платил ему или не платил? Так почему же он не хочет дать мне взаймы сейчас? Он злится на меня за то, что я заплатил этому поручику; другой причины нет! Вот какой этот человек — ни себе, ни другим не даст!» <sent> — Вот видите, — снисходительно одобрил генерал, — случай со мной, конечно, выходит из обыкновенных, но не заключает в себе и ничего необычайного. </sent> Настасья Филипповна занимала квартиру не очень большую, но великолепно устроенную. В эти последние пять лет ее жизни в Петербурге было время, в начале, когда Афанасий Иванович особенно щедро тратил на нее деньги; тогда он еще надеялся завоевать ее любовь и думал, что может прельстить ее главным образом комфортом и роскошью, зная, как легко приобретаются привычки к роскоши и как трудно потом расстаться с ними, когда роскошь постепенно превращается в необходимость. С этой точки зрения Тоцкий оставался верен старым добрым традициям, нисколько им не изменяя, и с беспредельным уважением ко всей непобедимой силе чувственных влияний. Настасья Филипповна не воротила носа от роскоши, даже любила ее, но — и это казалось чрезвычайно странным — нисколько ей не отдавалась, как будто она всегда могла обойтись без нее; она даже попыталась выразить это словами на этот раз, что неприятно поразило Тоцкого. Однако в Настасье Филипповне было много такого, что неприятно (а впоследствии и до презрения) поражало Афанасия Ивановича. Не говоря уже о неутонченности того класса людей, которых она иногда приближала к себе и потому должна была склонна была приближать, в ней были признаки и других, совсем странных наклонностей: сказывалась какая-то варварская смесь двух вкусов, способность обходиться и довольствоваться такими вещами и средствами, существование которых, казалось бы, не может допустить ни один порядочный и образованный человек. В самом деле, если бы, например, Настасья Филипповна вдруг обнаружила очаровательное и утонченное незнание, например, того, что крестьянки не могут позволить себе носить ее батистовое белье, Афанасий Иванович, кажется, был бы чрезвычайно доволен. На такие результаты и было первоначально направлено все воспитание Настасьи Филипповны, согласно программе, составленной Тоцким, который в этом отношении был человеком большого понимания; но увы, результаты оказались странными. Но, несмотря на это, в Настасье Филипповне было и оставалось что-то, что иногда даже поражало самого Афанасия Ивановича своею необыкновенною и увлекательною оригинальностью, какая-то сила, и иногда прельщало его даже теперь, когда все прежние его планы на нее уже не оправдались. | — Вот видишь, — снисходительно одобрил генерал. «Мой собственный случай, конечно, выделяется из рядов, но в нем нет ничего необычного. Очень часто истина кажется невозможной. Паж! Звучит странно, конечно. Но эпизод с десятилетним мальчиком, пожалуй, объясняется именно его возрастом. С пятнадцатилетним подростком этого бы не случилось, и это несомненно так, потому что пятнадцатилетним я бы не убежал из нашего деревянного дома на Старой Басманной в день въезда Наполеона в Москву, оставив мать, опоздавшую уехать из Москвы, и дрожащую от страха. В пятнадцать лет я бы испугался, но в десять я уже ничего не боялся и продирался сквозь толпу прямо к крыльцу дворца как раз в тот момент, когда Наполеон слезал с лошади». |
L=80 O=0 — Кто знает, ваше благородие? — неохотно ответил гусар. <sent> Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. </sent> «Мне не нравится, что ты так говоришь». | Графиня по намекам Анны Михайловны приготовила обед. Удалившись к себе, она села в кресло, устремив взгляд на миниатюрный портрет сына на крышке табакерки, а на глазах у нее все текли слезы. Анна Михайловна с письмом подошла на цыпочках к двери графини и остановилась. |
