Datasets:

Lynxpda

/

original-veps-russian

like 0

Не приходи, не надо.

Ala tule, ei pida.

Вот прибыл путешественник!

Naku tuli matknik!

Видит – в самом углу что-то поблёскивает да шевелится.

Nägeb – ani čogas mi-se kištatab da kobaidab.

— Что ты здесь делаешь?

– Midä tö teget tägä?

— спросил Маленький принц, ему очень хотелось помочь бедняге.

– küzui Penikaine princ, hän lujas tahtoi abutada gor’akogole.

— Если вашему величеству угодно, чтобы ваши повеления беспрекословно исполнялись, — сказал он, — вы могли бы отдать благоразумное приказание.

— Ku teiden sur’kuluz’ tahtoib, miše teiden käsköid pidaiži täutta vastustamata, – sanui hän, – tö voižit antta melevan käskön.

Ворочается, а сон не идёт – как уснёшь, когда живот пустой?

Punoitelese, a uni ei tule – kut uindad, konz vac om tühj?

Стали их искать уже всей деревней – а тогда в деревнях жило очень много народу и искали все, кто только мог ходить.

Zavottihe ectä heid jo kaikel küläl – a siloi küliš eli lujas äi rahvast i eciba kaik, ked vaiše voili kävuda.

— Назначаю тебя послом!

— Panen sindai poslaks!

Это я и сделала.

Necen minä tegin-ki.

Надо сказать, что намучалась я, пока я привыкала к корове и пока корова привыкала ко мне, пока я научилась доить.

Pidab sanuda, miše minä mokičimoi, kuni minä harjenin lehmähä da kuni lehm harjeni minuhu, kuni minä openzimoi lüpsmaha.

Желаю вам большого счастья, здоровья и успехов!

Toivotan teile korktad ozad, tervhut da satusid!

Супруг, конечно, посмеялся надо мной, поскольку он истинный реалист и прагматик.

Mez’, tetpas, nagrahti minun päl, sikš ku hän om todesine realist da pragmatik.

Осенью утром уже темно и прохладно.

Sügüzel homendesel om jo pimed da kül’m.

Рецепт: Овсянку (500 грамм) заливаем 1,5 литрами воды комнатной температуры.

Recept: Kagrsurmähä (500 g) valam 1,5 (üht polenke) litrad vet honuzlišt lämut.

— А что надо сделать, чтобы шляпа упала?

— A midä pidab tehta, miše šläp lanksiži?

— В том-то и беда!

– Siš bed om-ki!

Морошки много, всё болото жёлто-красное!

Muraškod om äi, kaik so om pakuiž-rusked!

Но все они отвечали мне: «Это шляпа».

No hö kaik saneliba minei: «Nece om šläp».

— Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей всю душу.

— Sinun roza om muga kalliž sinei sikš, miše sinä oled andnu sille kaiken hengen.

Так уж оно бывает.

Muga se oleskeleb.

— спросил Маленький принц.

– küzui Penikaine princ.

— спросил Маленький принц.

– küzui Penikaine princ.

Грибы сушат и солят, с ними пекут пироги или едят их с хлебом, луком и картофелем.

Senid kuivatas da solatas, niidenke pašttas pirgoid vai södas niid leibänke, laukanke da kartohkanke.

— Повелеваю: спрашивай!

— Käsken: küzu!

А я бросил ее, и она осталась на моей планете совсем одна!» Это впервые он пожалел о покинутом цветке.

A minä tacin sen, i se jäi minun planetale üks-üksjaine!» I hän ezmäižen kerdan žalleiči jättud änikod.

– Нет, заморожу!

— Ei, kül’menzoitan!

Называют его напитком, но для нас он был едой.

Sidä nimitadas jomaks, no meiden täht se oli sömine.

Иван Дмитриевич так и сделал.

Ivan Dmitrijevič muga tegi-ki.

Маленький принц поднялся на высокую гору.

Penikaine princ libui korktale mägele.

Росли мы – а нас было пятеро детей – на улице: мама все время работала, а бабушек не было.

Mö kazvoim – a meid oli viž last – irdal: mam kaiken radoi, a baboid ei olend.

Мы все и сейчас помним запах и вкус маминого хлеба.

Mö kaik nügüd’-ki muštam maman leibän magud da hajud.

И вдруг… ветер стал стихать, а огонь – угасать!

I äkkid… tullei zavodi hilleta, a lämoi – sampta!

Нет, они спешат.

Ei, ned rigehtidas.

Выбрала она для нас очень красивую корову, звали ее Майка, потому что родилась в мае.

Hän valiči meiden täht lujas čoman lehmän, sen nimi oli Maika, sikš miše se oli sündunu semendkus.

— Отчего же тебе совестно?

— Mikš-žo sinei om huiged?

— Но могущества у меня больше, чем в пальце короля, — возразила змея.

— No väged minai om enamb, mi kunigahan sormes, – vastusti kü.

Я хочу написать жалобу.

Minä tahtoin kirjutada žalleičend.

Хочется описать, как нас бабушка Клавдия Кузьминична и мама Александра Сергеевна Васильева справляли в школу.

Tahtoiše starinoita, kut meid baboi Klavdija Kuz’minična da mamoi Aleksandra Sergejevna Vasil’jeva oigenziba školha.

Поздравляем вас с вашим X юбилеем!

Ozatan teid teiden X jubilejanke!

— осведомился Маленький принц.

– meleti Penikaine princ.

— Что вы здесь делаете?

– Midä tö teget tägä?

День был очень жаркий.

Päiv oli lujas räk.

Потом — в Африке и Европе.

Sid’ – Afrikan da Evropan.

— Когда настанет вечер, накройте меня колпаком.

— Konz tuleb eht, kata mindai saubal.

И когда я читаю в книжках рецепты блюд, что готовили вепсские женщины, я понимаю, что мне всё это очень близко, я всё пробовала, всё ела.

I konz minä lugen kirjoiš blödiden receptoid, miččid tegiba vepsläižed naižed, minä el’gendan, miše minei nece kaik om lujas läz, minä olen kaiked mujanu, kaiked sönu.

От жажды меня немного лихорадило, и я видел их будто во сне.

Vezinäl’gäspäi mindai vähäšt säraidoiti, i minä nägin niid kuti unes.

— Ах, извини, — сказал Маленький принц.

— Ah, prosti, – sanui Penikaine princ.

Вы меня понимаете?

El’gendat-ik tö mindai?

— Но ты будешь плакать!

— No sinä itkeškanded!

— Вы красивые, но пустые, — продолжал Маленький принц.

— Tö olet čomad, no tühjad, – jatksi Penikaine princ.

«Что же я наделал?» – думал Савелий.

«Midä-žo olen tehnu?» – meleti Savelii.

В назначенный день, при крещении священник окунул ребёнка в купель, нарек ребенка именем, выбранным родителями – Григорием и надел нательный крестик.

Märitud päiväl ristindan aigan pap’ čukauzi lapsen kuplihe, andoi lapsele hänen vanhembil valitud nimen – Grigorii, da pani ristuden hänen päle.

Мой цветок напоил благоуханием всю мою планету, а я не умел ему радоваться.

Minun änik täuti hüväl hajul kaiken minun planetan, a minä en mahtand ihastuda sille.

Таков мой приказ.

Mugoine om minun käskend.

Ребята пошли обратно, но в деревню не вернулись.

Lapsed läksiba tagaze, no külähä ei pördnus.

Много было у вепсов песен да заклинаний, чтоб жить в мире со всеми духами, что окружали деревеньку.

Äi oli vepsläižil pajoid da puhegid, miše eläda kožmuses kaikiden hengidenke, miččed ümbärziba küläd.

Конечно, мы ели много овощей, ягод, бобовых.

Tetpas, mö söim äi maploduid, marjoid, bobid.

Но поблизости не было никакой деревни, и я подумал, что это сон.

No läz sidä ei olend nimittušt küläd, i minä meletin, miše nece om uni.

— Если я прикажу какому-нибудь генералу порхать бабочкой с цветка на цветок, или сочинить трагедию, или обернуться морской чайкой и генерал не выполнит приказа, кто будет в этом виноват — он или я?

— Ku minä käsken mittušt-se generalad lendelmaha änikolpäi anikole lipkaižen, vai kirjutamha tragedijan, vai kändmahas merikajageks, i general ei täuta käsköd, ken linneb vär siš – hän vai minä?

И я буду для тебя один в целом свете…

I minä linnen üksjaižen kaikes mirus sinun täht…

Искренне поздравляю вас с днем рождения!

Südäimel’žikš ozatan teid sündundpäivänke!

После вечерних бесед с чаем с соседками на общей кухне я вернулась в свою комнату, закрыла дверь на замок и легла спать.

Jäl’ges ehtaližid paginoid čajunke susednaižidenke ühthižel keitimpolel minä pördimoi ičein honusehe, saupsin uksen lukloho da verin magadamha.

И, можете верить или не верить, но гость больше не являлся – наоборот, комната будто наполнилась уютом и дружелюбием к нашей семье.

I, voit uskta vai olda uskmata, no adiv enamba ei tuleskelend – vastkarin, honuz kuti täutihe kodikahudel da sebruseližudel meiden kanzha.

Сердечно поздравляю вас с днем рождения!

Südäimel’žikš ozatan teid sündundpäivänke!

Где книга жалоб и предложений?

Kus om žalleičendoiden da taričendoiden kirj?

Это не зависит от меня.

Nece ei rippu minuspäi.

И очень изумился, когда малыш воскликнул: — Нет, нет!

I lujas čududelimoi, konz prihaine kirgahti: — Ei, ei!

Долгие часы мы шли молча; наконец стемнело, и в небе стали загораться звезды.

Pit’kid časuid mö astuim vaitti; lopuks pimenzui, i taivhas zavodiba virigata tähthad.

На первом астероиде жил король.

Ezmäižel asteroidal eli kunigaz.

— Это встречный.

– Nece om vastpojezd.

— Однажды я за один день видел заход солнца сорок три раза!

— Kerdan minä ühtes päiväs nägištin päiväižen laskendad nel’l’kümne koume kerdad!