L=80 O=80 «Дату ставить не будем, иначе документ будет недействителен, — парировал кот, ставя свою подпись. Он взял откуда-то печать, подышал на нее обычным способом, поставил печать с надписью «Оплачено» и подал бумагу Николаю Ивановичу. После этого последний бесследно исчез, а на его месте появилась другая неожиданная фигура. <sent> – Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! </sent> «Без вас мы бы никогда об этом не подумали. Оставлять. | — За такие доказательства этому парню Канту следовало бы дать три года на Соловках, — совершенно неожиданно выпалил Иван Николаевич. |
L=80 O=60 Княжна Марья с рассеянно-вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который в шляпе в руке и с улыбкой на лице был последним из гостей, подступившим к ней после того, как старый князь вышел и они остались одни в гостиной. . <sent> — Однако вот какой-то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой-то анфиладой мраморных ступеней, и какие-то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких-то зверей. </sent> ВО ВРЕМЯ антракта в ложу Элен вошло дуновение холода, дверь отворилась, и вошел Анатоль, нагнувшись и стараясь никого не задеть. | «Но здесь был сказочный лес с черными движущимися тенями, и блеск бриллиантов, и мраморные ступени, и серебряные крыши сказочных зданий, и пронзительные крики каких-то животных. А если это действительно Мелюковка, то еще страннее, что мы поехали неизвестно куда и приехали в Мелюковку», — подумал Николай. |
L=80 O=100 Мы оказались в таком неловком положении, что не могли больше оставаться со старым каппой и его женой, и примерно через десять минут мы уже спешили вниз по ступеням портика. <sent> Тогда самоубийство Тока надоело как поэту». </sent> «Если бы мы действовали строго в соответствии с разумом, нам пришлось бы отрицать само наше существование. Тот факт, что Вольтер, обожествлявший разум, прожил долгую и счастливую жизнь, показывает, что люди находятся на более низкой ступени эволюции, чем каппы. .» | Мэг с иронической улыбкой оглянулась и сказала: «Это записанное стихотворение из песни Гете «Миньон». Похоже, самоубийство Тока отчасти произошло из-за истощения его поэтического гения. " |
L=60 O=0 Оказавшись в офисе, бухгалтер первым делом уронил портфель, и все мысли в его голове перевернулись. И, надо сказать, не без оснований. <sent> – Прокуратору не стоит беспокоить себя этим вопросом, – ответил Афраний, закрывая пакет. </sent> '"Зачем так много? она была удивлена. | — Прокуратору незачем утруждать себя этим вопросом, — ответил Афраний, закрывая пакет. |
L=80 O=0 Те двое мужчин, с которыми я спорил о Николь, когда вы приехали, месье. <sent> «Вы удобно разместились?» </sent> Это правда. Они учат меня и развлекают меня. Хороший рассказчик – редкий человек. | — Вы удобно разместились? |
L=80 O=20 — Но осознание чего-то не оправдывает этого, не так ли? <sent> — Что ж, роман? </sent> — Тебе лучше обсудить это с моим братом, — монотонно ответила она. — Он уже должен быть дома. | — Роман? — спросила она, поднимая глаза, чтобы увидеть выражение его лица, когда он лгал. |
L=80 O=60 Знаете ли вы, что вы наконец заставили меня поссориться с вами? Честное слово, добрый Макар Алексеевич, мне трудно принимать ваши подарки. Я знаю, чего они вам стоят, каких лишений и отказов вам в самых необходимых жизненных вещах они влекут. Сколько раз я вам говорила, что мне ничего не нужно, совсем ничего; что у меня нет средств отплатить вам за те благодеяния, которыми вы меня до сих пор осыпали. И зачем эти горшки с цветами? Я имею в виду, что бальзамины хороши, но зачем герань? Стоит мне только произнести одно неосторожное слово, например, о той герани, и вы тотчас же идете и покупаете ее; а ведь она, я уверена, была дорогой, не так ли? Какие у нее чудесные цветы! Алые, как крестики. Где вы взяли такую красивую герань? Я поставила ее посреди окна, где она лучше всего видна; Я поставлю на пол скамейку, а остальные цветы поставлю на скамейку; подожди, пока и я разбогатею! Федора их обожает; у нас теперь комната как рай — такая чистая и светлая! Но слушай — зачем еще и конфеты? Право, я сразу догадалась по твоему письму, что у тебя не все в порядке — все эти райские мелочи, и весна, и запахи