Не испугалась Окша, говорит: – Хоть ты и зверь невиданный, а верно, как все, кушать хочешь!

Ei pöl’gästund Okša, sanub: — Hot’ sinä oled-ki zver’ nähmatoi, a, tedan, kut kaik-ki, söda tahtoid!

Всё было сделано, и, на удивление, краснота и боль в спине очень быстро прошли.

Kaik oli tehtud, i, čududelendaks, rusktuz da kibu sel’gäs spravihe lujas teravas.

И намордник… И он печально улыбнулся.

I kärzanhodr… I hän muhazi opalašti.

Вот эту улыбку я и видела во сне!

Naku necen muhun minä nägištin-ki unes!

И мне так не хотелось вставать из тёплой постели и идти в школу по холодной тёмной улице.

I minei muga ei tahtoinus nousta lämäs magaduzsijaspäi da mända školha kül’mäd pimedad irdadme.

Ты явился издалека!

Sinä oled tulnu edahanpäi!

— Добрый день, — сказал ему Маленький принц.

— Hüväd päiväd, – sanui hänele Penikaine princ.

Я спрашивала: «Мама, как ты это делаешь?» А она со скромной улыбкой отвечала: «Доченька, так ведь это не писать.

Minä küzelin: «Mam, kut sinä teged sidä?» A hän, muhates ustavakašti, saneli: «Tütrudem, se ved’ ei kirjutada.

Ещё в детстве бабушка и мама мне говорили, что, уходя в лес или направляясь в дорогу, нельзя говорить «скоро вернусь» или «буду к такому-то часу».

Völ laps’aigas baboi da mamoi saneliba minei, miše, lähttes mecha vai töndudes matkha, ei sa sanuda «pigai pördamoi» vai «linnen ningoižehe-se čashu».

Я хочу научиться писать по-вепсски.

Minä tahtoin opetas kirjutamha vepsäks.

Но он был очень добр, а потому отдавал только разумные приказания.

No hän oli lujas hüvätabaine i sikš andli vaiše melevid käsköid.

Какой сегодня день недели?

Mitte päiv tämbei om?

— Добрый день, — сказал Маленький принц.

— Hüväd päiväd, – sanui Penikaine princ.

Можете верить, можете не верить, но мама буквально в ту же минуту вышла на дорогу в деревню.

Voit uskta, voit olda uskmata, no mamoi ani sil-žo minutal läksi tele külähäpäi.

Из вяленого мяса варили супы и холодцы, или же его запекали в ржаной лепёшке.

Ahavoitud lihaspäi keittihe keitosid da studnid, vai sidä pašttihe rugižkolobas.

Сначала калитки пекла моя бабушка Саша, потом – крестная Татьяна Ивановна, затем – мама Галина Ивановна, а теперь она же уже как бабушка радует ими своих внуков.

Ezmäks kalitkoid pašti minun Saša-baboi, sid’ – minun ristimam Tat’jana Ivanovna, sid’ – mamoi Galina Ivanovna, a nügüd’ hän, oldes jo baban, ihastoitab niil ičeze vunukoid.

Это не просто книга фоторецептов – в первую очередь, это история нашей вепсской семьи, сборник воспоминаний, которыми мы дорожим.

Nece ei ole vaiše fotoreceptoiden kirj – ezmäi kaiked nece om meiden vepsläižen kanzan istorii, muštatesiden kogomuz, miččed oma lujas kal’hed meiden täht.

Но у тебя золотые волосы.

No sinai oma kuldaižed hibused.

Надо сказать, что бабушки эти разные были – кто-то и чёрным ведовством занимался, а кто-то белым, добрым делом помогал: детей лечил, с духами природы и домов разговаривал, скотину от бед заговаривал.

Pidab sanuda, miše nene babad oliba erazvuiččed – ked-se mustad-ki noidust tehliba, a ked-se vauktad, hüväl azjal abuteliba: tervehtoitliba lapsid, pagižiba londusen da pertiden hengidenke, puhenzoitiba živatoid bedoišpäi.

— Простите меня…

— Prosti mindai…

После приветствий и новостей с родины (а общались мы, как правило, на вепсском языке) рассказываю маме о своём ночном госте.

Jäl’ges tervehtoitusid da uzištusid kodimalpäi (a kosketimoiš mö tobjimalaz vepsän kelel) minä starinoičen mamalein ičein öižes adivos.

— С каждого надо спрашивать то, что он может дать.

– Kaikuččelpäi pidab küzuda sidä, midä hän voib antta.

— Если у меня есть цветок, я могу его сорвать и унести с собой.

– Ku minai om änik, minä voin rästta sen da otta kerdale.

Надо сказать, что озеро и природа нас поразили.

Pidab sanuda, miše järv da londuz čududoitiba meid.

Этого я не знал.

Sidä minä en tedand.

Это был мой рисунок №1.

Nece oli minun pirdkuva №1.

— Вот это верно, — сказал Маленький принц.

— Se om oiged, – sanui Penikaine princ.

И сделал один только шаг.

I tegi vaiše ühten haškun.