веют, и птички щебечут. Что это, думаю, поэзия, не правда ли? Ведь правда: в твоем письме не хватает только немного поэзии, Макар Алексеевич! Все остальное есть: и нежные чувства, и розовые мечты! О занавеске — я и не думала; должно быть, она сама собой зацепилась, когда я переставляла горшки с цветами; ну, никогда! <sent> Но что? </sent> Сегодня утром я говорил с Емельяном Ивановичем и Аксентьем Михайловичем о его превосходительстве. Знаешь, Варенька, я не один, кому он так щедр. Я не один, кому он так благоволил, — он славится своей добротой далеко и далеко. Со всех сторон ему поют хвалу и льют слезы благодарности. Он воспитал в своем доме девочку-сироту. Он все устроил: выдал ее замуж за одного человека, чиновника, который жил в доме его превосходительства и исполнял особые поручения. Сына одной вдовы он устроил в канцелярию и много других благодеяний в том же роде сделал. Я счел своим долгом, маточка, внести свою маленькую лепту и всем рассказал о том, что сделал его превосходительство: все рассказал и ничего не утаил. Я проглотил свою гордость. Какую роль могла играть в таком случае гордость или репутация? Я рассказал им все это вслух — во славу деяний его превосходительства! Я говорил с воодушевлением и жаром, и я не краснел — напротив, я был горд, что мне довелось рассказать такую историю. Я описал им все это (хотя у меня хватило благоразумия промолчать о вас, матушка): мою хозяйку, Фалдони, Ратазяева, Маркова, мои сапоги — все это. Один или двое из них обменялись улыбками друг с другом; в сущности, они все обменялись несколькими улыбками. Я полагаю, что им просто показалось смешным то, как я выгляжу, или, может быть, то, что я им рассказал о моих сапогах — да, должно быть, так оно и было. Но я не думаю, что они сделали это со злым умыслом. Просто их молодость или то, что они богаты; я решительно отказываюсь верить, что они смеялись над тем, что я говорил, со злым или злонамеренным умыслом. Я хочу сказать, что поскольку я все это говорил по отношению к Его Превосходительству, то они не могли этого сделать, не правда ли, Варенька? | Его день рождения! Этот день рождения не давал мне покоя ни днем, ни ночью. Я решила показать Покровскому, что я его люблю, подарив ему что-нибудь. Но что? Мне наконец пришла в голову мысль подарить ему несколько книг. Я знала, что он хочет полное собрание сочинений Пушкина в самом последнем издании,* и я решила купить его. У меня было около тридцати рублей собственных, заработанных рукоделием. Я копила эти деньги, чтобы купить платье. Я немедленно послала нашу старую кухарку Матрену узнать, сколько стоит полное собрание сочинений Пушкина. Увы! Цена всех одиннадцати томов, включая стоимость переплетов, составляла не менее шестидесяти рублей. Где я возьму эти деньги? Я ломала голову, но не могла придумать, что делать. Мне не хотелось просить мать. Она бы, конечно, помогла мне, но тогда все в доме узнали бы о нашем подарке, к тому же подарок превратился бы в знак благодарности, в своего рода плату за год труда, который Покровский посвятил мне. Я хотел вручить ему подарок один, в тайне от всех. И за его усилия со мной я хотел быть навсегда в долгу перед ним, без какой-либо оплаты, кроме моих дружеских чувств к нему. Наконец я придумал выход из положения. |
L=80 O=20 На следующий день около двух часов дня к дверям Монте-Кристо подъехала коляска, запряженная двумя великолепными лошадьми, и в ней появился мужчина в синей куртке с шелковыми пуговицами того же цвета, в белом жилете, перекрещенном огромной золотой цепью, и в карих брюках, с такой черной шевелюрой, начесанной так низко над бровями, что она казалась едва ли естественной, так не сочетаясь с морщинами на лбу, которые невозможно было скрыть; короче говоря, мужчина лет пятидесяти-пятидесяти пяти, стараясь выглядеть сорокалетним, высунул голову из окна купе с нарисованной на дверце баронской короной и послал своего конюха спросить у консьержа, дома ли граф Монте-Кристо. <sent> «Тогда, поскольку мы еще не сели за стол, — сказал Дебрэ, — налейте себе, как мы, стакан хереса и расскажите нам об этом, барон». </sent> Судья сидел в своем кресле и писал, спиной к двери. Он слышал, как она открылась, и привратник сказал: «Сюда, мадам!», затем дверь закрылась, все без движения; но как только он услышал удаляющиеся по коридору шаги привратника, он вскочил, пошел задергивать шторы, запирать двери и осматривать каждый угол кабинета. | «Итак, поскольку мы еще не собираемся завтракать, — сказал Дебрэ, — налейте себе стакан хереса, как мы это сделали, барон, и расскажите нам об этом». |
L=100 O=100 Очередь на лестнице! Даже Фрэнсис, который всегда старался держать верхнюю губу молчаливым, рассмеялся, убирая расчески. Нана схватила Лабордетта за руку и потащила его на кухню. И вот, наконец избавившись от мужчин, она сбежала, счастливая от мысли, что Лабордетт можно оставить себе, одному, где угодно, не опасаясь, что он может сделать какую-нибудь глупость. <sent> 502. </sent> На сцене Роуз пела строчку из своего дуэта с такой чувственной фразировкой, что оркестр заглушал аплодисменты. Нана замолчала, и ее глаза приобрели твердый вид. Тем временем, когда граф рискнул войти в одну из рамок, Барийо остановил его, объяснив, что она выходит на сцену. Он мог видеть декорации сзади и сбоку, задние части квартир, оклеенные толстым слоем старых плакатов, а затем угол сцены, пещеру на горе Этна, выдолбленную как серебряный рудник, где находится кузница Вулкана. спина. Свет на сцене был погашен, и от него блестели большие цветные блестки. К рамам были прикреплены кусочки синего и красного стекла, чтобы создать эффект пылающего огня, а на полу на заднем плане располагались ряды газовых форсунок, высекающих ряд черных камней. И здесь, полусонная, на пологом холме*, ослепленная всеми этими огнями, похожими на фонари, расставленные в траве по случаю праздника, сидела старая мадам Друар, которая играла роль Юноны, ожидая своего сигнала. | Ла Фалуаз позвонила из холла. |
L=60 O=40 Она уронила голову на колени Мариуса и закрыла глаза. Он думал, что эта бедная душа исчезла. Эпонина оставалась неподвижной. <sent> С тех пор два влиятельных романиста, один из которых является глубоким наблюдателем человеческого сердца, другой — бесстрашным другом народа, Бальзак и Эжен Сюэ, заставив бандитов говорить на их естественном языке, как автор «Последнего дня Осужденный, предъявлены те же претензии. </sent> Но что тогда? Кому нам доверять? Solem quis dicere falsum audeat? * Значит, даже некоторые гении, некоторые люди Всевышнего, люди-звезды могут ошибаться? То, что расположено высоко, на вершине, на вершине, в зените, что проливает столько света на землю, может иметь ограниченное зрение, плохое зрение, полное отсутствие зрения? Разве это не повод для отчаяния? Нет. Но что же тогда находится над солнцем? Божество. | Позднее два влиятельных романиста, один — глубокий наблюдатель человеческого сердца, другой — бесстрашный друг народа, Бальзак и Эжен Сю, подобно автору «Последнего дня смертника» в 1828 году, позволили своим злодеям говорить на языке для них это естественно, и были высказаны такие же протесты. И снова люди сказали: «Почему авторы хотят навязать нам этот возмутительный жаргон?» Сленг ужасен! Сленг заставляет содрогнуться! |
L=80 O=80 Наконец однажды я случайно нашел его; Была уже глубокая ночь, и если бы я был недалеко от своего монастыря, я бы непременно вернулся туда. Я мчусь вперед, не зная куда. Ко мне обращаются мужчины, и меня охватывает паника. Потеряв сознание от усталости, я падаю на порог лавки свечника. Меня поднимают, и когда я прихожу в себя, то обнаруживаю, что лежу на жалком матрасе, а вокруг меня несколько человек. Меня спросили, кто я, и я не знаю, что я ответил. Они дали мне домашнюю служанку, чтобы она проводила меня домой, я взял ее под руку, и мы отправились. После долгой прогулки девушка спросила меня: «Мадемуазель, я полагаю, вы знаете, куда мы идем?» <sent> Эта просьба показалась мне столь странной, что я не мог не ответить ей: «А какое тебе дело, часто или редко я вижу нашу настоятельницу? </sent> Она опустила глаза, покраснела и вздохнула – действительно, совсем как любовница. Небрежно прислонившись ко мне, как будто чувствуя слабость, она сказала: «Дай мне поцеловать твой лоб», я наклонился, и она поцеловала меня в лоб. С этого времени, как только монахиня совершала какой-нибудь проступок, я заступался за нее и обязательно заслужил ее прощение, оказав какую-нибудь невинную услугу: всегда поцелуй в лоб или в шею, в глаза, в щеку, в рот, в руки, в грудь или в руки. , но чаще всего на губах, потому что она думала, что у меня сладкое дыхание, белые зубы и свежие рубиновые губы. | Эта просьба показалась мне такой странной, что я не удержался и ответил: «Как на вас влияет, часто ли я вижу нашего настоятеля или нет?» Я нисколько не возражаю, если ты видишься с ней постоянно. Вы не будете больше возражать, если я сделаю то же самое. Разве мне не достаточно заявить, что я никогда не причиню вреда ни тебе, ни кому-либо еще в ее глазах?» |
L=80 O=40 «Это другое дело, — сказал Монте-Кристо. — Но если ты думаешь солгать мне, подумай вот о чем: лучше тебе вообще ничего не говорить». <sent> «Никогда ни в чем не отчаивайся», — гласит пословица. </sent> «Да, есть, и некоторые из них очень уродливые, что означает, что они были хорошими бандитами, потому что я находил их довольно устрашающими». | «Никогда нельзя терять надежду», — гласит пословица. |
L=60 O=40 — Я не знаю. <sent> Мы развлекались так просто, как и сладко, как вдруг дверь резко открылась; Я испугалась этого, и настоятельница тоже: это была сумасбродная Сент-Тереза: платье у нее было в беспорядке, глаза были обеспокоены; она оглядела нас обоих с самым странным вниманием; губы ее дрожали, она не могла говорить. </sent> «Мое дорогое дитя, если бы люди прислушивались к таким оправданиям, можешь ли ты представить, какие оскорбления могли бы за этим последовать? Ты действовал необдуманно, ты позволил чувству мести охватить тебя, все, о чем ты можешь думать, это наказания, которые ты заставил меня наложить на тебя, и ты думал, что этого достаточно, чтобы позволить тебе нарушить свои клятвы. Но вы ошибаетесь: этого просто не может быть ни в глазах людей, ни в глазах Бога. Вам следует задуматься о том, что лжесвидетельство — величайшее из всех преступлений, что вы уже совершили его в своем сердце и что теперь вы собираетесь совершить его наяву». | Мы развлекались таким простым и милым способом, как вдруг дверь распахнулась. Я была в ужасе, как и Мать-Настоятельница. Это была дикая Святая Тереза. Одежда ее была в беспорядке, в глазах у нее было встревоженное выражение, она как-то странно смотрела на нас обоих; губы ее дрожали, она не могла говорить. В конце концов она пришла в себя и бросилась к ногам Настоятельницы. Я добавил к ее просьбе свою и еще раз убедился, что она прощена. Но настоятельница недвусмысленно заявила, что это последний раз, по крайней мере, в том, что касается правонарушений такого рода, и мы вдвоем ушли. |
L=80 O=0 «Это ужасное имя для молодой леди», — сказала Диана. <sent> кричали люди. </sent> — Тогда против кого? | «Начинайте немедленно! Тайна! Тайна немедленно!» - кричали люди. И над всеми голосами был слышен голос Иоганнеса Молендино, пронзающий шум, как насмешливая серенада флейты: «Начинайте немедленно!» |
L=80 O=40 Молодой граф, запыхавшись, не обращая на них внимания, прошел мимо решительными шагами и вошел в дом. <sent> Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. </sent> «Слушай же, Балага! Делайте всей тройкой, но нам надо успеть за три часа. Э? | Пьер прекрасно знал, что такое иероглиф, но не решался говорить. Он молча слушал ритора, чувствуя по всему этому, что испытания вот-вот начнутся. |
L=80 O=100 Но, к моему собственному удивлению, я продолжал обнаруживать, что у меня есть эта сила. Как только вы обретете некоторое понимание человеческой природы, дальнейшее понимание ее, кажется, будет расти таинственным образом, и когда вы сможете почувствовать искреннее сочувствие к одной-единственной форме земных страданий, магия этого урока позволит вам понять все остальные, какими бы странными они ни были. и, по-видимому, они могут быть абсурдными. Поэтому я не позволил случайным моментам раздражительного бунта Эдит сбить меня с пути, наоборот. Чем несправедливее и болезненнее были ее вспышки, тем больше они меня потрясли, но постепенно я понял, почему мой приезд был так рад ее отцу и Илоне, а мое присутствие - всему дому. Вообще длительная болезнь изнуряет не только больного, но и сочувствие других — сильные чувства не могут длиться бесконечно. Отец и друг Эдит, конечно, глубоко сочувствовали бедной нетерпеливой девушке, но к этому времени они уже страдали от усталости и смирения. Они видели больную девочку больной, ее хромые ноги как факт, они всегда ждали, опустив глаза, пока утихнут ее краткие нервные порывы. Но они уже не были так поражены ими, как я всегда. Я же, единственный, для кого ее страдания всегда означали новый момент глубокого волнения, вскоре стал единственным, перед кем ей стало стыдно за свою потерю контроля. Когда она вспыхивала гневом, мне стоило только сказать слово мягкого упрека: «О, моя дорогая фройляйн Эдит!», — и она послушно опускала глаза. Она покраснела, и видно было, что ей хотелось бы убежать от самой себя, если бы только ноги не приковали ее к месту. И я никогда не мог попрощаться, не услышав, как она сказала каким-то умоляющим тоном, который проник прямо в мое сердце: «Но ты придешь завтра снова, не так ли? Ты не злишься из-за всех глупостей, которые я сегодня сказал, не так ли? В такие минуты я чувствовал какое-то странное изумление, что я, которому нечего было предложить, кроме своей искренней жалости, имею такую большую власть над другими людьми. <sent> Мысль о поездке ее ужасно расстраивает и... Ты не знаешь... </sent> Отменено? Что это значит? Отменено? «Минутку, спрашиваю у оператора, но она уже положила трубку. | — Ты должен попытаться понять, — торопливо прошептала мне Илона. «Она сейчас не может спать по ночам. Мысль о поездке в Швейцарию ее так взволновала, и... ох, вы не знаете... |
L=100 O=80 — Да, конечно, примерно в то же время. И на следующий день, рано утром, если мне удастся как-нибудь уйти. Но сейчас я хочу сказать только одно, Анна. Я еду довольно далеко — правда, Амстердам далеко. И ты останешься здесь. Но не делай ничего унижающего себя, Анна, слышишь? Потому что до сих пор вы этого не сделали, действительно, нет. <sent> Шли годы, и в целом для Тони это была счастливая юность. </sent> «Да, Ида. Я бы солгал, если бы сказал, что нет. Он некрасив, но это ничего не значит в этой жизни, и он добр до мозга костей, не способен на что-нибудь подлое, поверьте мне. Когда я думаю о Грюнлихе… О Боже! Он всегда говорил, какой он трудолюбивый и изобретательный, и самым хитрым образом скрывал свое подлость. Но Перманедер, как видите, не такой. Он, я бы сказал, слишком комфортный для этого человек, слишком легко относится к жизни, — что, однако, тоже по-своему порок. Потому что он, конечно, никогда не станет миллионером, и, я думаю, он склонен просто позволять вещам идти своим чередом - он всегда будет просто доводить дело до конца, как говорят на юге. Но они там все такие, и вот что я хотел сказать, Ида, это главное. Потому что в Мюнхене, когда он был среди таких же людей, как он, которые говорили и вели себя так же, я действительно любил его, думал, что он такой милый, естественный и спокойный. И я сразу заметил, что это чувство было взаимным — хотя, возможно, это было как-то связано с тем, что он думал, что я богатая женщина, боюсь, гораздо богаче, чем я есть на самом деле. Потому что мама, как ты знаешь, не может дать мне много приданого. Но для него это не будет иметь значения, я в этом уверен. Он не тот человек, который гонится за большими деньгами. Но хватит об этом. Что я говорил, Ида? | Так шли годы, и в целом юность Тони была счастливым временем. |